Главная страница
Навигация по странице:

  • Схема 1.3. ,, ОТ СЕМЬИ К ИНДИВИДУ

  • М. Указ. соч. С. 13.

  • Антонов А. И. Микросоциология семьи (методология исследования структур и процессов). Учебн. пособие для вузов. М., 1998. 360 с. Антонов А. И. Микросоциология семьи (методология исследования ст. Институт открытое общество


    Скачать 2.9 Mb.
    НазваниеИнститут открытое общество
    АнкорАнтонов А. И. Микросоциология семьи (методология исследования структур и процессов). Учебн. пособие для вузов. М., 1998. 360 с.d
    Дата04.05.2017
    Размер2.9 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаАнтонов А. И. Микросоциология семьи (методология исследования ст.doc
    ТипДокументы
    #6974
    КатегорияСоциология. Политология
    страница3 из 34
    1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   34

    Схема 1.2. ОБЪЕКТ МИКРОСОЦИОЛОГИИ СЕМЬИ

    МАКРОСОЦИОЛОГИЯ

    МАКРОСОЦИОЛОГИЯ СЕМЬИ МИКРОСОЦИОЛОГИЯ СЕМЬИ





    динамика

    семейных

    интеракций







    Схема 1.3. ,,

    ОТ СЕМЬИ К ИНДИВИДУ

    25

    Затем, если выделить только брачное поведение — ими будут элементы его регуляционной структуры: потребность в браке и брачном партнере каждого из супругов, степень согласованности индивидуальных потреб­ностей, оценка возникающих жизненных ситуаций не с позиции отдель­ного Я, а исходя из супружеского МЫ, и наконец, результаты поведе­ния брачной диады, воплощающие в себе реализацию парных или же эгоцентристских решений. Чем больше в брачном поведении призна­ков того, что супружеское ядро действует как нечто целое, тем более оно оказывается брачно-семейным, а не «индивидным». Несогласован­ность индивидуальных линий поведения супругов, разъединение их ха­рактеризуют дезинтеграцию брачного поведения, поведения брачной пары: сведение или редукцию к индивидуалистическим траекториям, т. е. исчезновение брачного поведения как такового, как подлинного объек­та микросоциологического исследования супружества.

    Семья и семейное поведение не есть сумма индивидуальных линий поведения, и если социолога интересует семейный индивид, то в каче­стве члена семьи, семейного МЫ, элемента семейных взаимодействий. Вопрос о соотношении семьи и личности в социологии семьи имеет смысл, когда объектом изучения является семья, а не индивид, — в последнем случае исчезает то, что собственно исследуется социологи­ей семьи.

    Подобная подмена объекта часто наблюдается не только в соци­ологии семьи. Это происходит и в других социологических отраслях, когда вольно или невольно поведение групп, разного рода общнос­тей и организаций редуцируется к индивидуальному поведению. По свидетельству французских социологов Д. Берто и И. Берто-Вьям, «первые социологи, которые стали конкретно работать над вопроса­ми социальной стратификации, в качестве базового элемента выде­ляли не индивида, а семейную ячейку. Однако с введением техники репрезентативной выборки, основу которой составлял индивид, этот социологический подход был забыт. Можно лишь сожалеть, что та­ким образом техническая детерминированность предала забвению целое теоретическое направление»11.

    Конечно, в выборочном исследовании технически удобнее рабо­тать с индивидом и как с единицей отбора, и как с первоэлементом социальности в смысле типизации, формирования разного рода соци­альных категорий — по профессии, образованию, доходу, месту житель­ства или работы и т. д. Подобная социография, объединяющая людей по избранным признакам в зависимости от целей ученого, может

    11 Берто Д.. Берто-Вьям И Наследство и род // Вопросы социоло­гии. Т. 1. 1992 № 2. С 106.

    26

    «кромсать» социальную реальность как угодно, конструируя агрегаты любителей пива, болельщиков «Спартака», членов профсоюза, владель­цев овчарок и т. п.

    Однако это классифицирование было облегчено долгой историей дробления общества на части, социальной дифференциацией на мно­гочисленные институты, общности и организации, разделением труда, быта и отдыха. Именно такая тенденция дифференциации в средние века приблизилась к порогу расширенного семейного домохозяйства, когда завязалась борьба между семейной экономикой и нарождающейся рыночно-наемной индустриализацией. Борьба, которая усугублялась ожесточенной конкуренцией государства и церкви за влияние на ин­дивида, все более и более эмансипируемого от семьи1-. Прежнее цент­ральное положение семьи как базовой единицы общества пошатнулось, стало слабеть влияние на отдельную семью семейного родства и рода. Резко усилилось влияние на семью крепнущих новых институтов об­разования, здравоохранения и др., причем первоначальная концент­рация внешних по отношению к семье институтов на главе семьи по­степенно расщеплялась, сменяясь воздействием отдельно и на мужа и на жену, и на их детей, затем уже в современную эпоху обнаружилось мощное воздействие на отдельное ЭГО со стороны государства.

    Смешение внимания с традиционной семьи на семью нуклеарную и в конечном счете на индивида представлено на схеме 1.3, построен­ной на основе разработок английского культуролога Джона Дэвиса13. На рис. 1.3.1 показано первоначальное внешнее воздействие на расши­ренную семью, осуществляемое через ее главу; затем процесс нуклеа­ризации делает объектом влияния главу нуклеарной семьи — мужа (по­этому система родства на рис. 1.3.2 отнесена к внешним воздействиям, а на остальных рисунках устранена как потерявшая свое значение вообще). На рисунке 1.3.3 все воздействия на нуклеарную семью в индустриальном обществе идут уже через пару «муж-жена». На четвер­том рисунке социальные воздействия направлены на отдельное ЭГО, т. е. отдельно на мужей, на жен и на ребенка. Следует обратить вни­мание, что на первых двух рисунках влияние общества в целом явля­ется ведущим, а на двух последних воздействие государства становится самым важным.

    В схеме Дж. Девиса выделяется ориентация современного государ­ства (выражающего преимущественно интересы наемно-индустриаль­ного производства) не на «равноправную пару», а на мать с ребенком. Причем произошедшее на наших глазах «выманивание» матери из се-

    12 См.: Carlson A. From cottage to work station San Fiancisco, 1993 15 Davies J. /ed./The Family: is it just another lifestyle choice? London, 1993. P 100.

    27

    мейно-домашнего производства в рыночную систему с индивидуаль­ной оплатой труда заложило основы конкуренции жен и мужей, созда­ло материальную базу для разводов и для распространения после- и внебрачных матерей-одиночек. Компенсируя некоторым образом за­нятость жен вне дома и частично же облегчая совмещение работы с материнством, подобная «охрана материнства» стимулировала внесе­мейные ориентации и установки на рождение одного-двух детей, на малодетную семью. Вся эта «забота» о матерях и детях подспудно. имплитцитно оттесняла отца от отцовских функций. Фактически госу­дарство, беря эти функции на себя, разрушало мужскую роль семья­нина. Подобная склонность к государственному патернализму, заме­щающему фигуру отца, граничит с вмешательством в приватный мир семьи.

    Ориентация в современных условиях всех социальных институтов и всего строя жизни на индивида-одиночку в связи с системой индиви­дуальной зарплаты ведет к тенденции рассматривать семью не в целом, а по агрегативным категориям. Отдельно от семьи классифицируются дети, но не как сыновья-дочери, а как дети вообще, при этом часто употребляется понятие «ребенок» (по типам: больной — здоровый, бла­гополучный — неблагополучный и т. д.); также отдельно рассматрива­ются мужья, но типологизируемые не как «отцы», а просто как «муж­чины»; и наконец, отдельно от семьи классифицируются матери, жены (но уже как «женщины»: занятые — незанятые, работающие — нера­ботающие и т. п.). Другими словами, социально значимая занятость в семье исключается при агрегативно-индивидном подходе из понятия «работа», стаж работы по дому исключается из «трудового стажа», ро­дительский труд не подпадает под категории найма, не учитывается при исчислении пенсий.

    Подобная «индивидуализация» объекта исследования в социологии семьи совершенно неприемлема, ведь данные о категориях мужчин или женщин используются для обобщений о семье и браке в целом. Под­мена семьи индивидом искажает информацию о семье, нельзя судить о семейном положении по мнениям отдельных категорий людей, т. к. за скобки выносятся феномен взаимодействия, специфика семейных интеракций. По этому поводу основатель социометрии Якоб Морено писал, что «социальный атом — это наименьший социальный элемент, но это не индивид»14.

    Человеческое существование и общение — всегда «со-человеческое». Обособленный индивид — это социальная фикция, поскольку соци-

    14 Цит по: Лейти Г. Психодрама, теория и практика. Классическая пси­ходрама Морено Я Л. М., 1994. С. 38-39

    28

    альный «атом» человека включает все многообразие отношений с ок­ружающими. Если продолжить эту физическую метафору, то семья окажется своеобразной молекулой — системой систем межличностных взаимоотношений. Поэтому редукция семьи к социальному атому ин­дивида, и тем более к личности как агрегативной единице (понимае­мой в качестве элементарной части какого-либо агрегата, конгломе­рата произвольно соединенных элементов), и впрямь лишает микро­социологию ее объекта изучения.

    Склонность к подмене объекта «семья» индивидом вызывается не только удобством проведения исследований — построением выборки, обработки данных и прочее. Расширяется практика социальной рабо­ты, социальной заботы и помощи, психотерапии, т. е. «медикализации» в связи с этим брака и семьи. Социальная работа, возникающая в ин­дустриальном обществе в целях налаживания «человеческих отноше­ний» прежде всего на производстве, по-видимому, направлена на ком­пенсацию исчезнувших человеческих качеств этих отношений, кото­рые были присуши экономике на стадии семейного производства. Не случайно основоположник теории человеческих отношений американ­ский психолог Элтон Мейо пытался анализ производственных отношений строить по образцу семейных15. Однако свелось все это на про­мышленном производстве к психотерапии, направленной на индиви­да. Как сказано в профессиональном кодексе Национальной ассоциа­ции социальных работников США — «индивид является объектом пер­востепенной заботы общества».

    Социальная работа с семьей, или семейная терапия, является со­ставной частью этого вида деятельности, но чаще всего сводится к материальной помощи отдельным категориям индивидов. Исследова­ния в разных странах показывают, что с уменьшением доходов и рас­пространением бедности происходит обострение семейной дезоргани­зации. Иногда бедность считают причиной «основных семейных про­блем безработицы, дезорганизации семейных отношений, роста раз­водов и неполных семей, инцеста, депрессии, насилия, алкоголизма, наркомании и токсикомании, финансового стресса...». В соответствии «с индивидно-разъединительной методологией» объявляется, что эти проблемы затрагивают не семью в целом, а «больше всего детей, и всю тяжесть ответственности несут обычно женщины»16.

    i5 Цит по : Эпштейн С И. Индустриальная социология в США. М., 1972 С 20.

    1Ь Саппс М., Уэллс К Опыт социальной работы Введение в профес­сию. М , 1994. С. 81. Авторы в соответствии с феминистской ориентацией делают акцент на ухудшение положения женщин (а не семьи в целом) и по­тому приводят цифры среднегодового дохода мужчин, превышающие на 10

    29

    Здесь не место полемизировать с вышеприведенными мнениями, преувеличивающими роль бедности, особенно «бедности женщин», в социальной патологии разного рода. Важно другое — какова ориента­ция социальной работы с семьей, призванной в идеале активизировать потенциал самой семьи в решении острых вопросов? Налицо «инди­видная ориентация» на заботу о детях разных категорий и о женщи­нах, находящихся в различных жизненных обстоятельствах и класси­фицируемых в соответствии с ситуациями, характерными для одино­чек, а не для семей. В подобных условиях необходимость теоретичес­ких обоснований практики социальной работы с семьями, имеющими ребенка-инвалида, подростка-правонарушителя, наркомана и т. п., усиливает «медикализацию» самой социологии семьи.

    Терапевтический подход, усиливающий апелляцию к индивиду и ве­дущий к типологизации семей по категориям индивидов, нуждающих­ся в заботе и лечении, не просто расширяет «медикализацию» соци­альной работы с семьей. При этом индивидуальная терапия помеща­ется в центр интересов социологии семьи, превращая ее в социальную психологию личности, которая попеременно то обретает семейный статус, то отказывается от него.

    Английский социолог Д. Н. Морган из Манчестерского универ­ситета понимает под «медикализацией» семьи «широкий процесс ус­воения медицинской модели в отношении к институту брака и се­мьи». Фамилистская ориентация заменяется ориентацией на те или иные категории индивидов, теряющих к тому же свойство целост­ной полноценной личности в связи с реификацией (овеществлени­ем, материализацией) болезни и нездоровья в разного рода админи­стративно-технологических средствах (мистифицирующих значи­мость медицинских профессий, специализирующихся на лечении в ущерб остальным медицинским службам охраны и профилактики здоровья).

    тыс. долл доход работающих женщин Однако интереснее сравнить доходы семей с двумя работающими супругами и семей, где жена не занята в наем­ном труде В 1987 году превышение на 14 тыс. долл. было в пользу «двухген­дернои» зарплаты: в 1992 году эта цифра выросла до 1965S, а пропорция до­ходов двух- и однозарплатных семей была 1,65. Ожидается рост этого индек­са в США к 2000 г до 1,75 (в соответствии с темпами роста в 60-е — 80-е гг обусловившими падение брачности и рождаемости). Максимальное значение 2,0 характеризует двойное превышение доходов в семьях с двумя работаю­щими супругами над семьями с одним работником. См. об этом подробнее: Карлсон А Семья в России. № 3-4 1995. С. 140-141. Таким образом, в США семья с 2 работающими супругами и с меньшим числом детей оказыва­ется в привилегированном положении по сравнению с однодоходной семьей, имеющей большее число детей.

    30

    Рост популярности слова «терапия» говорит не просто о модном увлечении медициной, а о качественном изменении общественной атмосферы, отражающейся и на научных исследованиях. Сосредото­ченность на «семейной терапии», на медицинских аспектах брачно-семейных отношений отдаляет понимание межличностных процессов в семье от широкого социального контекста. Все это ведет к деполи­тизации проблем семьи и принимаемых в связи с этим решений, к смещению интереса с семейной политики, изменяющей положение семьи среди других социальных институтов, на интерес к манипулиро­ванию «внутренними изменениями», межличностными взаимодействи­ями в семье с помощью социальной работы разного рода17.

    Схема «общество — семья», при которой семья выступает в двух ипостасях социального института и малой социальной группы, в слу­чае смещения исследовательских акцентов с семейного МЫ на отдель­ное Я превращается в схему «общество-индивид, диада, неполная се­мья». Растворение семейного в индивидуальном, разумеется, обуслов­лено историческим ослаблением посреднической роли семьи15. Одна­ко важно отметить с точки зрения методологической, что при фокуси­ровке на индивиде и его семейном окружении появляется риск поте­рять определенность предмета социологии семьи.

    Социологический подход к семье реализуется, когда удается через посредничество семьи проследить, как индивиды мотивируются к удов­летворению потребностей общества и как одновременно государство становится восприимчивым к запросам личности. При обоюдной заин­тересованности личности в семье и детях, а также общества и государ­ства в укреплении института семьи достигается взаимная респонсивность (отзывчивость) личности и общества. Предполагается, что социологичес­кие данные на макроуровне отношений семьи с государством и другими социальными институтами, свидетельствующие о подчиненном положе­нии семьи среди институтов, об ущемлении ее нужд и интересов, должны коррелировать с данными о невыполнении семьей социетальных функ­ций по рождению, содержанию и воспитанию новых поколений.

    На микрогрупповом уровне семьи следует ожидать проявления ее макроинституционального неблагополучия с помощью социологичес­ких данных о сокращении полноты и длительности жизненного цик­ла, о деформации семейных взаимоотношений и о том, что семья и дети перестают быть объектом удовлетворения потребностей инди­вида. Эмпирические данные о снижении личной ценности брака и родства, среднедетного родительства (3-4 детей в семье) показывают

    i7 Morgan D. H. J. The Family, Politics and Social Theory. London, 1985. P. 34. IS См. подробнее об этом. Антонов А. И. Социология рождаемости. М., 1984 С. 211.

    31

    появление других, более значимых, чем семья, посредников, ведущих к взаимной респонсивности личности и общества. Отсутствие таких посредников, впрочем, как и самой этой респонсивности, говорит о том, что взаимная невосприимчивость индивидов и государства при прочих равных условиях обусловлена крахом ценности семьи, детей и родительства.

    Конечно, трактовка предмета социологии семьи сквозь призму соотношения интересов семьи с противоборствующими интересами личности и общества (соотношения, изменяющегося по своей силе в разные эпохи и в разных типах общественных систем) может вызвать возражения. Однако вышеизложенная версия19 конструктивна, т. к. позволяет заняться понятийно-концептуальным аппаратом, соединя­ющим микроисследование с макроисследованием семьи. Четкая опре­деленность макро- и микрообъектов изучения семьи позволяет избе­жать подмены институционального исследования семьи групповым, а семейно-группового — индивидно-агрегатным.

    Чтобы навести методологический мост между уровнями исследо­вания семьи, недостаточно создания познавательных средств, отсле­живающих на общенациональном уровне результаты семейного пове­дения и на микросоциальном уровне фиксирующих воздействия обще­ства на жизненные ситуации семьи, их восприятие и оценку. Крайне важно придерживаться определения семьи как малой группы с прису­щими ей свойствами, не сводимыми к свойствам индивидов или пар. Если считать, как и Ян Щепаньский и многие социальные психологи, группой лишь такую, которая характеризуется определенной насыщен­ностью взаимных контактов, наблюдающихся начиная с трех человек20 (в паре всегда всего одна интеракиия), тогда нельзя будет удовлетво­риться дефинициями семьи, прокламируемыми некоторыми экономи­стами, включающими в нее домохозяйства одиночек. Также неприем­лемы дефиниции семьи, где два индивида, — один из которых зависим от другого и в социальном и в экономическом смысле (например, мать с ребенком), считаются минимальной границей семьи. Таков подход американского социолога Д. Попеное31, который стремится выделить (после краха расширенной семьи в ее преемнице — нуклеарной семье) минимальный остаток, разрушение которого, в свою очередь, позво­ляет говорить уже и об упадке нуклеарной семьи. Подобные попытки могут предприниматься и далее, по мере обострения институциональ-

    19 Антонов А. И., Медков В. М. Социология семьи. М., 1996. С. 34 20Щепаньский Я Элементарные понятия социологии. М., 1969. С. 118. 21 Попеное Д. Упадок американской семьи (1960—1990): обзор и оцен­ка. Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политоло­гия. № 3. 1996. С. 61, 65.

    32

    ного кризиса семьи, т. е. невыполнения ее специфических функций. Массовое распространение однодетности, рост разводимое™ и паде­ние брачности ведут к преобладанию осколочных форм семьи над ос­новной формой нуклеарной однодетной семьи. Об этом можно точно судить по числу нуклеарных позиций: если их меньше трех (отец — муж, мать — жена, ребенок — сын или дочь), то это означает крах нуклеар­ной семьи. Отсюда следует ожидать в дальнейшем поиска новых, смяг­ченных критериев определения семьи во имя ее «спасения», объявле­ния семьями тех «осколков», которые состоят из двух нуклеарных позиций.

    Методологическое требование четкого проведения различий меж­ду макрообъектом и микрообъектом исследования позволяет избежать отождествления семьи как института с семьей как малой группой, а также с индивидами или парными формированиями индивидов, оста­ющихся после распада полной семьи. Может возникнуть вопрос, а до­статочно ли микросоциологию отличать лишь по объекту и не следует ли иметь в виду уровень обобщения анализа? Что, если микросоцио­логия семьи всего лишь описание данных исследования, тогда как мак­росоциология дает объяснение?

    По мнению Г. М. Андреевой, тут правилен ответ «нет», даже если связывать микроисследование с объяснением фактов, а макроиссле­дование с объяснением законов. Объяснение фактов — результатов выборочных исследований требует апелляции к законам, установления места социологического факта в рамках той или иной теории, имею­щей дело с социологическими законами, раскрываемыми на уровне макрообъектов. Научное объяснение есть процесс перехода от объяс­нения фактов к объяснению закона. Включение социального факта в систему социологического знания не может быть осуществлено без его интерпретации на основе теории. Описание фактов дает лишь эмпири­ческие обобщения, нуждающиеся в теоретическом объяснении. Раз­личение макро- и микросоциологии по уровню объекта предполагает и иерархию соответствующих методов познания. Переход от микрообъ­екта исследования к макрообъекту «в конечном счете соответствует переходу от объяснения, построенного на основе эмпирического обоб­щения, к объяснению в рамках теории»-2.

    Андреева Г М. Указ. соч. С. 13.
    1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   34


    написать администратору сайта