Тённис Ф. Общность и общество (2002). Gemeinschaft und Gesellschaft
 Скачать 12.89 Mb.
|
|
Государство имеет двойственный характер. Во первых оно представляет собой универсальную общественную связь, существует и как бы сооружается ради того, чтобы защищать свободу и собственность своих субъектов, и вместе стем выражать и претворять в жизнь естественное право, покоящееся на действенной силе контрактов. Подобно всякому другому конституируемому объединению, оно, таким образом, представляет собой некое вымышленное или искусственное лицо ив качестве такового сополагается и противополагается всем прочим лицам в рамках правового порядка. Естественное право действует между ними отдельными лицами как между доверенным лицом и его доверителями. Стало быть, такое право также все время возвышается над ним как воля общества, конвенциональное естественное право. К сфере последнего принадлежит вся его конституция, те. тот порядок, в котором оно должно выражать свою волю в ее действенности. Это право, как и любое другое, может быть оспорено, и потому контрагентами (государством — с одной стороны, отдельными лицами, те. обществом, — с другой) может быть учреждено и признано некое лицо или властная инстанция, способные разрешить такой спор. Для этой судебной инстанции не существует тогда никакого дальнейшего права, да оно и не требуется, поскольку ее воля должна быть всего лишь научной истиной в юридической сфере, а ее образ действий заключается всего лишь в произнесении речей. В силу этого она не обладает также ни правом, ни силой для принуждения во всяком случае, того и другого у нее намного меньше, чем может оказаться у какого-либо физического лица. Инстанция эта есть голый социальный разум в его наивысшей потенции, но именно поэтому она и лишена всех других сил. Напротив, государство уже по своему правовому определению является нечем иным, как учредителем, представителем и исполнителем всех естественных принудительных прав. Чтобы добиваться осуществления права, оно нуждается в его познании. Оно делает естественное право своим объектом, оно обращает к нему свою волю и берет на себя функцию интерпретации этого права. Но то, что вследствие этого оказывается в его руках, оно может также и подвергать изменению И не только фактически. Оно и по праву должно быть способно к этому. Ибо тем правилам, по которым государство намерено все это интерпретировать, оно может придавать форму уставных положений, обязательных для подчиненных ему субъектов. Если оно заявляет, что то или иное обстоятельство относится к сфере права, то для последних это означает, что оно и должно относиться к сфере права, в том числе и во всех практических правовых следствиях. В этом смысле государство может формировать любое право, повелевая своим судьям придерживаться этого права, а своим экзекуторам — его исполнять. Неограниченной экспансии этой законодательной власти вытеснению естественного или конвенционального права правом государственным или политическим может за счет утверждения своего собственного права противостоять общество, которое как сумма отдельных индивидуумов пребывает наряду с государством ив тоже время находится как бы под ним. В этом случае правовое решение было бы возможно только через арбитражный суд [Schiedsgericht]. Однако, во-вто- рых, государство есть само общество, или социальный разум, который полагается одновременно с понятием отдельного разумного общественного субъекта общество в его единстве, не как особое лицо, полагаемое наряду с остальными лицами, а как лицо абсолютное, от которого все остальные только и получают свое существование, ив этом смысле нет никакого права, которое противостояло бы его праву, а право политики — и есть право природы. Потому же, далее, между государством и обществом немыслима и никакая судебная инстанция, которая, как и само государство, произрастала бы из общества вся юрисдикция в целом становится зависимой от государства и исчерпывается применением его законов. Ибо у общества, если оно мыслится без государства, отрицается способность ко всеобщей воле, чтобы в воле государства увидеть его собственную волю. Таким образом, всего лишь негативное определение индивидуумов в естественном порядке сменяется их позитивным определением некоторым из них государство вручает распорядительный мандат, который они могут передавать дальше, так что в конце концов создается впечатление, будто каждое лицо в опосредованной связи причастно к воле государства. С некоторыми ограничениями эта идея реализуется в системе управления [Verwaltung]: если бы последняя приобрела всеобщий характер, все производство в целом превратилось бы в часть управления, и по своему понятию эта система являет собой возможную форму (мнимого) социализма Такая форма мыслима даже и при сохранении фундаментального противопоставления общественных классов. В этом случае государство представляло бы собой коалицию капиталистов, исключающую всякую конкуренцию производство по-прежнему осуществлялось бык их выгоде. В условиях международного разделения труда, регулируемого мировым рынком, объединенный класс капиталистов по-пре- жнему выступал бы собственником и продавцом своего совокупного продукта даже когда средства производства принадлежат государству, он все равно оставался бы формальным субъектом и организатором труда, а потому также собственником в отношении всей той части прибавочной ценности, которая не идет на возмещение средств производства. Но если бы общество распространилось за всевозможные границы, и вследствие этого было бы создано мировое государство [Weltstaat], то пришел бы конец товарному производству как истинной причине всякой предпринимательской выгоды, торговой прибыли и прибавочной ценности во всех ее формах. Предметы, произведенные (как и прежде) подчиненным классом, могли бы еще присваиваться господствующим классом лишь постольку, поскольку он является представителем государства, выступает от его имении даже может во имя государства распределять внутри себя ту часть совокупного продукта, которая не предназначается для поддержания жизни рабочих. Волевая основа права получает более отчетливое выражение, когда государственное право, право закона, поглощает всякое общественное право, право контракта. Такая основа присутствует всегда, ноне улавливается до тех пор, пока субъект права, в том числе и естественного, не заявит о себе как обладающее непрерывно действенной избирательной волей ив тоже время целиком и полностью фиктивное (юридическое) лицо. Также ив случае первого понятия, где государство предстает всего лишь доверенным лицом общества, избирательная воля всех продавцов товаров лишь по видимости полагает конвенциональное и только во вторую очередь политическое естественное право по видимости в том смысле, в каком и рабочая сила является товаром лишь по видимости в действительности же этим занимается избирательная воля всех продавцов действительных товаров, те. рабочей силы, воплощенной в продукте труда. Государство есть капиталистический институт и остается таковым, заявляя о своей полной тождественности с обществом. Поэтому оно исчезает, когда рабочий класс становится субъектом своей воли, для того чтобы разрушить капиталистическое производство. И отсюда следует, что политические устремления этого класса по своей цели лежат вне рамок общества, включающего в себя государство и политику в качестве необходимых форм выражения своей воли. — Напротив, между двумя понятиями государства, которые вкратце были описаны выше, существует глубочайшая социальная и историческая противоположность. Они противостоят друг другу как системы народного и господского (следовало бы сказать общественного и государственного) суверенитета, однако во многих случаях могут и переплетаться друг с другом 30. Религиозное существо Третье и последнее формообразование общей и связующей для всех воли нужно понимать как ментальное. Теоретически, для большей отчетливости, ему тоже может быть предпослан некий субъект, и такой субъект мы различаем как духовный (религиозный) союз или объединение, или, если мыслить его во всеобщем аспекте, — как духовное (религиозное) ин- 352 тегралыюе существо, духовное государство. Сами же волевые формы я называю А) общностными: по отдельности — верой [Glaube], в целом — религией [Re ligion], и В) общественными по отдельности — ученым [Lehrmeinung], в целом — публичным мнением [öffentliche Meinung]. Это такие начала, которым несвойственно добиваться для себя значимости низа счет (физических) человечеких сил, ни с помощью каких бы тони было внешних вещей (например, денег) как орудий, но только с помощью тех представлений и идей, которые по определению участвуют в деятельности головного мозга человека. В своих наиболее значительных социальных действиях они берут на себя роль ценителя, судьи, те. соразмеряют с самими собой или со своими принципами, максимами и правилами дела и поступки, а стало быть, и волю тех, к кому они обращены а помимо прочего, в частности, также и волю государства. Поэтому религия возвышается над интегральным существом, а публичное мнение — над государством. Религия оценивает нравы и обычаи как хорошие и правильные или же порицает их как дурные и ложные. Публичное мнение превозносит политику и законодательство, когда они правильны и мудры, и осуждает их, когда они неправильны и безрассудны. — Вера присуща главным образом толпе и низшим слоям народа, она наиболее живо проявляется у детей и женщин. Ученое мнение представляет собой такую вещь, которую могут понять (и уж тем более сформулировать) лишь немногие, ив основном это склонные к размышлению, благородные и бесстрастные индивидуумы зрелые мужчины и старики. Отношение между первой и вторым подобно отношению поэзии (в ее корнях, в ее настроенности на напев, повествование, мимическое представление) к совершенной прозе математического рассуждения или иного мысленного комбинирова- 353 23 Ф. Тённис ния. — Связи религии с семейной жизнью и с обычаем уже были отмечены. Религия есть сама семейная жизнь, насколько причастность к ней распространяется на вызванное в представлении или воображении, преданное и родственное, дружественное существо и таким образом, с одной стороны (человеческой, сюда приносится почтение, вместе со святыми дарами, жертвоприношениями и пожертвованиями, ас другой (божественной) — милость, защита и помощь отеческая или материнская власть есть основа и первопричина божественного величия (или всякого подобного ему) и сохраняется в нем как его истина. Религия, далее, сама составляет часть обычая, действительно и необходимо данную в силу традиции, предания и древности, вместе с диалектом родного языка, образом жизни и традиционным для своей родины одеянием, питьем и пищей каждый ребенок с рождения усваивает веру отцов, веру и обыкновение, а также наследственное чувство и обязанности. — С другой стороны, в своем наиболее полном развитии религия всюду сохраняет свое воздействие на нрав и совесть человека благодаря тому освящению, которое она придает событиям семейной жизни супружеской общности, радости по поводу рождения ребенка, почитанию стариков, печали по умершим. И точно также она освящает интегральное существо, повышает и укрепляет значимость права как воля стариков и предков оно уже обладает почетом и важностью, а как воля богов оно становится еще более мощными надежным. Так более раннее воззрение требует и порождает более позднее, а более позднее воздействует на более раннее. Религиозное интегральное существо есть, в частности, форма выражения изначального единства и равенства всего народа в целом, народ как семья, удерживающая память о своих родственных связях благодаря общему культу и местам поклонения. Таково оно в его экстенсивном значении свою наибольшую силу оно получает как городское интегральное существо, где на первый план решительно выступает важность веры и истолкования божественной воли, направленной на дополнение содержания обычая, его модификацию для решения сложных жизненных ситуаций, а отчасти и на его замену. Это происходит главным образом посредством применения присяги [Eid], где божественное существо призывается больше в качестве устрашающего, чем в качестве почитаемого чтобы оно побуждало к преданности и искренности, могло отомстить за ложь и обман. И потому не будет ошибкой в супружестве как центре тяжести семейной жизни, единодушии мужского и женского духа и, далее, в присяжной клятве увидеть два столпа, которыми религия поддерживает строение интегрального существа и более высокой об- щностной жизни это главные части морали и последняя по своему особенному характеру в той же мере является порождением религии, что право — порождением обычая 31. Публичное мнение Публичное мнение само выдвигает притязание на то, чтобы определять всеобщие и значимые нормы, ипритом не на основании слепой веры, а на основе ясного видения правильности признанных и принятых им доктрин. По своей тенденции и форме оно представляет собой научное и просвещенное мнение. Если оно может сформироваться как таковое, в связи со всеми возможными проблемами, которые могут занимать мышление и познание, то все же преимущественно оно направляется на общественную и государственную жизнь и сношения. Все сознательные участники этой жизни должны интересоваться такими понятиями и воззрениями, помогать их формированию, а также бороться против мнений ложных и вредоносных. Что разрешено и что не разрешено в практике торговли, и что следует думать о силе и ценности той или иной фирмы, того или иного товара, требования, монеты или бумаги и подобным образом, что нужно думать об имеющих хождение ценностях, о лицах и их способностях в других сферах общения, которое представляется аналогичным рыночному и биржевому сообщению, — все это, будучи сведено к всеобщим положениям, составляет своего рода моральный кодекс, который, — хотя и очень изменчив, следует тому знанию, которое кажется ему наилучшими может сталкиваться с многочисленной оппозицией, — однако ничуть не менее строг в своих запретах, суждениях и налагаемых штрафах ведь поскольку ему нет дела до того или иного настроения, но только до формальной корректности образа действий, постольку имеет место собственно только реакция на проступки, тогда как внимание к другой, позитивной стороне не возникает, ибо тут не требуется и не ожидается ничего, кроме регулярности восхищение жене есть дело публичного мнения, старающегося, скоре, привести все явления к уровню своего понимания. Однако оно никоим образом не имеет дело только с корректными и добрыми поступками, но также и с корректными и добрыми мнениями, поскольку оно должно требовать согласования отдельных и частных мнений с собой, мнением всеобщими публичным, тем более потому, что (предполагаемые) разумные и обладающие произволом субъекты соразмеряют свои действия со своими мнениями. Среди мнений же многие безразличны, но только не мнения политические ибо, по-видимому, от них в конечном счете зависит, какие законы будет издавать или поддерживать государство, какую оно будет проводить внутреннюю и внешнюю политику. И поскольку вот ношении этих вопросов общество отчасти едино в себе, отчасти же во многих деталях охвачено сильнейшим противоречием, постольку каждая партия должна стремиться к тому, чтобы свое мнение возвысить до публичного или, по крайней мере, до видимости такового, свою волю представить как всеобщую и разумную волю, преследующую в качестве цели общее благо, чтобы таким путем стать у кормила государства или заполучить в свои руки законодательные рычаги. С другой стороны, само государство или его правительство, те. та партия, которая в данный момент представляет собой суверенную личность или оказывает на нее наиболее сильное влияние, не менее заинтересовано в формировании и обработке, в настройке и перенастройке публичного мнения. Но чем бы ни было и какую бы значимость ни принимало публичное мнение, все это надвигается на отдельного человека сего мнением как чуждая ему внешняя власть. И это преимущественно происходит таким путем, при котором стирается или, по крайней мере, может быть стерта всякая связь между людьми, доверие между говорящими поучающим, с одной стороны, и слушающими понимающим, с другой, а именно литературным путем, при котором суждения и мнения, подобно товарам мелочнбго торговца, вовлекаются и предлагаются потреблению в их объективной реальности. Такого рода вещи могут бьггь в наибольшей полноте подготовлены и предложены нам посредством периодической печати [Zeitunswesen]: посредством скорейшей фабрикации, мультипликации и распространения фактов и идей, подобно тому как гостиничная кухня предлагает нам съедобные и годные для питья вещества в любых формах и любых количествах. Поэтому пресса является собственным средством (органом) публичного мнения, оружием и инструментом в руках каждого, кто умеет и кому приходится пользоваться им, инструментом, обладающим универсальной властью и осуществляющим критику процессов и перемен, имеющих место в общественном состоянии человечества властью, сравнимой, а возможно, и превосходящей материальную власть государств со всеми их армиями, финансами и бюрократическим чиновничеством неограниченной, подобно их власти, национальными границами, но по своей тенденции и возможности абсолютно интернациональной и измеряемой, таким образом, скорее, властью, которой могут обладать постоянные или временные государственные союзы и альянсы. И поэтому в качестве ее конечной цели может быть указана задача упразднить множественность государств, учредить вместо них одну-единственную мировую республику, по своей протяженности равную мировому рынку, республику, которая управлялась бы мыслителями, учеными и писателями, и которая могла бы обойтись только такими средствами принуждения, которые имеют психологическую природу. Быть может, такие тенденции и перспективы никогда не получат ясного и чистого выражения, не говоря уже об их претворении в действительность, но представление о них служит пониманию многих действительных явлений, а также позволяет увидеть, что образование национальных государств представляет собой лишь временное ограничение в развитии безграничного по своей природе общества. Ведь и такое наиболее современное, наиболее общественное государство, как североамериканский Союз, менее всего может и желает принимать во внимание какой бы тони было действительный национальный характер. — Всеобщую значимость имеет, однако, то замечание, что искусственный, и даже насильственный, момент в этих абстракциях должен постоянно оставаться в памяти, равно как и глубокая взаимосвязь, которой все эти общественные силы связаны со своим общност- ным базисом, с изначальными и естественными, историческими формообразованиями совместной жизни и воления. Ибо если индивидуальная избирательная воля в целом только идеально может быть отделена от жизненных и сущностно-волевых импульсов, и с объективной точки зрения проявляется, скорее, как продукт памяти, то точно также дело обстоит и с социальной избирательной волей. Все их уставновления и нормы сохраняют известное сходство с религией, поскольку они, как и религия, берут начало в интеллектуальном или ментальном выражении совокупного духа, и поскольку предполагаемая отныЬе изоляция и самостоятельность этого духа в действительности, быть может, никогда не задейству ется как совершенная и всеобщая. Поэтому присяга является исконной гарантией договора, а связующая сила договоров в сознании людей не так-то просто освобождается от власти преданности и веры хотя в действительности такого рода вещи вовсе не требуются, а достаточно бывает лишь простой рефлексии над собственным интересом, чтобы дать разумному субъекту осознать необходимость выполнить это основное условие общественной жизни. — Объяснить и даже просто понять эту точку зрения нелегко. Но при усвоении и проникновении в ее смысл будет открыто решение важнейших проблем возникновения и упадка человеческой культуры. Ибо ее бытие есть ее изменение и как таковое оно водно и тоже время есть развитие и исчезновение существующих форм. Всякое изменение может быть понято только исходя из взаимопроникновения и взаимоперехода этих текучих понятий ПРИЛОЖЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ § 1. Порядок — Право — Мораль Нашему взгляду предстает противоположность между таким порядком совместной жизни, который существенным образом покоится на согласии воль и тем самым на единодушии, формируется и облагораживается обычаем и религией, и таким ее порядком, который основывается на совпадении и объединении избирательных вольна конвенции, и потому обеспечивается политическим законодательством и получает свое идеальное, осознанное объяснение и оправдание в публичном мнении. Далее противоположность между общими связующим для всех позитивным правом как системой принудительных норм, регулирующих взаимоотношения между волями, системой, которая укоренена в семейной жизни и черпает свое наиболее значительное содержание из фактического землевладения, причем ее формы существенным образом определяются обычаем, просветленными освященным религией, которая, впрочем, как божественная воля (и тем самым как воля мудрецов и правителей, дающих божественной воле ее истолкование) учит и сама отваживается изменять, улучшать такие формы, — и такого же рода позитивным правом, которое во всех связях и переплетениях избирательных воль старается всегда отличать их друг от друга и имеет свои естественные предпосылки в порядке торговых сношений, однако становится действенными обретает регулярную силу только с появлением суверенных избирательных воль и государственной власти, становясь важнейшим политическим орудием государства, с помощью которого последнее отчасти консервирует общественные движения, отчасти же препятствует или способствует ими которое отстаивается или подвергается критике со стороны публичных доктрин и мнений и вследствие этого изменяется в сторону смягчения или ужесточения. Наконец, сюда же относится противоположность внутри морали как абсолютно идеальной или ментальной системы правил совместной жизни, ибо, с одной стороны, мораль, по существу, является выражением и органом религиозных представлений и сил, ив этом она необходимым образом связана с условиями и действительными формами духа семейственности и обычая с другой же стороны, она целиком и полностью является продуктом и орудием публичного мнения, ив силу этого связана с совокупными отношениями всеобщей контрактной общительности и политических устрем лений. Порядок есть естественное право право как таковое есть право позитивное мораль есть идеальное право. Ибо как содержание того, чтб должно и что может иметь место, что запрещается и чтб дозволяется, право является объектом социальной воли вообще. Естественное право, насколько ему может быть присуща действенность и действительность, тоже должно пониматься как установленное и эффективное однако оно устанавливается в неком более всеобщем смысле и менее явным образом, оно является всеобщим в противоположность всякому особенному, или простым в противоположность многообразному и более сложному праву § 2. Процесс разложения Из единодушия, обычая и религии складывается субстанция социального существа и его воли, крайне многообразные модусы и формы которой при благоприятных условиях развиваются в течение его жизни, причем каждая группа и каждый самостоятельный человек в сфере своей собственной воли и тем самым в своем настроении, своем нраве и совести, а равно ив своем конкретном состоянии, в своем владении ив естественной, привычной, надлежащей для себя деятельности в той или иной мере бывают причастны к ней и получают свою долю от общего центра, общего очага. В ней скрываются корни человеческой силы, а человеческое право подкрепляется единым, изначальным правом, которое объемлет и поддерживает человека, поскольку это именно оно позволило ему возникнуть и оно же заставит его уйти. Но при известных условиях, в некоторых своих связях, которые здесь будут для нас интересны, человек в своих произвольных действиях и отношениях предстает свободными тогда его следует понимать как лицо. Субстанция общего духа, или узы, связующие его с другими людьми, истончаются и ослабевают настолько, что уже не принимаются во внимание. Именно таким, в сравнении с семейными, товарищескими узами, в общем и целом бывает отношение между неприятелями [Ungenossen], между которыми — в конкретной связи или вообще — отсутствует взаимопонимание, связующее и примиряющее воздействие обычая и веры. Таково состояние войны и неограниченной свободы взаимного уничтожения, ограбления и угнетения, свободы, позволяющей каждому как-либо использовать другого, или же, ради большей выгоды, заключать с ним договоры и соглашения. В той мере, в какой это состояние охватывает замкнутые группы или общности, а также состоящих в них людей, или же имеет место между объемлемыми какой-либо общностью товарищами и их общими неприятелями, наше исследование его не касается. Напротив, мы имеем ввиду такую совместную жизнь и такое социальное состояние, где индивидуумы пребывают в одинаковой изоляции друг от друга и испытывают друг к другу скрытую враждебность, так что они лишь из боязни или из благоразумия воздерживаются от нападения друг на друга, а действительные мирные и дружественные отношения должны быть поняты здесь как возводимые на фундаменте всеобщей войны. Такое состояние было закреплено в понятии общественной цивилизации мири возможность сообщения между людьми поддерживается в нем конвенцией и выражающимися в ней взаимными опасениями, это состояние охраняется государством и формируется его законодательством и политикой, в науке ив публичном мнении оно отчасти понимается как необходимое и вечное, отчасти же восхваляется как движение к совершенству. Напротив, для общностных порядков и способов жизни характерно сохранение народности [Volkstum] и народной культуры которой — зачастую с лицемерно скрываемой ненавистью и презрением — противостоит государственность [Staatstum] (а в этом понятии может быть обобщено и подытожено понятие общественного состояния противостоит в той мере, в какой последняя отделяется и отчуждается от первой. Таким образом, в социальной и исторической жизни человечества сущностная воля и воля избирательная тоже находятся отчасти в глубокой внутренней взаимосвязи, отчасти же сополагаются и противополагаются друг ДРУГУ |