Антонов А. И. Микросоциология семьи (методология исследования структур и процессов). Учебн. пособие для вузов. М., 1998. 360 с. Антонов А. И. Микросоциология семьи (методология исследования ст. Институт открытое общество

• Название: Институт открытое общество
• Анкор: Антонов А. И. Микросоциология семьи (методология исследования структур и процессов). Учебн. пособие для вузов. М., 1998. 360 с.d
• Дата: 04.05.2017
• Размер: 2.9 Mb.
• Имя файла: Антонов А. И. Микросоциология семьи (методология исследования ст.doc
• Тип: Документы; #6974
• Категория: Социология. Политология
• страница: 21 из 34

Глава 5

МЕТОДЫ

СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ СЕМЕЙНОГО ПОВЕДЕНИЯ

Мне, в размышлении глубоком, сказал однажды Лизимах' «Что зрячий зрит здоровым оком, Слепой не видит и в очках!»

Козьма Прутков

5.1 Исследование диспозиций семейного поведения

2. 
   Методика изучения совместимости потребностей супругов.
   
3. 
   Изучение диспозиций брачного поведения.
   
4. 
   Тесты по измерению удовлетворенности браком.
   

5 5. Методы измерения репродуктивных установок и мотивов, по­требности в детях, ценности семьи и детей.

6. 
   Исследование соииализационного (родительского) поведения.
   
7. 
   Методы изучения самосохранительного поведения, ценностных
   

ориентации, установок к здоровью и продолжительности жизни.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ГЛАВЫ

В микросоциологии семьи изучение семейного поведения состав­ляет сердцевину всех исследований. Анализ закономерностей возник­новения результатов семейного поведения в целом прослеживается по траектории семейного цикла. Когда же в центре внимания ученого оказываются отдельные разновидности семейного поведения — брач­ного, репродуктивного, социализационного, или родительского, и са-мосохранительного, то, как правило, его интерес сосредоточивается прежде всего на процессах диспозиционнои регуляции поведения. В рамках этого дискурса особое место отводится социально-психологи­ческому механизму определения ситуаций — той самой движущей силе поведения, которая постоянно находится в поле зрения социологов при инструментальном подходе. Семейная динамика, зависящая от соот­несения между собой потребностей и результатов поведения, получа­ет свое направление в зависимости от оценки возможностей и средств достижения целей диктуемой иерархией жизненных ценностей семьи Лучше всего удается измерить и объяснить эту динамику при анализе брачного и репродуктивного поведения и намного сложнее — социа­лизационного и самосохранительного. В данной главе излагаются в основном методы исследования (сбора, обработки и анализа данных) инструментального свойства в связи с тем, что в практике социологи­ческих исследований семейного поведения почти отсутствует феноме­нологический анализ личностных значений семейной символики, ин­дивидуальных интерпретаций взаимодействия отдельных Я с семейным МЫ. Причем методы исследования отдельных элементов диспозици­оннои системы поведения излагаются подробнее применительно к тем специфическим видам семейного поведения, где их измерение оказа­лось обеспеченным эмпирической информацией или оригинальными приемами Так, степень совместимости потребностей членов семьи описана в разделе брачного поведения, техника фиксации установок и мотивов — в разделах репродуктивного и самосохранительного пове­дения, процедуры исследования ценностей и воздействия ценностных ориентации на воспитание детей — в разделе социализационного пове­дения. Самые разработанные методики определения согласованности целей и результатов поведения (в связи с наличием моделей рутинного и проблемного принятия решений) относятся к области репродуктив­ного поведения личности и супружеской пары. Техника семантичес­кого дифференциала описана в разделе репродуктивного поведения, а шкалы страха смерти — в параграфе об экзистенциально.м поведении

227

Семейное поведение, наряду с межличностными взаимоотношени­ями и межпоколенными связями, составляет основной предмет мик­росоциологии семьи. Под семейным поведением в этой книге понима­ются все те специфические проявления социального поведения, кото­рые делают возможным функционирование супружества — родитель-ства — родства. Это прежде всего брачное, репродуктивное и социали-заиионное поведение — те разновидности семейного поведения, кото­рые предопределяют направленность на заключение брака, на рожде­ние и социализацию детей в семье. В рамках каждого из них предпола­гается как позитивное, так и негативное развитие событий. Брачное по­ведение может закончиться разводом, репродуктивное — абортом, а вос­питание ребенка — полным крахом. Тем не менее, конституируют, формируют эти виды поведения позитивные аспекты действий, о чем говорит и их наименование, закрепляющее просемейный (в противо­вес внесемейному) характер данной разновидности человеческой жиз­недеятельности.

К следующему виду семейного поведения относятся все процес­сы, события и отношения, связанные с выживанием отдельных чле­нов семьи и с сохранением семейной целостности, т. е. забота о здо­ровье и продлении сроков жизни. Негативные моменты в этом пла­не — болезни, несчастные случаи, самоубийства, преждевременные смерти — также являются признаками самосохранительного или эк­зистенциального поведения. Само обращение к слову «поведение» призвано особо выделить роль индивидуальной и семейной актив­ности, важность жизнеутверждающей стратегии в сопоставлении с отрицающей жизнь суицидальной тенденцией. Семьи могут отличать­ся друг от друга своей экзистенциальной практикой в том смысле, что все они, признавая ценность жизни и здоровья, тем не менее будут в одних случаях обнаруживать стремление к продлению срока жизни, к последовательной смене жизненных стадий, а в других — предпочитать такие символы престижа и такие средства их достиже­ния, которые станут впоследствии ухудшать здоровье и сокращать сроки существования.

Обращение к поведенческой терминологии, выбор термина «пове­дение», а не «деятельность» следует оценивать через стремление охва­тить не только рациональные, целенаправленные виды человеческих действий, но и те, которые не являются рациональными, а скорее все­го представляются импульсивными, непреднамеренными, «машиналь­ными», происходящими помимо воли человека. Подход к семейному поведению сквозь призму принятия решений, выбора одной альтерна­тивы из нескольких раскрывает в полной мере методологию инстру-ментальное™, формирования конечных результатов как следствий ра-

228

аномального выбора. Поведенческая парадигма включает рациональ­ное принятие решений или рационально осуществляемое социальное действие, но исходит из психологического определения ситуаций, реа­лизации тех или иных потребностей, из учета также неосознаваемых индивидами побуждений.

Применение поведенческого подхода, широко распространенное и социальных науках, в социологии и социальной психологии, позво­ляет осуществить не только инструментальный срез данного явления, но и подойти к изучению подспудных, имплицитных факторов, по раз­ным причинам не осознаваемых адекватно, но реальных по своему влиянию на поведение. Вся масса вне инструментальных (по отноше­нию к итоговому результату поведения) действий и отношений стано­вится благодаря поведенческой ориентации доступной для исследова­ния, а не исключаемой из анализа, как это происходит в теориях раци­ональности.

Таким образом, поведенческая интерпретация всего, что проис­ходит в жизни семьи, содержит в исходных предпосылках возможность изучения социально-символического уклада семейного бытия. Есть еше одно преимущество поведенческого подхода к изучению семьи. Достаточная разработанность структуры диспозииионной регуляции поведения обладает наряду с возможностями содержательной интер­претации брачного или репродуктивного поведения также возможно­стями измерения отдельных элементов этой структуры.

5.1. ИССЛЕДОВАНИЕ ДИСПОЗИЦИЙ СЕМЕЙНОГО ПОВЕДЕНИЯ

В соответствии со схемой диспозииионной регуляции поведения (см. схемы 3.1 и 5.1) выделяются методы исследования системы потребно­стей, методы исследования ситуаций семейного образа жизни, методы изучения механизма определения ситуаций и результатов поведения (ли­ний поведения, если результаты рассматриваются применительно к жиз­ненному циклу семьи).

Следует особо отметить, что при этом не ставится задача разработки сугубо семейных методов исследования или закрепления каких-либо существующих методик в качестве «семейных». Речь идет о примене­нии общесоциологических и социально-психологических методов, тех­нологий и процедур исследования к такой специфической области, как ^мейное поведение. Нужно учитывать специфику семьи как автоном­ной целостности, своеобразие итогов общесемейного поведения, не сво­димого к сумме результатов индивидуального поведения членов семьи.

229

Здесь могут быть также различные подходы и способы фиксации дей­ствий семьи как единого целого (разумеется, за исключением методик, построенных на базе концепций, отрицающих подобную автономию семейного поведения).

Данное замечание вызвано тем, что в социологии, в частности в «первой волне» феминистической социологии, уже предпринимались усилия по созданию специальных методов исследования и специаль­ной методологии. В настоящее время многие феминистские социо­логи скептически относятся к подобным поискам. Под словосочета­нием «феминистская методология» чаще всего понимают размышле­ния относительно методов сбора и анализа данных, т. е. исследова­тельской практики, которая переключает внимание на женщин, а также стимулирует исследовательские стратегии, направленные на повышение ценности женщин в обществе и на осуществление дей­ствий, полезных женщинам¹. Фамилистическая методология ориен­тирована на повышение ценности семьи и на проведение исследова­ний, способствующих активизации просемейной политики. Однако в отличие от большинства феминистов, фамилисты не считают, что качественные методы в наибольшей мере отвечают их исследователь­ским целям, чем количественные. Ничего предосудительного нет в том, что феминистские социологи пытаются оценить со своей точки зрения существующие методы, например процедуры опроса, и в свя­зи с этим отмечают удобство работы с методами интерпретационной социологии, а также феминистской этнографии. Вместе с тем, мно­гие феминисты выступают за комбинирование количественных и ка­чественных инструментов, более того, своеобразным мостом, соеди­няющим эти направления, оказывается использование возможностей статистики по учету данных феминистски ориентированных исследо­ваний-.

Если внимательно посмотреть на анкету какого-либо действительно социологического исследования семейных отношений, то сразу четко выделится «паспортичка», где выясняются особенности образа жизни семьи (социальные ситуации семьи), а также раздел установок и моти­вов поведения (система потребностей) и, наконец, раздел ценностных ориентации (определение ситуаций). Таким образом, большинство элементов диспозиционной регуляции обычно присутствует в инстру­ментарии. Сложнее обстоит дело с результатами поведения и с меха­низмом определения ситуаций, специальное выделение которых пред­полагает соответствующую методологическую направленность. При-

¹ Marjone L De Vault. Talking back to sociology. Distinctive Contributions
of Feminist Methodology. Annual Reviews Sociology. 1996. 22 P. 32-33

² Op. cit. P. 37.

230

нятие модели диспозиционной регуляции поведения значительно об­легчает работу над анкетой и вопросником, делает их в конечном сче­те более упорядоченными и позволяет избавиться от обычного пере­насыщения анкет ненужными вопросами, которые, как правило, на зтапе обработки данных исключаются из расчетов, а если и обрабаты­ваются, то не анализируются.

Рассмотрим подробнее элементы диспозиционной регуляции пове­дения, но не по отношению к индивидуальному, а к сугубо семейному поведению. На схеме 5.1 показаны отличия собственно семейного по­ведения от индивидуального поведения члена семьи {см. схему 3.1). Цен­тральное положение в схеме 5.1 отведено семейному МЫ, выделяю­щему себя из мира всех остальных, из мира ОНИ. Идентификация членов семьи с МЫ не ведет к растворению каждого Я, а интегрирует их как своих, отличающихся от всех чужих. Здесь отождествляется се­мейное МЫ с супружеской парой, но это условность. Любое семейное М Ы включает в себя Я родителей и детей, а также «значимых других» — родственников. Конечно, прежде всего имеются в виду родственники (родители жены или мужа), непосредственно контактирующие с ос­тальными членами семьи в силу их совместного проживания под од­ной крышей. Но это не исключает нахождения в составе МЫ такого семейного Я, которое в связи со своей чрезвычайной значимостью для семьи и вопреки раздельному проживанию оказывается неотъемлемой частью семейного единства³.

В блоке МЫ осуществляется самый главный процесс определения семейных ситуаций с точки зрения общесемейных целей и ценностей. Чем больше зона согласованного взаимодействия семьи, чем больше членами семьи принимаются семейные ценности и чем меньше тяго­тения к обособлению Я, к стремлению строить свои действия, исходя из индивидуальных и в этом смысле внесемеиных ориентации, тем выше вероятность того, что в ходе жизненного цикла семьи различные ре­зультаты семейного поведения будут определяться центральной дис-позмцией — семейным МЫ. Повседневная жизнь порождает массу те­кущих семейных ситуаций (особо отметим влияние семейной актив­ности на возникновение их наряду с влиянием окружающей среды), при этом реализация семейных целей (актуализированных потребнос-

¹ Понятия МЫ и ОНИ как исходные формы межличностного общения, формы отличения и уподобления (МЫ — полюс слияния, доверия, близости, ОНИ — полюс отчуждения, отдаления) интенсивно разрабатывались Б Ф. Пор­шневым (см. «Контрсуггестия и история». История и психология. М , 1971). Прекрасный пример применения оппозиции МЫ — ОНИ при исследовании Психологической близости в семье см : Кроник А., Кроник Е. В главных Ролях. ВЫ, МЫ, ОН, ТЫ, Я Психология значимых отношении. М., 1989.

231

Схем а 5.1.

СЕМЕЙНОЕ ПОВЕДЕНИЕ КАК НЕСВОДИМОЕ К СУММЕ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ

Определение семейных ситуаций с позиции МЫ

232

теЙ и установок) зависит от иерархии системы ценностей семьи, опре­деляющей отбор средств достижения целей и результаты и линии се­мейного поведения.

Эта схема, разумеется, имеет инструментальный характер и при­звана раскрыть технологию семейной жизнедеятельности: чем мень­ше зона или поле согласованного взаимодействия членов семьи, чем меньше отдельные Я членов семьи идентифицируются с семейным МЫ, чем меньше в индивидуальных ценностных ориентациях пред­ставлены общесемейные ценности и интересы, тем больше будет разнобоя в восприятии складывающихся в семье ситуаций, в понима­нии целей и потребностей семьи, в оценке средств действий и резуль­татов поведения. Включение в анализ социально-символических зна­чений семейного общения способно раскрыть секреты инструмен­тального диссонанса семейных взаимодействий. Отдельные Я могут усиленно декларировать свою поглощенность заботой о благе семьи, но их реальные программы поведения обнаружат смещение мотивов действий на иные, чем успех семьи, цели. И наоборот, неудачи в ре­ализации признаваемой членами семьи цели способны интегрировать семью вокруг латентной, неосознаваемой задачи семейной деятель­ности.

К сожалению, в социологии и психологии семьи сегодня отсутству­ют методологические средства измерения семейного МЫ, поэтому са­мый важный процесс определения семейных ситуаций или принятия семейных решений в лучшем случае сводится к одновременному оп­росу супругов и к вычислению объема совпадающих мнений. Но даже эга процедура, исключающая из анализа других членов семьи, чаще всего заменяется процедурой опроса женщин под влиянием, видимо, стереотипа, где они считаются наиболее компетентными в делах до­машних и интимных. Однако ученые, подменяя семейное поведение индивидуальным, специально не разрабатывают методы исследования механизма определения ситуаций. Отметим, что поэлементная струк­тура диспозиционной регуляции поведения позволяет при последова­тельном измерении всех элементов смоделировать на завершающей стадии анализа процесс определения средств достижения целей или удов­летворения потребностей. И эта возможность, увы, ныне использует­ся не в полной мере.

Тем не менее, проблема проникновения в «черный ящик» меха­низма определения ситуаций, выяснения того, как строится процесс выбора поведенческого действия или семейного решения, совершен­но не разработана применительно к большинству видов семейного по­ведения. Лишь при изучении репродуктивного поведения в связи с ог­раниченным набором репродуктивных событий этого рода (их всего

233

14 видов определения репродуктивных ситуаций, относящихся к зача­тиям и рождениям детей или к отсутствию их) удалось структуриро­вать механизм определения ситуаций как проблемных или рутинных, но только по критерию возникновения ожидаемых либо неожидаемых результатов поведения⁴.

Однако вопрос о том, как осуществляется социально-психологи­чески определение ситуации, остается открытым. Правда, была пред­принята однажды попытка моделирования 10 семейных ситуаций с 3 вариантами решений по каждой. В небольшом опросе оценивалась вероятность выбора одной из альтернатив и рассматривалось влияние семейной или внесемейной направленности на возможный выбор, но все же эта процедура выяснения предпочтений тех или иных исходов поведения не выходила за рамки рациональной целесообразности и, так сказать, мысленного эксперимента (не было экспериментального кон^ троля за степенью реализации эксплицированных моделей принятия решений)⁵. В настоящее время достижения психологической теории принятия решений позволяют осуществить имитацию механизма оп­ределения ситуаций в области человеческого общения вообще и в об­ласти самосохранительного поведения в частности⁶.

Еще одно замечание по поводу измерения семейного МЫ. Методы тестирования, глубинного интервью и опроса (в разных формах, вклю­чая истории жизни) претендуют на выявление внутренней структуры возникновения решения, диспозииионного механизма определения ситуаций, удовлетворения тех или иных потребностей семьи. Методы наблюдения и анализа документов, имеющие дело с овеществленны­ми в каких-то культурных формах результатами поведения, способны, так сказать, лишь косвенно выявить то, что вызвало эти результаты. Побочные методы должны позволять по внешним проявлениям изу­чаемого процесса реконструировать его внутренний механизм. Одна­ко вообще исключается внутренний механизм принятия решений в семье. Строго придерживаясь ортодоксального бихевиоризма, т. е. фор­мулы «стимул — реакция», можно пренебречь структурой определе­ния ситуаций как не заслуживающей внимания, ибо объяснение ре­зультата строится по его внешним факторам.

Тогда действительно прав Амброз Бирс, утверждающий, что «при­нять решение — смириться с перевесом одних внешних влияний над другими». К счастью, уже проведенные исследования семейного пове-

⁴ См.: Антонов А. И. Медков В. М. Второй ребенок. С. 236

⁵ Марковская Н Г. Место семьи в системе ценностных ориентации
личности. Автореф. канд дисс. МГУ. 1990 С. 21.

^АкоффР., Эмери Ф. О целеустремленных системах. М., 1974, Ко-зелецкий Ю. Психологическая теория решений М., 1974.

234

дения убеждают в том, что один и тот же результат — рождение детей или развод, достигается в миллионах семей при огромном «плюрализ­ме» линий поведения (чувств, взглядов, потребностей, мотивов и т. д.). С точки зрения инструментального подхода, видимо, можно ограни­читься выявлением детерминант какого-либо феномена, но такое объяснение человеческого поведения ни в коей мере не прольет свет на его понимание. Следовательно, инструментализм не способен пол­ностью служить целям научного познания и объяснить многообразие путей, ведущих к одному и тому же результату.

5.2. МЕТОДИКА ИЗУЧЕНИЯ СОВМЕСТИМОСТИ ПОТРЕБНОСТЕЙ СУПРУГОВ

Примером системной интерпретации семейного взаимодействия может служить попытка изучения потребностей супружеской пары и совместимости индивидуальных потребностей каждого из них. Англий­ский социолог и активист просемейного движения Р. Уайтфилд весьма чдачно воспользовался пирамидой потребностей американского пси­холога А. Маслоу для описания удовлетворения потребностей каждого из супругов в браке⁷.

Как известно, в динамической концепции потребностей, по Мас­лоу, в основании пирамиды находятся базовые физиологические потреб­ности в питье, пище, сне и т. д., которые наиболее настоятельны и неотложны, — длительное их неудовлетворение ведет к разного рода патологии и в конечном счете к смерти. Но как только они насыща­ются на некоем среднем уровне, достаточном для жизнедеятельности организма человека, сразу же актуализируется второй уровень потреб­ностей, менее настоятельных, чем первый уровень, но более настоя­тельный, чем все последующие уровни. По мере их удовлетворения становятся все более активными и ведущими в иерархии потребностей нужды третьего уровня — потребности в принадлежности к социальным группам, в том числе к семье и сферам обшения.

В этой идеальной конструкции предполагается, что очередность насыщения и актуализации уровней именно такая, а не иная, — от эле­ментарных нужд физиологического свойства к потребностям психофи­зиологическим, затем к потребности в принадлежности к человечес­ким объединениям и группам и, наконец, к вершинам человеческих проявлений жизни — к потребностям в самоактуализации и в самотран-

⁷ Whitfield R. Learning to love: educational action for secure family relationships. London, 1990. P 22-24.

235

сценденции. Самоактуализация личности предполагает реализацию индивидуальных притязаний в социальной сфере — достижение опре­деленного социального положения, статуса, удовлетворение потребно­стей в творчестве и смысле жизни.

Схема 5.2. ПИРАМИДА ПОТРЕБНОСТЕЙ ПО МАСЛОУ



Каждый уровень представлен несколькими разновидностями кон­кретных потребностей, и считается, что чем больше у человека потреб­ностей и чем дальше они отходят от физиологии, уступая место более актуальным, насущным потребностям, тем богаче жизнь человека. В реальной жизни актуальными, настоятельными могут оказаться не потребности высших этажей пирамиды, а низших, что явится характе­ристикой социальной сути личности. Уайтфилд переворачивает пира­миду Маслоу, помещая на самый высший уровень потребность в вы­ходе за пределы своего Я, но не в смысле мистики и философской транс-цендентальности. Это вполне земная потребность, которую многие называют альтруизмом и которая так необходима в семейной жизни, ибо эта потребность характеризует состояние эмоциональной и мораль­ной зрелости. Уайтфилд говорит, что самотрансценденция — это не­возможность любви только к самому себе, это выход за пределы нар­циссизма, это способность принять и любить других такая же, как и способность принять и любить себя. Другими словами, здесь повторя­ется библейская заповедь «возлюби ближнего твоего как самого себя»

Взаимное удовлетворение через самотрансцендениию является истинной супружеской и семейной любовью и может схематически изображаться в виде совмещенных пирамид мужа и жены. На схеме 5.3

236

представлен идеальный вариант совместимости, совпадения систем потребностей супругов на общем уровне взаимного уважения и взаим­ной любви. Реальные варианты совмещения пирамид могут отличать­ся, разумеется, от идеального, и зона совместимости может ограничи­ваться физиологией либо безопасностью или потребностью в принад­лежности друг другу, но все это будет признаком незрелой семейнос­ти, несовершенного единения отдельных Я в семейном МЫ.

Схема S.3.