Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество. Грядущее постиндустриальное

• Название: Грядущее постиндустриальное
• Анкор: Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
• Дата: 02.02.2017
• Размер: 5.69 Mb.
• Имя файла: Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
• Тип: Книга; #1773
• страница: 8 из 51

Араб-Оглы Э.Д. В лабиринте пророчеств. М., 1973. С 87.
удовлетворявшихся отечественными продуктами, возникают но­вые, для удовлетворения которых требуются продукты самых отдаленных стран и самых различных климатов. На смену ста­рой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторон­няя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга”.

Это удивительное пророчество сбывается на протяжении вот уже ста пятидесяти дет. Именно это происходит сегодня и будет происходить в грядущем столетии.

Но вместе с тем имела место как интеллектуальная, так и по­литическая путаница. К.Маркс приписывал эти изменения “бур­жуазии”. Он считал, что любой общественный строй был классо­вым строем, и полагал, что в конечном итоге останутся лишь два антагонистических класса — буржуазия и пролетариат. К.Маркс писал: “...Мелкие промышленники, мелкие торговцы и рантье, ре­месленники и крестьяне — все эти классы опускаются в ряды пролетариата, частью оттого, что их маленького капитала недо­статочно для ведения крупных промышленных предприятий и он не выдерживает конкуренции с более крупными капиталистами, частью потому, что их профессиональное мастерство обесцени­вается в результате введения новых методов производства. Так рекрутируется пролетариат из всех классов населения”*.

В действительности все обстояло по-другому. Численность промышленного пролетариата последовательно сокращается во всех развитых странах, а в постиндустриальных экономиках ра­ботники интеллектуального труда, организаторы производства, техническая интеллигенция и административные кадры состав­ляют около 60 процентов всех занятых в производственной сфе­ре. Наибольший рост занятости наблюдется в секторах среднего и мелкого предпринимательства, как это отражено в теории “тра­ектории развития техники”, о которой речь пойдет ниже.

Надо, однако, признать, что утверждение К.Маркса о разви­тии капитализма как безликой системы оказалось верным. Сле­дует отметить, что сам он никогда не пользовался понятием “ка­питализм”, хотя и описывал капиталистические процессы. Этот термин был впервые введен в научный оборот — а может быть, и

*Автор цитирует текст, соответствующий следующим отрывкам русского издания: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 4. С. 431.
придуман — в 1902 году немецким экономистом В.Зомбартом,

который вначале стоял на социалистических позициях, а затем примкнул к нацистам.

Капитализм — это система, в которой предприятия (в основ­ном частные) конкурируют друг с другом на рынке с целью при­влечения капитала и получения прибыли; ее движущей силой яв­ляется современная техника, а стремление к получению макси­мальной прибыли на вложенный капитал побуждает к новатор­ству и расширению масштабов производства. В ходе этой конку­рентной борьбы старые отрасли промышленности разрушаются, а верх одерживают те предприятия, которые работают более эффективно или применяют более дешевое или производитель­ное оборудование.

Очень важно отметить, что капитализм был первым в миро­вой истории общественным строем, при котором экономика отделилась от политики — эту тему впервые поднял А.Смит и впо­следствии развил К.Маркс. При всех предшествовавших систе­мах экономика была подчинена государству и создаваемые ею богатства присваивались политической верхушкой. [Разумеется), в отдельные периоды правительства тех или иных стран оказыва­ли поддержку капиталистическим фирмам, отстающим в своем развитии, как это было в Германии и Японии. Но так как на­правление коммерческой деятельности предприятий определяет­ся рынком, поиск наиболее выгодных вариантов инвестиций и сбыта заставляет предприятия пересекать национальные грани­цы, часто в ущерб местным интересам, как то и предсказывал

К.Маркс.

Именно К.Маркс одним из первых дал достаточно полное описание капиталистического процесса. Он выделил роль техни­ки в перемещении рабочей силы как механизма перемен. Он по­нимал, что процесс капиталистического производства автономен. Но в области социологии К.Маркс потерпел неудачу. История человечества рассматривалась им как история классовой борьбы, хотя в мире, где все определяется погоней за новыми рынками и прибылью, политический процесс все более становится историей международных конфликтов, столкновений геоэкономики и геополитики (причем государство часто занимает оборонитель­ную позицию в отношении международных экономических сил). Так что К.Маркс был прав лишь наполовину. Как следует сегодня анализировать общество? Я бы отметил четыре принципиальных отличия современного подхода от тра­диционной марксистской схемы общественного развития.

Первое: Кодификация теоретических знаний. К.Маркс одним из первых осознал важнейшую роль науки в преобразовании мира. В частности, он приветствовал первые попытки применения элек­троэнергии в промышленности. Придавая решающее значение технике, он не понимал (а может быть, не мог понять) роли те­оретических знаний, хотя и высоко ценил роль теории вообще. В двадцатом веке технологический прогресс определяется такими направлениями фундаментальной науки, как квантовая теория (включающая представления о свете как дискретных квантах физических полей), теория относительности, физика твердого тела, тогда как в девятнадцатом веке развитие техники шло пре­имущественно эмпирическим путем. Именно так была создана сталелитейная промышленность, изобретены динамо-машина, электроприборы, телефон, радио, автомобиль и даже первые ле­тательные аппараты. Что касается транзисторов и микропроцес­соров, фотоэлементов и лазеров, то в основе их создания лежали не эмпирические, а совсем иные принципы.

Подобное отношение к теоретическим знаниям имело катас­трофические последствия для Советского Союза. В своей книге “Материализм и эмпириокритицизм”, направленной против Э.Маха, В.Ленин нарисовал сугубо детерминистическую карти­ну мира и выдвинул теорию, согласно которой наше знание яв­ляется зеркальным отражением материального мира. Но ведь квантовая теория является скорее вероятностной, чем детерми­нистической, а наше знание о внешнем мире, в посткантианс­ком смысле слова, зависит от точки зрения наблюдателя. Партий­ные теоретики объявили это “идеализмом”, и при жизни В.Ле­нина и И.Сталина преподавание квантовой теории и теории относительности было запрещено! Великие русские ученые П.Ка­пица и Л.Ландау были гигантами современной физики, но [дол­гое время] подвергались репрессиям и были ограничены в сво­их теоретических поисках. Это — классический пример отрица­ния идеологией реальности.

Второе: Знания как источник стоимости. К.Маркс, как изве­стно, опирался на трудовую теорию стоимости, в которой труд рассматривался не просто как составляющая производственной функции, т.е. соотношения труда и капитала, но как средство создания прибавочной стоимости, присваиваемой капиталистом вследствие неравенства сил на рынке. Если источником стоимос-тА является только труд, то замена рабочих машинами приводит к гому, что капиталист должен усилить эксплуатацию пролета­риев в целях извлечения большей прибавочной стоимости или расширить масштабы производства для поддержания необходи­мого уровня абсолютного дохода даже в условиях понижения нормы прибыли.

В наши дни источником стоимости во все большей степени становится знание, создающее стоимость двумя путями. Прежде всего это достигается за счет сбережения капитала. Замена ра­бочих машинами приводит к экономии не только труда, но и инвестиций, так как каждая следующая единица капитала более эффективна и производительна, чем предыдущая, и, следователь­но, на единицу продукции требуется меньше затрат (К.Маркс писал об этом в третьем томе “Капитала” как о мере противодей­ствия упадку производства, но не предполагал, что таковая мо­жет стать решающей). Если говорить о производстве в категори­ях добавленной стоимости, то создание новых товаров, повыше­ние эффективности, увеличение объемов производства, сниже­ние себестоимости — все это в постиндустриальной экономике является следствием применения знаний.

Третье: Изменение профессионального состава рабочей силы. Вслед за классиками экономической науки К.Маркс проводил грань между производительным и непроизводительным трудом. Под производительным трудом им понималось материальное про­изводство, создающее стоимость, в отличие от услуг, которые “оплачивались” за счет производительного труда. Однако в пост­индустриальной экономике прямым (но не всегда поддающимся измерению) фактором роста производительности часто оказы­вается расширение сферы услуг. Наиболее быстро при этом раз­виваются такие ее отрасли, как здравоохранение, просвещение, социальные и профессиональные службы. Однако ясно: чем луч­ше состояние здоровья работников и выше уровень их образова­ния, тем производительнее и их труд.

Четвертое: Новая социальная структура. Исторически сло­жилось так, что в большинстве западных стран социальное поло­жение людей определялось частной собственностью. Пролетариат собственности не имел, и рабочий мог лишь продавать своя труд. [В свою очередь], в бюрократических системах привилеги­рованное положение занимали высокопоставленные политики. В постиндустриальном обществе статус человека зависит от его образовательного уровня. В большинстве типов обществ все эти три критерия сосуществуют в различных “пропорциях”, однако именно образование становится, во все возрастающей степени, необходимым условием для обретения высокого общественного положения.

В своей концепции социальной структуры я предложил При­менять термин “ситусы” (или вертикальные порядки) вместо по­нятия “слои” (или горизонтальные прослойки) при описании орга­низации общественных групп. Это понятие восходит к системе деления общества на сословия, существовавшей во Франции до революции 1789 года, — духовенство, сословие землевладельцев и землепользователей (дворяне и крестьяне), военные, юристы (адвокаты и поверенные) и буржуазия. Все сословия находились под властью монарха. В капиталистическом обществе буржуаз­ное сословие фактически поглотило все другие, и присущее ему внутреннее деление — на капиталистов и пролетариат — стало доминирующим. Можно сказать, что в советской системе суще­ствовало вертикальное деление общества на ситусы, включавшие бюрократию, руководство промышленных и сельскохозяйствен­ных предприятий, военных и деятелей культуры, причем все они соперничали за относительное влияние в обществе, находившем­ся под безраздельным господством Партии. Ситусы постиндуст­риального общества — это коммерческие предприятия, универ­ситеты, научно-исследовательские центры, социальные комплек­сы (учреждения здравоохранения, сфера услуг), армия и прави­тельственная бюрократия, ведущие друг с другом политическую борьбу за бюджетные ассигнования.

Таковы четыре пункта расхождения с марксистской социоло­гией. Имеются также важные методологические отличия.

Марксистская концепция была основана на представлении, что базисом общества является способ производства, который в конечном счете определяет характер других социальных измере­ний — политического, правового, культурного. В этой связи воз­никает гносеологический вопрос, а именно: является ли способ производства элементом общества или концептуальной призмой через которую оно рассматривается? Быть составной частью общества означает быть органически присущим ему, входить в его реальную структуру. Отнесение способа производства к кон­цептуальной категории предполагает, что это “упорядочивающий принцип”, которым теоретик руководствуется при анализе слож­ной реальности. Согласно К.Марксу, способ производства явля­ется определяющим элементом всех обществ. Однако во многих случаях экономика находилась в подчиненном положении по отношению к религии и политике (Древний Египет, Рим, средневе­ковая Европа, страны, находившиеся под монгольским владыче­ством, Китай в периоды царствования большинства династий, общества, в которых, по К.Марксу, господствовал “азиатский способ производства”). Вслед за Г.Гегелем К.Маркс полагал, что только западная модель общественного развития определит бу­дущее человечества, потому что она построена на принципах ра­циональности — в отличие от других цивилизаций, которые были либо “застывшими” (Индия), либо “фетишистскими” (Африка). Но даже если это так, то он не показал, каким образом и почему способ производства изменился от рабовладельческого до фео­дального и капиталистического. Суть методологического разли­чия состоит в том, что утверждения о материальной природе спо­соба производства могут быть правильными или ложными, а рас­смотрение через концептуальную призму — полезным или беспо­лезным.

Я считаю, что марксистское толкование способа производ­ства является концептуальной призмой, равно как и предложен­ная М.Вебером система способов господства (патриархального, патримониального, рационально-правового), которые историче­ски сосуществуют, как слои текста на древней рукописи. Поэто­му речь идет о полезности, а не об истинности. Как я уже сказал, марксистская концепция способствует пониманию природы ка­питалистического общества, но неприменима к прежним истори­ческим общественным формациям и вряд ли пригодна для анали­за грядущих постиндустриальных процессов.

Существует и другое методологическое различие, которое слу­жило мне отправной точкой при разработке концепции постин­дустриального общества. По К.Марксу, способ производства имеет, так или иначе, два измерения, которыми выступают обще­ственные отношения (или, более конкретно, имущественные отношения) и techne, технология (термин, так и не подучивший последовательного определения, что достаточно типично для боль­шей части марксистских понятий), или производительные си”ы, или организация производства, что, видимо, следует понимать как техническую сторону способа производства.

Марксизм импонирует многим тем, что он, пожалуй, является уникальной теорией, которая и синхронична, и диахронична в одно и то же время. Она описывает как состояние (курсир ре­дактора. — В.И.) общественного строя (синхрония) так и его изменения (курсив редактора. — В.И.) (диахрония). Как я уже заметил, в общественной науке это — единственная теория, со­четающая указанные два аспекта (концепции чувственного и аб­страктно-образного восприятия П.Сорокина четко структуриро­ваны, но рассматриваются им без описания механизма перемен;

для Э.Дюркгейма разделение труда является основой механиче­ской и органической солидарности общества, неких вариантов понятий Gemeinschaft и Gesellschaft, но он считает причиной всех преобразований динамику народонаселения — весьма неудобную переменную).

Проблема заключается в том, что, по теории К.Маркса, такие категории, как общественные отношения и технология, нераз­дельны; однако анализ изменений, которые с течением времени претерпевает способ производства (например, при переходе от рабовладельческого строя к феодализму и от феодализма к капи­тализму⁴), показывает, что между этими двумя категориями нет ярко выраженной иди последовательной связи.

Поэтому я предложил “разъединить” их и рассматривать как две логически независимые исторические переменные. Так, по

⁴ Отметим, что не существует “общих законов” перехода от одного способа производства к другому иди от одной общественной формации к другой; по утверждению Э.Гобсбаума, взгляды самого К.Маркса по этому вопросу неизве­стны!

Я подробно остановился на данной проблеме в своем очерке “Неправиль­ное толкование идеологии: Социальное детерминирование идей в трудах К.Мар­кса” (см.: Bell D. The Misreading of Ideology: The Social Determination of Ideas in Marx's Work // The Berkeley Journal of Sociology. 1990. Vol. 35). Э.Гобсбаум высказал эту же мысль в своем труде “К.Маркс: докапиталистические экономи­ческие формации” (см.: Hobsbawm E. Karl Marx: Pre-Capitalist Economic Formations. L., 1964. P. 61).
“оси” общественных отношений можно мысленно расположить рабовладельческий, феодальный и капиталистический строи, вы­деленные на основе имущественных отношений, а по технологи­ческой “оси” — доиндустриальное, индустриальное и постинду­стриальное общества. Отношения между этими двумя последова­тельностями зависят от направления “вращения” осей. Так, по оси общественных отношений Соединенные Штаты и Советский Союз можно противопоставить друг другу как капиталистиче­ское общество и общество государственно-коллективистское, тогда как по технологической оси и Соединенные Штаты, и Советский Сой>з рассматриваются как промышленно развитые общества. Эта тема развивается в предисловии к изданию 1976 года, которое приводится ниже.

Должен пояснить, что отправная точка для разработки кон­цепции постиндустриального общества появилась именно в про­цессе работы по внесению большей концептуальной ясности в вопрос о прикладном значении марксовой схемы. Разрабатывая эту концепцию, я стремился уяснить себе отношение техники к науке, в частности к кодификации теоретических знаний как форме “интеллектуальной технологии” XX века в противовес “машинной технологии”, и социально-экономические последствия развития и видоизменения современных профессий и ситусов.

Здесь я хотел бы еще раз подчеркнуть (и я вернусь к этой теме в заключение данного предисловия), что концепция постин­дустриального общества не является законченной теорией обще­ства. В моем представлении, общество выступает совокупностью трех сфер: технико-экономической системы, политического строя и культуры. Я не отношусь к технологическим детерминистам (в том смысле, в каком К.Маркс был экономическим детерминистом). Разумеется, технико-экономическая система оказывает воздей­ствие на другие сферы общества, но она не определяет их. Поли­тика относительно автономна, а культура — исторична. Указан­ные три области отличаются друг от друга и по характеру пре­терпеваемых ими изменений. Концепция постиндустриального общества имеет отношение прежде всего к технико-экономичес­кой сфере, влияние которой на другие стороны жизни огромно. Моя книга была впервые опубликована 25 дет тому назад, и за четверть века в этой области произошли радикальные измене­ния. Поэтому в следующих двух разделах я попытаюсь прояснить природу технологии и подробно остановлюсь на формировании такой отличительной черты постиндустриального общества, как ключевая роль информации.

ТРАНСФОРМАЦИЯ ТЕХНОЛОГИИ

В 1956 и 1957 годах Р.Содоу издал два классических труда. за которые он впоследствии подучил Нобелевскую премию и кото­рые поставили технологию во главу угла концепции экономиче­ского роста⁵. Классическая экономическая теория базировалась на теории всеобщего равновесия Л.Вадьраса и теории частично­го равновесия А.Маршалла в условиях совершенной и несовер­шенной конкуренции. По мнению Л.Роббинса, экономика зани­малась распределением редких ресурсов в зависимости от при­оритетности потребностей. Одним из основных положений кейнсианской экономической доктрины, возникшей в годы Великой депрессии, было утверждение о неспособности сбережений стать инвестициями, а также о необходимости увеличения спроса (при помощи государственного стимулирования в той или иной фор­ме) для преодоления экономического застоя. Лишь после окон­чания второй мировой войны, в ходе восстановления разрушен­ных экономик Германии и Японии и разработки мер по хозяй­ственному развитию бывших колоний, теория экономического роста вновь стала актуальной.

Первым шагом в этом направлении была так называемая фор­мула Хэррода—Домара, предложенная британским экономистом Р.Хэрродом и американским экономистом русского происхож­дения Е.Домаром, которые, исходя из показателя капиталоемко­сти, пытались установить устойчивую норму инвестирования, необходимую для достижения запланированных темпов роста. (Приведем простой пример: если показатель капиталоемкости составляет 2:1, то достижение заданного пятипроцентного темпа роста потребует десятипроцентной устойчивой нормы инвести-

⁵ Имеются в виду следующие две работы: