Главная страница

Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество. Грядущее постиндустриальное


Скачать 5.69 Mb.
НазваниеГрядущее постиндустриальное
АнкорД. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
Дата02.02.2017
Размер5.69 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаД. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество.doc
ТипКнига
#1773
страница9 из 51
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   51
Solow R.M. A Contribution to the Theory of Economic Growth // Quarterly Journal of Economics. 1956. February. P. 65-94; So;oiy R.M. Technical Change and the Aggregate Production Function // Review of Economics and Statistics. 1957. P. 312-320.
рования.) Упор делался на капиталовложения. В своей работе, изданной в 1956 году (где была предложена теоретическая мо­дель), Р.Содоу констатировал, что уровень производительности на одного рабочего является в конечном счете функцией от нормы инвестирования капитала, темпов роста рабочей силы (обще­принятые элементы экономической теории) и уровня технической оснащенности предприятия. Технический прогресс играл ключевую роль в изменении капиталовооруженности рабочего в любой производственной функции.

Вторая работа Р.Содоу (в большей мере основанная на эмпи­рических данных) была посвящена проблеме измерения вклада технологии в экономическое развитие. Ранее технология рассмат­ривалась им как внешний фактор, как ряд обстоятельств, находя­щихся за пределами органической модели, и потому расценива­лась как остаток, соответствующий увеличению производитель­ности и темпов роста производства, не связанных с капиталовло­жениями или интенсивностью труда. Этот остаток мог пред­ставлять собой инвестиции в оборудование, в человеческий ка­питал, в организационные нововведения и т.д., но обычно он именовался просто “технологией”. В разное время вклад “остатка Солоу” в экономический рост США составлял от 40 до 60 про­центов. Короче говоря, то, что мы чувствовали интуитивно, зна­ли понаслышке иди о чем говорили результаты анализа конкрет­ных хозяйственных ситуаций, обрело наконец вид законченной и целостной экономической теории, которая, как любая хорошая теория, может быть приложена и к другим контекстам 6.

6 В 80-е годы в экономической науке возникла так называемая “новая тео­рия развития”, ядро которой составили работы Р.Аукаса и П.Ромера. Модель Р.Солоу трактовала технологию как фактор, внешний по отношению к нео­классической теории. Р.Лукас (в теоретических исследованиях) и П.Ромер (в эмпирических изысканиях) стремились сделать технику органической частью теории и таким образом интегрировать ее в рыночные концепции, вместо того чтобы рассматривать ее как силу, стимулируемую по большей части правитель­ством. П.Ромер попытался также эмпирически определить уровень технологии на основе данных о патентах и образовательном уровне (человеческом капита­ле), рассматриваемых в качестве отражения развития технологии. Многие из этих вопросов были подытожены на симпозиуме, проводившемся журналом “The Journal of Economic Perspectives” (Vol. 8. No. 7. Winter 1994), в частности в материалах, представленных П.Ромером и Р.Солоу.
Если мы хотим понять, что такое современное общество yi каким образом оно превратилось за последние 200 дет из индус­триального в постиндустриальное, мы должны разобраться в эво­люции техники, и прежде всего в том, как машинная технология уступила место интеллектуальной. В следующем разделе моего нового предисловия я попытаюсь показать, какими путями шла эта трансформация.

Сегодня кривая технического прогресса круто пошла вверх, и это говорит о том, что мы переживаем третью по счету все­мирную технологическую революцию. Пройдя стадию изобре­тательства и новаторства, мы вступили в самую важную эпо­ху — период массового распространения и внедрения новых технологий. Их темпы в разных странах будут зависеть от эко­номического положения и политической стабильности, но этот процесс уже не обратить вспять, а по своим последствиям он может превзойти даже две предыдущие технологические рево­люции, которые преобразили в свое время Запад, а ныне, с рас­ширением масштабов цивилизации, меняют жизнь и в других частях света.

Заметьте: я провожу различие между технологической рево­люцией и её социально-экономическими последствиями. Термин, принятый ранее, — промышленная революция — не отражает двух явлений: внедрения паровой тяги как новой формы энер­гии и создания заводов, где эта энергия приводила в движение машины с целью производства товаров. Причина такого разгра­ничения состоит в том, что не существует какого-то одного пре­допределенного способа применения новой техники. Техноло­гии могут решать самые разные задачи, выбор которых опреде­ляется социальной необходимостью. В отличие от политических революций, французской и русской, осуществленных активным меньшинством, первую промышленную революцию никто спе­циально не готовил. Она шла по линии наименьшего сопротив­ления, потому что давала возможность подучить прибыль и про­изводить более дешевые товары. При этом ее социальные из­держки редко принимались во внимание. Сегодня мы знаем гораздо больше о силах, несущих перемены, и можем с большей уверенностью предсказать их результаты; в рамках нашей сис­темы ценностей мы пытаемся создавать различные социальные

матрицы для закрепления этих перемен и разрешать возникаю­щие проблемы.

В этом разделе я попытаюсь выявить наиболее характерные черты третьей технологической революции, наметить рамки, в которых она будет преобразовывать базовые социальные струк­туры, и рассказать о выборе путей дальнейшего развития7.

Любое деление исторических процессов на периоды и этапы достаточно произвольно, однако при оценке технологических прорывов и их последствий можно по праву говорить о трех ре­волюционных изменениях, происшедших на Западе за последние два с лишним столетия.

Более двухсот дет назад была изобретена паровая машина, что ознаменовало собой первую технологическую революцию; это “ нововведение обычно связывается с именем Дж.Уатта. Расска­зывают, что еще в детстве он обратил внимание на то, что тяже­лая крышка стоявшего на плите чайника с кипящей водой под­прыгивала под воздействием пара. Это навело его на мысль зак­лючить горячий пар в замкнутую емкость и использовать в каче­стве движущей силы. Значение этой по сути простой идеи труд­но переоценить.

Вспомним также Леонардо да Винчи, который был не только великим художником, но, как мы знаем, строителем, военным инженером и одаренным изобретателем. В своих “Заметках” он предвосхитил изобретение аэроплана, подводной лодки, молотил-

7 Простое методологическое соображение: в ходе большинства дискуссий, посвященных техническим изобретениям, основное внимание уделялось како­му-то одному, пусть и важному, явлению и его возможным социальным послед­ствиям. Так, например, широко исследовались социальные последствия внедре­ния железных дорог, радио, автомобиля, авиации. Недостаток такого подхода заключается в том, что о характере технологической революции трудно судить по отдельным нововведениям. Предсказать, что могло означать изобретение плуга для средневекового сельского хозяйства или стремени для кавалерии, — это одно, а предвидеть сложное и многостороннее воздействие появления авто­мобилей, грузовиков, железных дорог, современных средств водного транспор­та и самолетов на эволюцию транспортной системы — это нечто совсем иное. Поэтому я начну с социальных матриц и попытаюсь понять, как они могут меняться с внедрением новой техники. О прежних подходах к таким оценкам и о том, как опасно применять их сегодня, см.: White L., Jr. Medieval Technology and Social Change. Oxford, 1962; Офит W.F. The Social Effects of Aviation. Boston-N.Y., 1946.
ки и холодильника, причем с поразительной тщательностью и точностью изобразил детали машин, воплощающие его идеи: ко­леса, приводы, валы и т.д. По этим рисункам в наши дни были изготовлены модели, показывающие, каким необыкновенным да­ром предвидения он обладал. Но даже со своей силой воображе­ния Леонардо был не в состоянии предвидеть один элемент, не­обходимый для того, чтобы заставить эти машины работать: ис­точник постоянной и возобновляемой энергии, достаточный для приведения их в действие. Он знал лишь силу человеческих мус­кулов, силу тягловых животных, природную силу ветра, но этого было недостаточно. Качественный скачок в снабжении механиз­мов энергией обеспечил пар.

Благодаря силе пара были внедрены немыслимые прежде тех­нологические новшества. Появились паровые насосы. Недра ост­рова, на котором расположена Англия, богаты углем, но закла­дывать глубокие шахты было невозможно из-за подземных вод, которые трудно откачать ручными насосами. С появлением па­ровых насосов эту воду можно было откачивать и добывать уголь для выплавки чугуна и стали. Располагая силой пара, мы сумели построить паровозы, которые двигались с такой скоростью и на такие расстояния, какие не под силу ни одному животному, со­здать пароходы, которые плыли быстрее и надежнее, чем позво­ляли любые надуваемые ветром паруса, изготовить машины, спо­собные чесать и прясть и, следовательно, ткать гораздо быстрее, чем это могут делать проворные, умелые женские пальцы.

Эта первая технологическая революция породила и нечто бо­лее важное — новую концепцию создания материальных благ, а именно — идею производительности, простую мысль о производ­стве большего количества продукции с меньшими капитальными затратами. В прежние эпохи богатство создавалось главным обра­зом посредством прямой эксплуатации, такой как рабство, обло­жения десятиной, как при крепостничестве, путем грабежа и заво­еваний или с помощью политических рычагов, вроде откупа нало­гов и т.д. Впервые появилось мирное средство приумножения бо­гатства, которое предполагает не сосредоточение благ в руках не­многих за счет обнищания остальных, а позволяет всем повышать свой материальный уровень, пусть и в разной степени. Именно решительный разрыв с традицией судил новый способ производ­ства. Именно такую перспективу открывала технология.

Вторая технологическая революция, свершившаяся около ста лет назад, характеризуется достижениями в двух областях: элект­ричества и химии. Электричество являет собой новый, более со­вершенный вид энергии, которую, в отличие от пара, можно пере­давать на сотни миль. Это открыло перспективу новых форм де­централизации производства, что было невозможно в условиях, когда машины в целях минимизации потерь паровой энергии груп­пировались на фабрике. Электричество дало также новый источ­ник света, изменивший ночной и дневной ритм человеческой жиз­ни. Оно позволило нам передавать кодированные сообщения по проводам и трансформировать голос в электрические сигналы, что обусловило появление радио и телефона. Химия впервые дала воз­можность создавать синтетические материалы — от красителей до пластмассы, от тканей до винилов, — которых не существует в природе.

Сегодня разворачивается третья технологическая революция. Размышляя о происходящих переменах, мы неизбежно представ­ляем себе некоторые предметы и способы их использования: ком­пьютеры, средства телекоммуникации и тому подобное. Но опе­рировать этими категориями — значит путать технические сред­ства с лежащими в их основе процессами, без которых немысли­мо понимание новой революции. Лишь выявив эти подспудные движения, мы можем “отслеживать” огромное количество пере­мен, которые могут произойти в социо-экономической и полити­ческой структурах. В основе третьей технологической револю­ции лежат четыре новации, каждую из которых я постараюсь кратко охарактеризовать:

1. Замена механических, электрических и электромеханиче­ских систем на электронные. Машины индустриального обще­ства были механическими агрегатами, приводившимися в дей­ствие сначала паром, а затем электричеством. Механические эле­менты все шире начинают заменяться электронными системами. Изначально телефонный аппарат представлял собой некий набор механических частей (например, диск набора цифр), посредством которых голосовой сигнал преобразовывался в электрический. Се­годня телефон стад полностью электронным. Печатание представ­ляло собой процесс механического получения оттисков путем пе­реноса краски с печатной формы на бумагу; сегодня в этом про­цессе стада использоваться электроника. То же самое относится к телевидению, где применяются полупроводники. Все это при­водит к упразднению большого количества деталей и позволяет достичь невиданных успехов в обработке информации. В совре­менных компьютерах скорость выполнения операций измеряется в наносекундах, или миллиардных (109) долях секунды (чтобы представить себе эту величину, вообразите дробь, где в числите­ле единица, а в знаменателе число, равное количеству секунд в тридцати годах) и даже в пикосекундах, иди триллионных долях секунды (10 12), что позволяет “молниеносно” решать задачи.

2. Миниатюризация. Одна из самых примечательных пере­мен — сокращение размеров элементов, проводящих электриче­ство иди переключающих электрические импульсы. Ранее в ходу были вакуумные трубки, каждая высотой в два-три дюйма. От­крытие транзисторов сродни открытию энергии пара, посколь­ку представляет собой качественное изменение возможностей изготовления микропроцессоров, выполняющих сотни различ­ных функций — контроля, регулирования, управления и запо­минания. Сначала емкость одного чипа размером с тоненький ноготок составляла 4 килобайта, затем 32, 64, а теперь произво­дятся чипы емкостью в несколько мегабайт, иди миллионов, дво­ичных цифр.

В прошедшие два десятилетия мы были свидетелями впечат­ляющего роста числа компонентов на один чип, примерно поряд­ка ста единиц за десятилетие. Сегодня крохотный кремниевый чип — это электронная схема, состоящая из десятков тысяч тран­зисторов и всех необходимых соединяющих их проводников, причем стоит он всего несколько долларов. Чтобы собрать вруч­ную схему этого чипа, изготовляемого теперь печатными штам­пами, человек должен будет спаивать между собой отдельные эле­менты на плате в течение десяти лет. Один чип сам может быть микрокомпьютером, обладающим возможностями ввода и выво­да данных и памятью прямого доступа, имея при этом размер американской десятицентовой монеты.

3. Преобразование в цифровую форму. В новой технологии информация представлена в виде цифр. Цифры дискретны по отношению друг к другу и не являются непрерывными перемен­ными. Телефон, например, есть аналоговая система, поскольку звук распространяется в виде волн. Благодаря цифровому пере­ключению он может быть приспособлен к бинарным системам.

Это применяется, например, в звукозаписи. Третья технологи­ческая революция связана, таким образом, с преобразованием всех предыдущих систем в цифровую форму.

4. Программное обеспечение. В старых компьютерах операци­онные системы вводились в машину, в результате чего для пользо­вания ею нужно было овладеть языком программирования, та­ким, например, как Кобол или Фортран, иди более специализиро­ванными языками — Паскаль иди Лисп. Программное обеспече­ние, представляющее собой независимую программу, дает воз­можность пользователю быстро решать разные задачи. При рас­пределенной обработке программное обеспечение, управляющее работой данного компьютерного терминала, действует независи­мо от программ других терминалов или центрального процессо­ра. Персональные компьютеры могут иметь специальное программ­ное обеспечение — например, для финансового анализа или по­иска информации; это приспосабливает систему к нуждам по­требителя, и компьютер становится “дружественным” по отно­шению к своему пользователю.

Программное обеспечение — основа индивидуального исполь­зования компьютеров — пока еще сродни произведениям искус­ства. Программисту нужен примерно месяц, чтобы создать не­сколько тысяч строк программы. В телекоммуникациях большие электронные переключающие машины (для распределения сотен тысяч вызовов по разным каналам) используют более двух мил­лионов строк. Ускорение процесса создания программного обеспе­чения является ключом к быстрому оснащению компьютерами малого бизнеса и частных домов.

Следует упомянуть и о новшестве, сулящем расширение воз­можностей новой технологии: фотонике. Фотоника — это клю­чевая технология транспортировки в сверхчистом стекле иди оп­тическом волокне больших объемов цифровых данных посред­ством лазера. Она обеспечивает возможности передачи инфор­мации, значительно превосходящие возможности медной прово­локи и радиоволн. В ходе экспериментов “Белл Тедефоун Лабораториз” установила рекорд дальности, передав без усилителя 420 миллионов байтов в секунду более чем на 125 миль и два миллиарда байтов в секунду более чем на 80 миль. Один импульс способен в несколько секунд передать целиком тридцатитомную “Британскую энциклопедию”. Но все эти системы находятся еще в стадии разработки, а мы пока говорим об испытанных техноло­гиях, уже вышедших на рынок.

Важнейшая характеристика новой технологии заключается в том, что она затрагивает не отдельную область (что подразуме­вает термин “высокие технологии”), а самые разные аспекты жизни общества и преобразует все старые отношения.

Индустриальная революция открыла эпоху моторов, и мы принимаем это как данность. Мы сталкиваемся с моторами по­всюду — от автомобилей и судов до эдектростанков и бытовой техники (вплоть до электрических зубных щеток и ножей для разделки мяса); причем многие из них обходятся мощностью менее лошадиной силы — есть моторы в половину и четверть лошади­ной силы. Точно так же в грядущие десятилетия все “заполонят” компьютеры — не только крупные, но и “одночиповые” микро­компьютеры, изменяющие даже наши дома. Автомобили, быто­вая техника, различные приборы и все прочее будет приводиться в действие микрокомпьютерами, имеющими быстродействие до десяти миллионов команд в секунду8.

Очертания многочисленных перемен уже различимы. Ста­рые отличия в средствах связи между телефоном (голос), теле­визором (образ), компьютером (информация) и текстом (фак­симиле) уходят в прошлое, они физически связываются между собой цифровым преобразованием и становятся совместимыми как единый блок телетрансмиссии. Введение компьютерного дизайна и моделирования революционизировало инженерное дело и архитектурную практику. Компьютеры и роботы прихо­дят в заводские цеха. Они стали незаменимы в делопроизвод­стве, учете, календарном планировании и других аспектах уп­равления на предприятиях, в больницах, университетах, коро­че—в любых организациях. Базы данных и системы поиска информации преобразовали процесс ситуационного анализа и вообще всю интеллектуальную деятельность. По мере того, как цифровые устройства начинают программировать бытовую тех­нику и управлять ею, преображается домашнее хозяйство. Ком­пьютеры, подключенные к телеэкрану, изменяют способы обще-

8 Краткое описание этих технологий см.: Information, Technologies, and Social Transformation. Wash., National Academy of Science, 1985.
ния людей, методы совершения деловых операций, получения и обработки информации.

Задача заключается не в том, чтобы просто описывать не­скончаемый ряд перемен, а в том, чтобы разумно упорядочить их и таким образом создать некий аналитический базис, опираю­щийся на социологическую науку. В следующих разделах я пред­лагаю читателю ряд общественных “рамочных конструкций”, иди матриц, которые, быть может, позволят увидеть, как в существу­ющих социальных структурах возникает потребность перемен и как они могут произойти. Я хочу повторить высказанное выше предупреждение: технология не задает социальные изменения, она лишь предоставляет для этого возможности и инструменты. Как они будут использованы — предмет общественного выбора. Рамки, которые я далее обозначаю, указывают на те “области”, в которых могут произойти соответствующие перемены.

ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО

Постиндустриальное общество, как я доказываю в этой книге, не является проекцией иди экстраполяцией современных тенденций западного общества; это новый принцип социально-технологи­ческой организации и новый образ жизни, вытесняющий индус­триальную систему, точно так же, как она сама вытеснила когда-то аграрную. В первую очередь, оно воплощается в утрате про­мышленностью, организованной на основе стандартизации и мас­сового производства, своей центральной роли. Это не означает, что производство товаров прекратится; ведь производство про­дуктов земледелия в западном мире продолжается и сегодня (при­чем продовольствия производится больше, чем когда бы то ни было ранее). Прежде всего понятие “постиндустриальное обще­ство” представляет собой не эмпирическое описание, а “теоре­тическое построение”, позволяющее увидеть главное в новых со­циальных формах. Постиндустриальные тенденции не заменяют прежние социальные формы как некие “стадии” общественного развития. Они часто сосуществуют (как порой сосуществуют на пергаменте старые полустертые письмена и нанесенные поверх них новые), усложняя общество и природу его социальной струк­туры. Мир можно представить себе разделенным на три типа со­циальной организации. Первый из них — доиндустриадьный. Это прежде всего добывающие виды хозяйственной деятельно­сти: земледелие, извлечение полезных ископаемых, рыболовство, заготовка леса. До сих пор это удел большей части стран Афри­ки, Латинской Америки и Юго-Восточной Азии, где этими ви­дами хозяйственной деятельности занято 60 иди более процен­тов рабочей силы. Я определяю это в целом как “взаимодей­ствие человека с природой”, которое подвержено капризам по­годы и усложняется вследствие истощения почв, исчерпания лесных ресурсов и более высокой себестоимости добычи мине­ралов и руд.

Второй тип социальной организации — индустриальный. Это фабричное хозяйство, основанное на приложении энергии к ма­шинам для массового производства товаров. К индустриальному типу относятся страны, расположенные на берегах Атлантики:

Западная Европа, Соединенные Штаты и далее — Советский Союз и Япония. Труд здесь представляет собой взаимодействие с искус­ственной природой: соединение людей с машинами, организация ритмичной работы с высочайшей степенью координации.

Третий тип — постиндустриальное общество. Это деятель­ность, связанная в первую очередь с обработкой данных, управ­лением и информацией. Это образ жизни, который во все возра­стающей степени сводится к “взаимодействию людей друг с дру­гом”. Еще более важно то, что возникает новый принцип обнов­ления, прежде всего знаний в их отношении к технологии.

Попробую обрисовать некоторые отличительные черты постин­дустриального общества. Прежде всего, это общество, основан­ное на услугах. Сегодня в Соединенных Штатах более 70 про­центов рабочей силы занято в сфере обслуживания. Однако “услуги” — термин довольно расплывчатый и в экономическом смыс­ле “бесформенный”, поскольку используется главным образом как “остаточное” понятие.

Услуги играют важную роль в любом обществе. В доиндустриальных условиях это главным образом домашние или личные услуги. В такой стране, как Индия, большинство людей с соот­ветствующим среднему классу доходом имеют одного иди двух слуг, потому что очень многим попросту нужны пропитание и крыша над головой. Заметим, что в Англии до 1870 года самой

крупной по численности профессиональной группой была имен­но домашняя прислуга.

В индустриальном обществе услуги — это вспомогательная по отношению к производству деятельность: коммунальные служ­бы, транспорт (включая гаражи и ремонтные мастерские), сфера финансов и управление недвижимостью.

В постиндустриальном обществе получают широкое распрост­ранение новые виды услуг. Это гуманитарные — образование, здра­воохранение, социальные службы, и профессиональные услу­ги — анализ и планирование, дизайн, программирование и т.д. В представлениях классической экономики (включая марксизм), услуги считались непроизводительной деятельностью, поскольку бо­гатство ассоциировалось с товарами, а адвокаты, священнослужи­тели, парикмахеры иди официанты не приумножали националь­ное богатство. Но, разумеется, образование и здравоохранение повышают способности людей и способствуют укреплению здоро­вья населения, а профессиональные услуги (например, линейное программирование в организации производства иди новые типы планирования труда и социальных взаимодействий) обеспечива­ют повышение производительности предприятия и общества в целом. Расширение постиндустриального сектора требует, чтобы как можно больше людей имели высшее образование, получили навыки абстрактно-концептуального мышления и овладели техни­ческими и буквенно-цифровыми приемами.

Сегодня более 30 процентов рабочей силы в Соединенных Штатах (т.е. свыше 125 млн. человек) принадлежат к професси­ональной, технической и управленческой прослойке — цифра, невиданная в социальной истории. Около 15 процентов рабочей силы заняты на производстве (промышленный пролетариат, если пользоваться старой, марксистской терминологией), и весьма ве­роятно, что к концу столетия этот процент сократится до 10. Если кому-то покажется, что это очень мало, вспомните, что фермеры составляют менее 4 процентов рабочей силы, однако они в избытке производят продовольствие для Соединенных Штатов — хотя в 1900 году занятых в сельском хозяйстве было 50 процентов.

Столь же важная перемена касается роди женщин. В 1950 году типичной для 70 процентов рабочей силы была следующая карти­на: работающий муж, дома жена и двое детей. Сегодня это справедливо лишь в отношении 15 процентов семей. Более половины замужних женщин работают вне дома.

Любая социальная перемена происходит лишь тогда, когда появляется возможность выразить сложившиеся культурные ус­тановки в существующих категориях рыночной экономики. Стрем­ление к равноправию женщин имеет столетнюю историю, но воз­можность его институционализации появилась всего лишь около двадцати пяти дет назад — с расширением занятости в постин­дустриальных областях, особенно в “пятеричном” (здравоохра­нение, образование, научные исследования), а затем и в “четве­ричном” секторах (торговля, финансы, недвижимость). Дело в том, что труд на производстве всегда считался мужским (вклю­чая управление компаниями). Рабочие места в постиндустриаль­ном обществе стали доступны для женщин с точки зрения как профессиональной подготовки, так и их возможностей.

Решающая перемена — то, что я называю осевым принципом организации, — это перемена в характере знаний. Любое обще­ство существует на основе знаний. Истоки их уходят в далекое прошлое, теряясь в дали времен, когда человеческие существа научились, пользуясь голосовыми связками гортани, воспроизво­дить звуки общения птиц и животных и преобразовывать их в различимые вокабулы, способные соединяться и разделяться, выражать сложные понятия посредством осмысленных сигналов, закрепленных устной традицией. Создав алфавит, мы научились соединять идеографические знаки в тысячи слов, которые запи­сываются в стилизованной форме, с тем чтобы их смогли про­честь и по ним смогли учиться другие люди.

Радикально новым явлением сегодня стада кодификация тео­ретических знаний и та важная роль, которую она играет в созда­нии как новых знаний, так и в производстве товаров и услуг. В своем новаторском исследовании9 У.Нордхаус предложил анали­тическую схему, в рамках которой, по его словам, “различаются два вида знания — общее и техническое, причем это различие связано с полезностью знания в производстве либо нового знания, либо большего количества товаров”. На более высоком уровне рас­полагается общее знание, предметом которого являются законы

э См.:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   51


написать администратору сайта