Абобус. Духовная жизнь раннего нового времени европа в раннее новое время (xvi первой половина xvii века)
 Скачать 1.33 Mb.
|
|
Внешний облик и одежда. Театральность поведения дополнялась театральностью внешнего облика людей. Это относится исключительно к представителям верхушки общества. Простые люди выглядели так же, как десятки и сотни лет назад. Зато в верхах вкусы менялись достаточно быстро и отличались причудливостью. Внешний облик человека становится в это время своего рода визитной карточкой его обладателя. Выглядеть определенным образом, соответственно вести себя было очень важно в мире, где традиция ставила происхождение на первое место среди достоинств человека, а одежда, манера поведения означала принадлежность к определенному кругу. Костюм должен был сразу же объяснить, кем является его носитель. Многочисленные ограничения законодательно запрещали всем незнатным одеваться, как «благородные». Тем важнее было умение обойти эти ограничения. Ведь роскошная одежда могла помочь человеку сделать успешную карьеру. Во второй половине XVI века одежда знатных людей отличалась богатством и роскошью в самом буквальном значении этих слов – задача состояла в том, чтобы объединить в одном наряде как можно больше ценностей. Принято было надевать одно на другое несколько одежд, каждая из которых шилась из тяжелых тканей, обильно расшитых золотой и серебряной нитью и драгоценными камнями. К этому еще полагались многочисленные украшения (подвески, ожерелья, серьги, перстни), которые охотно надевали на себя как мужчины, так и женщины. В XVI веке выделялось несколько национальных направлений в развитии моды: английское, итальянское, испанское, немецкое, французское. Общее их отличие – стремление уподобить человека четко очерченной геометрической фигуре, для чего в мужской одежде использовался каркас в виде стеганых прокладок, а в женской – сочетание корсета и вертюгадена («хранителя невинности»), предшественника кринолина. Завершающим штрихом в одежде был многослойный воротник фреза (иногда именуемый «мельничным жерновом»), который заставлял носителя высоко держать голову. Наиболее последовательно эти формы разрабатывались в испанском костюме. «Испанская мода», отличавшаяся строгим богатством, получила огромное распространение по всей Европе. Известная своим пристрастием к модной одежде английская королева Елизавета I имела в своем гардеробе костюмы, сшитые по моде разных стран. Внешнюю презентабельность следовало всячески демонстрировать. Это проявлялось не только в повседневной жизни, но и в искусстве. В частности, в развитии искусства портрета – живописные или скульптурные изображения той поры должны были не столько сохранить видимый образ того или иного человека, сколько показать, какое место он занимал в общественной иерархии, какую роль играл в жизни. Если не сам облик человека, то внешние атрибуты должны были объяснить это. Убедительным примером такого рода могут служить портреты английского короля Якова I Стюарта, обладавшего весьма невыигрышной внешностью. Художники, писавшие портреты этого монарха, стремились восполнить это за счет пышных аксессуаров, прикрывающих природное естество модели. ГЛАВА 2. Культура растерявшейся эпохи 8 В XVII веке идеальная внешность мужчины предполагала величественность осанки, ловкость и пластичность движений (каждого дворянина с детства обучали танцам, верховой езде, фехтованию), любезное обращение с дамами своего круга. Женщина, претендующая на звание красавицы, должна была обладать высоким ростом, тонкой талией, пышными бедрами. Держать себя она должна была важно и жеманно. Чтобы подчеркнуть эти качества, костюм должен был изменить свои формы, он стал более пластичен и подвижен. Сохранилась многослойность костюма, контрастное цветовое решение за счет сопоставления верхней и нижней одежды, но декоративность теперь создавалась многочисленными оборками, рюшами, лентами, кружевами. Популярность приобрели гладкие и тонкие ткани типа атласа, муара, тафты. Постепенно многослойный воротник «мельничный жернов» был вытеснен отложным воротником из кружев («вандейковский воротник»), а к концу века место воротников заняли кружевные галстуки, косынки, оборки. Мода стала чаще меняться (во Франции за столетие она менялась шесть раз) и быстрее распространяться. С середины XVII века Франция становится законодательницей мод. Этому способствовали не только лидирующее положение Французского королевства на континенте, но и такие мероприятия, как изготовление специальных восковых кукол, одетых по последней парижской моде, которых начиная с 40-х годов XVII века рассылали в разные страны, а также появление иллюстрированных изданий с модными картинками и письменными указаниями, какую одежду при каких обстоятельствах следует носить. Общество в зеркале театра масок. Несмотря на упорные усилия через фиксацию внешних признаков сохранить старую систему отношений между людьми, перемены происходили. Появлялись новые человеческие типы, порожденные новыми условиями существования. Понадобились новые ролевые признаки для этих новых персонажей общества-театра. Интереснейшим свидетельством того, как общественное сознание воспринимало эти новые персонажи, могут служить образы- маски народного театра, получившие распространение именно в рассматриваемую историческую эпоху (начиная с середины XVI века). При всех различиях, существовавших в его национальных вариантах, было нечто общее, сближавшее представления, даваемые во время венецианского карнавала, с кукольными фарсами, разыгрываемыми во время крупных ярмарок в Английском королевстве или немецком княжестве. Оно отражало менталитет эпохи, ту оценку, которое общество давало происходящим изменениям. Общим было наличие единой канвы спектакля без подробной разработки сюжета. Основной чертой спектаклей была актерская импровизация. Получалось совсем как в жизни: люди живут и действуют в сходных условиях, но по-разному, попадают в сходные ситуации, но решают их по-своему… Главным, что объединяло все варианты народных театров, были персонажи-маски, различавшиеся по именам, но представлявшие одинаковые социальные роли. Интересно, что они одинаково трактовались исполнителями и одинаково воспринимались зрителями в разных уголках Европы. Начать рассмотрение ролевых функций персонажей-масок и их трактовок следует с вершины социальной пирамиды. В спектаклях народных балаганных театров почти обязательно присутствовал Правитель, который появлялся в конце и мог решить все неразрешимые проблемы героев, обеспечивая торжество справедливости и счастье влюбленных. Правитель мог носить разные имена и звания (император, князь, герцог, король или сам Иисус Христос), но, главное, он воплощал могущество и справедливость почти недосягаемой высшей власти, выполнял функции законодателя, завоевателя, судьи на троне. Он был, безусловно, ГЛАВА 2. Культура растерявшейся эпохи 9 положительным героем, обеспечивающим связь между высшими силами и суетной земной жизнью. Представители церкви выступали на сцене в двух разных качествах. Это могли быть Святые, покровительствующие обиженным или влюбленным, а могли быть хитроватые, не слишком добродетельные Падре или Монах, любящие выпить- закусить, неравнодушные к прелестям пригожих прихожанок. В первом варианте маска была однозначно положительной, во втором над ней подсмеивались, но с определенной долей почтительности. Маска Дворянина на сцене народного театра также трактовалась неоднозначно. Был дворянин-рыцарь, смелый защитник вдов и сирот, отважный, благородный. Его звали Роланд, Сид Компеадор, Марко-королевич, Гай Варвик. Рыцарь часто бывал в конфликте с властью, которой служил честно, но не раболепствуя. Это был положительный герой. Вместе с тем в жизни и на сцене появляется другая маска дворянина – Капитан (со временем за ним закрепилось имя Капитана Фракаса), хвастливый и трусливый вояка, отличавшийся одновременно неуемной драчливостью и туповатостью. Смех над незадачливым Капитаном для горожан и крестьян был маленькой, но все же местью за бесчинства многочисленных ландскнехтов, заполонивших всю Европу в XVI–XVII веках. Примерно тогда же на сцене появился и Солдат, образ которого тоже следует считать порождением тревожного времени. Однако эта маска преподносилась актерами и воспринималась зрителями ярмарочных представлений совсем в ином ключе, нежели его начальник Капитан. Для селянина или горожанина Солдат был олицетворением вольной жизни, далекой от тягот повседневного труда простого люда, свободным от общинных или цеховых порядков, от подчиненности воле родителей или сеньора. Конечно, жизнь Солдата полна тягот и опасностей, он постоянно рискует быть искалеченным или убитым. Но ведь есть возможность внезапно и быстро разбогатеть, стать героем, получить большой чин, а может быть, и королевскую дочку в придачу. Все это привлекало зрителей балаганных театров, которые в своей подлинной жизни не могли рассчитывать на методичное и постепенное улучшение своего положения, а лишь на внезапное, чудесное изменение ситуации. Словом, Солдат надолго и прочно стал положительным героем народного театра. При этом актеры и зрители напрочь забывали о том, что грабили, жгли и убивали в многочисленных войнах не только офицеры, но и солдаты. Большое место в спектаклях народного театра занимали Купцы, Легисты, Доктора – те, кто представлял новые поднимающиеся социальные слои общества, кого простой люд рассматривал как новых угнетателей. Прежние (дворяне, духовенство) были привычными хозяевами положения, их статус был закреплен за ними традицией, привычкой. Они казались явлением вечным и обязательным. Максимальная дерзость, на которую способно было массовое народное сознание, это задать вопрос: «Когда Адам пахал, а Ева пряла – кто был тогда дворянином?» Что же касается новых «хозяев жизни», многие из которых появились как определенный социальный слой сравнительно недавно, то массовое сознание, тяготевшее к сохранению традиционных ценностей («От добра добра не ищут»), крайне неодобрительно воспринимало этих новых людей, и соответственно трактовались их образы-маски на сцене. Они обычно изображались жадными, скупыми, трусливыми и туповатыми. Для селянина или рядового горожанина человек, выбившийся из низов, был вдвойне неприятен тем, что он был новым обидчиком, притеснителем, «барином», который не имеет права на барство в глазах своих бывших соседей. Эти персонажи всегда оказывались в театре масок в ситуациях нелепых и унизительных. ГЛАВА 2. Культура растерявшейся эпохи 10 Крестьян чаще всего представляли на сцене ярмарочных спектаклей простаками, недотепами, иногда проявлявшими внезапную смекалку и удачливость. Излюбленным в народе был мотив Младшего сына, которого все считают дураком, а он оставляет в дураках всех своих обидчиков и получает полцарства в придачу к королевской (царской, императорской, княжеской) дочке. Удача и счастье опять же делали героя счастливым почти вопреки здравому смыслу и без особых с его стороны усилий. Особую роль играл в представлениях аутсайдер – изгой, человек лишившийся в силу обстоятельств определенной социальной ниши. Он мог быть благородным разбойником (Робин Гуд, Картуш), защищающим обиженных от произвола и жестокостей. По ходу действия ему удавалось одерживать мелкие победы над злыми чиновниками, местными судьями, жадными аббатами. Он не вписывался в сложившуюся систему общественных отношений, был чужаком, иногда несущим добро, иногда зло. Другая маска аутсайдера – это колдун, оборотень или иноземец. С началом Второй христианизации Европы в странах католических злодеем-чужаком был протестант («еретик»), а в протестантских, наоборот, католик («папист»). Народный театр отводил женским персонажам несколько функций. Это были или Святые Девы, добродетельные и прекрасные, оберегающие и защищающие героев, или ведьмы и злые жены, дававшие наглядное представление о женщине как сосуде греха и главной помощнице дьявола в этом мире. Были еще прекрасные влюбленные девицы и их очаровательные служанки. При этом оставался не затронутым вопрос, какими станут эти Розины и Смеральдины со временем. Характеристики, представленные персонажами театра масок, убедительно свидетельствовали о том, что в обществе на уровне массового сознания господствовал авторитарный, догматический тип мышления, свойственный переходной эпохе, когда особенно уязвимым, а значит, испуганным и озлобленным становится рядовой человек, находящийся под угрозой возможной утраты тяжелого, но привычного, обжитого места в мире. Возможность перемен его пугает, потому что он не ждет от них ничего хорошего. Между тем перемены продолжаются и углубляются. Создаются новые попытки объяснить мир и человека, понять истоки и суть существующего миропорядка. Социальные теории и социальные утопии. Обстановка в обществе XVI– XVII веков отличалась большой напряженностью. Войны, восстания, эпидемии, неурожаи, сопровождавшиеся страшными голодовками, преследования по религиозным причинам постоянно угрожали людям. Порядок в обществе, законность и соблюдение справедливости, понимаемые как избавление от постоянного страха голода, – все это рассматривалось как высшие ценности. Два чувства в равной степени присущи людям того времени: неодолимый Великий Страх перед непонятностью этого мир и вера в Разум, познающий, объясняющий мир. Английский философ Т. Гоббс, один из умнейший людей своего времени, глубокий и разносторонний мыслитель, физически крепкий и здоровый человек, признавался, что главным чувством, которое он испытывал в течение всей жизни, было чувство страха. Гоббс был убежденным защитником абсолютизма. При этом он исходил из убеждения в том, что только сильная, ничем не ограниченная власть государства способна обеспечить спокойную и безопасную жизнь людям. Вопрос о происхождении и функциях государства был одним из самых злободневных в это время. Им занимались крупнейшие философы (Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Г. Гроций), писатели (Сирано де Бержерак), политические деятели (Хартлиб, Гаррингтон, Уинстенли), светские дамы. Чаще всего обсуждение этого вопроса облекалось в форму памфлета («Закон свободы», написанный Д. Уинстенли) или романа («Новая Атлантида» Ф. Бэкона, «Город Солнца» Т. Кампанеллы, ГЛАВА 2. Культура растерявшейся эпохи 11 «Республика Оцеана» Д. Гаррингтона). Наряду с различными политическими теориями, определяющими роль и функции государства, появились многочисленные проекты идеальных государств, обеспечивающих своим обитателям торжество социальной справедливости. Такие сочинения продолжали традицию утопического романа Т. Мора. Обычно они писались в форме романа о путешествиях в неведомые страны. Свой вариант идеального общественного устройства предложил итальянец Томмазо Кампанелла (1568–1639). Он сочинил свою социальную утопию – книгу под названием «Город солнца». Идеальное общество Кампанеллы не знает частной собственности и населено людьми, лишенными эгоизма. Совместный труд, проживание в общежитиях, питание в общественных столовых, проводимый вместе досуг – эти черты объединяют утопии Кампанеллы и Мора. Только у Кампанеллы еще больше подчеркнуто, что особая система воспитания превращает соляриев (жителей государства Солнца) в людей, совершенно лишенных индивидуальности, отличительных черт и привычек. Этим обществом управляют мудрецы-философы, которые решают, кому и где работать, кому и чему учиться, кому на ком жениться. Кампанелла видел выход из всеобщего хаоса и беспорядка в жесточайшей упорядоченности всех сторон жизни общества и отдельного человека. Другие авторы социальных утопий (Д. Гаррингтон, Д. Уинстенли) придерживались того же подхода – по их представлениям, только всесторонний контроль со стороны государства может обеспечить порядок, справедливость, а значит, и счастье людей. Параллельно с формированием абсолютистского государства происходило оформление теоретического обоснования происхождения и роли государства, в которых ставился вопрос о взаимных правах и обязанностях правителей и управляемых. В пестроте и многоголосице мнений наиболее подходящими к существовавшим условиям оказались теории, объясняющие отношения в государстве договором, изначально заключенным между людьми для обеспечения собственного спокойствия и безопасности. Согласно этим теориям, власть являлась результатом соглашения между людьми, объединенными в государство, и должна была действовать в их интересах. В этой идее (даже если власть наделялась неограниченными полномочиями, как у Т. Гоббса) заложена была потенциальная угроза абсолютизму, ибо лишала абсолютного монарха исходных (от Бога) властных полномочий. Большинство европейских правительств предпочитали опираться на старую идею власти правителя-патриарха, исходящей непосредственно от Бога (провиденциализм), но в обществе распространялись и усиливалось влияние договорных теорий. Вся социальная жизнь в этот период переживала серьезные изменения, и одновременно проводились поиски новой системы идей, организующей и объясняющей отношения между людьми. На смену системе вассальных отношений, базировавшихся на принципе покровительства–преданности, постепенно приходила система контрактной этики, культуры соблюдения обоюдных обязательств, предполагавшей взаимную заинтересованность людей: один имеет нечто необходимое другому и готов уступить ему это на определенных условиях. Прежние этические представления рыцарских времен еще сохраняются как идеал, весьма отдаленно относящийся к условиям и нормам новой жизни. Примером такого рода может служить поведение в период английских гражданских войн середины XVII века части дворян, принадлежавших к категории «новых джентри», то есть дворян-предпринимателей, которые, казалось бы, действовали вопреки своим интересам хозяев буржуазного типа, встав на сторону короля, чья позиция сводилась к защите старых порядков. В этом случае налицо несовпадение определенного образа жизни и ценностных ориентиров, которые руководят человеком. ГЛАВА 2. Культура растерявшейся эпохи 12 Время «игры без правил» в социальных и политических отношениях, пик которого пришелся на эпоху Возрождения, завершилось. Нужно было выработать новые правила, регулирующие отношения в обществе, новую идейную матрицу, новую систему ценностных ориентиров. В обстановке идейного противоборства XVII века были заложены основы для новой системы мировоззрения. «Основными положениями этой системы стали идеи о карательно-распределительной справедливости, о контрактно-договорных отношениях, обеспечивающих нормальную жизнедеятельность общества, о неотчуждаемости прав-свобод, принадлежащих человеку от рождения» 12 . Но еще нужно было систематизировать их, организовать в цельную теорию. Итак, менялись формы организации отношений между людьми. На смену жесткой вертикали сюзерен–вассал утверждался принцип взаимной заинтересованности («даю тебе, чтобы ты дал мне» нечто, имеющее ценность: работу, вещи, услуги). Менялись формы организации человеческого общежития: вместо аморфных и непрочных государственных образований – централизованные государства. Менялись взаимоотношения людей с государством – человек ставился в непосредственное подчинение власти, почти лишенный посреднической защиты профессионально-сословных корпораций. Менялись правила поведенческих норм и система ценностей. Менялись этические представления и эстетические вкусы и, что в данном случае особенно важно, роль и функции явлений культуры в жизни общества и отдельного человека. 2.2. ТРИ СТИЛЯ В ИТАЛЬЯНСКОЙ КУЛЬТУРЕ XVII ВЕКА |