Большой конфликт. Берт Хеллингер dergrobekonflikt большой конфликт
 Скачать 0.65 Mb.
|
|
Мир начинается в душах Как мир может начинаться в душе? Откуда мир берется? Можно ли его добиться усердием? Нет. Мир — это подарок. Что значит мир? Мир значит: нечто было раньше разделено, и части, вероятно, боролись друг с другом, а теперь они обрели друг друга в любви и уважении. Как это возможно? Это возможно, если разрозненное соприкоснулось с некоей силой, управляющей одинаковым образом обеими частями. А как соприкоснуться с этой силой? Что для этого нужно? Нужно собраться. Как же собраться? Собраться — значит отвлечь внимание от поверхностного и направить его на нечто другое, на первопричину всех вещей, на творческую первопричину всех вещей. Собравшись, становишься пустым. Пустым, и в то же время обращаешь взгляд к другому. Точнее, мы наполняемся пустотой, когда принимаем все как есть, по-настоящему принимаем каждого человека таким, какой он есть. Прежде всего, наших родителей, какие они есть, судьбу, какая она есть, мир, какой он есть. Принимаем без суждений, без желания изменить. Ведь все, как оно есть, имеет общую первопричину. Приняв все как есть, мы становимся сопричастными первопричине. Приняв все как есть, мы становимся пустыми: все, что отвлекает от первопричины, уходит. Когда мы отводим взгляд от поверхностных вещей и становимся пустыми для чего-то другого, принимаем все как есть и сливаемся с этим другим, позволяем ему распространиться и действовать в нас, что тогда сойдет на нас? Мир. Я как ты (Из доклада на Международном конгрессе в Толедо, 2001 г.) Недавно я побывал в Израиле. Там я посетил Тивериадское озеро, где 2000 лет назад бродил один человек из Назарета и на горе вблизи воды говорил о восьми заповедях блаженств. Там было замечательно тихо. Чувствовалось, что это особенное место. Там я вспомнил, что Иисус говорил о блаженствах. Одна фраза была такая: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами божьими». И еще он учил любить своих врагов и делать добро ненавидящим нас. Иногда самая большая вражда и самая свирепая ненависть встречаются в самых проникновенных отношениях. Почему? Потому что в самых проникновенных отношениях можно глубже всего ранить человека. Не столько потому, что один другому причиняет зло, а потому что самая глубокая рана — неисполнение взлелеянных надежд. Но блаженны те, кто любит своих врагов, и делают добро ненавистникам. Тогда оказываешься на более высоком уровне. Иисус его так описывает: «Мой отец небесный повелевает солнцу своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Кто достиг этой любви, словно солнце светит на всех, как они есть, пусть они и разные, например, мужчина и женщина. И посылает дождь благословения на каждого человека, какой он есть. Об этом я думал на Тивериадском озере. И тогда я попытался понять, что происходит в душе, что за процесс, в результате которого возникает такая любовь? И мне в голову пришла следующая фраза: «Любовь означает: я признаю, что все, какие они есть, равны мне перед лицом великого; я признаю, что все, какими разными бы они ни были, равны мне перед лицом великого». Это и есть любовь. На этой основе можно развиваться дальше. А что такое смирение? То же самое. «Я признаю, что все, какими бы разными они ни были, перед лицом большего равны мне». Смириться значит признать, что ты — всего лишь частица общего многообразия, а полнота исполнится, когда все самые разные частицы смогут на равных стоять друг рядом с другом, и за ними признают одинаковую значимость. А что, если есть обиды? Простить и забыть — это то же самое: «Я признаю, что все, какими бы разными они ни были, мне равны перед лицом великого». Давайте сделаем маленькое упражнение, чтобы проникнуться этой любовью. Представьте себе, что вы подходите к каждому, кто вас обидел, кто хотя бы раз в жизни причинил вам боль. Скажите: «Я как ты». Каждому из них: «Я как ты». А теперь представьте себе людей, которых вы обидели, каким-то образом ранили, и скажите каждому из них: «Я как ты. Ты как я». Что мы чувствуем в конце упражнения? Можно ответить одним словом — умиротворение. Очищение Некоторое время назад я хотел сформулировать, что такое величие. Что делает человека великим? Результаты оказались самыми неожиданными. Самое великое в человеке — то, что делает его равным другим. Это самое великое. Любое отклонение вверх или вниз умаляет его величие. Со временем очищение стало важным понятием или процессом для меня. Процесс очищения играет в христианской мистике важную роль, во многих планах. Существует очищение органов чувств. Это один путь. Другой путь — очищение духа. Очищение значит, что ненужное уходит, остается последняя суть. При очищении духа уходят мысли. Уходят понятия, теории, любопытство — пока не станешь чистым и не сможешь погрузиться в проявляющееся. И если очищенный человек погрузится во многие вещи, ему вдруг откроется суть вещей. И неожиданно меня осенило, что, собственно, значит очищение. Как осуществляется подлинное очищение? Я становлюсь равным другим. Каждому человеку. А может, не только каждому человеку, но и каждой твари. Без высокомерия. Я включен в общее целое, я — один из многих, одинаковых и равноценных. Ясно, что этот процесс протекает вне категорий добра и зла. И вне категорий насильников и жертв. Если согласиться с этим, раскрыться и стать больше и лучше, сможешь признать, что и насильники нам равны и имеют на это право. Итак, очищение произойдет, когда различия между насильниками и жертвами в тебе сотрутся, когда заключишь их в равной мере в сердце и найдешь там им место. Это высшая степень очищения. Если пройти очищение, получишь в награду чувство наполненности. От тебя не убудет. Совсем наоборот. В этом равенстве все присутствует во мне, хочу я этого или нет. Оно завладело мной и несет меня. Поклон С поклоном что-то в душе меняется. Мы можем это проверить, представив, как мы слегка склоняем голову. Какое движение возникает в душе? Оно поднимается из глубины, подходит к голове и изливается на другого человека. Это движение уважения, почета. Оно связывает нас с другим человеком. Казалось бы, поклон делает нас меньше. Но таким образом мы оказываемся с другим человеком на одной человеческой плоскости. У низкого поклона совсем иное действие. В низком поклоне я становлюсь маленьким перед другим человеком. Я чту его со словами: «Ты большой, а я маленький». В глубоком поклоне я раскрываюсь тому, что великое или большой человек мне дарят. Низкий поклон уместен перед родителями. К месту перед предками. К месту перед тайной жизни. Низко кланяясь, мы распахиваем сердце для того, что нам дарят. Затем мы выпрямляемся, отворачиваемся и передаем подаренное нам дальше. Принимая подарок, становишься маленьким, когда даришь сам, большим. Низкий поклон необходим, чтобы передать великое дальше. Оно не принадлежит нам, мы сами его получили в подарок. Тогда мы плывем по течению великой реки жизни. Что значит великая река жизни? Принимать и передавать дальше. В этом все люди равны, • А еще есть земной поклон, когда опускаешься на колени и низко кланяешься, протягивая вперед руки ладонями вверх. Это продолжение низкого поклона. Земной поклон уместен по отношению к человеку, перед которым ты провинился. Словно искренне просишь: «Пожалуйста, взгляни на меня еще раз». Нередко земной поклон к месту перед родителями, если ты несправедливо обошелся с ними. Так блудный сын стоит на коленях перед отцом и говорит: «Я уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих». Что происходит от столь глубокого почтения и искренней, от сердца идущей просьбы? Отец склоняется к сыну и поднимает его. Это было бы и движением насильника к жертве. Оно ведет к примирению. Примирение значит здесь: все позади. Мне думается, что примирение происходит прежде всего в загробном мире, где мертвые жертвы и мертвые насильники лежат вместе. Тогда наступает мир. Земной поклон можно развить еще дальше: когда лежишь, распластавшись на животе, и протягиваешь вперед руки. Иногда этот поклон к месту перед людьми, кому мы причинили очень тяжкую несправедливость. И еще он к месту перед богом и тайной, и что мы этим именем называем, не ведая, что это. А еще можно поклониться тайне по-другому — отвесить низкий поклон, разведя руки в стороны. Это общий поклон. Он уже не личный. Он выполняется вместе со многими другими людьми. Поклонившись так, мы успокаиваемся и оказываемся в сообществе людей — и даже за его рамками. Пример. Мама, я иду к тебе Одна женщина, с которой я незнаком, написала мне письмо. Она у мужа вторая жена, у них есть общая дочь, которая не хочет больше ничего знать о родителях. Она перестала с ними общаться. Тогда женщине пришло в голову, что, возможно, нужно привести в порядок кое-что по отношению к первой жене мужа и в отношении отца мужа. Их обоих в семье презирали и исключили из системы. Вечером она зажгла свечку, низко поклонилась первой жене мужа и сказала: «Теперь я чту тебя». На следующий вечер она проделала то же самое с отцом мужа: зажгла свечку, низко поклонилась и сказала: «Теперь я чту тебя». А через несколько дней позвонила дочь со словами: «Мама, я иду к тебе». Она пришла, светясь от счастья, и не уставала повторять, как хорошо дома. Внутренний рост Внутренний рост происходит, когда мы допускаем новое. Как правило, новое — это то, что мы раньше отвергали, например, нашу собственную тень. Или о чем мы сожалели, например, о личной вине. Когда я смотрю на отвергнутое мною и говорю: «Да, теперь я принимаю тебя в сердце» — я расту. Я больше не чувствую себя невинным, зато я вырос. Это касается не только собственной души, но и собственной семьи. Некоторые люди не принимают своих родителей. Например, они говорят: «Это было плохо». Тогда они становятся судьями родителей и лучше их знают, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что неправильно. А если ребенок скажет: «Я так радуюсь вам», — он растет. Хуже всех приходится детям совершенных родителей. Им трудно развиваться. Может, это утешит детей несовершенных родителей. Если принять все как есть — себя, родителей, семью — и заключить в сердце всех других людей тоже, всех тех, на кого смотришь сверху вниз, почувствуешь, что произойдет в душе — ты вырос. Тогда ты перерастаешь рамки семьи. Иногда я сержусь на кого-нибудь и вдруг замечаю, что стал ограниченнее. Тогда мне ничего другого не остается, как сказать ему: «Я признаю тебя равным мне со всеми твоими особенностями, и не просто хорошим, а важным для меня». Тогда я чувствую, что открылся и вырос. Мир между людьми и группами удается, если признать то, что мы в другом человеке отвергали, без желания его изменить и если признать за всеми равные с нами права. И наоборот, конечно, тоже — признать, что у нас такие же права, как и у всех других. Как нам стать живущими полной жизнью людьми, не ограниченными узкими рамками? Прежде всего, заключить в свое сердце и душу то, что мы в себе отвергаем. И в первую очередь, вину. Нашему росту препятствует стремление сохранить невинность. Кто хочет сохранить невинность, так и останется ребенком. В каждой семье определенные вещи запрещены. Что-то нельзя делать, думать или хотеть. Поэтому мы их вытесняем и сохраняем невинность. Но ведь иногда мы так отвергаем хорошие, сильные вещи. Иногда говорят, что все, что связано с сексуальностью человека, низко. И мы ее вытесняем. Сохраняем невинность, но не можем развиваться. Итак, мы растем, когда интегрируем отвергнутое. То, что мы в себе отвергаем, часто связано с исключенными членами в нашей семье. Если мы их любим и уважаем, мы любим и уважаем то, что в семье было запрещено и вытеснено. То, что мы в них отвергаем, как правило, не запрещено по большому счету. Нередко это человек, которому надо найти место в нашем сердце. Заключая его в сердце, мы, хоть и теряем невинность, но ни в коем случае не становимся от этого злыми. Напротив, мы становимся человечнее, благороднее и лучше. Итак, мы растем, когда смотрим на вытесненных людей и принимаем их. В дальнейшей жизни может случиться, что мы окажемся виноватыми перед кем-то, пусть даже непоправимым образом, и не захотим признаться себе в этом. Нам кажется, что если не смотреть на проступок, можно сохранить невинность. Что тогда происходит с нами? Мы становимся закостенелыми и уже не можем расти. Важно не столько признать свою вину, сколько заключить в сердце человека, перед которым мы провинились. Тогда мы раскроемся и сможем дальше развиваться. Я уже сказал про внутренний рост, что мы можем развиваться, только интегрируя то, что мы в себе отвергаем. То же самое касается семьи. Семья отвергает определенных своих членов. Если заключить в себя этих людей, отверженных или забытых, и найти им в сердце место, станешь завершеннее и совершеннее. Что в нас происходит, когда мы становимся завершеннее, когда все члены нашей семьи по-настоящему обретают место в наших душах? Тогда мы свободны. Мы уже не вплетены в чужие судьбы. Многие хотят избавиться от родителей, не зависеть от них. Но чем больше они стараются освободиться таким образом, тем несвободнее они становятся. Итак, совершенство означает, что все, кто имеют ко мне отношение, нашли во мне место. За рамками нашей семьи мы связаны со многими другими людьми, в том числе и с теми, кто на нас совсем не похож. Если мы их примем как равных, пусть они совсем другие, то станем богаче. Путь внутреннего роста никогда не кончается. Каждый день приносит что-то новое. Развиваясь, мы радуемся. Счастливые дети Что делает детей счастливыми? Когда родители счастливы, глядя на них. И пала, и мама. А когда родители счастливы, глядя на ребенка? Когда они в ребенке уважают и любят друг друга и радуются друг другу. Мы много говорим о любви. Как проявляется самая прекрасная любовь? Когда я радуюсь другому человеку, и не просто, а такому, какой он есть. И когда радуешься ребенку, какой он есть. Родители обладают известной властью над ребенком, прежде всего, матери глубоко чувствуют эту власть, поскольку они так долго живут в симбиозе с ребенком, что в какой-то момент начинают воспринимать эту власть как службу. Словно это уже не их собственная власть, но как будто они состоят на службе у ребенка на некоторое время. Несколько дней назад ко мне на семинар пришла женщина с пятимесячным ребенком на руках. Она села рядом со мной. Я сказал ей: — Посмотри поверх ребенка на то, что находится далеко за ним. Она посмотрела вдаль за ребенка. Ребенок глубоко вздохнул и улыбнулся мне. Он был счастлив. Так и те, и другие становятся свободнее — и родители, и дети. Тогда и тем, и другим будет легче смириться со своей участью, легче ей радоваться и легче отпустить друг друга, насколько это необходимо. Пример. Сын принимает ислам (Из курса «Расти-расцветай, мое чадо» в Идштайне, 2004 г.) Хеллингер Кларе: Что ты хочешь нам рассказать? Клара: Я горюю, потому что мой сын находится под сильным влиянием исламской секты. Хеллингер: Сколько ему лет? Клара: Двадцать четыре года. Это я виновата. Дочка тоже так говорит. Хеллингер: А муж у тебя есть? Клара: Больше нет. Мы развелись. Я отдала сына отцу. По мнению дочки, причина в этом. Хеллингер: Расскажи мне немного о муже. Клара: Он тоже мусульманин. А сын показывает ему, как нужно правильно верить. Он намного строже отца. Хеллингер: Почему вы расстались? Клара: Было много причин. Хеллингер, обращаясь к группе: Сын тут ни при чем. Это сразу видно. Дело в ней и в муже. Хеллингер просит Клару встать и ставит напротив нее заместителя ее мужа. А замужем он ставит заместительницу ислама. Муж забеспокоился. Он смотрит на ислам, затем опять на жену. Ислам подходит ближе и встает сбоку от него. Муж поворачивается направо и снова смотрит на ислам. Жена встает напротив него. Муж медленно подходит к жене. Она тоже делает шаг ему навстречу. Он поворачивается к исламу, подходит ближе к жене, снова смотрит на ислам. Подходит еще ближе к жене и берет ее за руку левой рукой. Другую руку он протягивает к исламу, но жена пресекает его жест. Она тянет его на себя и хочет увести от ислама. Муж кладет голову ей на плечо. Хеллингер вводит в расстановку сына. Муж и жена смотрят, обнявшись, на ислам и на сына. Ислам и сын напряженно глядят друг на друга. Муж хочет вместе с женой подойти к исламу поближе, но она удерживает его. Через некоторое время муж несколько отстраняется от жены. Обнимает сына одной рукой, а другая покоится на плече у жены. Теперь он стоит напротив ислама. Жена хочет освободиться от мужа и смотрит вовне. Муж снова обнимает ее за плечи, стараясь удержать. Сын немного отошел и встал ближе к исламу. Хеллингер: Хорошо. Достаточно. Помолчав, Кларе: У высокомерия есть предел. Это нам показывают дети. Клара: Сын на меня вообще не посмотрел. Хеллингер: Он смотрел туда, куда должна смотреть ты. Ты встала не на свое место, ты занеслась над исламом и над матерью мужа. Обращаясь к группе: Очевидно, ей нельзя помочь. Но мы теперь уважаем мальчика. Заместитель мужа: Муж ее так любит. Хеллингер: Она этого не видит. Спустя некоторое время, Кларе: Поведение сына — результат материнского злоупотребления властью. (Клара хочет возразить.) Не хочу ничего слышать. Мы все своими глазами видели. Яснее не бывает. Но так хочется властвовать над судьбой. (Клара кивает.) Верно, так хочется. Хорошо. Остановимся здесь. Новый взгляд Своё Я проведу упражнение для тех, кто хочет. Давайте закроем глаза и успокоимся. Перед внутренним взором мы раскрываемся широко-широко и подставляем всю нашу поверхность неведанной великой силе. Перед ее величием мы становимся крошечными. Мы просим без слов. Мы осознаем разрыв между великой душой и нашей собственной. Быть может, мы чувствуем могущественность и в то же время легкость великой силы. Мы ощущаем ее широту, нашу крошечность и эту легкость. А теперь отвернемся от нее, вот она осталась позади, как солнце, светящее издалека. И обратимся к своему близкому, простому, человеческому. |