Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество. Грядущее постиндустриальное

• Название: Грядущее постиндустриальное
• Анкор: Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
• Дата: 02.02.2017
• Размер: 5.69 Mb.
• Имя файла: Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
• Тип: Книга; #1773
• страница: 6 из 51

Там же. С. СШ.
так и негативном) марксистской теории, что дает возможность более полного “погружения” в процесс формирования основ постиндустриальной методологии. В замечаниях Д.Бедла просле­живаются дополнительные аргументы в пользу его подхода, ко­торые не встречались в предшествующих текстах. Так, анализи­руя теорию постиндустриального общества как методологический инструмент социологического исследования, он пишет: “Марк­систская концепция была основана на представлении, что бази­сом общества является способ производства, который в конеч­ном счете определяет характер других социальных измерений — политического, правового, культурного. В этой связи возникает гносеологический вопрос, а именно: является ли способ произ­водства элементом общества иди концептуальной призмой, че­рез которую оно рассматривается?.. Суть [этого] методологи­ческого различия состоит в том, что утверждения о материаль­ной природе способа производства могут быть правильными или ложными, а рассмотрение через концептуальную призму — по­лезным иди бесполезным”, и продолжает: “Я считаю, что маркси­стское толкование способа производства является концептуаль­ной призмой, равно как и предложенная М.Вебером система спо­собов господства (патриархального, патримониального, рацио­нально-правового), которые исторически сосуществуют, как сдои текста на древней рукописи; поэтому речь идет о полезности, а не об истинности”¹²².

В контексте полемики со сторонниками марксизма Д.Бедд отмечает также, что “анализ изменений, которые с течением вре­мени претерпевает способ производства, показывает, что между этими двумя категориями [общественными отношениями и тех­нологией] нет ярко выраженной иди последовательной связи”¹²³ И здесь же он акцентирует внимание российского читателя на том, что не относится к технологическим детерминистам, добав­ляя: “(в том смысле, в каком К.Маркс был экономическим детер­министом ) ”¹²⁴.

Таким образом, из анализа работ Д.Белла, вышедших в свет после публикации “Культурных противоречий капитализма”, вид-

¹²² Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. XCVII.

¹²³ Там же. С. ХС VIII.

124.Там же.С.ХСЛХ.
но, что его концепция постиндустриального общества является столь комплексной и самодостаточной, что и спустя тридцать дет, отмеченных не только развитием личности самого автора, но и радикальными социальными сдвигами в современном мире, ни один из ее фундаментальных элементов не нуждается в серьез­ном переосмыслении. Мы полагаем, что мало кто ещё из социо­логов способен сказать нечто подобное об основах созданной им теории.

РЕАКЦИЯ НА ПОСТИНДУСТРИАЛЬНУЮ ТЕОРИЮ

Выход в свет фундаментальных работ Д.Белла, и в первую оче­редь “Грядущего постиндустриального общества”, не только сде­лал его одним из наиболее известных социологов, но и вполне естественным образом поместил предложенную концепцию в центр научных и идеологических споров. В научном мире пост­индустриальная концепция была встречена неоднозначно, одна­ко нельзя не отметить, что сама ее критика свидетельствует о редкой внутренней стройности предложенной доктрины. По сути дела, в течение двадцати пяти лет, прошедших со дня публика­ции основных трудов Д.Белла, в серьезной социологической ли­тературе не появилось работ, авторы которых смогли бы осно­вать свою критику на анализе содержащихся в этих трудах внут­ренних противоречий. Отмеченные нами выше идеи трех техно­логических революций, не вполне согласующиеся с общей канвой концепции, — это, пожалуй, наиболее серьезный момент, к кото­рому могут быть обращены претензии подобного рода. Среди оппонентов Д.Белла можно выделить три группы.

Первая — наиболее лояльная. Речь идет об исследователях, выступающих против обозначения формирующегося общества как постиндустриального прежде всего из-за несовершенства тер­минологии. Они считают возможным характеризовать совре­менное общество неким центральным признаком, определяющим социальную структуру. Исторически данное направление воз­никло как концепция “информационного общества”, однако это понятие, хотя и распространилось достаточно широко, также подверглось критике, причем в первую очередь со стороны тех, кто подчеркивал различие между информацией и знаниями как факторами производства и условиями социального прогресса¹²⁵ В 80-е годы была предложена концепция технотронного обще­ства, которая не подучила широкого распространения как по причине разительного внутреннего сходства с постиндустриаль­ной теорией, так и ввиду чрезмерных акцентов на технологи­ческие факторы прогресса. Попытки развивать это направле­ние приведи лишь к тому, что определения становились все бо­лее расплывчатыми и не характеризовали формирующийся со­циальный порядок сколь-либо однозначно. Трактовка будущего общества как “организованного (organized)”126, “конвенциональ­ного (conventional)”¹²⁷ или “программируемого (programmee)”¹²⁸ не обеспечивает выделения того комплекса основных принци­пов и отношений, который может быть признан центральным для становления и развития социальной структуры. О перспек­тивности такого подхода говорит и то, что предлагаемые в его рамках определения все чаще принимают предельно общий ха­рактер; так, начинают говорить об “активном (active)”¹²⁹ и даже “хорошем (good)”¹³⁰ обществе. В этом контексте вполне пока­зательно признание О.Тоффлера, охарактеризовавшего совре­менную эпоху в качестве “третьей волны” в развитии цивилиза­ции, что все ранее предложенные определения будущего обще­ства нельзя считать удачными¹³¹. Таким образом, представите­ли этой группы оппонентов Д.Белла пытаются найти иное тер­минологическое обозначение будущего общества, но остаются весьма близки постиндустриалистам в главных концептуальных положениях. В силу этого взаимные критические замечания от­личаются высокой степенью корректности.

125.Подробнее см.: Stehr N. Knowledge Societies. Thousand Oaks - L., 1994. P. 5-18.

¹²⁶ См.: Crook S., et al. Postmodemisation. Change in Advanced Society. Newbury Park - L., 1993. P. 15-16.

¹²⁷ См.: Pakulski ]., Waters M. The Death of Class. Thousand Oaks - L., 1996. P.154.

¹²⁸ См.: Tourain A. Critique de la modernite. P., 1992. P. 312-322.

¹²⁹ См.: Elzioni A. The Active Society. N.Y., 1968.

¹³⁰ См.: Bettab R., et al. Good Society. N.Y., 1985; Calbraith J.K. The Good Society: The Human Agenda. Boston - N.Y., 1996; Etzioni Л. The New Golden Rule. N.Y., 1997. P. 25-28.

¹³¹ См.: Toffler A. The Third Wave. N.Y., 1980. P. 9.
Вторая группа представлена направлением, в 80-е годы про­тивостоявшим постиндустриальной теории в рамках западной социологии. Сторонники концепции постмодернити (а именно о них идет речь) претендовали даже на более широкие и глобаль­ные теоретические обобщения, нежели постиндустриалисты. Пост­модернизм возник как направление, ориентированное на иссле­дование социальной жизни с позиций культурологии, и получил широкое распространение, когда сфера культуры, из которой он объективно вышел, заявила о своих претензиях не только на осо­бое, но и на доминирующее положение среди остальных соци­альных сфер.

Несмотря на обусловленность культурологическими построе­ниями, постмодернизм нельзя считать только ими порожденным. Само понятие “постмодернизм” появилось фактически одновремен­но в культурологических и социологических работах. В 1934 году, когда Федерико де Ониз впервые использовал термин “post-modemismo”¹³², историки и социологи были вполне готовы к тому, чтобы воспринять всю современную эпоху как post-modern пери­од. Всего через пять лет А.Тойнби обозначил таким образом этап, открытый окончанием первой мировой войны, а в 1946 году ото­двинул его границы далее в XIX век, назвав переломным момен­том середину 70-х годов прошлого столетия¹³³. В послевоенные годы изучение постмодернистских традиций в литературе и ис­кусстве также шло параллельно с расширявшимся использовани­ем этого понятия философами и социологами; наиболее извест­ные культурологические статьи Л.Фиддера и Л.Мейера¹³⁴, рабо­ты И.Хассана и К.Дженкса¹³⁵, посвященные развитию постмо­дернистских тенденций в искусстве и архитектуре, не говоря уже

¹³² См.: Rose М.А. The Post-Modern and the Post-Industrial. Cambridge, 1991. P.171.

¹³³ См.: Ibid. P. 9. .

¹³⁴ См.: Fiedler L. Cross the Boarder - Close the Gap: Post-Modemism // Cunliffe M. (Ed.) American Literature Since 1900. L., 1975; Meyer L.B. The End of the Renaissance? // Hudson Review. 1963. Vol. XVI.

¹³⁵ См.: Hassan I. The Literature of Silence. N.Y., 1967; Hassan I. The Dismemberment of Orpheus: Toward a Postmodern Literature. N.Y., 1971; Jencks Ch. Modern Movements in Architecture. Harmondsworth, 1973; Jencks Ch. Post-Modernism: the New Classicism in Art and Architecture, L., 1987.
о трудах Ж.-Ф.Лиотара и Ж.Бодрийяра¹³⁶, заложивших основы постмодернистской психологии, теории языка и других симво­лов, появились на свет даже несколько позже, чем А.Тойнби стад активно использовать понятие постмодернити в своих истори­ческих исследованиях, а Ч.Райт Миллс и П.Дракер определили формирующийся порядок как post-modem¹³⁷. Постмодернизм стад естественной реакцией представителей разных направлений об­щественных наук и различных сфер искусства на возросшую ком­плексность социума, выделение в котором неких узких форм че­ловеческой деятельности более не казалось целесообразным.

Между тем идея модернити не имела четкой хронологической определенности и не могла стать альтернативой концепции инду­стриального общества. Само понятие modernus стадо использо­ваться для обозначения эпохи, современной авторам, когда хрис­тианский мир был впервые противопоставлен языческим обще­ствам¹³⁸ как anticuus¹³⁹. В XVII—XVIII веках под модернити ста­ли понимать общества, в которых воплотились идеалы эпохи Про­свещения. В этом случае оказалось, что эпоха модернити охваты­вает все развитие западных стран начиная с середины XVIII¹⁴⁰ (иногда считают, что с конца XVII¹⁴¹ и даже с последней четверти XV¹⁴²) века. Таким образом, термин, изначально не имевший хро­нологической определенности, стад применяться для обозначения конкретного общественного состояния — буржуазного строя XVIII—XIX веков в его европейском исполнении.

Хотя теория постмодернизма основывалась на широком ин­теллектуальном базисе, при анализе конкретных социальных про­цессов ее авторы по сути дела оставались учениками постиндуст-риадистов, хотя при этом и критиковали последних за увлечение

136. См.: Lyotard J.-F. Derive a partir de Marx a Freud. P., 1973; Lyo-tard J.-F. La condition postmoderne. P., 1979; Baudrillard J. La Societe de consommation. P., 1970; Baudrillard J. L'Echange simbolique et la mort. P., 1976.

¹³⁷ См.: Wright Mills С. The Sociological Imagination. Harmondsworth, 1970. P. 184; Drucker P.F. The Landmarks of Tomorrow. N.Y., 1957. P. IX.

¹³⁸ См.: Turner B.S. Periodization and Politics in the Postmodern // Turner B.S. (Ed.) Theories of Modernity and Postmodemity. L. - Thousand Oaks, 1995. P. 3.

¹³⁹ См.: Cahnescu M. Five Faces of Modernity. Durban (NC), 1987. P. 13. '•"См.: Smart В. Postmodernity. L. - N.Y., 1996. P. 91. ¹⁴¹ См.: Giddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge, 1995. P. 1. '"См.: Toynbee A. A Study of History. Vol. VIII. L., 1954. P. 144.
технологическим детерминизмом. В результате постмодернистс­кая концепция не принесла ничего существенно нового в анализе социального прогресса, изобразив его в предельно эмоциональ­ных, но неопределенных категориях.

Критикуя постиндустриальную теорию, постмодернисты по­спешили определить новое общество через максимально резкое его противопоставление предшествующему. По мнению А.Туре­на, “история модернити представляет собой историю медленно­го, но непрерывного нарастания разрыва между личностью, об­ществом и природой”¹⁴³; при этом он указывает, что наиболее опасны раздеденность социума и активного субъекта¹⁴⁴, феномен роста отчужденности человека от общества, становящейся непо­мерно высокой платой за достижение материального и экономи­ческого прогресса. Говоря сегодня о растущей пдюрадистичности общества¹⁴⁵, многовариантности современного прогресса¹⁴⁶, уходе от массового социального действия, об изменившихся мо­тивах и стимулах человека¹⁴⁷, его новых ценностных ориентаци-ях и нормах поведения¹⁴⁸ как о важнейших характерных чертах складывающегося общества, сторонники постмодернизма уделя­ют излишнее, на наш взгляд, внимание остающимся довольно-таки поверхностными процессам демассификации и дестандар-тизации'⁴⁹, преодолению принципов фордизма¹⁵⁰ и отходу от форм индустриального производства¹⁵¹. Результатом становится ситу­ация, когда состояние социума, которое претендует на статус

¹⁴³ TouraineA. Critique de la modernite. P., 1992. P. 199.

144.См.: Touraine A. Pourrons-nous vivre ensemble? Egaux et differents. P., 1997. P. 36.

¹⁴⁵ См.: Heller A., Feher F. The Postmodern Political Condition. Cambridge, 1988. P. 1.

¹⁴⁶ См.: Lash S., Urry J. Economies of Signs and Space. L. - Thousand Oaks, 1994. P. 257.

¹⁴⁷ См.: Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. Princeton, 1990. P. 92-103.

¹⁴⁸ См.: Feathers-tone M. Consumer Culture and Post-Modemism. L., 1991. P. 126.

149.См.: Lash S. Postmodernism as Humanism? // Turner B.S. (Ed.) Theories of Modernity and Postmodernity. P. 68 - 69.

150. См.: Lash S. Sociology of Postmodernism. L. - N.Y., 1990. P. 37-38; Castells M. The Informational City: Informational Technology, Economic Restructuring and the Urban-Regional Process. Oxford, 1989. P. 23, 29.

¹⁵¹ См.: КитагК. From Post-Industrial to Post-Modern Society. P. 123.
качественно нового, противопоставляется не более чем традици­онному капитализму — либо как дезорганизованный¹⁵², либо как поздний¹⁵³ капитализм, — несмотря на то, что в философских дискуссиях такое понимание затушевывается обильной ритори­кой. Таким образом, методологически эта концепция не несет в себе ничего качественно нового по сравнению с теорией постин­дустриального общества.

С другой стороны, в рамках постмодернизма оказывается почти невозможным четкое терминологическое определение фор­мирующегося социального состояния. Этот момент тесно связан с условиями формирования самой данной доктрины. Возникнув на волне социальных трансформаций 60-х, постмодернизм стал наиболее понятным (но при этом и наименее удачным) терми­ном, в котором воплотились ощущение быстро меняющегося мира, революционные ожидания того времени и который оказался весь­ма удобным для многих деятелей культуры, политиков и филосо­фов¹⁵⁴ . На этом этапе постмодернизм еще не был наукой, какой он стал во второй половине 70-х, когда основы нового миропо­рядка были уже заложены, а социальные и экономические тен­денции успешно объяснены в рамках постиндустриальной кон­цепции; сама ситуация как бы предопределяла доктринерский характер нового направления, хотя оно и оставалось обречен­ным на популярность благодаря своей фразеологии, напоминав­шей события переломного периода. По мере того как реальная революционность сходила на нет, революционный и схоласти­ческий дух теории оказывался все более явным. Акцентируя вни­мание на резком ускорении социальных изменений на этапе ста­новления постмодернити, исследователи в то же время не отка­зывались и от трактовки модернити как эпохи, “отрицающей саму идею общества, разрушающей ее и замещающей ее идеей посто­янного социального изменения”¹⁵⁵; в результате оказывалось, что не только современное общество следует рассматривать как пост­современное, но и динамизм его обусловлен не меньшим дина-

¹⁵² См.: Lash S. Sociology of Postmodernism. P. 18.

153.См.: Jameson F. Postmodernism/or, The Cultural Logic of Late Capitalism. L., 1992 P. XXI.

¹⁵⁴ См.: Calinescu M. Five Faces of Modernity. P. 268.

¹⁵⁵ Touraine A. Critique de la modernite. P. 281.
мизмом, уже присутствовавшим в прошлом. В результате к сере­дине 80-х годов постмодернистская теория пришла в состояние явного упадка и сегодня не может рассматриваться в качестве реальной альтернативы постиндустриализму.

Третья группа критиков оказалась самой непримиримой, хотя возражения ее представителей были при этом чрезвычай­но поверхностными и идеологизированными. Мы имеем в виду советских марксистов и несколько более подробно остановимся на их возражениях против теории постиндустриального обще­ства.

С момента выхода в 1973 году книги Д.Бедла она, а также последующие его работы стали объектом достаточно присталь­ного внимания в СССР. Нельзя не отметить, что Д.Белл всегда внимательно следил как за развитием советской социологичес­кой доктрины, так и за эволюцией марксистской социологии в целом. Характерно, что большая часть первой главы, в которой рассматривается теоретический поиск в русле различных идео­логических течений, стремившихся исследовать становление но­вой социальной общности, в той или иной мере представляет со­бой диалог автора с К.Марксом и другими представителями мар­ксистской теории.

Д.Белл относился и относится к марксистской теории с пози­ций ее объективного и непредвзятого критика; его суждения по поводу отдельных постулатов и тезисов марксизма содержат в себе порой глубокое несогласие с ними, отнюдь не переходящее, однако, в то вульгарное нигилистическое отрицание, которое нередко можно встретить в работах современных российских обществоведов. В Предисловии к настоящему изданию своей кни­ги Д.Белл пишет: “...Я вовсе не антимарксист... Как может уче­ный-социолог быть антимарксистом? Многое в марксистском анализе социальных и производственных структур сохранило свое значение и вошло в современные теории, как и результаты лю­бых глубоких концептуальных обобщений. Я бы скорее назвал себя постмарксистом, в том смысле, что я воспринял достаточно много марксистских представлений о социуме”¹⁵⁶. Эта позиция Д.Белла, однако, не принималась в расчет в советский период, и

¹⁵⁶ Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. XCI.
его теория получала, к сожалению, главным образом идеологи­ческие оценки.

Условно их также можно разделить на три группы. Во-пер­вых, это полемические замечания, вызванные в первую очередь излишним, как полагали оппоненты Д.Белла, вниманием, уделен­ным в его теории технологическим процессам в ущерб анализу развития системы общественных отношений; совокупность та­ких тезисов весьма разнообразна и содержит иногда оригиналь­ные и заслуживающие внимания суждения. Во-вторых, это кри­тика, вызванная расхождением между точкой зрения Д.Белла на отдельные проблемы развития современного общества и офици­альной марксистской позицией по данным вопросам; на фоне такой критики постиндустриальная концепция выглядит особен­но взвешенной и аргументированной. В-третьих, это своеобраз­ные отповеди Д.Беллу, имевшему, по мнению некоторых советс­ких авторов, ошибочные взгляды либо на отдельные блоки марк­систской теории, либо на реалии построенного в СССР социали­стического общества.

Мы не касаемся здесь оголтело идеологических нападок на постиндустриальную концепцию, также во множестве представ­ленных в литературе 70-х и 80-х годов; на некоторые из них сам Д.Белл отвечает в Предисловии к настоящему изданию, а боль­шинство вовсе не заслуживает внимания.

Начнем с первой группы оценок. Уже первые отклики на кни­гу Д.Белла показали, что его работа была отнесена к исследова­ниям, игнорирующим значение социальных процессов в угоду пре­увеличенной роли технологического прогресса; даже признание того, например, “факта”, что “Зб.Бжезинский в еще большей мере, чем Д.Белл, абстрагируется от анализа производственных отно­шений”¹⁵⁷, сделанное академиком А.Г.Милейковским, подтверж­дает, что концепции этих авторов, по своей сути весьма различ­ные, рассматривались в одном логическом ряду. Совершенно оче­видно, что основная критика советских обществоведов была на­правлена не против оценки технологического базиса общества как таковой, а против того пренебрежения, которое, по их мне-

¹⁵⁷ Критика современной буржуазной политической экономии. М., 1977. С. 436.

нию, было допущено по отношению к исследованию производ­ственных отношений буржуазного общества. Характеризуя по­стиндустриальную социальную теорию в целом, Н.Д.Гаузнер от­мечал технологический детерминизм в качестве “характерной черты подхода теоретиков постиндустриализма к общественным процессам, [в силу чего] научно-техническое развитие рассмат­ривается ими большей частью как автономный процесс, механи­чески влекущий за собой социальные перемены”¹⁵⁸. Основной же недостаток сформулирован Ю.Я.Ольсевичем, отмечавшим, что в постиндустриальной теории “строение и функции хозяйствен­ной системы определяются непосредственно состоянием техни­ки и обусловленной ею организацией хозяйства; собственность на средства производства при этом является якобы второстепен­ным фактором”¹⁵⁹.

В связи с категорическим неприятием советскими марксис­тами самой возможности отказа от доминирующей роли отно­шений собственности критике подвергалась и та часть теории Д.Белла, в которой он рассматривает переход от преимуществен­ного производства материальных благ к преимущественному про­изводству услуг и информации. В подчеркнуто “односторон­нем” исследовании одного ведущего сектора экономики В. С.Афа­насьев усматривал проявление технологического детерминизма и отмечал, что “характеристика общества с точки зрения веду­щей отрасли его экономики не дает и не может дать представле­ния о социально-экономической сущности этого общества”¹⁶⁰. По его мнению, такой подход предполагает анализ лишь харак­теристик конкретного труда в той или иной отрасли хозяйства и затушевывает понимание всеобщей сущности абстрактного труда, создающего стоимость и объясняющего социально-эко­номическую природу буржуазного общества; по В.С.Афанасьеву, в данном случае имеет место объективное стремление постиндустриалистов подменить анализ производственных отно-

¹⁵⁸ Гаузнер Н.Д. Теория постиндустриального общества и современный ка­питализм. М., 1979. С. 11.

159. Ольсевкч Ю.Я. Современный кризис буржуазной политэкономии. М., 1976.