Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество. Грядущее постиндустриальное

• Название: Грядущее постиндустриальное
• Анкор: Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
• Дата: 02.02.2017
• Размер: 5.69 Mb.
• Имя файла: Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
• Тип: Книга; #1773
• страница: 36 из 51

Bell D. Twelve Modes of Prediction // Daedalus. Summer, 1964. P. 845-880.

³² См.: Lampman R.J. The Low Income Population and Economic Growth. Washington (D.C.), 1961.

³³ См.: Miller H. Rich Man, Poor Man. N.Y., 1964.
но удовлетворительный прожиточный минимум” нью-йоркской семьи в 1947 году (отличавшийся от уровня бедности) составлял (в ценах 1961 года) 4000 долларов в год. В 1961 году он повы­сился до 5200 долларов, т.е. на 28 процентов. К 1975 году его новое значение составит (в ценах 1961 года) уже 7000 долларов. В заключение Г.Миллер пишет, что “наши стандарты будут по­вышаться, пояса станут шире, но многие семьи по-прежнему бу­дут жить ниже нового, более высокого уровня бедности”.

Именно этот аспект перемен вызывает удивительное искаже­ние социальных представлений. Уровень национального производ­ства может удвоиться; люди удвоят и свои денежные доходы, и тем не менее будут раздаваться жалобы, что народ не живет вдвое лучше, чем раньше. Появление в обществе все большего числа обез­доленных людей, претендующих на товары и привилегии, несом­ненно, изменяет характер самих привилегий и благ³⁴. Поэтому в поисках ключей к социальным переменам важно суметь опреде­лить, какие сегодняшние привилегии и удобства завтра потребует большинство. Больше путешествий, поездки в более отдаленные места, зимний отдых, летние домики? Именно разнообразие этих удобств и увеличение их числа помогают понять характер соци­альных и политических потребностей грядущих дет.

Но изменение численности означает и изменение масшта­бов. Если бы соотношения были линейными, проблем бы не су­ществовало; однако увеличение размеров изменяет характер орга­низаций, ведет к умножению иерархий, создает проблемы коор­динации и выдвигает новые вопросы упорядочения и планиро­вания. Вопросы о размере и сфере деятельности социального объединения — надлежащем размере правительственных агентств, оптимальном масштабе организаций, децентрализации функций, создании “человеческого измерения” в массовом об­ществе — все это важнейшие проблемы, возникающие в резуль­тате двух типов воздействия на социальную структуру, упоми­навшихся выше: влияния численности, плотности и взаимодей-

³⁴ Известная английская писательница в своих путевых заметках горько сетовала по поводу неудобств жизни в Нью-Йорке. Так, она не могла найти никого, кто принес бы ее покупки из супермаркета, тогда как в Мехико десятки мальчишек за несколько песо наперебой бросились бы ей на помощь. В рамках подобной логики в Индии человеку, пусть и с меньшим доходом, легче найти слугу, чем в Нью-Йорке.
ствия населения, диффузии [благ и привилегий] и изменения масштабов.

ОПТИМАЛЬНЫЙ РАЗМЕР И СФЕРА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОБЩЕСТВЕННЫХ ИНСТИТУТОВ

Как я уже отмечал, в настоящее время Соединенные Штаты ста­ли подлинно “национальным обществом”. Многие внутренние проблемы, с которыми мы сегодня сталкиваемся, возникают не как следствие таких архаичных понятий, как “капитализм” или “социализм”, а потому, что множество проблем — в образова­нии и на транспорте, в сфере благосостояния, обновления горо­дов, загрязнения воздуха и воды, медицинского обслуживания и т.п. — уже не может быть разрешено силами штата или локаль­ного сообщества, а должно решаться на национальном уровне.

Это обстоятельство в большей мере, чем любой другой факт, осложняет проблему надлежащего размера социального объеди­нения как в политическом, так и в социологическом смысле. Воп­рос этот можно рассматривать в четырех аспектах: с точки зре­ния адекватности политической структуры; централизации и де­централизации; различий между “общественным” и “частным”;

и оптимального размера бюрократических структур, как част­ных, так и общественных. Первые два вопроса мы рассмотрим в этом разделе, вторые — в следующем.

Адекватность политических структур. Каждого, кто заду­мается об этом хоть на мгновение, неизбежно поразит мысль о том, что в обществе с проблемами, подобным нашим, существо­вание пятидесяти штатов не имеет никакого экономического, по­литического или социального смысла. Существуют ли рациональ­ные основания для границ штатов Нью-Джерси, Делавэр, Род-Айленд или Мэриленд? По Конституции такие проблемы, как об­разование, благосостояние, местные службы и т.п., находятся в ведении штатов и муниципалитетов. Однако они уже не в состо­янии осуществлять такие функции. Их налоговые поступления

недостаточны, а административные структуры устарели и пере­стали быть эффективными.

Проблемы усложняются по мере того, как мы опускаемся на более низкие ступени исполнительной власти. В прошлом дос­тижения транспорта играли принципиальную роль в определе­нии масштабов урбанизации. В XIX веке пределы роста городов определялись сначала естественными водными путями и канала­ми, а позже железными дорогами и пароходами. После первой мировой войны легковые автомобили и грузовики ускорили урбанизацию и изменили ее характер. Четко обозначились цент­ральная часть города и пригороды. Подсчитано, что к 1975 году три четверти всех американцев будут жить жизнью горожан. По мере экспансии пригородов все далее от центральной части города расширившиеся жилые районы сольются и образуют но­вое социальное и экономическое объединение — мегаполис. В общих чертах уже намечается схема северо-восточного мегапо­лиса от Бостона до Вашингтона. Другой образуется на боль­шом перекрестке возле озера Мичиган. В направлении от Сан-Франциско до Сан-Хосе и от Лос-Анджелеса до Сан-Диего так­же возникла цепь городов. Развитие мегаполисов создает необ­ходимость организации совместного пользования водными и зе⁴ медьными ресурсами, местами отдыха и транспортными системами в обширных районах, выходящих за пределы границ су­ществующих штатов и сфер компетенции местных органов управления.

Сегодня ситуация на местном уровне хаотична. Мы видим даже не децентрализацию, а беспорядок. Рост местных прави­тельственных учреждений ведет к возникновению серьезных про­блем в координации социальных программ, доведении решений до множества отдельных участков, в урегулировании несоответ­ствия между имеющимися финансовыми ресурсами и потребнос­тями сообщества и отдельных лиц, к общему снижению ответ­ственности. Сложность этой проблемы явствует хотя бы из того, что в 1962 году районы Сан-Диего имели 11 муниципалитетов; Феникса — 17; Хьюстона — 25; Кливленда — 75; Сент-Луиса — 163; Чикаго — 246; а территория Большого Нью-Йорка управля­лась 1400 местными органами — небольшие жилые массивы, учеб­ные сектора, схема организации уборки мусора, система здраво­охранения, парковое хозяйство, полицейские участки, — все эти социальные службы по-своему делили город [на несовпадающие территориальные единицы], и в каждой из них соответствующие органы имели определенные полномочия. Эти границы и истори­ческие образования, когда-то отвечавшие потребностям определенного района, в настоящее время потеряли всякий смысл³⁵ ' Проблемы загрязнения воздуха, ликвидации отходов, обществен­ного транспорта — все они являются по своему характеру обще­городскими. Строительство жилых домов может осуществляться на должном уровне только в том случае, если в промышленность будет внедрена технология серийного производства, но создание новых материалов, развитие методов строительства, создание рынков, достаточно обширных, чтобы обеспечить массовое про­изводство, невозможно, пока в США существуют тысячи различ­ных локальных строительных кодексов — зачастую до пятидеся­ти в одном крупном районе.

Централизация и децентрализация. Необходимость прове­дения в ближайшие десятилетия разумной модернизации госу­дарственных структур, установление надлежащего размера и сферы деятельности управленческих единиц, которые смогли бы справляться с определенными задачами, несомненна. Никто, конечно, не предполагает, что существующие границы штатов будут отменены — в силу исторических, традиционных и поли­тических соображений они, скорее всего, сохранятся. Но мно­гие функции могут перейти от них к объединениям нескольких штатов иди территорий, и на этом уровне они смогут выпол­няться успешнее. Естественно, что готовых ответов не суще­ствует. Нелегко найти решение даже излюбленной проблемы регионализма, поскольку само определение понятия “регион” задается не географическим принципом, а теми функциями, которые мы стремимся осуществить: водный регион, транспор­тный регион, регион образования и даже экономический реги­он имеют на карте различные очертания. Прежде всего следует

определить, что желательно централизовать, а что децентрали­зовать.

Если и можно установить какой-то единый принцип, то он должен выглядеть примерно следующим образом: функции фе­дерального правительства следует ограничить в первую очередь проведением государственной политики и обеспечением финан­сирования, оперативные же задачи должны остаться в руках регионов, крупных городских центров и некоммерческих кор-

³⁵ Эта проблема прекрасно освещена в: Bollens J.C., Schmandt H.J. The Metropolis: Its People, Politics and Economic Life. N.Y., 1965.
пораций, размеры и сфера деятельности которых соответство-”ади бы возложенным на них функциям. Этот принцип подво­дит нас к следующему разграничению, которое следует рас­смотреть.

ОБЩЕСТВЕННОЕ И ЧАСТНОЕ

Принятая экономическая модель концентрирует внимание на частной организации, нацеленной на получение прибыли. Одна­ко сегодня не всегда легко определить, что есть частное, а что общественное, отличить коммерческое от некоммерческого. Аэро­космические компании в США являются частными, однако пра­вительство покупает 94 процента их продукции. Вместо того что­бы сохранить у себя все средства, превышающие расходы, дан­ные компании возвращают правительству большую часть прибы­лей, превышающую установленный лимит; не конкурентный ры­нок, а государство определяет рентабельность этих компаний и даже само их существование. Дирекция нью-йоркского порта и управление моста Трайборо — некоммерческие общественные корпорации, которые при этом получают огромные прибыли, ка­ковые, за отсутствием акционеров, реинвестируются в новые предприятия, далеко за пределами первоначальной сферы инте­ресов этих корпораций. По своему практическому значению они мало отличаются от частных социальных служб, которые выпла­чивают определенную сумму по своим обязательствам, а прибы­ли используют для реинвестиций. Институт Бэттедда есть неком­мерческая исследовательская организация, а компания Артура Д.Аиттда — коммерческая; тем не менее деятельность их анало­гична, и они конкурируют между собой. (Институт Бэттедда проводил исследовательские работы по развитию ксерографии и сейчас получает огромные средства от продажи авторских прав; компания Артура Д.Аиттда ведет значительную общественную работу на бесплатной основе.) Компании взаимного страхова­ния и взаимные сберегательные банки являются некоммерчески­ми, но их процентные ставки, оклады персонала и принципы де­ятельности поистине идентичны акционерным страховым компа­ниям и сберегательным банкам. Калифорнийский университет в Беркли — государственный институт, хотя и получает крупные суммы в дар от корпораций и других частных фирм. Колумбийский университет — частное учебное заведение, но бодее поло вины его ежегодного бюджета, составляющего 160 миллионов дод" ларов, поступает в форме федеральных контрактов и грантов. Крупнейший в стране “сектор роста” — индустрия медицины ^t здравоохранения — представляет собой смешение деятельности частных, коммерческих, общественных и правительственных орга­низаций. Большинство врачей находится на самообеспечении и работает в частном секторе, но в то же время они связаны с больницами, многие из которых не являются частными, а феде­ральное правительство наращивает финансирование строитель­ства госпиталей, оплачивает медицинскую помощь пожилым лю­дям и обеспечивает подавляющую часть фондов, используемых на научно-исследовательские разработки в области здравоохра­нения.

Именно роль правительства, финансирующего деятельность, но не принимающего в ней непосредственного участия, и вносит некоторую путаницу. Можно привести в качестве примера воз­никновение в течение первого послевоенного десятилетия неком­мерческих корпораций в области системных исследований и раз­вития. В силу устаревших правил гражданских служб и закоснев­ших бюрократических структур правительство было почти не в состоянии с необходимой быстротой развернуть в должном объеме работы в некоторых научных и оборонных отраслях. Создание корпорации РЭНД (сокращение от “research and development”), первоначально входившей в компанию “Дуглас эйркрафт корпорейшн”, как “мозгового центра” ВВС стадо моделью, использо­ванной Министерством обороны и другими правительственными ведомствами в качестве образца новой общественной организа­ции. В некоторых случаях создаваемые центры появляются в виде независимых корпораций, а иногда входят в состав университе­тов и находятся под эгидой консорциума университетов. Лабо­ратория Линкольна в Массачусетсском технологическом инсти­туте по контракту с Министерством обороны исследовала воз­можности создания системы раннего оповещения для противо­ракетной обороны, учредив затем MITRE (Исследовательское кон­структорское бюро при Массачусетсском технологическом ин­ституте ) для выполнения прикладных конструкторских работ по этой системе. Поскольку бюро не занималось фундаментальными исследованиями и не отвечало задачам университета, оно было основано как самостоятельная независимая некоммерческая кор­порация. Необходимость быстро обучить тысячи людей обращать­ся с новыми компьютерными системами, используемыми в про­тиворакетной обороне, вынудило командование ВВС создать Корпорацию по развитию систем (выделившуюся из РЭНД), ко­торая, разработав новые системы программируемого обучения и Компьютерной техники, направила свои усилия в область образо­вания, стремясь к заключению контрактов со многими организа­циями за пределами системы Министерства обороны. Я бы на­верняка сбился, если бы попытался проследить за сложными взаимоотношениями, возникшими между правительством — в основном через посредство Министерства обороны, Комиссии по атомной энергии, Национального научного фонда, Националь­ного управления по аэронавтике и исследованию космического пространства и др. — и разного рода исследовательскими и кон­структорскими организациями, как общественными, так и част­ными.

Если рассматривать некоммерческий сектор в целом, учиты­вая широкую сеть правительственных, просветительских органи­заций и служб здравоохранения, поражает то, что именно в этом секторе создается около четверти валового национального про­дукта и занято “не менее одной трети, а возможно даже, — по­чти две пятых всего работающего населения”³⁶. За период с 1950 по 1960 год девять из каждых десяти новых рабочих мест в наци­ональной экономике создавались в некоммерческом секторе, что связано с возросшей ролью федерального правительства в усло­виях “холодной войны”, расширением сферы деятельности орга­нов местного самоуправления и правительств штатов в обеспече­нии общественных служб и развитии просвещения, здравоохра­нения и социальных программ.

С ростом некоммерческого сектора в качестве нанимателей значительного числа рабочих рук на сцену вышла целая вереница организаций, структура и форма которых существенно отличают­ся от привычной бюрократической модели. Это университеты, научно-исследовательские лаборатории, больницы, общественные

³⁶ Данные взяты из: Ginzberg E., Hiestand D.L., Reubens B.C. The Pluralistic Economy. N.Y., 1965.
благотворительные организации и т.п. Согласно “общепризнан­ной” доктрине, созданной М.Вебером и принятой большинством приверженцев “теории стратификации”, бюрократии свойственны разделение труда на основе функциональной специализации/ четко определенная структура руководства и система найма, от^ бор и поощрение на основе технических показателей, обезличена ные, “бюрократические” правила поведения и т.д. Таков идеаль­ный тип, наиболее присущий структуре коммерческих корпора­ций. Однако разнообразные новые типы возникающих организа­ций (в особенности с большой долей технических и научно-иссле­довательских работников) свидетельствуют о том, что прежние модели, имеющие пирамидальное построение, устаревают и что в ближайшие десятилетия традиционные бюрократические формы сменятся организационными структурами, более отвечающими требованиям развития инициативы, роста свободного времени, совместных консультаций и т.п.³⁷ Возникновение новых форм не бюрократических организаций является еще одним фактором в длинном перечне проблем постиндустриального общества.

СИСТЕМА СОЦИАЛЬНЫХ СЧЕТОВ

В последние годы мы научились оценивать экономический рост и тем самым определять мероприятия, необходимые для его сти­мулирования. Мы начади совершенствовать систему экономиче­ской отчетности и создавать показатели, позволяющие оценить достижения в национальном масштабе. Но у нас еще нет воз­можности четко отслеживать социальные изменения, и мы плохо подготовлены (особенно в таких проблемах, как жилищное стро­ительство, образование или положение афроамериканцев) к тому, чтобы точно оценивать наши нужды, намечать цеди и определять пути их достижения. Мы не умеем адекватно оценивать резуль­таты нашей деятельности, наши промахи и недостатки, правиль­но подсчитывать социальные издержки и социальные выгоды. При отсутствии систематических расчетов у нас нет показателей, да­ющих возможность определить эффективность нынешней поли-

³⁷ Широкий перечень литературы по данной проблеме можно найти в: March }.G. Handbook of Organizations. Chicago, 1965.
тики иди сопоставить альтернативные варианты для будущих программ.

Развитие национального экономического учета открывает пе­ред нами поучительную картину функционирования современной экономики. В настоящее время имеются четыре типа учета, даю­щие возможность оценить различные экономические явления и их взаимодействие: счета национального дохода и продукта сумми­руют общую стоимость товаров и услуг, производимых в народ­ном хозяйстве и распределение чистой прибыли среди отдельных домашних хозяйств, коммерческих и иностранных компаний; сче­та национальных денежных потоков отслеживают обращение де­нежных ресурсов между финансовыми и нефинансовыми предпри­ятиями, включая отдельные домашние хозяйства и правительство;

национальные межотраслевые счета устанавливают стоимость по­купок и продаж товаров и услуг отдельными промышленными объе­динениями, правительством, домашними хозяйствами и иностран­ными компаниями; счета национального благосостояния служат инструментом инвентаризации национального имущества, оцени­вают воспроизводимые активы и естественные ресурсы страны.

И все же эти экономические инструменты, особенно показа­тель валового национального продукта, ограничены в своем ис­пользовании и иногда (что в большей мере относится к обще­ственному мнению, чем к профессиональным экономистам) дают искаженную картину национальной экономики. Валовой нацио­нальный продукт определяет общую сумму товаров и уедут, об­ращающихся в рыночном секторе экономики. Совершенно оче­видно, что услуги, осуществляемые женой в домашнем хозяйстве, не “оцениваются”. Английский экономист А.С.Пигу, пионер эко­номической теории благосостояния, заметил однажды, что если овдовевший священник платит своей экономке еженедельное жалованье, то оно служит прибавкой к национальному доходу; если же он вступит с нею в брак, эта сумма окажется вычтенной из такового. Часто возникают недоразумения в связи с тем, что в сельских местностях (где существенное количество продуктов производится в домашних условиях) доход нередко занижается по сравнению с городами — это факт, порой не учитывающийся не только в дискуссиях о бедности в Соединенных Штатах, но и в международных сравнениях США с благополучными аграрны­ми странами (такими, как Дания или Новая Зеландия), которые по показателю валового национального продукта стоят ниже, че могли бы, если бы учитывались реальные доходы их населения³⁸

Только точно зная прямые и косвенные издержки, можно coставить четкое представление о прогрессе. Сейчас трудности учете национальной экономики состоят в строгом установлении издержек одной группы, которые часто возлагаются на другие част” сообщества (например, социальные издержки карьерных разработок полезных ископаемых, ведущихся в сельской местности). Проблема заключается не только в учете издержек, несправедли­во созданных и возложенных на широкие сдои населения, но и в разработке более широкой матрицы издержек, с помощью кото­рой можно было бы соизмерять издержки и результаты.

Практически нам необходима система социальных счетов, которая расширила бы наши представления об издержках и вы­годах и поставила бы экономический учет в более широкие рам­ки. Конечной целью было бы создание “балансового отчета”, ко­торый помог бы разрабатывать правильные политические шаги³⁹.

Чем бы нам помогла система социальных счетов? Слово “сче­та” в том виде, в каком оно существует сейчас, возможно, не

³⁸ Можно отметить и другие “методологические” проблемы, ограничиваю­щие использование валового национального продукта как инструмента учета. Профессор Ф.Махдуп пишет: “Тот факт, что производство некоторых видов знаний оплачивается не теми, кто их применяет, и что эти виды знаний не имеют рыночных цен, порождает вопрос об их оценке при расчете националь­ного дохода и обсуждении экономических проблем благосостояния” (Machlnp F. The Production and Distribution of Knowledge in the United States. Princeton (N.J.), 1962). Таким образом, вопрос о том, что же именно измеряет показа­тель валового национального продукта, остается нерешенным.

В том же духе В.Фукс из Национального бюро экономических исследова­ний в работе, посвященной экспансии сектора услуг, отмечает: “(Среди эконо­мистов] существует мнение, что [реальный валовой национальный продукт] становится тем более полезным средством измерения, чем более развита эконо­мика... Но можно видеть и другую тенденцию: чем выше становится уровень валового национального продукта на душу населения, тем большая доля произ­водственных усилий приходится на сферу услуг [где трудно оценить результат производства] и на другие области деятельности, пока вовсе не поддающиеся измерению”. Многие услуги государственных служб сейчас не поддаются изме­рению, так как они не могут быть оценены в рыночных категориях.

³⁹ Этот раздел взят из доклада: Technology and the American Economy, U.S. Commission on Technology, Automation and Economic Progress. February 1966. Автором этого раздела доклада был я.

совсем верно. Социологи смогут сформировать лишь немногие вполне согласованные системы связей. Даже если путем сложно­го социального анализа и будет найдена возможность устано­вить такие связи, трудно создать условия их количественного измерения. Но мы можем попытаться приступить к построению некоей концептуальной основы для этого.

Система социальных счетов должна начать с того, чтобы с помощью целого ряда социальных показателей расширить и сба­лансировать наши представления о значении экономического прогресса. Усилия, направленные на создание системы социальных счетов, будут нацелены на оценку использования человеческих ресурсов общества в четырех направлениях: определение соци­альных издержек и получаемых в результате нововведений выгод; оценка уровня социальных зол (преступлений, распада се­мей); создание “бюджетов развития” в сферах очевидных обще­ственных потребностей (жилищное строительство, образование); и построение индикаторов экономических возможностей и социальной мобильности.

Разработки в этих четырех направлениях носят скорее иллю­стративный, нежели предписывающий характер. Они предназна­чены для определения масштабов проблем и сферы приложения усилий.

Социальные издержки и чистые выгоды. Технические дости­жения создают новые возможности для капиталовложений. Пред­полагается, что эти инвестиции будут окупаться порождаемыми ими прибылями. Но, бесспорно, возможны и отрицательные эф­фекты. Крупнейшей из потерь является безработица, порождае­мая технологическими изменениями, особенно в тех случаях, когда преклонный возраст рабочего, чьи производственные навыки за­меняются техническими усовершенствованиями, создает для него особые трудности с устройством на другую работу. Иди, напри­мер, новое предприятие в определенной местности может создать новые возможности для использования рабочей силы, но отходы производства, вызывающие загрязнение воды и воздуха, порож­дают дополнительные социальные издержки.

Вопрос о том, какие издержки должна нести фирма, а какие — сообщество, безусловно, является прерогативой политических ре­шений. Во все возрастающей степени компании, ответственные за загрязнение речных вод, оказываются принуждаемы к возмещению расходов по их очистке. Рур*, протекающий через весьма насыщенный промышленными предприятиями район Западной Германии, сейчас менее загрязнен, чем двадцать дет назад. Купа­ние и катание на лодках — дело здесь вполне обычное. Такое благополучное положение стало результатом коллективного согла­шения 259 муниципалитетов и 2200 расположенных вдоль рекц промышленных предприятий, создавших систему сборов за сточ­ные воды, что помогло строительству очистных сооружений. В этом случае все расходы по преодолению загрязнений были возло­жены на предприятия, являющиеся их источником. С другой сто­роны, сумма выплаты выходного пособия лицам пожилого возрас­та, лишающимся работы в связи с переводом производства на усо­вершенствованное техническое оборудование, может оказаться настолько большой, что фирма будет не в состоянии оплатить свое техническое переоснащение, и потому будет лучше, если такие расходы возьмет на себя общество, а не компания. Однако все подобные политические вопросы могут быть решены только тог­да, когда мы будем иметь ясную картину фактических социальных издержек и доходов от нововведений⁴⁰.

Измерение социальных бедствии. Каждое общество платит огромную цену за рост преступности, детских правонарушений и распад семей. Расходы на заботу о детях и душевнобольных также достаточно высоки. Связанные с этим проблемы не имеют столь четких причин, как безработица. При этом они оказывают на экономику ощутимое влияние (имеются в виду, например, утрата полноценных работников в связи с психическими заболе­ваниями или потери имущества в результате краж или грабежей ). И хотя американские правительственные службы собирают све­дения о преступности, состоянии здоровья, детях, находящихся

* В данном случае в авторском тексте содержится ошибка. Д.Бедл, скорее всего, имеет в виду реку Рейн, протекающую через Рурский промышленный район — место наиболее плотного сосредоточения крупных предприятий гер­манской тяжелой и химической промышленности. — Примечание редактора.

⁴⁰ Э.Шонфилд отмечает, что сооружение новой линии метрополитена в Лондоне затянулось более чем на десятилетие по той причине, что она якобы не окупится, пока кто-то не доказал определенных преимуществ для людей, кото­рые не пользуются метрополитеном: ускорения потока автомобильного транс­порта и т.п., что и должно было стать реальным эффектом от инвестиций, на 10 процентов превышавшим стоимость проекта (см.: Shonfield A. Modern Capitalism. L., 1965. P. 227-229.
на иждивении и т.п., редко делаются попытки связать эти про­блемы с обусловливающими их обстоятельствами или полностью оценить их социальные последствия. Между тем систематичес­кий анализ таких сведений помог бы создать предпосылки для надлежащих мер по ликвидации причиняемого ущерба.

Бюджеты развития. Мы в Соединенных Штатах стремимся не только повысить жизненный уровень, но и улучшить качество жизни. Но у нас мало критериев, которые могли бы показать, как идут дела в этой области. Система социальных счетов включала бы в себя “бюджеты развития” в различных областях, которые служили бы подобными ориентирами. Например, национальный бюджет жилищного строительства помог бы нам понять, на ка­ком уровне мы находимся в отношении нашей цели — “нормаль­ного жилья для каждой американской семьи”. Он также помог бы нам выявить в каждом городе или регионе сферы наиболее острых проблем и создать основу для эффективной социальной политики. Серия индикаторов общественного здоровья дала бы нам возможность судить о том, насколько удовлетворены нужды народа в области медицинского обслуживания.

Показатели экономических возможностей и социальной мо­бильности. Более тридцати лет назад Г.Мюрдаль в книге “Аме­риканская дилемма” писал: “Мы хотели бы в нашем труде пред­ложить общий показатель, год за годом или по крайней мере де­сятилетие за десятилетием отражающий движение всей изучае­мой нами системы: положение негритянского населения в Аме­рике... Однако работа по созданию индекса статуса афроамериканцев в США и его анализ уже сами по себе являются крупным исследованием, и потому нам приходится отложить рассмотре­ние этой проблемы до следующих работ”⁴¹.

Спустя тридцать лет у нас еще нет показателя, отражающего положение афроамериканцев. В строго методологическом смыс­ле предложить “четкий индекс”, по-видимому, нереально, но мож­но собрать воедино какие-то конкретные индикаторы. Так, хотя и невозможно точно оценить “стоимость” человеческого капита­ла, создание в последние годы “индекса ожидаемой заработной платы в течение жизни (lifetime-eaming-power index)” дает нам инструмент, позволяющий определить повышение доходов в свя-

41. Myrdal G. An American Dilemma. N.Y., 1942. P. 1068.
зи с повышением образования, улучшением состояния здоровья иди уменьшением дискриминации. Собранные социологами све­дения о социальной мобильности могут показать, существует ли в Соединенных Штатах подлинное равенство возможностей, и указать препоны для такого равенства (например, неравные воз­можности доступа к образованию). У экономистов есть термин “издержки возможностей (opportunity costs)”, дающий нам воз­можность рассчитать не только прямые издержки, но и прибыли от использования ресурсов, если бы они применялись в иных местах. Издержки “социальных возможностей” позволят нам подсчитать реальные выгоды от реализации неиспользовавшихся ранее человеческих ресурсов и оценить в категориях социальных издержек и социальных преимуществ альтернативные варианты социальной политики.

В основе этих предложений лежит мысль о том, что общество сможет лучше оценить свои достижения, свои нужды и просче­ты, если сумеет конкретизировать свои обширные национальные задачи. Определение таких задач должно стать непрерывным процессом, в котором система социальных счетов будет служить средством для определения важнейших областей, где существуют те или иные нужды.

СРЕДСТВА ПЛАНИРОВАНИЯ

20 января 1968 года, в последний день уходящей демократичес­кой администрации*, министр здравоохранения, просвещения и социального обеспечения У.Коэн без лишней помпезности опуб­ликовал документ под названием “К докладу о социальном поло­жении”. То была первая попытка правительства сформировать систему социальных показателей для определения успехов обще­ства в достижении определенных целей. Несмотря на мрачную

* В данном случае в тексте, возможно, допущена неточность. Автор, судя по всему, имеет в виду администрацию президента Линдона Б. Джонсона (22.XI.1963—20.1.1969); между тем инаугурация президента Ричарда Г.Никсо­на, победившего на выборах в ноябре 1968 года, произошла не 20 января 1968-го, а 20 января 1969 года. Таким образом, именно эту дату следует считать “последним днем уходящей демократической администрации”. — Примечание редактора.
символичность опубликования документа в последние часы ухо­дящего “Великого общества”, очевидно, что время для подобно­го “социального доклада” приближается. До сих пор ни одно общество в истории еще не предпринимало последовательных и комплексных усилий по определению таких факторов, которые, например, помогали или препятствовали бы отдельному гражда­нину сделать карьеру, соответствующую его способностям, иди жить полной и здоровой жизнью, отвечающей его биологичес­ким возможностям, не пыталось определить адекватный уровень жизни и установить, какая для этого требуется физическая и социальная окружающая среда. Документ “К докладу о социаль­ном положении” явился первым шагом в стремлении предпри­нять подобную оценку.

Идея доклада о социальном положении неизбежно наводит на мысль о Докладе об экономическом положении и вызывает вопрос об их сходствах и различиях. В январе каждого года Комитет эко­номических советников при президенте публикует ежегодный док­лад, в котором приводятся данные по темпам роста, производи­тельности, занятости, инфляции, а расчетная часть определяет рас­пределение доходов и расходов между правительством, фирмами и частными лицами в терминах инвестиций и потребления. Док­лад об экономическом положении стал необходимым инструмен­том для принятия политических решений. Однако для социальной политики он явно недостаточен, а иногда даже вводит в заблужде­ние. Доклад об экономическом положении, даже предоставляя дан­ные о проблеме бедности, тем не менее не отражает социального отношения к ней — апатии, отчуждения и разочарования, порож­даемых обнищанием. Он не может в силу своей ограниченности охватить всех сторон жизни, таких, как улучшение здоровья, сте­пень перенаселенности, доступность социальных услуг и вмеша­тельство в частную жизнь. Такие пробелы, а также необходимость найти меры для их восполнения вызвали стремление разработать систему социальных показателей в качестве необходимого допол­нения к экономическим. Без таких социальных показателей про­цесс принятия решений сталкивается с растущими сложностями в оценке альтернативных возможностей.

Хотя движение к разработке социальных показателей весьма ново, оно имеет длинную предысторию как идея, первые следы которой появляются в изучении последствий частной экономической деятельности, главным образом через признание различий между частными издержками фирмы или индивидуального пред­принимателя и издержками других лиц иди сообщества, которые вызываются деятельностью индивидуальных предпринимателей, но не компенсируются ими. Хотя в трудах экономистов-классиков и содержалась в неявной форме идея о социальных издержках, толь­ко социалист С. де Сисмонди впервые выразил ее четко и сформу­лировал ряд решений. В свбей книге “Новые принципы полити­ческой экономии”, опубликованной в 1819 году, С. де Сисмонди утверждал, что истинным объектом экономической теории явля­ется не богатство, а человек. Останавливаясь на издержках безра­ботицы, обременяющих общество в форме домов и больниц для бедняков, он предлагал, чтобы наниматели гарантировали своим рабочим социальное обеспечение на случай перерывов в работе, болезней и нужды в старости. Как отмечает И.Шумпетер в своей “Истории экономического анализа”, “можно с уверенностью ска­зать, что С. де Сисмонди предвидел более ограниченную совре­менную идею “гарантированного заработка”. Оригинальность его предложений явствует из одного момента: идея сводится к тому, чтобы превратить социальные издержки экономящих труд ново­введений в экономические издержки работодателей”.

И только сто дет спустя, как я отмечал выше, когда А.С.Пигу написал свою “Экономическую теорию благосостояния” (1920), феномен социальных издержек был включен в систему категорий неоклассической экономики. Однако, за исключением работы К.У.Каппа, последующие разработки в области экономической теории благосостояния были направлены на то, чтобы свести на нет идею социальных издержек, выдвигавшуюся А.С.Пигу. Это происходило потому, что приверженцы “новой” экономической теории благосостояния, акцентировав внимание на иной стороне концепции А.С.Пигу, трактовали благосостояние общества как сумму удобств отдельных лиц и отвергали саму возможность функции коллективного благосостояния, подобной основопола­гающему принципу индивидуальных предпочтений. Работа К.У. Каппа “Социальные издержки частного предприятия” (1950) (первое из известных мне исследований такого масштаба) воз­вращает нас к примерам, приводившимся ранее А.С.Пигу, и в доступной форме пытается изобразить в количественном и де­нежном выражении социальные издержки труда (производствен­

ный травматизм, болезни и т.п.), загрязнения воздуха, отравле­ния воды, истощения ресурсов, эрозии почв и сведения лесов, технологических изменений, безработицы и рекламы. Книга была написана в рамках “институциональной” экономики и имела нор­мативную (т.е. политическую) направленность; учитывая тяго­тение экономистов того времени к чистым математическим вык­ладкам, можно понять, что к ней отнеслись пренебрежительно. Но концепция была ясно сформулирована, и идея измерения соци­альных издержек (иди того, что экономисты называют “экстернадиями”, иди “потерями”) является важной ступенью на пути создания системы социальных индикаторов.

Еще одним подтверждением интереса к социальным показа­телям стала работа социолога У.Ф.Огберна, стремившегося оп­ределить степень социальных изменений. У.Ф.Огберн задался це­лью создать статистические серии, которые усовершенствовали бы методы экстраполяции и корреляции как способы предсказа­ния будущего⁴². Но главные его интересы лежали в области соци­ального планирования; он понимал, что для успешного обществен­ного планирования необходимо сосредоточиться на учете соци­альных тенденций. Основополагающей работой в этой области (не признававшейся в течение почти 35 лет) стал его труд “Со­временные социальные тенденции” (1933), состоящий из 29 глав (многие из которых представляют собой квинтэссенцию иных пространных монографий) и охватывающий почти все аспекты американской жизни.

Данное исследование было результатом работы Комиссии по исследованию социальных тенденций, созданной президентом Г.Гувером в 1929 году под председательством У.К.Митчелда, в которой У.Ф.Огберн занимал пост научного руководителя. Пред­полагалось публиковать ежегодный отчет о социальных тенден­циях, однако во время депрессии эта работа прекратилась⁴³.

⁴² См., напр.: Ogburn W.F. The Social Effects of Aviation. N.Y., 1946. Ch. “On Predicting the Future”.

⁴³ Под редакцией У.Ф.Огберна вышдо пять томов в виде ежегодных докла­дов, озаглавленных: “Social Changes”, — в 1928, 1929, 1930, 1931 и 1932 годах. Кроме того, вышел еще один подготовительный том, озаглавленный: “Recent Social Changes Since the War and Particularly in 1927”, и два завершающих тома: “Social Change" and the New Deal” и “Social Changes During Depression and Recovery”. Все они были опубликованы издательством Чикагского университе Попытка продолжить исследование социальных тенденций в следующие три года (1935—1937) была предпринята в ряде статей в “American Journal of Sociology”. Библиография многотомных трудов У.Ф.Огберна опубликована в сборнике его избранных произведений: Duncan O.D. (Ed.). William F. Ogburn on Culture and Social Change. Chicago, 1964.
Книга “Современные социальные тенденции” отличается пре­красной компоновкой аналитических материалов. Так, например, в главе о медицине рассматривается создание специализирован­ных медицинских учреждений, разделение исследовательской де­ятельности и ее практического применения, а также влияние гео­графического сосредоточения медицинских центров; если бы ко всему этому отнеслись внимательно, можно было бы в значитель­ной мере избежать нынешнего кризиса в оказании медицинской помощи. В главе, посвященной городским сообществам, содер­жатся точные предсказания возникших после войны проблем при­городов.

В конце 30-х годов правительственное ведомство — Нацио­нальное управление по планированию ресурсов, созданное Л.Браунлоу и Ч.Мерриамом, — начало издавать монографические ис­следования по проблемам технологии, населения и городов, ко­торые были задуманы как руководство для разработки обществен­ной политики. Работы-были опубликованы, но из-за второй ми­ровой войны прошли незамеченными. Ни одна из таких попыток после войны не возобновлялась.

Удивительно, насколько запоздала разработка социальных индикаторов. Несмотря на “Новый курс” и на явный интерес, который стал возникать перед второй мировой войной к соци­альным тенденциям, позже им уделялось довольно мало внима­ния. Одной из причин этого, вероятно, были внутренние сдвиги в самой социологической науке. “Институциональная” социоло­гия, разрабатывавшаяся У.Ф.Огберном в Чикагском университе­те, так же, как и “институциональная” экономика, сменились интересом к абстрактной теории; в социологии, в частности, “структурно-функциональным подходом” с его вниманием ско­рее к проблемам порядка и интеграции в обществе, чем интере­сом к происходящим изменениям.

Второй причиной, пожалуй, стало переключение внимания пра­вительства на экономические показатели и развитие макроэкономической теории. Хотя размышления о национальном доходе, ва-ливом национальном продукте и экономическом учете восходят еще к “политической арифметике” У.Петти в XVII веке и tableau clunomique Ф.Кенэ середины XVIII столетия, их развитие — в количественной и агрегированной форме — такими учеными, как Дж.Р.Хикс и С.Кузнец, началось только в 30-х годах, когда внима­ние теоретиков-экономистов переместилось от проблем фирм к национальной экономике. И только в 1942 году Министерство тор­говли Соединенных Штатов по инициативе Р.Р.Натана начало публиковать данные о национальном доходе, а понятие валового национального продукта было впервые применено президентом Ф.Д.Рузвельтом в его бюджетном послании за 1944 год.

Таким образом, в конце 40-х и в 50-е годы социологи пренеб­регали анализом социальных тенденций, а на правительственном уровне основной интерес был обращен к разработке макроэконо­мических показателей и выработке рекомендаций в области эко­номического процесса, осуществлявшихся Комитетом экономи­ческих советников при президенте.

Только в годы администрации Дж.Ф.Кеннеди и позже, когда возникла озабоченность внутренними социальными проблема­ми — нищетой, расовыми отношениями, состоянием здравоохра­нения, загрязнением окружающей среды, постоянной безработи­цей (которую некоторые паникеры списывали на “автоматиза­цию”), жилищным вопросом, — вновь пробудился интерес к из­мерению социальных процессов и анализу складывающихся тен­денций. Экономисты начали применять к этим проблемам анализ издержек и результатов и убедились, как невероятно трудно изме­рить социальные издержки и выгоды. Политологи и экономисты стали создавать системы программ планирования бюджета как способ рационализации различных правительственных программ и сопоставления эффективности альтернативных систем. Социо­логи заинтересовались городским планированием, вопросами об­разования, расовыми проблемами и долгосрочным прогнозирова­нием в целях социального планирования. Соединение всех этих работ и породило интерес к социальным индикаторам.

В 1966 году министр здравоохранения, просвещения и соци­ального обеспечения Дж.Гарднер настолько заинтересовался идеей социальных показателей, что решил убедить президента в необ­ходимости заняться ее разработкой; последовало президентское поедание, поручившее разработку этой проблемы его министер­ству⁴⁴. Осенью 1966 года была создана Группа по выработке со­циальных показателей под руководством У.Горхэма, заместите­ля министра здравоохранения, просвещения и социального обес­печения, в обязанности которого входила оценка программы, и автора данной работы. После того как в 1968 году У.Горхэм по­кинул министерство, чтобы возглавить новый Институт урбани­зации, его заменила в должности заместителя министра и со­председателя группы Э.Ривдин, экономист из Общества Брукин-гса. Первому заместителю министра, М.Олсону, была поручена ^ непосредственная разработка социальных показателей. Группа, J состоящая из 41 социолога и такого же числа статистиков и тех­нических работников, подготовила объемистый труд, озаглавлен­ный “Черновые материалы к Социальному докладу”. Основная задача по подготовке заключительного документа была возложе­на на Э.Ривдин и М.Одеона.

ЧТО ТАКОЕ СОЦИАЛЬНЫЙ ИНДИКАТОР?

Принимая во внимание Экономический доклад и надежды со­циологов на то, что развитие социальных индикаторов вопло­тится в системе социальных счетов, следует оценить характер и пределы документа “К докладу о социальном положении”. Он не представлял собой попытку дать четкую оценку состояния американского общества. Ибо, как указано на первых же стра­ницах предисловия и в приложении, где говорится о недоста­точности существующих статистических данных, ясно, что ник­то не в состоянии представить такую оценку, не располагая для этого надлежащими измерителями. Как бы то ни было, внима-

⁴⁴ В послании президента Конгрессу о положении в национальном здраво­охранении и просвещении говорилось: “С целью совершенствования наших воз­можностей измерения достигнутых успехов я обратился к министру [здравоох­ранения, просвещения и социального обеспечения] с рекомендацией обеспе­чить в рамках его ведомства необходимые возможности для формирования не­обходимых социальных статистических показателей, дополняющих те, которые рассчитываются Бюро статистики труда и Комитетом экономических советни­ков при президенте. С помощью этих ориентиров мы сможем лучше оценить пройденный нами путь и наметить дальнейшие цели”.
тельное чтение документа предостерегает любого человека от использования существующих данных для авторитетных заяв­лений — обнадеживающих или пессимистических — о “состоя­нии американского общества”. Документ “К докладу о социаль­ном положении” — лишь первый шаг в развитии мер, дающих ним возможность сделать это.

Прежде всего, существующие правительственные данные — единственное, что общедоступно, — составлены в первую очередь для административных целей, а не для анализа; из этих дан­ных трудно делать выводы, которые имели бы нормативную цен­ность. Возьмем вопрос здравоохранения. При том, что мы тра­тим на него все больше средств, стадо ли население здоровее? Мы не знаем. И никто не знает. Статистика дает нам сведения лишь о том, сколько мы потратили на здравоохранение, сколько врачей, медсестер и больниц мы имеем, но у нас нет мерок, чтобы измерить результат. Отчасти трудность связана с тем, что сбор данных ориентирован на “вложения”, а не на оценку эффекта. Еще большая трудность заключается в концептуальном аспекте, ибо нет согласия в том, как измеряется здоровье. Традиционно правительство использует показатели ожидаемой продолжитель­ности жизни. Но поразмыслив, мы понимаем, что он не вполне адекватен, так как этот простой индекс не принимает во внима­ние количество дней болезни, время, проведенное человеком в постели. Практически, как ни парадоксально, с увеличением про­должительности жизни растет вероятность увеличения заболева­емости, так как в преклонном возрасте человек чувствует себя хуже, а рост числа лиц старшего возраста является ощутимым фактором повышения больничных расходов. Одной из задач, ко­торую пыталась разрешить группа по выработке социальных по­казателей, было создание более утонченного индекса состояния здоровья человека на основе учета дней, “проведенных вне по­стельного режима” в течение года. При создании такого ин­декса возникают два вопроса: первый — насколько он достове­рен (а это технический вопрос для демографов и работников органов здравоохранения); и второй — если он достоверен, то k.i ков период времени для значимых статистических сравнений? Между тем до сих пор никто не может в точности сказать, како­ва степень корреляции между расходами на медицину и факти­ческим состоянием здоровья населения страны.

Другим столь же очевидным примером является положение с преступностью. Любой грамотный человек сознает вопиющие недостатки в “индексе” преступности, публикуемом ФБР. С од­ной стороны, он не учитывает изменения цен (кража пятидесяти долларов двадцать дет назад и кража пятидесяти долларов сегод­ня учитываются по статье “серьезные преступления”, несмотря на то, что украденная ныне вещь стоимостью в пятьдесят долла­ров двадцать дет тому назад стоила всего тридцать и подобные правонарушения тогда не учитывались статистикой; таким ооб-разом, инфляционная спираль, встроенная в систему, делает со­поставления невозможными); точно так же ФБР не соотносит преступность с возрастной спецификой (около 70 процентов всех преступлений совершается молодежью, и если ее доля в населе­нии растет, как это происходит сейчас, то и число преступлений автоматически увеличится). Помимо таких недостатков, суще­ствует еще один фактор, резко снижающий значение “индекса” ФБР: в нем смешиваются убийства, изнасилования, оскорбления, грабежи со взломом, кражи, угоны автомобилей и т.д., что в со­вокупности дает общее число преступлений, которое неизбежно, учитывая, например, участившиеся угоны автомашин, создает картину более значительной преступности, чем когда бы то ни было ранее. По существу, такие данные не говорят ничего конк­ретного, а при попытке понять, что же происходит в действи­тельности, просто вводят нас в заблуждение.

Необходимость создания реалистичного индекса высвечивает общую проблему разработки социальных индикаторов. Основ­ная ценность статистики национального дохода, например, зак­лючается в том, что она является агрегированной. В течение оп­ределенного периода времени выпуск одних товаров увеличива­ется, других — сокращается, но данные по национальному дохо­ду суммируют эти различия в общем показателе и сообщают нам, в конечном счете, росла или деградировала экономика в тот или иной период времени. Так происходит потому, что имеется еди­ная единица измерения — деньги, в которой могут быть выраже­ны все эти изменения, причем различные хозяйственные блага “взвешиваются” на основе сравнительных цен. Но как можно сравнить убийства (а их количество в Соединенных Штатах до последнего времени сокращалось) с угонами автомашин (число которых стремительно растет)? Как можно объединять их в еди­ную достоверно значимую цифру? Необходима общая единица измерения, и в этом отношении рабочая группа (используя тру­ды М.Вольфганга из Университета штата Пенсильвания) пыта­лись осуществить такой план, “взвешивая” каждое преступление на основе сравнения предусмотренного за него наказания, а так­же при помощи мнения общественности относительно сравни­тельной тяжести различных преступлений. (Любопытно, что об­щественное мнение коррелирует с реально вынесенными приговорами с коэффициентом 0,97). Таким образом, изнасилование было оценено в 30 “единиц”, а угон автомашины — в 2; продол­жительность срока наказания становится линейной основой для общего индекса. Если он окажется обоснованным, то со време­нем можно будет сказать, повысилась ли реально преступность в стране иди сократилась, и насколько.

Но в настоящее время далеко не все вопросы могут быть ре­шены, пусть даже таким примитивным способом. В ежегоднике Министерства внутренних дел за 1968 год С.Юдадл писал: “Ва­ловой национальный продукт — это наш священный Грааль... Однако у нас нет индекса окружающей среды, нет статистиче­ских данных, позволяющих определить, становится ли страна из года в год все более пригодной для жизни”. С.Юдалд предлагает цвести “индекс спокойствия, индекс чистоты, индекс защищен­ности частной жизни”. К таким вещам легко призывать, но как можно определить спокойствие (отсутствие ли это шума иди ду­шевное благоденствие) и как его измерить? Группа, занимающа­яся вопросом социальных показателей, разработала “основы ба­ланса материалов” для установления общего индекса загрязне­ния воздуха (охватывающего пять различных видов отходов), индекса загрязнения воды и показателя загрязнения окружаю­щей среды твердыми отходами. И они стали, причем впервые, основой для будущих сравнений. Но у нас нет возможности оп­ределить, является ди загрязнение воздуха сегодня большим, чем оно было вчера, когда в городах промышленные предприятия отап­ливались углем, а дома — дровами, когда железнодорожные дви­гатели выбрасывали дым прямо в воздух. Точно так же обстоит дело в вопросе участия [в общественной жизни] (растет или сни­жается членство в добровольных ассоциациях?) или отчуждения (как можно сравнить возмущение некоторой части обеспечен­ной молодежи с материальной удовлетворенностью имеющего собственный дом рабочего?), где мы по-прежнему не имеем легких ответов на вопрос, лучше ли обстоят деда сейчас, чем раньше, иди хуже.

В области социальной мобильности — благодаря работе О.Дун­кана и П.Блау, опубликовавших недавно исследование “Об аме­риканской профессиональной структуре”, основанное на впер­вые собранных по стране оценках межгенерационной мобильно­сти, — мы можем, несмотря на определенные опасения, с некото­рой долей уверенности утверждать, что американская классовая структура не стала более подвижной и что профессиональные успехи детей в незначительной степени (зависимость составляет около 16 процентов) объясняются социально-экономическим положением их родителей. Таким образом, в Соединенных Шта­тах существует значительное равенство возможностей, но глав­ным образом для белого населения. На основании приводимых О.Дунканом данных можно также определить “разрыв в уровне мобильности” между черным и белым населением и установить роль дискриминации в его поддержании.

Итак, документ “К докладу о социальном положении” — а предлог “К” был избран вполне осознанно — не является ни про­тотипом Социального доклада, ни оценкой общества.