Документ Microsoft Word. Духовные направления
 Скачать 105.4 Kb.
|
|
пишет А.Н. Майкову: «Совершенно другие я понятия имею о действительности и реализме, чем наши реалисты и критики. Мой идеализм – реальнее ихнего» (сходным образом в его письме к Н.Н. Страхову от 26 февраля / 10 марта 1869 года соотносятся «фантастическое» и «действительное»)247. Ставя материю ниже духа, романтики в большинстве своем признавали существование того и другого. Представители разных духовных воззрений ценили вещественную земную жизнь в разной мере. К примеру, А.К. Толстой в послании «И.С. Аксакову» (1859) оправдывает свою более отвлеченную от земных занятий духовность: Так. В беспредельное влекома, Душа незримый чует мир <...>. Но я не чужд и здешней жизни <...>. Поверь, и мне мила природа, И быт родного нам народа <...>248. В России первой половины XIX века латинскому слову «реальность» предпочитали свои соответствия, которые восходят к понятиям, усвоенным из греческой философии: «существенность» (от Платона), «действительность» (от Аристотеля), а также выражения вроде «в самом деле», как, 244 Толстой А.К. Полн. собр. стихотворений. Т. 1. С. 257. 245 Там же. С. 253. 246 См.: Wellek R. Concepts... P. 226. 247 См.: Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1972 – 1990. Т. 17. С. 373. О соотношении идеального и реального в романтическом сознании см.: Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. Пг., 1914. С. 129–144 (глава «Идеализм и реализм романтического чувства»). 248 Толстой А.К. Полн. собр. стихотворений. Т. 1. С. 105. 74 например, у Гоголя (ХI, 180). Применяя мысли Аристотеля, В. Андросов в отзыве на комедию Гоголя «Ревизор» в 1836 году заметил: «Есть <...> истина действительного и истина возможного»; в первом случае искусство – это «подражание» тому, что замечено в жизни, и художник стремится к «правдоподобию»; во втором случае художник «силится выразить сущности, или, как говорят, типы лиц»; таков «Ревизор», в котором нет «наружной истины», но есть «истина идеи, истина внутренняя»249. В России понятия из Платона и Аристотеля как правило воспринимались уже преображенными в греческой же, но византийско-христианской мысли. Подобным образом переосмыслялась и новая западная романтическая эстетика (в частности, шеллингианство). Знаковой в этом смысле является статья, переведенная с немецкого о. Федором Сидонским и помещенная в совершенно светском «Сыне Отечества...» в 1832 году. Грекохристианская мысль различает божественную сущность, непостижимую человеческому разумению, и божественную действительность, «энергию» (действия Бога, проявляющиеся в тварном мире и доступные восприятию человека). Благодаря божественной энергии зиждится и существует вещественный и невещественный тварный мир. Божественная энергия проникает и в человеческую душу. Эти представления о. Федор Сидонский применяет для переложения шеллингианской эстетики, переводя статью «Об отношении идеального к действительному и обратно»: «идеальное» – это то, что привносится в душу божественной энергией (действием) и что намекает на возможность бесконечного божественного совершенства, впрочем, никогда не достижимого для твари; «действительное» – это внедрение божественной энергии в вещественный мир, то есть на тот уровень бытия, где тварная жизнь коснеет и становится всё менее проницаемой для духа, всё более плотной, упорной и невосприимчивой (из-за греховного свободного выбора тварных духов). В искусстве слова и в искусстве всей своей жизни человек с помощью благодатной божественной энергии способен преодолевать косность вещественности, возвышаться над нею и приближаться к идеальному бытию, к «тождеству бытия и мышления», к «гармоническому согласию понятий с существами»: «Сии первообразные идеи, подобно вечным звездам, всегда мелькают перед нами во мраке жизни; многократно омрачаемые, часто оставляемые без внимания, они всегда озаряют нас снова <...>. Лучшие из смертных <...> постоянно стремятся образовать в согласии с сими идеалами свои правила, свои чувства, свои действия, даже мир внешний; хотя сего никогда не достигают они вполне»; но само стремление – «дело божественное»250. 249 Русская критическая литература о произведениях Гоголя: В 3 ч. М., 1903 – 1907. Ч. 1. С. 147–149. 250 Об отношении идеального к действительному и обратно. (С нем. св. Сидонский) // Сын Отечества и Северный Архив. 1832. Т. 26. Ч. 148 и 62. С. 231–232. 75 Не удивительно, что при таких своих взглядах о. Федор Сидонский сочувствовал духовному развитию И.В. Киреевского, перешедшего от философии Шеллинга к православной мистике. Это сочувствие выразилось, в частности, в надгробном слове, сказанном при отпевании И.В. Киреевского в 1856 году251. В начале ХIХ века художники и мыслители духовных направлений обратили особое внимание на соотношение бытия внутреннего и внешнего по отношению к человеческой душе, причем, в зависимости от убеждений, то или другое считали первичным, либо же уравнивали их, а в иных случаях и совсем отождествляли. Уже в древнегреческой философии, у атомистов, встречается такое разделение бытия, и внутреннее (мир чувств) считается призрачным, неподлинным252. Для неоплатоников внутреннее бытие души – «ущербное бытие, всегда готовое перейти в небытие»253. На переходе от ХVIII к XIX веку за внешним по отношению к душе бытием закрепилось название «объективного», а за внутренним – «субъективного». «Реалисты», склонные к бездуховности, вообще отрицали существование души и ее внутреннего мира. «Идеалисты»-платоники считали внутренний мир человека несамостоятельным, зависящим от внешнего, «идеального», «умного», божественного бытия. Так или иначе зависимость внутреннего состояния души от сверхчеловеческих духов признавало большинство языческих, магических учений. Христиане-мистики по-своему видели зависимость души от нисходящего извне Божьего Святого Духа, либо же – в неблагоприятных случаях – зависимость от духов нечистых. Лишь художники слова, склонные к крайностям магии, провозглашали первичность, а также божественное всемогущество человеческого «я». Пищу для своих убеждений подобные люди находили в философии Канта и особенно у раннего Фихте. В их среде, в противоположность платоникам, «идеальное» бытие стали представлять внутренним, субъективным – на том основании, что идеи осознаются и, с этой магической точки зрения, порождаются в самой душе как божественном субъекте. Это духовное направление получило название «субъективного идеализма», и большинство мыслителей, писателей осуждали его, как это сделал, например, Ф.Д. Шлейермахер в «Речах о религии» (1799): «А что станется с триумфом спекуляции, этим завершенным и полным идеализмом, если религия не станет для него противовесом и не противопоставит ему реализм более высокий, чем тот, который он столь отважно и с полным 251 См.: Августин (Никитин), архимандрит. «Философ ранний...»: Протоиерей Федор Сидонский // Христианская культура: Пушкинская эпоха. Вып ХVI. СПб., 1997. С. 71–72. 252 Гайденко П.П. Эволюция понятия науки: Становление и развитие первых научных программ. М., 1980. С. 98. 253 Лосев А.Ф. История античной эстетики: Последние века: В 2 кн. М., 1988. Кн. 1. С. 188. См. также: Лосев А.Ф. История античной эстетики: Итоги... Кн. 1. С. 408 – 410. 76 правом подчинил себе? Этот идеализм уничтожит универсум, полагая, что он создает его, он низведет его до пустой аллегории, до ничтожной тени нашей собственной ограниченности»254. Некоторые мыслители, как поздний Фихте, а также Шеллинг в его «философии тождества», старались снять само разграничение объективного и субъективного, внешнего и внутреннего бытия, доказывая, что всё едино, и тем самым значительно ослабляя сдержки рассудочности. При таком взгляде всё вновь оказывалось возможным, миру возвращалась мифологическая чудесность, сопричастность всеобъемлющему зиждительному Духу. Шеллинг в «Философских письмах о догматизме и критицизме» (1795) описывает совпадение объекта и субъекта как «блаженство», «абсолютное состояние», единение с божеством255. Фр. Шлегель в «Идеях» (1799) призывает воссоединить «идеализм» философии и «реализм поэзии», то есть, в его понимании, субъективное (заключенное в мыслях) и объективное (отраженное в художественных образах, внешнее) бытие. При таком воссоздании полноты жизни и возникает, по Шлегелю, истинное миропонимание – «религия»256. Под влиянием немецкой «философии тождества» В.Г. Белинский в середине 1830-х годов рассматривал идеальное и реальное искусство как двуединство, в котором различаются, однако, творческие установки: в первом случае художник по преимуществу обогащает внешнее бытие своим внутренним миром, во втором, напротив, «я» художника обогащается отраженным и запечатленным в образах внешним миром. С.П. Шевырев в «Истории поэзии» (1835) имеет в виду этот духовно-вещественный, объективносубъективный реализм-идеализм, когда спрашивает: Дант «не изобразил ли нам мира невидимого, мира подземного и небесного, которого, вероятно, он не видел телесными очами? Где же создался этот мир, где он принял образ стройного и целого мира, если не в его душе? <...> многие тайны жизни мы предчувствуем, постигаем прежде, нежели они нам открываются»257. Вслед за романтиками о широком единстве духовного «реализма», то есть о всебытийственности, размывающей само суженное понятие «реальности», любили рассуждать мыслители и художники начала ХХ века. Так, С.Н. Булгаков называет это мировосприятие «религиозным реализмом»258. Так и А. Белый описывает «подлинный реализм» как древнее духовное миропонимание, унаследованное символизмом, и противопоставляет его «узким догматам наивного реализма в искусстве» и «науке» – «монополии “кажущегося реальным”»259. Н.А. Бердяев в «Русской идее..» (1946) заме254 Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. С. 140. 255 Шеллинг Фр. Сочинения: В 2 т. М., 1987 – 1989. Т. 1. С. 75. 256 Шлегель Фр. Эстетика... Т. 1. С. 361. 257 Шевырев С.П. История поэзии. М., 1835. Т. 1. С. 93-94. 258 Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М., 1994. С. 19. 259 Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С. 256–257. 77 тил: «По-настоящему у нас не было ни романтизма, ни классицизма. У нас происходил всё более и более поворот к религиозному реализму»260. Широкое распространение получили выражения «мистический реализм»261, «магический реализм». В такого рода понятиях размывается коренной смысл слова «реализм», так как снимается само противопоставление «реального» и «нереального, однако делается это в противоборстве с подлинным узким реализмом – для доказательства, что существует не только понятное нашему плоскому рассудку («естественное» и «правдоподобное» в нашем разумении), но и нечто иное, не понятное нам (сверхъестественное, невероятное, чудесное). Не смотря на то, что понятия «идеального» и «реального» в восприятии романтиков XIX столетия были во многом сходны и, во всяком случае, нераздельны, наиболее последовательные духовные мыслители среди них предпочитали избегать слова «реальное» как заряженного (в своем коренном смысле) склонностью к гордо-рассудочному расщеплению бытия и к полаганию наряду с подлинным существованием некоего мнимого, недействительного, невозможного. Так, Новалис, например, предпочитал пользоваться выражением «магический идеализм»262, а не «магический реализм». Для писателей последовательно духовного мировосприятия всё было в той или иной степени реально (существенно, действительно), и потому понятие реальности утрачивало значение. Выражая подобное убеждение от лица рассказчика в повести «Нос», Гоголь изобразил самые немыслимые события, «сверхъестественное отделение носа» и «много неправдоподобного», а затем подытожил: «А, однако же, при всем том, хотя, конечно, можно допустить и то, и другое, и третье, может даже... ну да и где ж не бывает несообразностей?... А всё, однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, – редко, но бывают»263. Преобладанием такого умонастроения объясняется то, что слово «реализм» так и не утвердилось в начале XIX века, хотя само понятие витало в общественном сознании, как и понятие «романтического реализма», или «реалистического романтизма» (сами же выражения возникли и утвердились позднее, в ХХ веке). Пушкин в 1828 году предпочитает описывать слог своего «Бориса Годунова» как «истинно романтический»264, отличая его от ложного субъективно-идеалистического, сужающего понятие бытия 260 Бердяев Н.А. Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века // Вопросы философии. 1990. № 1. С. 121. 261 См., например: Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. Л., 1991. Т. 1. Ч. 1. С. 39; Котельников В.А. Православная аскетика и русская литература: (На пути к Оптиной). СПб., 1994. С. 23–24. 262 См.: Габитова Р.М. Философия немецкого романтизма. М., 1978. С. 182. 263 Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 9 т. Т. 3. С. 60. 264 Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 6. С. 249. 78 до внутреннего душевного состояния человека. Истинный романтизм у Пушкина – христианско-мистический, признающий и вещественное, и духовное, и внешнее, и внутреннее бытие. Лишь в 1840-е годы стало усиливаться рассудочно-реалистическое художественное миросозерцание, то есть собственно «реализм» в его именно тогда утвердившемся и с тех пор преобладающем понимании, основанном на коренном значении самого слова. Этот новый реализм основывался на философии позитивизма, для которой понятие реальности определялось «упорядоченным миром науки ХIХ века, миром причин и следствий, миром без чуда, без трансцендентного»265. В России слово «реализм» было применено к художественной словесности уже в 1842 году, когда А.И. Герцен в работе «Дилетантизм в науке» (в статье второй «Дилетанты-романтики») противопоставил «новое направление» словесности, с одной стороны, оторванному от действительности «романтизму», а с другой – погрязшему в чувственности «классицизму»: «Мечтательный романтизм стал ненавидеть новое направление за его реализм! Щупающий пальцами классицизм стал презирать его за идеализм!»266 Для Герцена «реализм» – это художественное направление, признающее первичность вещественной действительности и, соответственно, чувственное ее познание, но в то же время ставящее познавательную силу ума выше чувств (отсюда признак по-своему понятого «идеализма», то есть умозрительности). Творческое развитие Белинского в начале 1840-х годов являет пример распространившегося в то время быстрого перехода от пантеистической магии (в духе немецкой философии) к новой позитивистской вере в «существенность», данную в чувственно-рассудочном (при главенстве раcсудка) мировосприятии. 6 апреля 1842 года, после похорон А.М. Щепкиной, Белинский пишет М.Н. Каткову: «И мы все умрем; но в утешение положим с собою лекции Шеллинга об откровении, глубже которых ты ничего не знаешь, хотя и знаешь Гегеля... <...>. Брось этих немцев – чорт с ними! <...> Они больше философы, абсолют им нипочем; но все в чинах и филистеры»267. 7-8 сентября 1843 года в письме к М.В. Орловой критик выражает уже полностью обновленное воззрение: «Самая роскошная мечта стоит меньше самой небогатой существенности»268. «Мечта» здесь – проявление духовной жизни человека. На основе новых воззрений во второй половине 1840-х годов стала складываться писательская «школа», которую критики назвали «натуральной» (или «натурализмом»). Если Белинский, исходя из своих новых бездуховных взглядов, вкладывал в это выражение самый высокий положительный смысл, то, например, Ю.Ф. Самарин в 1847 году, основываясь на рас265 Wellek R. Concepts of criticism. P. 241. 266 Герцен А.И. Собр. соч.: В 9 т. М., 1955 – 1958. Т. 2. С. 28–29. 267 Белинский В.Г. Полн. собр. соч. Т. 12. С. 95. 268 Там же. С. 175. 79 пространенном в России православном переосмыслении немецкого идеализма, заметил, что содержание произведений «натурализма» составляет «пошлая сторона нашей действительности», то есть та область человеческого бытия, где возрастающее закоснение вещественности, оплотнение души (по греху гордости и прочим) всё более сопротивляется благодатному воздействию божественной энергии: это «глухой, бесцветный мир, без грома и потрясений, неподвижный и ровный, как бездонное болото, медленно и безвозвратно втягивающее в себя всё живое и свежее <...>»269. Итак, охота за «реальностью» сужает представления о ней до пределов ограниченного бездуховного миропонимания, и это в разные времена отражается в области словесности в виде «реализма»: «античного», «ренессансного», «просветительского», «натуралистического» «критического», «социалистического»270. Это единое в основе направление различается в своих временных и личных проявлениях лишь рисунком границ разумения о реальном (понятном, правдоподобном, вероятном) и склонностью к |