Авербах О целостных масштабах и частных Макарах (1929)
 Скачать 148.36 Kb.
|
Немзер А.С. «Замечательное десятилетие» (1999)Нельзя сказать, чтобы литература последних лет была встречена сочувственно: Сокращение читательской аудитории Критика предпочитает брезгливо-скептическую интонацию в разговорах о новых писательских работах Ностальгия по былому величию (национальной классике, сказки о литературном расцвете 60-70х) Фантастические мечтания о прекрасном будущем. Мы постоянно упускаем из виду две прописные истины: а) плохой литературы всегда больше, чем хорошей ; б) пристойного литературного быта не бывает никогда . - отсюда авторская установка избегать разговора о негативных тенденциях в новейшей словесности. «Свободный человек должен быть сильнее среды и исторических обстоятельств» - если писатель полностью определен негативным контекстом, то правда ли это писатель? Контекст начала 90х крайней неблагоприятный. – Литературная политика перестройки имела компенсаторный характер: «легализация подпольной классики», «современная словесность тоже должна была наверстывать» (журнальная распечатка прозы 60-70х, уже опубликованной на западе). Компенсатрная стратегия мешала сложившимся писателям идти вперед, сказывалась на редакторском отношении к «молодым» писателям. В рамках стратегии современная словесность оценивалась с точки зрения все той же “ликвидации лакун” — нужно то, о чем прежде писать не дозволялось (востребованы закрытые темы безотносительно к качеству письма). – это мыслилось в противопоставление идеологии. Выделяет нескольких писателей (Петрушевскую, Сорокина). Пишет о некоторых произведениях Маканина – один из поворотных пунктов в движении литературы поздних 80х. «Лаз» - повесть о страхе как главной душевной эмоции современного человека. «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» - страх одерживает победу над человеком, доводя до смерти. «Андеграунд, или Герой нашего времени» - герой и автор знаю, что убийство присутствует в жизни даже в помыслах обычных людей. В основе романа – трагический парадокс: «общественная жизнь безжалостно уничтожает, унижает, коверкает, приспосабливает к себе личность, не оставляя ей, кажется, никаких шансов, а личность (увы, не всякая) — в какой-то предельной точке — все же остается свободной» Девяностые годы стали “замечательным десятилетием” потому, что это было время “отдельных” писателей. Работавших без оглядки на сложившуюся систему мод и групповые ценности. Упоминает несколько имен, схожих с Андеграундом стилистически и по материалу: Евгений Попов «Подлинная история зеленых музыкантов» - мысль о счастливой обреченности писателя. Эпиграф – строки из Гомера: “Я же скажу, что великая нашему сердцу утеха / Видеть, как целой страной обладает веселье, как всюду / Сладко пируют в домах, песнопевцам внимая, как гости / Рядом по чину сидят за столами, и хлебом и мясом / Пышно покрытыми, как из кратер животворный напиток / Льет виночерпий и в кубках его опененных разносит. / Думаю я, что для сердца ничто быть утешней не может”. Анатолий Найман «Поэзия и неправда» - поэзия неотделима от внутренней свободы Удачи в исторической прозе – о событиях близких военных и послевоенных. Таким образом, мы вновь пришли к уже не раз отмеченному правилу: серьезный русский писатель 90-х так или иначе — в большей или меньшей степени, сознательно или полусознательно — ориентирован на саморефлексию и утверждение значимого статуса литературы. И что удивительно: наиболее виртуозные стилисты, авторы действительно сложно организованных текстов, прозаики, пишущие “по словам”, прядущие изысканную паутину причудливых периодов, коллекционеры невиданных метафор, подлинные изобретатели и новаторы, нередко попрекаемые за “сложность”, “экстравагантность”, “манерность” и “непонятность”, никогда не пренебрегают человеческими чувствами, “наивным” поиском гармонии, расстановкой простых (недоброжелатель скажет — простейших) этических акцентов. По-настоящему новая, свободная и “хорошо сделанная” проза Александры Васильевой (певучая повесть “Моя Марусечка”), Марины Вишневецкой (большая часть ее вошла в сборник “Вагриуса” “Вышел месяц из тумана”), Ольги Славниковой (роман “Стрекоза, увеличенная до размеров собаки”), Ирины Полянской (роман “Прохождение тени”), Сергея Солоуха (отвергнутый чуть ли не всеми журналами, изданный в Кемерово тиражом в 500 экземпляров, а потому мало кем замеченный роман “Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева”; полный невероятной радости жизни цикл “Картинки”), Валерия Володина (повесть “Русский народ едет на шашлыки и обратно”, романы “Паша Залепухин — друг ангелов” и “Время, жить!” — все печатались в саратовской “Волге” и не удостоились внимания критики) живет состраданием и любовью к обычному — часто несчастному, слабому, растерянному — человеку, уважением к чужой тайне и восхищением чужой душевной стойкостью, влюбленным вглядыванием в наш — безумный, больной, искореженный, а все-таки живой и прекрасный — мир, практически нескрываемым стремлением к далеким, но сущим истине, добру и красоте. Рекомендательный список: Привожу результаты в азбучном порядке: Анатолий Азольский, “Клетка”; Виктор Астафьев, “Так хочется жить”; Петр Алешковский, “Жизнеописание хорька”; Леонид Бородин, “Царица Смуты”; Юрий Буйда, “Прусская невеста”; Михаил Бутов, “Свобода”; Светлана Василенко, “Дурочка”; Марина Вишневецкая (тут я не могу сделать выбор: практически вся ее — сверхплотная, подразумевающая взаимосоотнесенность текстов — проза; впрочем, у Буйды я ведь тоже назвал сборник рассказов); Георгий Владимов, “Генерал и его армия”; Валерий Володин, “Паша Залепухин — друг ангелов”; Нина Горланова, Вячеслав Букур, “Роман воспитания”; Юрий Давыдов, “Бестселлер”; Андрей Дмитриев (трудно, но все-таки — “Закрытая книга”); Борис Екимов (строгая и словно бы скромная проза Екимова совсем не похожа на наступательно-поэтичные опыты Вишневецкой, а случай тот же: все рассказы 90-х); Олег Ермаков, “Знак зверя”; Игорь Ефимов, “Не мир, но меч”; Владимир Кравченко, “Ужин с клоуном” (эта удивительная повесть, хоть и была опубликована в престижном “Знамени” — 1992, № 7, практически не получила отзывов; в который раз: “Мы ленивы и не любопытны”); Владимир Маканин, “Андеграунд, или Герой нашего времени” (и — вопреки собой же установленным правилам — рассказ “Кавказский пленный”); Афанасий Мамедов, “На круги Хазра”; Анатолий Найман, “Б. Б. и др.”; Марина Палей, “Кабирия с Обводного канала”; Михаил Панин, “Труп твоего врага”; Людмила Петрушевская, “Время ночь”; Ирина Полянская, “Прохождение тени”; Евгений Попов, “Подлинная история └Зеленых музыкантов””; Ольга Славникова, “Стрекоза, увеличенная до размеров собаки”; Алексей Слаповский (опять трудно, но все-таки “Первое второе пришествие” и “День денег”); Сергей Солоух, “Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева”; Михаил Успенский, “Там, где нас нет” (кто сказал, что ориентированная на массового читателя проза не может быть умной, артистичной, трогательной? Веселые сказочные повести Успенского о подвигах богатыря Жихаря и его побратимов доказали: еще как может!); Александр Хургин, “Страна Австралия”. |