Барашкова екатерина валентиновна
 Скачать 2.09 Mb.
|
|
Янов, A.A. Патриотизм и национализм в России. 2-е издание, расширенное и дополненное. Россия против России. - М.: Академкнига, 2002.-398с.2 «Самое личное избрание Михаила доказывало искреннее намерение утвердить единовластие. Древние княжеские роды, без сомнения, имели гораздо более права на корону, нежели сын племянника Иоанновой супруги, коего неизвестные предки выехали из Пруссии, но царь, избранный из сих потомков Мономаховых или Олеговых, имея множество знатных родственников, легко мог бы дать им власть аристократическую и тем ослабить самодержавие» [131; 386]. 3 Насколько укоренилось подобное суждение о воздействии на русский характер татарского ига, может свидетельствовать описание современного политолога, развивающего основные суждения Карамзина: «Какая ментальность вырабатывается у вашего народа (племени), если ваши предки и родственники в течение столетий (и до Рюрика, и позже) не уживались с соседями, одни других убивали или продавали в рабство, а вы об этом знаете и ничего сделать не можете? Следует предположить, что развиваются и положительные, и отрицательные особенности менталитета: бесшабашная удаль, лень, безразличие к завтрашнему дню (ведь конец все равно один!), хитрость, смекалка, трусость, угодничество (а вдруг как-нибудь переживем!). Добавьте к этому стремление к оплакиванию горькой доли, выражаемое в песенном творчестве» [83; 33]. 8 Исследователи отмечают, что особое значение для воссоздания колорита эпохи имеют в романе «фольклорные вставки, носящие на себе след хотя бы минимального вмешательства автора. Приобретают дополнительную функцию: иллюстрируют один из принципов историзма Толстого — связь истории и вымысла» [244; 17], - пишет З.Н. Сазонова. 18 Поэтому не разбирается, к примеру, песня «Ой стоги, стоги...» (1840-е годы) и многие другие. 22 Еще А.С.Пушкин, размышляя в 1822 году о влиянии православия на национальную психологию русского народа, сожалел о преобладающем в XIX веке народном «равнодушии к отечественной религии» и его насмешках «насчет всего церковного»: «Жаль! Ибо греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер» [226; 11; 17]. 1 Муравьев М.Н. «Оскольд, повесть, почерпнутая из отрывков древних готфских скальдов» (1785-1796), Карамзин Н.М. «Марфа-посадница, или покорение Новагорода» (1802). 2 Так, объясняя, почему русский народ не мог долго свергнуть чужеземное иго, Карамзин возражает тем, кто обвиняет русский национальный характер в измене самому себе; речь, по его мнению, могла идти лишь о временном его помрачении:: «Россияне неоднократно изъявляли самую безрассудную дерзость в усилиях свергнуть иго; недоставало согласия и твердости. Но заметим, что вместе с иными благородными чувствами ослабела в нас тогда и храбрость, питаемая народным честолюбием». [132; 5; 217]. 3 См. отзывы М.Ф. Орлова, H.M. Муравьева, И Левелеля, Н. Арцыбашева [134; 104-114, 164-165]. 4 См. его письмо 216. М. М. Стасюлевичу 26 декабря 1869 г. по поводу песен Рыбникова, пропитанных ложных московским духом: «По поводу Стасова перечел я Рыбникова и послесловие, подписанное П. Б. <...> едва, едва сквозящие следы оригинальных русских былин. Самый язык рыбниковских песен, не говоря уже о выражениях, как, например, ружье, козак Илья Муромец, новгородские мужики и т. д., не говоря о нравах, очевидно взятых из самой поздней московщины, указывает на их лакейскую или гостинодворскую переделку. Много надо чутья, чтобы под этими искажениями найти первобытные русские черты» [4; 4; 334]. 5Например, в народных сказках о пире у князя Владимира и славном вольном Новгороде подчеркивалась идея духовного единения русского народа; звучало восхищение единодушием русских богатырей, князей и бояр, не допустивших падения Киева, а также восхищение свободолюбием новгородцев: «а и дай же то, боже, тебе ли, Новугороду, век вековать, твоим ли детушкам славы добывать!». 6Даже в важной для Толстого «Песне про купца Калашникова» Лермонтова, хоть она и не принадлежит к жанровой традиции исторического романа, Лотман находит в поединке Калашникова и Кирибеевича скрытую оппозицию России и Востока [180; 8]. 7Е.В. Никульшина косвенно подтверждает наши мысли о построении системы персонажей: «В романе нет средних черно-белых типов. Все персонажи группируются вокруг двух полюсов. Можно сказать, автор использует сказочную технологию создания фигур: черты негативных героев гиперболизированы, позитивных — не свободны от идеализации. Художественные образы строятся па народных представлениях о добре и зле» [189; 81]. 8 В любовной истории романа воплотилась одна из глубинных русских национальных идей - идея ценности семьи. «В ней в своей сокровенности как бы сливаются мысли и чувства, составляющие коренные начала нации: о народе, о русской земле, о долге и верности, о крепости духовной и чистоте личных человеческих помыслов» [276; 235],- заметил В.Ю. Троицкий. Эта же идея отразилась в «Песне про царя Ивана Васильевича...» М.Ю. Лермонтова. «Удалой купец Калашников выступает не только защитником чести женщины, своей чести, но еще более - идеи чести семейной, что и составляет действительный глубинный смысл этого произведения. С одной стороны, здесь — нарушитель семейной святости лихой Кирибеевич (заметим, кстати: имя не русского исхода, и Калашников не зря называет его «бусурманский сын»), А с другой - русский человек, честной купец, готовый «насмерть биться до последних сил» «за святую правду-матушку», а по сути — за народное, национальное начало святорусского православного жития. Здесь перед нами не столько семейная драма (что было бы характерно для западного сюжета), сколько поединок идей. Поэтому такая могучая сила ощущается за героем, поэтому, подчиняясь земному царскому приговору, он отвечает лишь перед Всевышним: Я скажу тебе, православный царь: Я убил его вольной волею, А за что, про что — не скажу тебе, Скажу только Богу единому...» [276; 236] Толстой очень близок здесь к лермонтовскому пониманию правды. Вл. Соловьев писал, что Толстой — поэт, «для которого высшая цель борьбы есть правда Божия — всеобъемлющая и над всем возвышающаяся» [259; 257]. 9 А из сказочного жанра - мельника из «Русалки» Пушкина. 10 См. подробнее: Копытцева Н.М. Роман А.К. Толстого «Князь Серебряный». [154; 20-21]. 11 Уверенность в этом выразил Н.В. Гоголь: «Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая пересилила бы русскую силу!» [73; 2; 172]. 12 Интересно, что В. Г. Белинский в статье «Борис Годунов» (1845), ретроспективно обозревая театральную жизнь конца 1820—1830-х гг., иронически замечает: «И читая всех этих «Ляпуновых», «Скопнных- Шуйских», «Баториев», «Иоаннов Третьих», «Самозванцев», «Царей Шуйских», «Елен Глинских», «Пожарских», которые с тридцатых годов настоящего столетия наводнили русскую литературу н русскую сцену,— что видите вы в почтенных их сочинителях, если не Сумароковых нашего времени?» [24; 7; 446]. 13«Боривой», «Ругевит», «Канут» не рассматриваются, поскольку содержание их не касается собственно русской истории, баллады «Курган» и «Князь Ростислав» - поскольку их герои - мертвецы, и трудно составить представление об их характере. 14Былина-притча «Богатырь» не рассматривается нами, поскольку не является исторической: «богатырь» в ней- аллегория пьянства. 15 Об этом же позднее писал и С.А.Есенин: «Конь как в греческой, египетской, римской, так и в русской мифологии есть знак устремления, но только один русский мужик догадался посадить его к себе на крышу, уподобляя свою хату под ним колеснице. Ни Запад и ни Восток, взятый вместе с Египтом, выдумать этого не могли, хотя бы тысячу раз повторили себя своей культурой обратно. Это чистая черта Скифии с мистерией вечного кочевья» [92; 191]. Странник свободен от «мира». Так свободны от мирской суеты богатыри русских былин, стоявшие на страже рубежей Русской земли, движимые честью, достоинством и любовью к родине, то есть обладавшие высоким уровнем национального самосознания. Об этом писал академик Д.С.Лихачев: «Национальное самосознание в Древней Руси имеет своим показателем не только памятники письменности и искусства: борьба за свою политическую и культурную самостоятельность и за свое государство служит самым ярким свидетельством высокого уровня национального сознания русского народа» [160; 3]. 16 Или подобный же пример из баллады «Боривои» (1870): «С нами Бог! Склонил к нам папа // Преподобного Егорья, Разгромим теперь с нахрапа // Все славянское поморье!». 17 Толстой писал: «Дактиль «ладушки» очень хорош потому, что придает мягкость припеву и отымает у него мифологический характер, оставляя один характер удали и веселости» [2; 101]. |