I общество, вышедшее из войны

• Название: I общество, вышедшее из войны
• Анкор: Poslevoennoe_sovetskoe_obschestvo.doc
• Дата: 16.02.2018
• Размер: 1.35 Mb.
• Имя файла: Poslevoennoe_sovetskoe_obschestvo.doc
• Тип: Документы; #15607
• страница: 9 из 20

82
все тюбетейки, несмотря на то, что до этого спрос на них отсутствовал со­вершенно¹⁴⁴. Крупные универмаги вывесили на своих дверях таблички «за­крыто на ремонт» и «переучет товаров».

«Уже несколько дней народу на улицах тьма, -- описывает это время В.Кондратьев, — все магазины и коммерческие, и комиссионные; и пром­товарные — облеплены очередями. Позавчера на бывшей Никольской в магазине "Оптика" брали нарасхват бинокли. Прекрасные цейсовские би­нокли — мечта всех средних командиров на фронте — покупали теперь какие-то бабенки, мужички, и брали не один-два — десятками, по сто рубликов за штуку. Уже неделю, как в сберкассах толкотня, кто вносил деньги, кто, брал, не известно же никому, чем обернется реформа и как лучше... Ну, а вечером рестораны коммерческие штурмовались с боя, кри­ки, брань, чуть ли не потасовки у дверей. (...) Конечно, по вечерним ули­цам Москвы бродили не только те, кому деньги потратить надо. Других (...) подхватывала какая-то тревожная и в то же время праздничная волна — все гуляют, ну и интересно пойти посмотреть. А кто-то просто последние сотни-две решил спустить, потому как начнется новая жизнь, с новыми деньгами и без карточек, чего уж старые деньги беречь»¹⁴⁵. И такая карти­на наблюдалась не только в Москве, все крупные города так или иначе пе­режили предреформенный ажиотаж¹⁴⁶.

В Ленинграде накануне реформы ходили такие слухи: 1) с 15 декабря будут отменены хлебные карточки и установлены средние цены между коммерческими и пайковыми; высказывалось также предположение, что норма отпуска товаров в одни руки будет ограничена; 2) с 15 по 30 декаб­ря будет проведена денежная реформа, один новый рубль будет равен двум старым, при этом будет меняться не более двух окладов на каждого человека; 3) кроме того курсировали слухи, что деньги вовсе будут аннули­рованы без какого-либо обмена¹⁴⁷. В этих слухах, распространяемых в ча­стных разговорах и переписке, присутствовали как фантазии и домыслы, вызванные отсутствием нормальной информации, так и довольно точные сведения, например, о сроках проведения реформы.

Реформа была проведена в ночь с 14 на 15 декабря 1947 г. Накануне, 13 декабря в газете «Известия» появилось постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карто­чек на продовольственные и промышленные товары». В течение недели гражданам предстояло обменять свои наличные деньги из расчета 10:1 (10 руб. старого образца на 1 руб. нового). Вклады в сбербанках обменива­лись по такому курсу до 3 тыс. рублей, а далее действовала система посте­пенного «обесценивания* старого рубля по отношению к новому.

С 14 декабря сберкассам было запрещено принимать вклады от населе­ния. Однако, запрет нередко нарушался, причем в качестве нарушителей выступали прежде всего люди, облеченные властью. Управление по про­верке партийных органов ЦК ВКП(б), проанализировав данные о ходе де­нежной реформы по ряду республик, краев и областей, пришло к неуте­шительному выводу: «Некоторые руководящие работники местных пар-

83
тийных, советских и особенно финансовых органов вместо того, чтобы оберегать интересы государства (...) сами встали на путь жульничества и беззастенчивого обмана государства, используя проведение денежной ре­формы в своих корыстных целях»¹⁴⁸.

Злоупотребления проявились в самых разнообразных формах. Часть от­ветственных работников по договоренности с банковскими служащими сдавали деньги в сберкассы 14 или даже 15 декабря, а оформляли их «зад­ним числом», т.е. 12 или 13 декабря. Кроме этой, наиболее распространен­ной, использовались и другие «хитрости»: сдача личных денег через кассы торгующих организаций под видом выручки, досрочное погашение стары­ми деньгами подписки на государственный заем и разных ссуд, приобрете­ние на старые деньги большого количества почтовых и профсоюзных ма­рок, которые не подлежали переоценке, и тл.¹⁴⁹

Например, в городе Кременчуге с разрешения первого секретаря горко­ма партии у сотрудников аппарата горкома 15 декабря были собраны 30 тыс. рублей и обменены через текущий счет промартели в госбанке как выручка от продажи товаров. Практиковался прием вкладов через подстав­ных лиц, разукрупнение вкладов и оформление их на родственников. Все­го было сделано незаконных вкладов по Краснодарскому краю на сумму 6,3 тыс. рублей, по Чкаловекой области— 3,2 тыс. рублей, по Сталинград­ской области — 2,6 тыс. рублей. Всего по 40 республикам, краям и облас­тям, по неполным данным, в нарушении закона о проведении денежной реформы были уличены 145 секретарей райкомов и горкомов партии¹⁵⁰. Однако, в ходе проверки обнаружилось что проштрафившиеся партийные работники значительно реже привлекаются к ответственности, нежели за­меченные в тех же злоупотреблениях работники советских учреждений и финансовых органов. Если последние часто попадали на скамью подсуди­мых, то санкции в отношении руководящих партийных работников, как правило, ограничивались выговорами. В Калуге, например, в феврале 1948 г. проходил судебный процесс, на котором в качестве обвиняемых выступали заведующий областным финансовым отделом, заведующие областной и го­родской сберкассой и бухгалтер сберкассы. Все они были приговорены к большим (от 20 до 10 лет) срокам лишения свободы. Вместе с тем никто из высокопоставленных лиц области, под прикрытием которых соверша­лись злоупотребления, к уголовной ответственности привлечен не был. Подобный избирательный подход вызывал недоумение у населения, и ито­га процесса еще долго были предметом городских пересудов¹⁵¹. й Организуя судебные процессы над нарушителями закона о денежной реформе, власти столкнулись с неоднозначной реакцией людей. Сам факт, что «жулики и воры» (так в народе называли погревших руки на обмене денег) оказались за решеткой, вызывал естественное одобрение и работал на авторитет власти, которая в данном случае выступала в роли защитни­цы интересов «простых людей». Но в то же время сама власть, в лице ее отдельных представителей, отнюдь не выглядела «чистой», а прямое укры­вательство от ответственности партийных чиновников вызывало обоснованное подозрение, что все вновь ограничилось наказанием «козлов отпу­щения». Тем не менее наказание виновных помогло несколько притупить чувство разочарования от итогов реформы, которая не оправдала (да и не могла оправдать) всех связанных с ней надежд.

15 декабря 1947 г. на прилавках магазинов крупных, прежде всего сто­личных, городов появилось почти что довоенное изобилие. Люди приходи­ли туда просто, как на «экскурсию» — посмотреть, прицениться, прики­нуть, что купить. К бескарточной торговле магазины готовились заблаго­временно. Чтобы обеспечить успех реформы на показательных площадках Москвы и Ленинграда, Совет Министров СССР 29 ноября 1947 г. принял постановление о создании в этих городах неснижаемых запасов товаров. Согласно этому постановлению, только в Москву планировалось завеети из других районов и хранить до начала реформы: 500 тонн мыла, 2000 тонн сахара, 10000 тонн мяса, 300 тонн колбасы, 65 тонн муки и других продовольственных товаров¹⁵².

Уже в течение первого дня торговли без карточек определилась группа товаров повышенного спроса, В столице в этой группе лидировали сахар, крупа, растительное масло¹⁵³. В промтоварных магазинах лучше всего рас­купалась резиновая обувь, особенно галоши. Продажа галош составила главную выручку по всем крупным московским универмагам. Один Моск­ворецкий универмаг продал за день 1500 пар галош (для сравнения: кожа­ной обуви — только 120 пар)¹⁵⁴. В некоторых районах Москвы срочно вве­ли «лимит» на галоши. Продавцы предлагали уменьшить спрос за счет по­вышения цен на резиновую обувь. Опасались большого наплыва покупате­лей из деревни: в этом случае московская торговля могла не справиться со своей ролью показного изобилия.

Вопреки массовым ожиданиям цены на многие потребительские това­
ры, в том числе на одежду, обувь, трикотажные изделия значительно уве­
личивались по сравнению с пайковыми¹⁵⁵. Цены на продовольственные
товары были в целом выше довоенных и, за исключением необходимого
минимума, недоступными для большинства населения (их покупали толь­
ко по «особому случаю»).

_s Несмотря на то, что реформа сократила объем наличных денег у насе­
ления, с ее помощью так и не удалось ликвидировать диспропорцию меж­
ду спросом и предложением. Если в Москве и Ленинграде удавалось под­
держивать необходимый уровень товарных запасов, то в других городах и
регионах положение на потребительском рынке складывалось просто кри­
тическое. Причем в разряд дефицитных товаров попадал прежде всего
хлеб. В результате на местах стихийно начала восстанавливаться нормиро­
ванная система снабжения — в виде карточек, заборных книжек, специ­
альных пропусков.

Подобное положение вещей не могло не тревожить людей. В одной из публикаций, подготовленных Ю.Аксеновым и А.Улюкаевым, приводятся документальные свидетельства — письма рабочих и служащих в Централь­ный Комитет ВКП(б), газету «Правда», из которых можно составить пред-

85
ставление о реальном состоянии дел по ряду областей и городов страны после отмены карточной системы: «В очередях у хлебных магазинов про­исходит ужасная картина, установили "десятки", выделили бригадиров и наблюдателей у входа. Рабочий получает на 3-4 суток 2 кг хлеба. Ежеднев­но происходит мордобитие. Все это создаст ужасное положение рабочих» (г. Семипалатинск); «В городе Спасске исключительно плохое снабжение хлебом. Чтобы получить хлеб, надо отстоять в очереди с утра и до следую­щего утра. Я Инвалид войны, ввиду своего здоровья не могу лезть в давку, и потому я и моя семья из 5 человек вот уже 10 дней не видим хлеба» (Ря­занская область)¹⁵⁶.

Вместе с тем, несмотря на издержки, реформа 1947 г, способствовала стабилизации финансовой ситуации. Что же касается восприятия ее ре­зультатов на уровне массового сознания, то здесь сыграл свою роль фак­тор завышенных надежд, когда многим казалось, что вместе с отменой карточек «всего будет много» и наступит новая жизнь. Поскольку реально никакая реформа не могла отвечать этим ожиданиям, а власти не позабо­тились о проведении необходимой разъяснительной кампании (причем До реформы), массовое сознание отреагировало на итоги реформы чувством разочарования. Кроме того, обмен денег 1947 г., когда часть населения по­теряла свои сбережения, породил комплекс недоверия населения к денеж­ным реформам вообще, который определял его поведение при всех после­дующих мероприятиях подобного рода.

Совершенно иную эмоциональную реакцию вызывали послевоенные снижения цен. Вообще ценовая политика в условиях нерыночной эконо­мики является мощным рычагом в руках государства, позволяющим не только решать чисто экономические проблемы (например, регулировать спрос и предложение), но и манипулировать общественным мнением. Ре-акция всегда предсказуема: повышение цен вызывает немедленное разоча­рование и недовольство, в то время как снижение цен всегда встречается с одобрением. Не случайно снижения цен стоят в нервом ряду популистских мер, которые использует власть для поддержание своего авторитета и фор­мирования в обществе комплекса положительных эмоций.

Сталинские снижения цен Пережили свое время, их эмоциональное воздействие на современников оказалось настолько глубоким, что до сих Пор значительная часть людей старшего поколения ссылаются на эти сни­жения как на главный аргумент, являющийся, с их точки зрения, доказа­тельством заботы Сталина о благе народа. Расчеты специалистов, показы­вающие, что с экономической точки зрения все эти снижения цен оказа­лись несостоятельными¹⁵⁷, не принимаются во внимание. Их отторжение, точно так же, как защита своей позиции, происходит исключительно на эмоциональном уровне, что лишний раз подтверждает направленность сталинской политики снижений цен, которая бьша в первую очередь идео­логическим, а не экономическим предприятием.

Снижения цен на продовольственные и промышленные товары массо-вого спроса начались еще в 1946 г., с 1948 г. они превратились в ежегод-

86
ное мероприятие и стали обязательными (последнее снижение цен прово­дилось в 1954 г.). В своей речи перед избирателями 9 февраля 1946 г. Ста­лин пообещал, что жизнь народа после войны будет скоро меняться к луч­шему. И, как бы в подтверждение его слов, уже 26 февраля было объявле­но о первом послевоенном снижении цен. «Не было такого случая, чтобы слова товарища Сталина не выполнялись, — такова была первая, довольно типичная реакция. — Иосиф Виссарионович сказал, что цены будут сни­жены и в ближайшее время будет отменена карточная система, значит, так это и будет. Большое ему спасибо от нас, рабочих (г. Горький, автозавод им. Молотова)»¹⁵⁸. «У товарища Сталина слово не расходится с делом», — эта мысль звучала и на официальных собраниях, и в приватных разгово­рах. Вот, например, как обсуждали эту тему некоторые москвичи: «Цены снижены по-сталински — большой размах, солидная фирма»; «Ходил я в чайную только чайку попить, а теперь и с булочкой можно»; «Ну, слава богу, теперь можно и курочку завести, а к Рождеству и свинью откор­мить»¹⁵⁹.

Первое снижение цен коснулось магазинов коммерческой сети, выруч­ка которых уже в первый же день торговли по новым ценам заметно уве­личилась. Открылось более 600 новых коммерческих магазинов, практически во всех из них наблюдался большой наплыв покупателей. По информации из 14 городов продажа отдельных наименований товаров 26 февраля 1946 г. составила: крупы 23,5 тонн (до снижения цен в среднем за день продавалось 2,1 тонны), муки пшеничной — 60,5 тонн (до снижения — 10,6 тонн), сахара соответственно 12,3 и 5,6 тонн, папирос ц* 1759 и 471 тысяч штук¹⁶⁰.

Самым большим спросом пользовался хлеб. Его продажа по тем же 14 городам 26 февраля составила почти 134 тонны, тогда как за первую поло­вину февраля в среднем за день продавалось 46 тонн. В некоторых городах у магазинов, торгующих хлебом, выстроились огромные ш, по 300-500 че­ловек — очереди. В Чите, например, образовалась такая большая очередь, что покупатели брали магазин буквально штурмом и чуть ли не разнесли его, В Калуге в первые два дня торговли по сниженным ценам около ком­мерческих магазинов уже с 4—5 часов утра собирались большие очереди. Когда магазины открывались, толпа вламывалась туда в результате чего были сломаны прилавки и выбиты окна, а также пострадали несколько че-ловек¹⁶*. Аналогичные сигналы шли из Воронежа, Омска, Саратова, дру­гих городов. Хлеба для торговли не хватало. В некоторых городах люди не смогли получить хлеб даже по карточкам, поскольку не было сделано не­обходимых запасов.

JB июле 1946 г. были снижены цены на товары промышленной груп­пы — одежду, обувь, галантерею. Большим спросом у покупателей пользо­вались чулки, носки,; обувь (до 400 руб.) и особенно нитки, цена которых снизилась с 20 до 6 руб. за катушку. Однако, даже и по сниженным ценам товары в коммерческих магазинах для многих оставались все еще недос­тупными. В те дни можно было слышать и такие разговоры: «Хоть цены

87
снизили, но это не для нас»; «Все равно еще дорого. Разве нам купить за такую цену? Это не по нашим деньгам»¹⁶². Но даже для тех, кто не мог позволить себе новую покупку, эти снижения цен давали надежду: «Через полгода, не раньше, надо ждать нового снижения цен. Тогда жизнь будет лучше»; «Вот снизят цены еще раз, тогда можно будет и платье купить»¹⁶³.

Продовольственный кризис осени 1946 г., начавшийся голод поколеба­
ли эти надежды, но уже после отмены карточек они вновь заявили о себе.
И снова, как бы в подтверждение надежд на лучшую жизнь, начались но­
вые снижения цен. Как правило, о снижении цен население оповещалось
заранее. В магазинах появлялись красочные объявления и плакаты, при­
глашающие покупателей на распродажу, которая оформлялась как празд­
ник. На предприятиях проводились митинги, на которых трудящиеся бла­
годарили партию и правительство. При этом в действительности цены
снижались незначительно — на несколько процентов, но пропагандист­
ский эффект от мероприятия был всегда гораздо большим. Приходилось
встречаться и со скептическим отношением к подобным «праздникам».
«Из-за такого небольшого снижения цен не нужно поднимать столько шу­
ма, — рассуждал, например, один ленинградец после очередного сниже­
ния 1949 г. — Это снижение цен имеет лишь агитационный характер»¹⁶⁴.
Но такие высказывания были единичны. Большинство современников жа­
ждали праздника, пусть маленького, но праздника. И они его получали —-
в виде ежегодного снижения цен. С политической точки зрения это был
беспроигрышный ход.

В то же время, несмотря на приоритет политических целей, решения о снижении цен, как и любая мера, вторгающаяся в сферу хозяйственной жизни, не могли остаться без экономических последствий. Снижение цен естественно привело к увеличению спроса, причем в первую очередь на те группы товаров, которых оно коснулось в наибольшей степени, т.е. в ос­новном на промышленную группу. Так> согласно данным обследования, проведенного в 40 крупнейших городах страны, в марте 1949 года после снижения цен среднесуточная продажа мяса увеличилась в среднем на 13%, масла сливочного и сала — почти на 30%, тогда как по некоторым промышленным товарам этот прирост распределился следующим образом: продажа патефонов в марте по сравнению с февралем выросла в 4,5 раза, во столько же раз увеличилась продажа велосипедов и в 2 раза часов¹⁶⁵;. -

Рост спроса всегда рождал сомнения: хватит ли товаров для продажи по новым ценам?¹⁶⁶ Поскольку же снижения цен мало затрагивали товары первой необходимости, естественно возникали вопросы: «почему недоста­точно снижены цены на хлеб, муку, растительное масло?»; «почему не снижены цены на сахар, мыло, керосин?»¹⁶⁷

Можно спорить о том, насколько эти претензии обоснованы — в каж­дом конкретном случае, но, сформулированные в виде вопросов, требова­ния людей представляют интерес с другой стороны: они показывают, как политика, рассчитанная на обретение имиджа «заботы о благе народа», на­чинает работать во вред сама себе. В людях постепенно формируется при-