фрейд. А.Фрейд Психоанализ детских неврозов и детская сексуальность. Детская сексуальность и психоанализ детских неврозов
 Скачать 2.19 Mb.
|
|
Часть I ВВЕДЕНИЕ В ДЕТСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ ©Пер. с нем. Я.Коган Введение в детский психоанализ Лекция 1 Введение в детский анализ Трудно сказать что-нибудь об анализе в детском возрасте, если предварительно не уяснить себе вопроса о том, в каких случаях вообще имеются показания к анализу у ребенка и в каких — лучше отказаться от него. Как известно, Мелания Клейн (Берлин) подробно занималась этим вопросом. Она придерживается того взгляда, что с помощью анализа можно устранить или, по крайней мере, оказать благотворное влияние на нарушение психического развития ребенка. При этом анализ может оказаться весьма полезным и для развития нормального ребенка, а с течением времени станет необходимым дополнением воспитания. Однако большинство венских психоаналитиков защищает другую точку зрения: анализ ребенка уместен лишь в случае действительного инфантильного невроза. Боюсь, что на протяжении моего курса я немногим смогу содействовать выяснению этого вопроса. Я смогу сообщить вам только, в каких случаях решение предпринять анализ оказывалось правильным, и когда проведение его терпело неудачу. Понятно, что успехи побуждали нас к проведению новых анализов, а неудачи отпугивали от такого намерения. Таким образом, мы приходим к выводу, что в тех случаях, когда речь идет о ребенке, анализ нуждается в некоторых модификациях и изменениях или же может применяться лишь при соблюдении определенных предосторожностей. Тогда же, когда нет технической возможности для соблюдения этих предосторожностей, следует, может быть, даже отказаться от проведения анализа. На протяжении этого курса из многочисленных примеров вы узнаете, на чем основаны указанные выше сомнения. А пока я умышленно оставляю в сторону всякую попытку ответить на эти вопросы. Начиная с прошлого года я неоднократно получала предложения изложить на техническом семинаре Ферей-на .течение детского случая и обсудить технику детского Лекция I. Введение в детский анализ 23 анализа. До сих пор я отклоняла эти предложения, боясь, что все, что можно сказать на эту тему, будет казаться чрезвычайно банальным и само собою понятным. Специальная техника детского анализа, поскольку она вообще является специальной, вытекает из одного очень простого положения: в подавляющем большинстве случаев взрослый — зрелое и независимое существо, а ребенок — незрелое и несамостоятельное. Само собою разумеется, что при столь отличном объекте метод также не может оставаться тем же самым. То, что в одном случае было необходимым и безобидным действием, становится в другом случае скорее сомнительным мероприятием. Однако, эти изменения вытекают из существующей ситуации и вряд ли нуждаются в особом теоретическом обосновании. На протяжении последних двух с половиной лет я имела возможность подвергнуть длительному анализу около десяти детских случаев. Постараюсь представить сделанные мною при этом наблюдения в том виде, в каком они, вероятно, бросились бы в глаза каждому из вас. Начнем, с установки ребенка к началу аналитической работы. Рассмотрим аналогичную ситуацию у взрослого пациента. Человек чувствует себя больным вследствие каких-либо трудностей в своем собственном Я, в своей работе, в наслаждении жизнью. Из каких-либо соображений он доверяет терапевтической силе анализа или решается обратиться к определенному аналитику, видя в этом путь к исцелению. Конечно, дело не всегда обстоит так просто. Не всегда одни только внутренние трудности являются поводом к анализу; часто таким поводом является лишь столкновение с внешним миром, которое порождается этими трудностями. В действительности решение на анализ не всегда принимается самостоятельно: нередко большую роль играют настойчивые просьбы родственников или близких людей, становясь иногда потом неблагоприятным фактором для работы. Желательная и идеальная для лечения ситуация заключается в том, что пациент по собственному желанию заключает с аналитиком союз против некоторой части своей душевной жизни. Этого, разумеется, нельзя встретить у ребенка. Решение на анализ никогда не исходит от маленького пациента, оно всегда исходит от его родителей или от окружающих его лиц. Ребенка не спрашивают о его согласии. Даже если ему и поставили бы такой вопрос, он не смог бы вынес- 24 А Фрейд ти свое суждение. Аналитик является чужим для негожа анализ — чем-то неизвестным. Но самое трудное заключается в том, что лишь окружающие ребенка люди страдают от симптомов болезни или его дурного поведения, а для самого ребенка и болезнь во многих случаях вовсе не является болезнью. Он часто не чувствует даже никакого нарушения. Таким образом, в ситуации с ребенком отсутствует все то, что кажется необходимым в ситуации со взрослым: сознание болезни, добровольное решение и воля к выздоровлению. Не каждый аналитик, работающий с детьми, учитывает это как серьезное препятствие в работе. Из работ Мела ни Клейн, например, вы узнали, как она справляется с этими условиями, и какую технику она выработала в данном случае. В противоположность этому мне кажется целесообразной попытка создать в случае работы с ребенком ту же ситуацию, которая оказалась столь благоприятной для взрослого человека, т.е. вызвать в нем каким-либо путем недостающую готовность и согласие на лечение. В качестве темы моей первой лекции я беру шесть различных случаев в возрасте между шестью и одиннадцатью годами. Я хочу показать вам, как мне удалось сделать маленьких пацентов "доступными для анализа" подобно взрослым людям, т.е. создать у них сознание болезни, вызвать доверие к анализу и аналитику и превратить стимул к лечению из внешнего во внутренний. Разрешение этой задачи требует для детского анализа подготовительного периода, которого мы не встречаем при анализе взрослого человека. Я подчеркиваю, что все, что мы предпринимаем в этом периоде, не имеет еще ничего общего с действительной аналитической работой, т.е. здесь нет еще речи о переводе в сознание бессознательных процессов или об аналитическом воздействии на пациента. Речь идет просто о переводе определенного нежелательного состояния в другое желательное состояние с помощью всех средств, которыми располагает взрослый человек в отношении к ребенку. Этот подготовительный пери-ад — собственно говоря "дрессировка" для анализа — будет тем продолжительнее, чем больше отличается первоначальное состояние ребенка от вышеописанного состояния идеального взрослого пациента. Однако, с другой стороны, не следует думать, что эта работа слишком трудна. Я вспоминаю об одном случае с маленькой шестилетней девочкой, которая в течение трех Лекция 1 Введение в детский анализ 25 недель находилась в прошлом году под моим наблюдением. Я должна была установить, является ли трудновоспитуемая, малоподвижная и тяжелая психика ребенка результатом неблагоприятного предрасположения и неудовлетворительного интеллектуального развития или же в данном случае речь шла об особенно заторможенном и запущенном ребенке. Ближайшее рассмотрение выявило наличие необычайно тяжелого для этого раннего возраста невроза навязчивости при весьма развитом интеллекте и очень острой логике. Маленькая девочка была уже знакома с двумя детьми, с которыми я провела анализ; в первый раз она явилась ко мне на прием вместе со своей подругой, которая была немного старше ее. Я не говорила с ней ни о чем особенном и дала ей лишь возможность несколько ознакомиться с чужой для нее обстановкой. Вскоре когда она явилась ко мне одна, я предприняла первое наступление. Я сказала ей, что она, конечно, знает, почему ко мне приходили двое знакомых ей детей: один — потому что он никогда не мог сказать правду и хотел отучиться от этой привычки, другая — потому что она слишком много плакала и сама была удручена этим обстоятельством. Не послали ли также и ее ко мне из таких соображений? На это она прямо ответила. "Во мне сидит черт. Можно ли вынуть его?" В первый момент я была поражена этим неожиданным ответом, но затем я сказала, что это можно сделать, но это — отнюдь не легкая работа. И если я попытаюсь сделать это вместе с ней, то она должна будет исполнить много вещей, которые вовсе не будут ей приятны. Я имела в виду, что она должна будет рассказать мне все. Она серьезно задумалась на одну минуту и затем возразила мне: "Если ты говоришь мне, что это единственный способ, с помощью которого это может быть сделано, и при том сделано скоро, то я согласна". Таким образом, она добровольно согласилась выполнять основное аналитическое правило. Ведь вначале мы и от ьзрослого не требуем большего. Вместе с тем она полностью отдавала себе отчет и о продолжительности лечения. По истечении трех недель родители девочки оставались в нерешительности, оставить ли ее у меня для анализа или же лечить ее другим способом. Она же сама была очень обеспокоена, не хотела отказаться от возникшей у нее надежды на выздоровление и со все большей настойчивостью требовала, чтобы я освободила ее от черта в течение оставшихся трех или четырех дней, после которых она 26 А. Фрейд должна была уехать. Я уверяла ее, что это невозможно, что это требует длительного совместного пребывания. Я не могла объяснит ей этого с помощью цифр, так как в силу своих многочисленных задержек, она не обладала еще арифметическими знаниями, хотя находилась уже в школьном возрасте. В ответ на это она уселась на пол и указала мне рисунок ковра: "Нужно ли для этого столько дней, — сказала она, — сколько красных точек имеется здесь? Или же еще столько, сколько зеленых точек?" Я объяснила ей, какое большое количество сеансов необходимо для лечения. С помощью небольших овалов на рисунке моего ковра. Она отлично поняла это и, приняв вслед за этим решение лечиться, приложила все усилия к тому, чтобы убедить своих родителей в необходимости длительной совместной работы со мной. Вы скажете, что в данном случае тяжесть невроза облегчила аналитику его работу. Однако, я полагаю мнение это ошибочным. Приведу вам в качестве примера другой случай, в котором подготовительный период протекал аналогичным же образом, хотя в данном случае о настоящем неврозе не могло быть и речи. Около двух с половиной лет тому назад ко мне была приведена одиннадцатилетняя девочка, воспитание которой доставляло ее родителям величайшие трудности. Она происходила из зажиточного мелкобуржуазного дома; семейные отношения были весьма неблагоприятны: отец был вялым и слабовольным человеком, мать умерла много лет тому назад, взаимоотношения с мачехой и младшим сводным братом носили враждебный характер в силу многих обстоятельств. Целый ряд краж, совершенных ребенком, бесконечная серия грубой лжи, скрытность и неоткровенность в более серьезных и более мелких вопросах — побудили мать обратиться по совету домашнего врача к помощи анализа. В данном случае аналитический "уговор" был столь же прост: "Родители не могут с тобой ничего сделать, — таково было основное положение нашего уговора, -только с одной их помощью ты никогда не выйдешь из состояния постоянных сцен и конфликтов. Быть может, ты попытаешься сделать это с помощью постороннего человека?" Она сразу взяла меня в союзники против родителей подобно тому, как вышеописанная маленькая пациентка, страдавшая неврозом навязчивости, взяла меня в союзники против своего черта. В данном случае сознание болезни (невроза навязчивости) было очевид- Лекция 1. Введение в детский анализ 27 но. заменено сознанием конфликта. Однако общий для обоих случаев действенный фактор, степень болезни, который возник в данном случае из оснований внешнего характера, имел в первом случае основания внутреннего характера. Мой образ действий в этом, втором, случае, был позаимствован мною у Айхгорна, который пользуется им при воспитании беспризорных детей. Воспитатель, по мнению Айхгорна, должен прежде всего стать на сторону беспризорного и предположить, что этот последний прав в своей установке по отношению к окружающим людям. Только таким образом ему удастся работать со своим воспитанником вместо того, чтобы работать против него. Я хотела бы здесь отметить только, что для такого рода работы позиция Айхгорна гораздо более выгодна, чем позиция аналитика. Он уполномочен городом или государством принимать те или иные меры и имеет за собой авторитет должностного лица. Аналитик же, как это известно ребенку, получает полномочия и оплату от родителей; он всегда попадает в ложное положение, когда действует против своих доверителей — даже если это в их интересах. И, действительно, при всякого рода необходимых переговорах с родителями этого ребенка я всегда чувствовала, что у меня нечиста совесть по отношению к ним, и спустя несколько недель анализ в силу этих невыясненных отношений прекратился из-за внешнего повода, несмотря на самые благоприятные внутренние условия. Как бы то ни было в обоих этих случаях легко можно было создать предварительные условия, необходимые для начала анализа: сознание болезни, доверие и решение на анализ. Перейдем теперь к рассмотрению другой крайности: случаю, в котором нет ни одного из этих трех факторов. Речь идет о десятилетнем мальчике с неясными симптомами многих страхов, нервозности, скрытности и детских перверзных действий. В последние годы он совершил несколько мелких краж и одну крупную. Конфликт с родителями не был открытым, сознательным; точно также при поверхностном рассмотрении нельзя было найти ничего, что свидетельствовало бы о осознании своего безотрадного в общем состояния или о желании изменить его. Его отношение ко мне бьхло крайне отрицательным и недоверчивым, все его стремление было направлено на то, чтобы не допустить открытия его сексуальных тайн. В данном случае я не могла прибегнуть к одному из тех двух приемов, которые оказались столь удачными в прежних 28 А Фрейд случаях Я не могла образовать союз с его сознательным "Я" против отщепившейся части его существа, так как он вовсе не замечал такого расщепления. Равным образом я не могла быть его союзницей в его борьбе с окружающим миром, с которым он (поскольку он осознавал это) был связан сильными чувствами Путь, по которому я должна была пойти, был, очевидно, иным, более трудным и менее непосредственнь1м. Речь шла о том, чтобы завоевать доверие, которого нельзя было добиться прямым путем, и навязать себя человеку, который уверен, что отлично сможет справиться и без меня Я пыталась добиться этого разными способами. В течение долгого времени я не предпринимала ничего, приспособляясь лишь к его капризам и подделываясь всеми прямыми и окольными путями под его настроения Если он приходил на сеанс в веселом настроении, — я тоже была веселой. Если он предпочитал во время сеанса сидеть под столом, то я вела себя так, как будто это было в порядке вещей: приподымала скатерть и беседовала с ним. Если он приходил с бечевкой в кармане и показывал мне, как он завязывает замысловатые узлы и проделывает разные фокусы, то я показывала ему, что я умею делать еще более замысловатые узлы и более поразительные фокусы. Если он гримасничал, то я гримасничала еще больше, а если он предлагал мне попробовать, кто из нас сильнее, то я старалась показать ему, что я несравненно более сильна Я следовала за ним также и в беседах на различные темы: от приключений морских пиратов и географических сведений до коллекций марок и любовных историй. При всех этих разговорах ни одна тема не казалась мне сомнительной или неподходящей для его возраста, и мои сообщения были построены таким образом, что они ни разу не вызвали в нем недоверия, будто за ними скрыта воспитательная цель. Я вела себя наподобие кинофильма или приключенческого романа, которые не преследуют никакой иной цели, кроме увлечения зрителя или читателя и которые приспособля ются с этой целью к интересам и потребностям своей публики И, действительно, моя первая цель заключалась ис ключительно в том, чтобы, представить собой интерес для мальчика То обстоятельство, что в течение этого подготовительного периода я узнала очень многое о его более поверхностных интересах и наклонностях, было непредвиденным, но очень желательным побочным выигры- Лекция 1 Введение в детский анализ 29 шем Спустя некоторое время я присоединила к этому другой фактор. Я незаметным образом оказалась полез ной для него, писала ему во время сеанса его письма на пишущей машинке, охотно помогала ему записывать его "сны на яву" и вымышленные им истории, которыми он очень гордился, и даже изготовляла для него во время сеанса разные безделушки Для одной маленькой девочки, которая проходила в это же время подговительный период, я очень усердно занималась во время сеансов вязанием и постепенно одела всех ее кукол и игрушечных зверей. Таким образом, я развила, коротко говоря, второе приятное качество, не только представляла собой интерес, но стала еще и полезной. Дополнительным выигрышем второго периода оказалось то обстоятельство, что благодаря писанию писем и вымышленных историй я мало-помалу была введена в кр\т его знакомств и фантастической деятельности. Но затем ко всему этому присоединилось еще нечто несравненно более важное Я дала ему понять, что, подвергаясь анализу, он получает огромные практические преимущества так, например, наказуемые действия имеют совершенно иные, гораздо более благоприятные последствия, если о них узнает сначала аналитик, а от него уже об этом узнают воспитатели. Таким образом, он при вык прибегать к анализу как к защите от наказания и к моей помощи — для заглаживания необдуманных поступков Он просил меня положить на прежнее место украденные им деньги и приходил ко мне со всеми необходимыми, но неприятными признаниями, которые следовало сделать своим родителям Он проверял мою пригодность в этом отношении бесчисленное множество раз, прежде чем он решил действительно в нее поверить. Но затем уже не оставалось сомнений' я стала для него не только интересным и полезным человеком, но и очень сильной личностью, без помощи которой он уже не мог обойтись. С помощью этих трех качеств я стала ему необходима; можно было бы сказать, что он попал в состояние полной зави симости перенесения. Этого момента я и ждала, чтобы весьма энергично потребовать от него — не в форме словесного приказания и не сразу — соответствующей компенсации, а именно: выдачи всех его сокровенных тайн, столь необходимых для анализа, это заняло еще несколько ближе иших недель, а лишь после этого можно было приступить к настоящему анализу |