словарь. Ю Н Караулов Русский ассоциативный словарь как новый лингвистиче. Что собой представляет ассоциативный словарь

• Название: Что собой представляет ассоциативный словарь
• Анкор: словарь
• Дата: 19.04.2023
• Размер: 1.37 Mb.
• Имя файла: Ю Н Караулов Русский ассоциативный словарь как новый лингвистиче.doc
• Тип: Документы; #1075375
• страница: 16 из 23

В завершение этого раздела хочу подчеркнуть, что гиб­кая организация в сети моделей двух слов, моделей-образ­цов предложений, вхождение в сеть союзов и синтаксиче­ских примитивов делают возможным построение из мате­риала сети (носителем языка — спонтанно, а исследовате­лем — с помощью эксплицитных процедур) любого син­таксического целого путем сополагания на синтагматиче­ской оси составляющих это целое элементарных речевых единиц и использования при этом законов аналогии — как морфологической, так и синтаксической.

4. Лексикологические характеристики словарного состава в ABC

4.1. Семантическая структура лексики (омонимия и паронимия)

Семантическая структура лексики в ассоциативных по­лях изучена подробно. В этой статье, в разделе "Форма и содержание в ассоциативно-вербальной сети", мы уже коснулись проблемы многозначности и ее отражения в ас­социативной статье. Там же речь шла о синонимических и антонимических отношениях между стимулом и реакция­ми. Тот факт, что в литературе сложилось всесторонне проработанное и ясное представление о полисемии, сино­нимии и антонимии в ассоциативных словарях, избавляет нас от необходимости рассматривать эти вопросы еще раз. Отметим, что Русский ассоциативный словарь дает новый материал для осмысления названных лексических категорий с позиции их бытования в устной речи (предре-чевой готовности) среднестатистической русской языко­вой личности. Такой взгляд "размывает" строгие рамки де­скриптивно-нормативного подхода, вырастающего из ана­лиза письменных источников, но зато заключает в себе возможности наблюдения над зародышами эволюционных изменений и преобразований в семантике слов и в их се­мантических взаимодействиях.

Здесь, естественно, встает вопрос о статусе ошибки, неточности, отклонения, критикуемых с точки зрения пра­вильного словоупотребления, с точки зрения литературно-языковой нормы. Констатировав "ошибку", мы не должны останавливаться в своих рассуждениях, ограничившись оценочно-осуждающим приговором. Жизнь языка такова, что одним из движителей его развития (а под развитием здесь надо понимать движение от предшествующего со­стояния к последующему) является как раз "ошибка". По­нятно, что не всякой ошибке выпадает такая честь, но пренебрегать ею в принципе, отмахнувшись от нее только как от помехи, не следует. В связи со сказанным речь да­лее пойдет о таких явлениях, которым в литературе, по­священной ассоциативным связям в лексике, почти не уделялось внимания, а именно об омонимии и паронимии.

Омонимия стимулов

Это явление в ассоциативно-вербальной сети охваты­вает все разновидности омонимов, и его можно было бы считать заранее запрограммированным составителями словника, поскольку набор омонимов в списке стимулов является естественным отражением характера русской лексики. Число полных лексических омонимов на входе невелико, и четко различающиеся группы реакций в таких статьях позволяют легко их выявить:

назвать — 1. имя, по имени, себя, ребенка...; 2. гостей, позвать, призвать;

просчет — 1. ошибка, недочет...; 2. расчет, вариантов;

сжатый — 1. воздух, кулак, срок...; 2. урожай, хлеб;

совет — 1. вредный, дельный...; 2. ученый...; 3. министров, сельский;

везти — 1. телега, домой...; 2. на хороших людей, по-страшному, фортуна.

Несколько больше среди стимулов грамматических омонимов, или омоформ: знать— 1. много, наизусть, прав­ду, 2. королевская, Киевская, холопы; простой — 1. человек, сложный, 2. вагонов, в работе; расти — 1. быстро, вверх, 2. большой, детей; печь — 1. пироги, хлеб, блины, 2. русская, теплая, деревенская; удобства — 1. коммунальные, отсутст­вуют, 2. нет никакого.

Но преобладают в этой группе омографы, смысл кото­рых идентифицируется с помощью ударения, а на письме, при отсутствии знака ударения, они воспринимаются ис­пытуемыми по-разному, что и показывают типы ответов на такие стимулы:

плачу — 1. рыдаю, слезы, смеюсь, реву...; 2. по расчету, в кассу, долг, палачу;

потом — 1. сейчас, затем...; 2. и кровью, изойти, пот;

появитесь — 1. здесь, завтра, исчезнете; 2. представь­тесь взору, приказ, убирайтесь;

сорок — 1. лет, сороков; 2. сорока, ворон;

толки — 1. сплетни, кривотолки; 2. ступа, мука, орехи;

полка — 1. книжная, деревянная; 2. больше не стало, воздушного, командир.

Общее правило, касающееся распределения реакций в статье относительно омонимичных стимулов, таково: бо­лее частотны реакции на конкретное значение или на то, которое является более употребительным. В приведенных примерах такие реакции даны первыми. Так, в статье на­звать подавляющее число ответов реализует значения омонима, связанные с именем, и лишь несколько реакций оказываются ответом на значение "пригласить многих". В статье знать большинство ответов свидетельствует о вос­приятии стимула как глагола, и единичные реакции трак­туют его как имя существительное. Стимул потом воспри­нимается прежде всего как наречие, и лишь часть испы­туемых увидела в нем косвенную форму имени существи­тельного. В статье мука 335 ответов реализовали конкрет­ное значение мука, и 208 отвечающих увидели в нем абс­трактное мука.

Как это ни покажется странным, в числе стимулов ока­залось возможным увидеть и омофоны, хотя стимулы бы­ли заданы испытуемым в письменном виде. Такой эффект объясняется, видимо, тем, что некоторые отвечающие на анкету, прочитав стимул про себя, отреагировали на его мысленно произнесенную форму, т.е. фактически на его звучание, а не на буквенное написание:

везти — 1. воз, телегу, перевозить; 2. записи [вести за­писи];

привезти — 1. подарок, из-за границы, доставить; 2. в порядок, в исполнение, в чувство [привести];

средний — 1. рост, заработок; не то, не се; 2. длины, паршивости, тупости [средней длины];

мучение — 1. страдание, адское, мука; 2. страшны, му­ки, мои, тяжкие [мучения страшны];

чистейший — 1. человек, родник, грязнейший; 2. воды, души человек [чистейшей души человек].

Из-за того, что стимулы в анкетах были напечатаны прописными буквами, возникла и омонимия с именами собственными: лист — 1. бумаги, 2. Ференц; носов — 1. пи­сатель, 2. ушей; речь — 1. родная, 2. Посполитая; по — 1. берегу, 2. Эдгар; труд — 1. тяжелый, 2. Известия.

Омонимия реакций

Это явление не менее распространенное, чем только что рассмотренное, но если омонимия стимулов, бессозна­тельно выявляемая испытуемыми, становится очевидной при чтении ассоциативных статей прямого словаря, то с омонимией реакций (которая тоже недоступна сознанию испытуемых) читатель сталкивается в обратном ассоциа­тивном словаре. Ограничимся лишь несколькими приме­рами, поскольку разновидности омонимии здесь те же са­мые: подать и подать (соотв. стимулы — повод и платить); ведро и вёдро (поднять и погода); бегом и бегом (бежать и заниматься); очки (носить и считать); ток (постоянный и зерно); черту и чёрту (проводить и к); берет и берёт (светлый и охота); муки и муки (кандалы и привезти); гражданка (гражданин и армия); пропасть и пропасть (по­явиться и глубочайший); паря и паря (активный и лететь) и т.д.

Иногда омонимия реакций остается неразрешимой, поскольку стимул может оправдывать употребление обоих омонимов: половина — все [все и всё]; запас — гол [сущ. или краткое прил.]; спина — попа [попа и попа]; никогда — не заплачу [не заплачу и не заплачу]; держать — пары [пары и пары]. Но, как правило, пара S—R содержит достаточно взаимной информации для идентификации реакции, что вполне понятно, так как для самого носителя языка, отве­чающего на ассоциативную анкету, омонимии не сущест­вует, его реакции вполне определенны, однозначны.