Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество. Грядущее постиндустриальное

• Название: Грядущее постиндустриальное
• Анкор: Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
• Дата: 02.02.2017
• Размер: 5.69 Mb.
• Имя файла: Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
• Тип: Книга; #1773
• страница: 4 из 51

там же. С. 158.
По мере того, как растет роль сервисного сектора, снижается доля традиционно понимаемого фабричного пролетариата и по­вышается удельный вес высококвалифицированных работников, в новых условиях представляющих собой уже не столько отдель­ную категорию лиц наемного труда, сколько качественно новый социальный сдой, который может рассматриваться как профес­сионально-технический класс. Д.Белд отмечает: “Вместо господ­ства промышленного пролетариата мы наблюдаем доминирова­ние в рабочей силе профессионального и технического класса, настолько значительное, что к 1980 году он может стать вторым в обществе по своей численности, а к концу века оказаться пер­вым. Это новая революция, происходящая в структуре занятос­ти, которая в той мере, в какой профессия определяет иные сто­роны поведения работника (хотя эта степень сейчас ослабева­ет), становится революцией в классовой структуре общества. Подобные изменения в характере производства и структуре за­нятости — один из важнейших аспектов зарождения "постин­дустриального" общества”⁶⁹. Соответствующим образом изменя­ется содержание разделявшего индустриальное общество конф­ликта и возникают новые линии социальной стратификации.

Развитие сферы услуг вызывает весьма существенные послед­ствия и в других областях. Принимая во внимание, что “пост­индустриальное общество определяется качеством жизни, изме­ряемым услугами... которые становятся желанными и доступ­ными для каждого”^, нельзя не отметить, что большинство та­ковых не только являются результатом высококвалифицирован­ного труда, который не может быть сведен к простому труду, но и то, что “по техническим и концептуальным причинам не­возможно определить стоимость таких товаров в рыночных ка­тегориях”, вследствие чего “с политической точки зрения про­блемой постиндустриального общества... является развитие не­рыночной экономики благосостояния и отсутствие адекватных механизмов оценки общественных благ”⁷¹. Таким образом, ста­вится под сомнение адекватность принятых методов и форм экономического регулирования, а также констатируются источ-
⁶⁹ Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. 168.

70.Там же. С. 171.

⁷¹ Там же. С.160.
ники новых форм групповых и квазиклассовых конфликтов, которые могут оказаться присущими постиндустриальному об­ществу. Данный тезис прекрасно изложен Д.Бедлом в его ана­лизе структуры и значения современной корпорации, где он пишет: “Если задать континуум, поместив на одном конце шка­лы экономизацию (когда все аспекты организации специально приспособлены к тому, чтобы служить целям производства и получения прибыли), а на другом социологизацию (когда всем рабочим обеспечен пожизненный найм, а удовлетворенность ра­ботников становится главным направлением использования ре­сурсов), можно обнаружить, что в течение последних тридцати дет корпорации стабильно двигались, почти со всеми своими служащими, в направлении социологизации”⁷². Нельзя не при­знать, что развитие этой тенденции должно естественным обра­зом привести к преодолению экономизированного типа органи­зации и в обществе в целом, что, собственно, и рассматривается в неявной форме в качестве одной из характеристик постинду­стриального общества.

В целом же исследование происходящего перехода от произ­водства материальных благ к производству услуг подводит базу под оценку фактически всех остальных сторон жизни постинду­стриального общества. Новый характер труда (Д.Бедл пишет по этому поводу: “Если протитип нового общества не может быть найден в определенном типе труда, центральным пунктом стано­вится характер новых отношений, проявляющихся во взаимодей­ствии иди общении, в диалоге личностей... Тот факт, что люди [в общественном производстве ] сегодня общаются с другими людь­ми, а не взаимодействуют с машинами, является фундаменталь­ной характеристикой труда в постиндустриальном обществе”⁷³ ) вновь возвращает нас к определению постиндустриального об­щества через качественно новые возможности развития личнос­ти; распространение новых профессий дает основания для более пристального исследования возникшего класса научно-техниче­ских работников; повышающаяся роль образования и науки от­крывает путь для зарождения меритократии; невозможность адек­ватной оценки общественных благ ставит проблему политической

⁷² Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. 391.

⁷³ Там же. С. 220.
координации развития постиндустриального общества и роди государства в этом процессе, и так далее.

Между тем, если важнейшим экономическим признаком постин­дустриального общества служит производство услуг как его осно­ва, то технологической базой постиндустриальной трансформа­ции являются наука и теоретическое знание, получающее совер­шенно новую роль в развитых индустриальных странах в послево­енный период. О значении, придаваемом этому фактору, свиде­тельствует даже то, что самая большая по объему третья глава целиком посвящена исследованию развития науки и образования в Соединенных Штатах, формированию нового класса носителей знания и оценке его места в социальной структуре; значительная часть Эпилога также представляет собой очерк, в котором рас­сматривается история науки в середине XX века и анализируются те тенденции, которые могут проявиться в этой связи в ближай­шие десятилетия; наконец, по всему тексту книги разбросаны мно­гочисленные концептуальные замечания, так иди иначе подчерки­вающие роль науки в постиндустриальном обществе.

Рассматривая подход Д.Белла к анализу роли и значения тео­ретического знания, нельзя не выразить некоего двойственного чувства, возникающего при знакомстве с приводимыми им данны­ми и выдвигаемыми концептуальными положениями. Именно в связи с этим кругом проблем он прибегает к максимально богато­му набору различных сведений, ярко отражающих самые разнооб­разные аспекты формирования нового отношения общества к на­уке и ее творцам — начиная от подробного описания истории отдельных научных проектов (в частности, атомной эпопеи) и заканчивая статистикой количества студентов и присуждаемых докторских степеней по различным научным направлениям. Меж­ду тем основные теоретические положения, выдвигаемые им начи­ная с текста Предисловия к изданию 1976 года, очевидны и могут быть восприняты как бесспорные и без столь подробной и всесто­ронней аргументации. В данном случае мы вновь, как и при анали­зе проблемы становления сервисной экономики, остановимся на базовых тезисах, определяющих подход автора к роли науки, и на их логической связи.

Начнем с того, что постиндустриальное общество неоднок­ратно декларируется автором как “общество знания (knowledge society)”; при этом в книге нельзя найти примера идентифика­

ции его, например, с “информационным обществом (information society)”, что впоследствии неоднократно предпринималось мно­гими известными исследователями⁷⁴. Это в очередной раз свиде­тельствует о взвешенной позиции Д.Белла, вкладывающего в по­нятие знания весьма разнообразный смысл и четко отделяющего роль и значение знания от роли и значения информации; инфор­мация может выступать основным производственным ресурсом постиндустриального общества, тогда как знание остается внут­ренним источником его прогресса.

В Предисловии к изданию 1976 года, называя одиннадцать фундаментальных признаков постиндустриального общества, пять из них автор увязывает непосредственно с научным прогрессом. Более того, три признака занимают первые позиции в списке;

среди них — центральная роль теоретического знания, создание новой интеллектуальной технологии и рост класса носителей зна­ния⁷⁵ . Все они подчеркивают один и тот же факт — постиндуст­риальное общество порождено успехами науки, развивается бла­годаря успехам науки и реально управляется той социальной стратой, которая сделала эти успехи возможными. “Совершенно оче­видно, — заключает Д.Белл, — что постиндустриальное обще­ство представляет собой общество знания в двояком смысле: во-первых, источником инноваций во все большей мере становятся исследования и разработки (более того, возникают новые отно­шения между наукой и технологией ввиду центрального места теоретического знания); во-вторых, прогресс общества, измеря­емый возрастающей долей ВНП и возрастающей частью занятой рабочей силы, все более однозначно определяется успехами в области знания”⁷⁶.

Становление постиндустриального общества как социума, основанного на производстве и использовании теоретического знания, не может не изменить коренным образом принципов со­циальной стратификации и социальной структуры. Поэтому сле­дующее, на чем акцентирует свое внимание Д.Белл, — это новая конфигурация общества.

⁷⁴ См.: Masuda Y. The Information Society as Post-Industrial Society. Wash., 1981.

75. См.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. CLIV—CLV. ⁷⁶ Там же. С. 288.
Постиндустриальное общество имеет коммунальную приро­ду, и именно она служит основной социальной характеристикой этого типа общественной организации. Д.Бедл пишет: “Если ин­дустриальное общество основано на машинной технологии, то постиндустриальное общество формируется под воздействием тех­нологии интеллектуальной. И если капитал и труд — главные структурные элементы индустриального социума, то информа­ция и знание — основа общества постиндустриального. Вслед­ствие этого, — заключает он, — социальные организации пост­индустриального и индустриального секторов сильно различают­ся”⁷⁷ . Причиной такого различия выступают два важнейших об­стоятельства.

С одной стороны, это специфический характер продуктов и услуг, воплощающих, в конечном счете, возросший научный и технологический потенциал современного общества. Д.Белл об­ращает внимание читателей на невозможность оценки в рас­пространенных и широко признанных категориях тех благ, ко­торые не являются продуктом индустриального производства. (В 70-е годы эта проблема еще не рассматривалась как наибо­лее важная для современной экономической теории, но сегодня она становится узловой точкой многих исследований.) Они не приспособлены ни для того, чтобы измерить реальные издерж­ки производства подобного блага, поскольку оно, во-первых, является результатом труда, который не может быть сведен к простым затратам рабочей силы, и, во-вторых, может тиражи­роваться без дополнительных затрат, ни для того, чтобы изу­чить масштабы потребления информационного продукта, по­скольку его пользование не предполагает уничтожения само­го блага, а пользоваться информацией может неограниченное количество людей одновременно. Д.Белл поясняет: “Промыш­ленные товары производятся в виде обособленных, распознава­емых единиц, которые обмениваются и продаются, потребляют­ся и используются, — как батон хлеба или автомобиль. Человек покупает у продавца товар и вступает в физическое владение им. Обмен регулируется правовыми нормами договора. Инфор­мация и знания не потребляются и не "расходуются". Знание — общественный продукт, и его издержки, цена и стоимость силь­но отличаются от соответствующих показателей промышленных товаров”⁷⁸, — и делает вывод: “Фактором инновации становит­ся систематизация знания. Особенность последнего заключает­ся в том, что, даже будучи проданным, оно остается также и у своего производителя. Знание представляет собой "коллектив­ное благо", поскольку по своему характеру с момента создания оно становится доступно всем...”⁷⁹

С таких позиций Д.Бедл подходит к одной из основных соци­альных проблем постиндустриального общества. Это — “разви­тие нерыночной экономики благосостояния и отсутствие адек­ватных механизмов оценки общественных благ. По техническим и концептуальным причинам, — отмечает Д.Бедл, — невозмож­но определить стоимость таких (информационных — В.И.) то­варов в рыночных категориях”⁸⁰. Таким образом, качественное отличие нового социального состояния от предшествующего на­столько для него существенно, что он прибегает к четкому про­тивопоставлению трудовой теории стоимости, в наиболее пол­ной мере отражающей реалии индустриальной экономики, и не­коей новой теоретической конструкции, которую он называет “теорией стоимости, основанной на знании”⁸¹. Автор в этом слу­чае игнорирует возможности оценки как уникальных и редких благ, так и информационных продуктов, уже существовавшие на тот момент в рамках экономической теории; объяснение этому, как мы полагаем, может быть найдено только в стремлении Д.Белда подчеркнуть значимость происходящей в обществе трансформа­ции и ее возможные последствия.

Д.Бедд одним из первых обращается к вопросу о применимо­сти в современных условиях традиционных показателей эконо­мического развития, и в первую очередь такого, как валовой на­циональный продукт. Фактически вся пятая глава, а в особенно­сти ее последние параграфы⁸², посвящена подробному анализу как применяющихся на практике статистических показателей, так
⁷⁸ Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. CLI.

79.Там же.С/ СLL

80.Там же. С. 160.

⁸¹ Там же. С. CLII.

⁸² См.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. 444—454.
и рассмотрению возможных альтернатив. Д.Бедд предлагает чи­тателю уникальный очерк истории нетрадиционных подходов к оценке социального прогресса; однако “система социальных сче­тов”, которой он уделяет столько внимания, показывает только, что новое коммунальное общество ставит перед экономической и социальной теориями вопросы, на которые пока еще сложно дать определенные, обладающие удовлетворительной четкостью, от­веты.

С другой стороны, формирование коммунального общества определяется также изменением в поведении и Ценностных ориентациях составляющих его граждан. Человек все в большей мере становится основным элементом социальной системы. По мере перехода от преимущественного потребления материальных благ к преимущественному потреблению разного рода услуг потреб­ности людей разнообразятся, и субординация их интересов ока­зывается все более сложной и трудноразрешимой проблемой. Невозможность согласования умножающихся интересов ведет к перераспределению ролей экономики и политики как центров управления обществом. Д.Белл пишет: “Требования лучшей жиз­ни... концентрируются вокруг двух сфер, являющихся фунда­ментальными для этой новой жизни, — здоровья и образова­ния. Устранение болезней и рост числа людей, которые могут прожить все отпущенные им годы на фоне попыток увеличить продолжительность жизни, делают услуги здравоохранения чрез­вычайно значимыми в современном обществе; а рост техниче­ских потребностей и профессионального мастерства делает об­разование, и, в частности, доступ к высшему образованию, ус­ловием самого вхождения в постиндустриальное общество. Та­ким образом,.. требования дополнительных услуг и неадекват­ность рынка для удовлетворения потребностей людей в нормаль­ной окружающей среде, равно как в лучшем здравоохранении и образовании, ведет к развитию [функций] правительства”⁸³. В то же время, не менее сложной проблемой становится суборди­нация интересов не только отдельных людей, но и разного рода сообществ, объединенных общими интересами. Они могут иметь самую разную природу, однако значение их сегодня столь вели­ко, что “социальной единицей [постиндустриального общества]

83. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. 171—172.
выступает скорее отдельное сообщество, нежели индивид, и це­лью ставится достижение "социального решения", отличного от простой суммы индивидуальных решений, которые в своей со­вокупности могут привести к кошмару... результатом становит­ся нарастание конфликтных и неразрешимых ситуаций; остает­ся выбор между политикой консенсуса иди политикой тупика”⁸⁴. И всякий раз, когда общество ставит перед собой задачу уста­новить более справедливое распределение благ иди обеспечить большее равенство возможностей по сравнению с саморегули­ровавшимся индустриальным обществом, тут же оказывается, что это не столько разрешает назревшие проблемы, сколько вызывает к жизни десятки новых, каждая из которых тем более не имеет удовлетворительного решения в рамках “экономизи-рованного” подхода. “В национальном обществе, — пишет Д.Белл, — все больше и больше проектов (будь то борьба с заг­рязнениями иди реорганизация городов) должно осуществлять­ся посредством групповых или коммунальных инструментов. В тесно переплетенном обществе все больше решений приходится принимать с помощью политических мер и с помощью планиро­вания. Но, как ни парадоксально, оба эти механизма обостряют социальные противоречия... Коммунальные методы — стремле­ние превратить разногласия по поводу индивидуальных личных предпочтений в вопрос общественного выбора — неизбежно усиливают остроту конфликта ценностей... [тысячи] подобных вопросов не могут быть разрешены с помощью технических кри­териев; они неизбежно замкнуты на ценностные и политиче­ские проблемы”⁸⁵.

Политическая система приобретает в постиндустриальном обществе значение, которого она не имела, пожалуй, никогда ранее. Одним из важнейших достижений постиндустриального строя, как считает Д.Белл, является формирование условий для рационального управления социальным организмом, скоорди­нированного распределения и перераспределения благ и обеспе­чения максимальной личной свободы индивида. Уже в силу от­меченных обстоятельств становится ясно, что задачи, стоящие перед политической системой, оказываются весьма разнообраз-

⁸⁴ Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. 172.

⁸⁵ Там же. С. 489-490.
ными, и постиндустриальное общество в определенной мере дей­ствительно может восприниматься в том качестве, какое имел в виду А.Турен, говоря о своем societe programmee. Рассматривая основные положения, выдвинутые автором постиндустриальной концепции по вопросу политической системы нового общества, следует остановиться на двух наиболее принципиальных. Они касаются, во-первых, классовой (хотя этот термин в данном слу­чае используется нами не вполне корректно) структуры постин­дустриального социума и, во-вторых, природы управляющей об­ществом страты. И тот, и другой вопрос широко освещены в работе Д.Белла, прежде всего потому, что в начале 70-х годов они находились в центре ряда активных социологических дис­куссий.

Создаваемая Д.Беллом модель социальной стратификации радикально отличается от схем, пригодных для описания индуст­риального общества, и имеет, на наш взгляд, значительный кон­цептуальный и прогностический потенциал. Как исследователь, продолжающий веберовскую социологическую традицию, автор обращается к многофакторному делению общества на ряд кате­горий, определяемых им на основании различных признаков. В отличие от классической теории индустриального общества, про­тивопоставлявшей класс промышленников всем остальным обще­ственным стратам, или марксовой концепции, основанной на анализе конфликта рабочего класса и буржуазии, Д.Белл пред­принимает выделение трех типов социальных общностей: статус­ных групп, ситусных групп и групп контроля.

Первая группа наиболее близка традиционно понимаемым классам, однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что она формируется по принципиально иному базовому признаку. Д.Белд выделяет четыре основные статусные группы: это класс профессионалов, класс инженеров и полупрофессионалов, сосло­вие конторских и торговых работников, а также класс работни­ков ремесленного и неквалифицированного труда. Таково “гори­зонтальное” деление постиндустриального общества, и нельзя не обратить внимание на последовательность автора: отмечая ту огромную роль, которую играют в современном мире информа­ция и знания, он фактически выделяет классы на основе квали­фикации их представителей. Такой подход кажется нам исклю­чительно важным; наблюдая общество еще в условиях индустри­альной эпохи, Д.Белд в четкой форме впервые дал понять, что конфликты будущего окажутся основанными не столько на про­тиворечии материальных интересов полярных общественных клас­сов, сколько на несопоставимости этосов отдельных социальных групп, этосов профессионализма и себялюбия, этосов традици­онного рационализма и приходящего ему на смену экспрессивизма⁸⁶. Эти соображения были высказаны им задолго до того, как в конце 80-х — начале 90-х годов такие проблемы стали активно обсуждаться в западной социологической теории.

Харатерно, что мотивационные и ценностные различия про­слеживаются не только при сравнении отдельных статусных групп друг с другом; даже объединенные общим этосом люди могут образовывать отдельные группы, между которыми могут возни­кать трения и даже конфликты. Вот как описывает Д.Белл по­добную возможность на примере высшей социальной страты. “Класс профессионалов, как я его определяю, — пишет он, — состоит из четырех сословий: научного, технического, админист­ративного и культурного. Хотя эти сословия в целом связаны общим этосом, они не имеют объединяющих их глубинных инте­ресов, за исключением совместной защиты идеи познания; фак­тически их многое разделяет. Научное сословие осуществляет фундаментальные исследования и, естественно, озабочено поис­ком путей защиты условий их проведения, свободных от полити­ческого и любого другого внешнего влияния. Технократы, будь то инженеры, экономисты, физики, основывают свою работу на системе кодифицированных знаний, но применение таковых для социальных или хозяйственных целей оказывается ограниченным политикой общественно-экономических структур, к которым они принадлежат. Управленческие сдои заняты руководством орга­низациями, и они связаны как эгоистическими интересами са­мой организации (ее сохранением и расширением сферы ее вли­яния), так и выполнением социальных задач, и могут входить в конфликт с любой другой профессиональной общностью. Куль­турное сословие — представители искусств и религиозные деяте­ли — выражает себя в символизме (пластическом иди идейном) форм и понятий; однако в том случае, если оно будет в большей

⁸⁶ См.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. 500—502.
степени увлекаться понятийным символизмом, оно может вхо­дить во все более враждебное состояние по отношению к технок­ратам и управленцам”⁸⁷.

Второе социальное деление названо Д.Беллом ситусным и представляет собой, в отличие от горизонтального статусного, вертикальное подразделение членов общества на отдельные груп­пы. В данном случае основным признаком выделения тех или иных групп является не квалификация отдельных работников и не их этосы, а принадлежность человека к тому или иному элементу профессиональной структуры общества. “Я использую не вполне привычный социологический термин ситусы, — пишет он, — чтобы подчеркнуть тот факт, что в повседневной деятельности взаимодействие и конфликт интересов происходят скорее между организациями, к которым относятся люди, нежели между более расплывчатыми классами или статусными группами”⁸⁸. На этом уровне различие между социальными организациями индустри­ального и постиндустриального обществ становится особенно заметным. Д.Белл подчеркивает, что если в буржуазном обще­стве класс предпринимателей автоматически мог быть отнесен лишь к ситусной группе собственников или совладельцев компа­ний и фирм, то в нарождающейся постиндустриальной структу­ре имеет место полное переплетение статусных и ситусных групп. За небольшими исключениями, представители каждой статусной группы оказываются распределены между самыми различными ситусами; так, например, в рамках промышленной корпорации или в структуре органов государственного управления могут быть найдены как люди, несомненно относящиеся к классу професси­оналов, так и полуквалифицированные, а иногда даже неквали­фицированные работники. Это взаимопроникновение статусных и ситусных групп чрезвычайно усложняет социальную структу­ру постиндустриального общества и вызывает к жизни необхо­димость выделения третьей составляющей новой общественной иерархии, называемой автором группами контроля.

Это третье звено социальной структуры также представляет­ся характерной чертой нового общества. По мере того, как поли­тический фактор играет все более важную роль, вопрос о том,

87. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. 501—502.

⁸⁸ Там же. С. 502.
какие социальные слои окажутся способными непосредственно воздействовать на рычаги управления, приобретает основопола­гающее значение. Рассматривая эту проблему, Д.Белл, однако, не дает ясного ответа; с одной стороны, он отмечает, что растущая “социологизированность” общества позволяет отдельным соци­альным группам, которые по той или иной причине не могут эко­номическими мерами обеспечить рост своего благосостояния и влияния, добиваться этого политическим путем; с другой сторо­ны, он подчеркивает, что на политическом уровне наиболее заме­тен сдвиг от статусных к ситусным группам в качестве основных “агентов влияния”. Именно отдельные корпоративные группы, основанные на ситусных признаках, станут, по мнению Д.Белда, основными субъектами политического процесса в постиндустри­альном обществе, где политическая жизнь будет иметь в своем основании “нечто большее, чем сумму политических амбиций людей, объединенных по принципу единой сферы общественной деятельности или социальных групп”⁸⁹. В результате основой этой части политической структуры станет, с одной стороны, “дирек­торат”, под которым автор понимает официальную систему го­сударственного управления — от администрации президента че­рез систему законодательной и судебной власти до чиновничьей и армейской бюрократии, и, с другой стороны, иные субъекты политического процесса — партии и общественные объединения, выражающие интересы более или менее широких устойчивых социальных групп, включая разного рода доббистские организа­ции, которые стремятся в первую очередь к перераспределению материальных благ или возможностей влияния в пользу своих членов.

Между тем не менее важной проблемой, нежели определение основных социальных страт, является вопрос о той группе лю­дей, которая будет реально способна установить контроль над приобретающей все большее значение политической системой и осуществлять эффективное управление социальными процесса­ми. По сути деда, речь в этом случае должна идти о некоем спе­цифическом сдое внутри класса профессионалов, о людях, в ко­торых воплощены наивысшие возможности и которые обладают наиболее совершенными и разносторонними талантами. Следует

⁸⁹ Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. 504.
сразу сказать, что проблема выделения подобной страты скорее поставлена, чем разрешена в книге Д.Белла, и мы можем объяс­нить этот факт крайне высокой идеологической ценой того или иного конкретного решения данного вопроса.

Д.Белл подходит к его постановке через обращение к извест­ной фантастической повести М.Янга “Возвышение меритократии”⁹⁰, рассказывающей, как каста ученых во все большей мере монополизировала рычаги влияния на общество, за что позже поплатилась своей властью. Меритократией (от слова “merit” — заслуга) обозначается та небольшая группа людей, которая зани­мает социальное положение, обусловленное не правом рождения или имущественным положением, а исключительно интеллекту­альным потенциалом и способностью генерировать новое зна­ние. В начале своего анализа Д.Белл, отмечая, что в постиндуст­риальном обществе “различия в занимаемом положении и полу­чаемых доходах обусловлены различиями в технических знаниях и образовательном уровне; без этих атрибутов нельзя соответ­ствовать требованиям нового социального разделения труда, ко­торое представляет собой характерную черту этого общества”, совершенно четко и определенно указывает, что “по своей изна­чальной логике... [постиндустриальное общество] является меритократией”⁹¹, однако впоследствии в той или иной форме от­ходит от столь прямых и однозначных определений. Причины того достаточно понятны.

Исследование вопроса о меритократии исключительно важ­но, и внимание, которое уделяет ему Д.Белл, вполне объяснимо. Проблема в данном случае заключается в том, что утверждение меритократического принципа, само по себе вполне естествен­ное для постиндустриального общества, в то же время означает утверждение фактически непреодолимого наследственного нера­венства, в основе которого лежит врожденная способность чело­века субординировать и продуцировать знания. Разумеется, ме-ритократические принципы легко могут быть распространены не только на интеллектуальные, но и на иные исключительные спо­собности человека (достаточно вспомнить о мэтрах искусства,

⁹⁰ См.: Young M. The Rise of the Meritocracy, 1870-2033. L, 1958.

⁹¹ Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. 548.
религиозных деятелях, спортсменах и так далее), однако сам по себе факт противоречия меритократии и равенства трудно под­вергнуть сомнению. В этом вопросе теория постиндустриализма начинает приходить в противоречие не только с постулатами отжившей концепции индустриального общества, но и с более фундаментальными принципами, лежащими в основе западной идеологической традиции.

Таким образом, какую бы проблему организации постиндус­триального общества мы ни рассматривали, в каждом случае так или иначе оказывается, что она порождена прогрессирую­щим развитием науки, повышением роли знания в новой соци­альной системе и в конечном счете не может быть решена вне ценностной системы координат нового общества. Приходится признать, что постиндустриальное общество, рождаясь как воплощение процесса совершенствования технологий и науки, бу­дет сколько-нибудь определенно оформляться только по мере того, как люди будут по своему внутреннему содержанию все более отличаться от людей индустриальной эпохи. Следователь­но, в той же мере, в какой научный и технологический прогресс может быть назван источником постиндустриальных тенденций, изменение ценностных ориентиров личности является их под­линным содержанием. (Автор много раз вплотную подходит в своей книге к таким выводам, но нигде в ее пределах не форму­лирует их столь определенно.) Поэтому, рассмотрев важней­шие проблемы внутренней субординации постиндустриального общества и изучив механизм его становления, Д.Белл должен был дополнить свой анализ исследованием культурной сферы. Это не стало предметом одной из глав “Грядущего постиндуст­риального общества”, скорее всего, потому, что ввиду глобаль­ного характера проблемы ее нельзя поставить в один ряд с теми вопросами, которые были предметом той или иной главы. По­скольку, однако, проблема современной культурной трансфор­мации представляется исключительно важной, а в творчестве Д.Белла ее исследование оставило поистине неизгладимый след, мы считаем возможным посвятить некоторую часть этой всту­пительной статьи следующей его книге — “Культурные проти­воречия капитализма”.

Завершить беглый обзор основных положений, выдвинутых Д.Беллом в его работе по проблемам постиндустриального общества, мы можем его же собственной оценкой, согласно которой “термин "постиндустриальное общество" быстро прижился в со­циологической литературе, и... успешное вхождение этого поня­тия в научный лексикон было естественным и объяснимым”⁹². Действительно, не приходится спорить с тем, что после выхода в свет “Грядущего постиндустриального общества” его автор стад одним из самых знаменитых американских социологов, а его кон­цепция оказалась объектом как почтительного и доброжелатель­ного комментирования, так и резкой критики. Единственное, с чем ей уже не приходилось более сталкиваться, было молчаливое безразличие академической публики.

“КУЛЬТУРНЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ КАПИТАЛИЗМА” (1976)

Выше мы отметили, что Д.Белл считал и считает себя либералом в политике и консерватором в культуре. В такой констатации не содержится очевидного на первый взгляд противоречия, ибо культурный консерватизм автора обусловлен хотя бы тем, что именно культурная сфера рассматривается им в качестве важ­нейшего источника структурированности социального целого и, таким образом, сама должна обладать жесткой структурой и определяться в четких терминах и понятиях. Между тем извес­тно, что именно сфера духовной жизни человека подвержена наиболее стремительным изменениям, которые не всегда могут быть логически объяснены, но оставляют неизгладимый след в социальной истории. Область культуры насыщена противоре­чиями, которые не только кажутся, но зачастую и реально явля­ются неразрешимыми; исследование их представляется Д.Беллу предметом самостоятельной работы, которая должна была пос­ледовать за выходом в свет “Грядущего постиндустриального общества”.

Книга “Культурные противоречия капитализма”, третья из наиболее известных работ Д.Бедда, вышла в свет в 1976 году; через два года было опубликовано новое издание с большим пре-

⁹² Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. CXLV.
дисловием автора, пояснявшим как целый ряд выдвинутых в кни­ге тезисов, так и характер ее связи с “Грядущим постиндустри­альным обществом”; именно это издание стадо одним из самых известных научных бестселлеров 70-х и 80-х годов.

Книга состоит из шести глав, разделенных на две части, и пространного введения, основным предметом которого являет­ся определение границ между различными сферами социальной жизни. В последних переизданиях книга выходит с предислови­ем 1978 года и большим послесловием, впервые появившимся в 1996 году, где представлен целый ряд тезисов, ценных для по­нимания эволюции взглядов автора за прошедшие двадцать дет. Этот глубокий и разносторонний труд содержит комплексный анализ становления современной буржуазной культуры, причин ее кризиса, перспектив культурной эволюции в условиях пере­хода к постиндустриальному строю. Однако поскольку наша вступительная статья имеет своей целью дать читателю пред­ставление о созданной Д.Беллом постиндустриальной доктри­не, рассмотрение этой его работы неизбежно будет несколько

односторонним.

В предисловии к изданию 1978 года, введении и первой главе, озаглавленной, как и сама книга, “Культурные противоречия ка­питализма”, автор останавливается прежде всего на определении культуры и исследовании ее места в социальной структуре. Он пишет: “Для общества, группы людей или отдельной личности куль­тура представляет собой непрерывный процесс поддержания соб­ственной неповторимой индивидуальности, основанной на гармо­ничном единстве, которое достигается благодаря стройной систе­ме эстетических взглядов, нравственных оценок своей сущности и стилю жизни. Последний находит свое выражение в конкретных предметах, украшающих жилище человека и его самого и проявля­ется в понятии вкуса, отражающем эти взгляды. Таким образом, культура — это сфера ощущений, эмоций и нравственности, а так­же интеллекта, стремящегося упорядочить эти чувства”⁹³. Представ­ления Д.Белла относительно роли культурного фактора в истории общества выгодно отличаются от целого ряда распространенных положений на эту тему. Широко и комплексно он рассматривает

⁹³ Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. Twentieth Anniversary Edition. N.Y., 1996. P. 33.
взаимодействие между культурой и экономикой, отмечая ту отно­сительно автономную роль, которую культура в различные исто­рические периоды занимала по отношению к хозяйственной жиз­ни, но при этом подчеркивая, что одной из основных примет пос­ледних десятилетий стало своего рода доминирование культуры над экономикой. По его словам, начиная с середины нашего столе­тия “культура завладела инициативой в деле инициации перемен, в то время как экономика оказалась вынужденной удовлетворять появляющиеся новые желания”⁹⁴. Д.Белл одним из первых выска­зал подобное утверждение; в 80-е и 90-е годы тезис об автономи-зации культурной сферы оказался инкорпорированным в социо­логическую науку прежде всего в виде положения о растущем зна­чении нематериалистических, или постматериалистических, цен­ностей. И хотя Д.Белл не акцентирует в своей книге внимания именно на этой стороне вопроса, его роль в появлении такой трак­товки не вызывает сомнений.

Проблема автономизации культуры представляется автору исключительно важной в первую очередь потому, что ее след­ствием выступает рост непредсказуемости общественных процес­сов, в свою очередь ведущий к утрате значения прежних мето­дов, применявшихся в течение десятилетий в социологической науке⁹⁵. Указывая на тот факт, что поведение современного че­ловека все меньше подчиняется закономерностям, характерным для массового индустриального общества, Д.Белл имеет в виду распространение новых ценностей и ориентиров, а также фор­мирование нового, в большей мере интравертного, нежели не­посредственно обусловленного внешней средой, стиля жизни. Это явление обозначается им как “discretionary social behaviour” и, по его” словам, не может быть предметом традиционного социо­логического анализа. Если соотнести данное утверждение с об­щей логикой авторского подхода, предполагающего резкое повы­шение роли культурного фактора в современном обществе, то фактически можно говорить о постепенном вытеснении социо­логии культурологией в качестве научной дисциплины, важной для изучения закономерностей перехода к новому общественно­му состоянию. Как отмечает в связи с этим М.Уотерс, проделан-

⁹⁴ Be;; D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N.Y., 1996. P. 33. ¹⁾⁵ См.: Ibid. P. 37-38.
ный Д.Беллом анализ новых тенденций в сфере культуры может иметь даже большее значение для развития современного обще­ствоведения, нежели его оценка формирующегося постиндуст­риального общества⁹⁶.

На наш взгляд, есть две причины, чтобы не согласиться пол­ностью с такой оценкой. С одной стороны, мы не находим доста­точно корректным само противопоставление анализа культурной эволюции западной цивилизации, проведенного Д.Беллом, и его исследований постиндустриального строя. Хотя тот же М.Уо­терс утверждает, что Д.Белл не только анализирует эти две про­блемы в малой зависимости друг от друга, но и подчеркивает, что установление подобной зависимости никогда не было его задачей⁹⁷, более правдоподобно и продуктивно, с нашей точки зрения, полагать, что исследование Д.Беллом культурных проти­воречий современного общества в первую очередь служит под­тверждению и дополнительному обоснованию его постиндустри­альной парадигмы. С другой стороны, культурные тенденции в книге Д.Белла не оказались столь же комплексно и непротиворе­чиво исследованы как постиндустриальные тенденции. Это об­стоятельство отнюдь не принижает значения работы Д.Белла, так как ее противоречивость никоим образом не превосходит проти­воречивости описанных в ней реальных процессов, и не оставля­ет, на наш взгляд, возможности поставить ее выше труда о пост­индустриальном обществе.

Вернемся, например, к данному автором определению культу­ры и его оценкам тех идеологических и культурных течений, ко­торые зачастую обобщаются в понятии постмодернизма. Как мы уже видели, Д.Белл определяет культуру с двух точек зрения: с позиции нормативного подхода и с точки зрения внутренней сво­боды человека. Он считает, что культурные ценности должны базироваться на эстетических и моральных устоях, на неких тра­дициях, продолжающихся от эпохи к эпохе и в этом отношении несущих элементы преемственности и даже инертности. В то же время из центрального тезиса о доминирующей роли культуры в современном обществе непосредственно следует, что большей

⁹⁶