Интервью для книги, были изменены, и любые совпадения с ныне живущими или покойными людьми случайны
 Скачать 1.57 Mb.
|
|
ГЛАВА 10 Прокладываем путь самопомощи Вопросы и ответы этой главы обращаются к самым главным нашим волнениям и тревогам, к тому, из-за чего мы просыпаемся среди ночи, что наполняет нас ужасом и заставляет тосковать по временам, когда можно было спокойно прятаться в коконе отрицания и избегания. Это проблемы, от которых мы постоянно уклоняемся, отмахиваясь от них, когда они всплывают на поверхность сознания, потому что это тяжелое испытание для нашей воли и душевных сил. Но, как бы ни было трудно идти по пути к исцелению и восстанавливать свое истинное «я», и то и другое возможно. Мы стали взрослыми, и уже ничто не принуждает нас жить так, как мы жили в детстве — терзаясь страхом, желая любви и внимания, но не получая их и, за неимением других вариантов, приспосабливаясь к ситуации, нанося вред самим себе. На этом этапе нужно разобраться с тем, что пугает каждую из нас больше всего, потому что помочь себе можно, лишь узнав собственные потребности. Этот момент напоминает самое начало пути к исцелению, когда мы не могли заняться лечением своих ран, пока не увидели их. Итак, прежде чем читать этот раздел, задайте себе несколько вопросов. Выберите для этого время, когда вы никуда не спешите и вас вряд ли отвлекут. Вы должны быть в относительно спокойном состоянии, контролировать свои эмоции и жизнь в целом. (Это, конечно, ирония. Кто может похвастаться тем, что контролирует свою жизнь? Только не я!) Сначала несколько раз глубоко вдохните, скажите себе, что находитесь в хорошем психологическом состоянии и готовы обдумать важные вещи, убедитесь, что вам комфортно. Теперь прочитайте вопросы и запишите ответы в журнал самонаблюдения или записную книжку. • Что больше всего тревожит меня в этом путешествии? Возможность остаться неисцеленной или что-то другое? • Насколько сильный стыд я до сих пор испытываю в глубине души? • Могу ли я озвучить свои невысказанные страхи? • Насколько я боюсь осуждения других людей? • Понимаю ли я, в чем пострадала сильнее всего? • Насколько сильно я жалею о потерянном времени? • Что-нибудь все еще мешает мне двигаться вперед? Если да, то что? • Освободилась ли я от дезадаптивных способов успокоения, например переедания, алкоголя, совершения лишних трат и т.п.? • Могу ли я выразить словами свои истинные желания? Считайте свои ответы предварительными. Полезно проставить дату, чтобы можно было возвращаться к ним и перечитывать. Это помогает понять, как далеко вы продвинулись. Помните, что выздоровление и исправление своей жизни требует немало времени. Вы были сформированы родительской семьей и много лет находились под ее влиянием, и отучаться от привычных схем нужно постепенно, двигаясь маленькими шажками. Вам придется научиться быть доброй к себе и отличать старое привычное самобичевание от принятия на себя ответственности. Это совершенно разные вещи. В названии этой главы говорится о самопомощи, потому что ваша цель — выработать стратегии, которые позволят продуктивно удовлетворять свои потребности и медленно, но верно идти к тому, чтобы принять себя и почувствовать себя комфортно. Помните слова Гераклита, не утратившие мудрости за 2500 лет: «Изменение — единственное, что есть постоянного в жизни». Позаботьтесь о том, чтобы ваша самопомощь усиливалась и менялась по мере того, как будете меняться вы сами. 96 Насколько исцеление возможно для меня? Это прекрасный вопрос, ответ на который в значительной мере зависит от вашего представления о том, что значит исцеление. Это, в свою очередь, определит, насколько удовлетворенной или недовольной своим исцелением вы будете по прошествии времени. Это эмоционально деликатный вопрос, поэтому давайте пока отложим его и разберемся в предмете. Исцелиться — значит «стать целым». К сожалению, на Западе исцеление понимается буквально. Слишком многие из нас надеются на чудо, которое, будто по мановению волшебной палочки, сделает нас такими же «целыми», как женщина, которую искренне любили и поддерживали с первых дней жизни. Если честно, этого не произойдет, так что забудем об этом. Как вы уже знаете из книги «Нелюбимая дочь», я считаю, что такое понимание слова «исцеленный» — «совсем как новый» — не только не помогает, но может даже препятствовать движению вперед. Из-за него мы испытываем недовольство и не можем себя простить, когда вдруг возвращаемся к прежнему поведению или поддаемся эмоциям, с которыми не в силах справиться. Мы можем относиться к себе как жестокий надзиратель, а не сострадательный друг, которым должны быть. Западная культура воспринимает повреждение как нечто, что нужно скрывать. Мы восстанавливаем сломанные или испорченные ценные вещи, возвращая их к исходному «идеальному» состоянию. Неважно, что это — изрезанное вандалом музейное полотно, разбившаяся фамильная реликвия или человек, получивший физическую либо эмоциональную травму. Подход, воплощенный в древнем японском искусстве кинцуги, представляется мне не только более реалистичным, но и в конечном счете более здоровым в психологическом отношении. Кинцуги используется главным образом для реставрации ценных изделий из керамики: осколки склеивают с помощью лака, смешанного с порошком золота, серебра или меди. В результате трещины сохраняются навсегда, и, хотя теперь вещь является «целой», ее история видна с первого взгляда — и она по-новому прекрасна. Я думаю, что это лучшая метафора исцеления, предполагающая включение наших шрамов и прошлого опыта в сегодняшнее, обновленное «я». Понимание исцеления с позиций кинцуги делает акцент на нашей жизнестойкости и триумфе, не принижая боль прошлого. Оно позволяет нам видеть себя целостными, не отрицая того, что раньше мы были сломлены. Оно побуждает нас видеть в себе красоту, создаваемую не совершенством, а силой, упорством и верой в себя. На мой взгляд, такое понимание исцеления и отказ от стремления стать «совсем как новая», что бы это ни значило, позволит — и поможет — вам в конце концов излечиться. 97 Каким образом горевание по матери, которой я заслуживала, поможет принять случившееся? Горевание — это важная, хотя и не единственная часть процесса. Слово «принятие» обычно ассоциируется с пятью стадиями переживания утраты, о которых я рассказывала в книге «Нелюбимая дочь». Эта схема была разработана Элизабет Кюблер-Росс, чтобы помочь людям в случае серьезных жизненных перемен и смерти близких. В этом смысле «принятие» применимо к продвигаемой мной идее горевания по матери, которую вы заслуживали. Суть принятия в том, чтобы разрешить то, что я называю основным конфликтом. Это конфликт между знанием (о том, что мать причинила или продолжает причинять вам боль, о том, что вы переносите в другие отношения все, чему научились в родительской семье, о том, что вам надо найти другие способы реагирования и поведения, чтобы быть счастливой) и сохраняющейся потребностью в любви и одобрении со стороны матери, а также надеждой каким-то образом добиться их. Принятие предполагает отказ от этой неотвязной потребности и утрату надежды на то, что вы все-таки сможете раз и навсегда завоевать материнскую любовь. В таком контексте принять означает отпустить, хотя это слово маскирует тот факт, что речь идет не о единичном действии, как в случае, когда мы отпускаем шарик, перестав сжимать веревочку. В действительности это сложный эмоциональный процесс. Горевание по матери, которой вы заслуживали, не заставляет вас отказаться от надежды, что отношения с ней будут налажены: вы сами должны уничтожить эту надежду, чтобы принять случившееся и исцелиться. Принятие — это самостоятельный шаг. Вы должны смириться с тем, что в лотерее жизни, где разыгрывались матери, вам достался проигрышный билет, и признать, что он ваш. Вы должны осознать, что, хотя у вас есть недостатки и слабости, как у любого другого человека, но вы не заслужили такой участи. И вы должны отказаться от постоянной борьбы с самой собой и перестать нуждаться в сторонних подтверждениях того, что вы все правильно понимаете и ваши воспоминания вас не обманывают. Все это требует смелости и силы воли. Еще важнее и труднее принять свое поражение в столь важной, определяющей части жизни. Ведь мы привыкли слышать, что Отважный паровозик никогда не сдается 12 , и в это поверить легче, чем в ту правду, которую вы должны принять. Однако, принимая реальность, вы берете на себя полномочия сделать то, чего не смогла ваша мать, заполнить этот пробел и начинаете любить себя. Вот именно, себя! Значительная часть пути нелюбимой дочери связана с тем, чтобы сфокусироваться (правильным образом) на том, что она упустила. Это важный элемент процесса, как гнев — элемент более ранней стадии распознавания. Однако (да, я мастерица этих оговорок!) вы должны перестать злиться из-за того, что вы упустили, посмотреть на то, что имеете, и, если этого недостаточно, двинуться вперед. Больше о том, что отпускание — это процесс, см. в ответе на вопрос № 102. 98 Я не решаюсь поступить так, как велят мне ум и сердце, потому что боюсь, что потом пожалею об этом. Как мне быть? Люди не слишком хорошо предугадывают, как будут чувствовать себя в будущем, отчасти потому, что, думая об этом, склонны упрощать. Умение предсказать, насколько счастливой или несчастной сделает вас то или иное действие / событие, называется аффективным прогнозированием. Согласно исследованию, проведенному Тимоти Уилсоном и Дэниелом Гилбертом, мы обычно точно оцениваем, будет ли событие позитивным или негативным, но плохо предвосхищаем собственные эмоции, их интенсивность и длительность. Вероятно, вы уже заметили, что в жизни все перемешано, и даже события, делающие нас счастливыми, иногда имеют обратную сторону — редко какие бы то ни было ситуации или события вызывают исключительно однозначные эмоции. Добавьте к этому тот факт, что вы не хотите совершить ошибку, и вот уже вас парализует страх и нежелание пожалеть о содеянном. Если принимаемое решение очень важно, боязнь сожалений еще сильнее. Ирония в том, что, как показали исследования Томаса Гиловича и Виктории Хастед Медвеч, люди склонны сожалеть не о сделанном, а о несделанном. Кажется, что это противоречит здравому смыслу, но позвольте мне объяснить. Хотя вы можете думать, что самые большие сожаления вызывает сделанный нами выбор, не приведший к задуманному результату, на самом деле это не так. Действия, в которых мы раскаиваемся, сначала мучат нас, но по прошествии долгого времени именно непройденный путь не дает нам заснуть. Со временем мы оправдываем действия, о которых жалеем, находя в них хорошую сторону, размышляя о полученных уроках и представляя случившееся в положительном свете. Так действует наш психологический иммунитет. Но несделанное, о котором мы сожалеем, переосмыслить гораздо труднее, тем более что причины нашего бездействия со временем начинают выглядеть неубедительными. Это исследование подтверждает то, о чем пишут читательницы. Они волнуются, что будут раскаиваться, установив границы в отношениях с матерью или другими родственниками либо прекратив контакты, но в конечном счете часто жалеют о годах, прожитых в состоянии основного конфликта, когда были не способны действовать. Многие жалеют о потерянном времени. Поэтому имейте в виду, что ваш страх раскаяться в содеянном со временем может стать источником других сожалений. 99 Как восстановиться, если мать умерла и признание случившегося произошло лишь после ее смерти? Этот вопрос подразумевает, что для вашего исцеления необходимо, чтобы мать была жива. Действительно, вы можете чувствовать вину из-за признания реальности, когда мать не может вам ответить, но печальная истина в том, что осознание произошедшего почти никогда не находит отклика. Крайне маловероятно, что оно заставило бы мать признать случившееся, даже будь она жива. Многие женщины приходят к пониманию через годы после смерти матери, но процесс от этого не меняется: нужно отгоревать по матери, которую вы заслуживали, принять реальность и отпустить. 100 Как справиться с чувством вины, если мать состарилась и стала нуждаться в помощи? Обязана ли я заботиться о токсичной матери? В нашем обществе принято напоминать о дочернем долге, особенно по отношению к той, кто, как любят говорить, «подарила нам жизнь». Это давление социума никогда не исчезает, и все мы впитали идею, что очень и очень многим обязаны родителям и что даже токсичное или недолжное отношение с их стороны необходимо простить либо, по крайней мере, закрыть на него глаза в экстренной ситуации. Это настолько вбито нам в головы, что старение токсичного родителя оборачивается самым настоящим душевным кризисом почти для каждой из нас. Поскольку этот вопрос не рассматривался в «Нелюбимой дочери», я отвечу на него довольно подробно. Разрешение основного конфликта имеет собственную топографию: нелюбимая дочь переживает подъемы и спады, работая над установлением границ, беря под контроль свои чувства и пытаясь сделать ситуацию менее трудной и болезненной. Легкого решения не существует, и результаты чаще всего оказываются промежуточными. Одни из нас предпочитают дистанцироваться от родительской семьи, уезжая в другой штат или за тысячи миль от места, где выросли, некоторые даже перебираются за океан. Контакты по умолчанию сводятся к минимуму, что очень похоже на бегство. Другие же продолжают контактировать с родителями, и на то есть разные причины, простые и сложные. Среди них нежелание отказываться от возможности воссоединения, страх разрыва важных семейных уз и решение не лишать своих детей бабушки и дедушки. Но некоторые нелюбимые дочери после многих лет борьбы приходят к выводу, что все-таки не могут больше терпеть токсичность этой связи, и прерывают всякое общение с матерью. При этом они часто теряют еще и многие, если не все связи с другими членами семьи. Однако нет ничего более мучительного, чем ситуация, когда токсичная мать нуждается в помощи. Согласно проведенному в 2015 г. исследованию Центра Пью, четверть американцев, имеющих родителей старше 65 лет, помогают им. Эта доля увеличивается до трети в группе взрослых, родители которых перешагнули 75-летний рубеж. Треть респондентов говорят, что помогают деньгами. И хотя 88% участников опроса сообщили, что помощь родителям «приносит им глубокое внутреннее удовлетворение», для 53% это еще и стресс. Вполне ожидаемо, львиная доля забот по непосредственному уходу за родителями лежит на дочерях. И при этом, заметьте, в исследовании не учитывались отношения матери и дочери. Как же быть, если мать унижала вас, пренебрегала и игнорировала или до сих пор пытается контролировать, но, однако же, подарила вам жизнь? Трудно переоценить давление, связанное с дочерним долгом и подкрепляемое, ни много ни мало, одной из Десяти заповедей, а также самоощущением дочери как заботливой и сострадательной личности. Существует и культурно обусловленное осуждение. Хотя меня никогда не просили ухаживать за ныне покойной матерью — мы полностью разорвали отношения за 13 лет до того, как она заболела, — случалось, что люди меняли мнение обо мне, узнав, что я не навестила ее перед смертью. В одно мгновение я становилась в их глазах совершенно другим человеком, потому что в нашей культуре обвиняемая — всегда дочь. В конце концов, что она за человек, если не воздает должное матери, подарившей ей жизнь, вопрошает общество. Вот мой ответ на этот вопрос: это дочь, которая сумела наконец признать, что с ней дурно обращались, и воздать должное самой себе. Многих дочерей, определившихся с тем, как вести себя с нелюбящей матерью, внезапная беспомощность или болезнь родительницы приводит в замешательство. Они не понимают, в чем именно заключается их долг перед матерью, и беспокоятся, что о них подумают. Они могут испытывать огромную вину и тревогу или давление со стороны братьев, сестер и других родственников, требующих «поступить как должно» и оправдать ожидания. Они также могут бояться того, как станут чувствовать себя в будущем, если не сделают этого. В этой ситуации нет простых ответов и дежурных решений. «Я забочусь о матери, потому что это правильно, — сказала мне одна женщина в возрасте под 50. — Это сводит меня с ума, это больно, но я сама мать. Это правильный поступок. Я верю, что в жизни нужно поступать правильно, и не собираюсь делать исключение для своей матери, хотя, видит бог, это было бы оправданно». Что ж, самоопределение влияет на решение, каким бы они ни было — заботиться или остаться в стороне. Женщины говорят о своей вере и религиозных убеждениях, об их ощущении себя как честного и справедливого человека и, что показательно, о желании показать миру, что они лучше, чем их матери, способны на лучшие поступки, несмотря на то что «мир» не знает, как эти матери действовали. Именно так рассуждала Бет: «Я очень заботилась о маме, потому что она вела себя по отношению ко мне ужасно. Я не говорю, что она не кормила и не одевала меня, все это она делала. Однако она унижала меня, никогда не слышала и не воспринимала меня такой, как есть, и была жестоко разочарована тем, что я не такая, как ей хотелось бы. Я хорошо обращалась с ней, когда она болела, и это было мне нужно, чтобы доказать самой себе, раз и навсегда, что ее обращение со мной никак не было связано с тем, что я за человек». Честно говоря, некоторые нелюбимые дочери поначалу руководствуются тем же, но потом понимают, что это им не по силам. Так произошло с 44-летней Роуз, братья и сестры которой давно разорвали контакт с 75-летней матерью. В конце концов Роуз тоже поняла, что больше не может: «Я рассталась с матерью (никакого общения) около года назад. Я все для нее делала, пока однажды не сказала "хватит" и не покончила со всем разом. Я знаю, что она больна, что она одинока, и я хотела бы, чтобы она была матерью, которой я могла бы помогать, но это попросту не про нее. Я всю жизнь пыталась ее осчастливить, но ей всегда было мало, я всегда недотягивала. У меня такое чувство, словно с моих плеч сняли тяжесть целого мира! Я никогда в жизни не была счастливее, чем сейчас. Конечно, у меня случаются приступы вины — это естественно, потому что я получила католическое воспитание, но мои сестра и муж помогают мне с ними справиться. Это все еще моя постыдная тайна, и только самые близкие знают, что я порвала с матерью. Меня стыдили другие женщины, которые заботятся о своих любящих родителях и не понимают, от какой боли я страдала всю жизнь из-за пьющей, нарциссичной да просто отвратительной матери». У многих нелюбимых дочерей чувства стыда и оторванности от остальных прекрасно уживаются с пониманием, что они сделали именно то, что и должны были сделать для себя и своего выживания. Я слышала признания дочерей, которые заботились о матерях и отчаянно жалели об этом решении и его последствиях для них самих, их мужей и других людей. Некоторые дочери говорили мне, что, проявляя любовь по отношению к тем, кто не любит их, они чувствуют, что поступают правильно. Взвесить издержки (и плюсы) решения взять на себя заботу о нелюбящей матери невероятно тяжело, и это нечто в высшей степени личное. Если вы переживаете такой переломный момент — в каких отношениях с матерью вы бы сейчас ни находились и что бы ни решили, — обратитесь за профессиональной помощью и поддержкой, особенно если испытываете сильное эмоциональной смятение. Как вы знаете, я не психотерапевт и не психолог, чтобы давать советы, но в данном случае очень важно не действовать в одиночестве, если вы страдаете. 101 Что такое самосострадание? Как оно мне поможет? Многие, включая меня, полагают, что сострадание к себе самой очень полезно тем, кто пытается восстановиться от последствий токсичного детства и кому нужна помощь, чтобы справиться с едкой самокритикой. Кроме того, исследования доказали, что самосострадание помогает приходить в себя после неудач и способствует самосовершенствованию. Одна из самых разрушительных привычек нелюбимых дочерей — самобичевание. Что это такое? Это ментальная привычка объяснять плохие результаты или ситуации — несданный экзамен, отказ в приеме на работу, крах отношений — не цепочкой причин и следствий, а свойствами своей личности. Вот как это выглядит: «Я получила плохую оценку, потому что я тупица, ни на что не гожусь, и этого не исправить»; «Я никогда не устроюсь на приличную работу, потому что меня видят насквозь и понимают, что я ничто»; «Он бросил меня, потому что во мне нет ничего хорошего, меня не за что любить. Кто его осудит?» Как показывают исследования, такая жесткая самокритика — результат усвоенных в детстве грубых и оскорбительных вербальных оценок, даваемых обычно матерью, а иногда отцом. Также она произрастает из сигналов, посылаемых как действиями, так и бездействием родителей (проявления жестокости или отказ в душевном комфорте и поддержке). Нелюбимые дочери матерей, склонных к вербальной агрессии, часто сообщают — я могу подтвердить это на собственном опыте, — что выключить закольцованную запись критикующего голоса в своей голове на удивление трудно даже при помощи психотерапевта. Наследие, оставленное нелюбящей матерью, включает нездоровую базовую установку на самобичевание, когда в жизни начинается черная полоса, усугубляющуюся тем, что дочери с ненадежной привязанностью не умеют справляться с отрицательными эмоциями. Следует сказать, что существует прямая связь между самобичеванием и депрессией и другими психическими проблемами. Самобичевание не следует путать с реалистичной оценкой своего поведения и действий или даже с критическим взглядом на себя. Люди с надежной привязанностью по-другому воспринимают провалы и трудности и критикуют себя, чтобы решать проблемы, задумываясь над тем, что следовало бы сделать по-другому, признавая свои недостатки, глядя неудачам в лицо и спрашивая себя, что можно улучшить в будущем. Это сознательный процесс в отличие от самобичевания — автоматического, часто неосознанного и бесцельного. Итак, что имеется в виду под самосостраданием в этом контексте? Если сострадать значит сочувствовать бедам других и предлагать им заботу и понимание, то самосострадание предполагает заботу о себе. По мнению психолога Кристин Нефф, сочувствие к себе требует увидеть свою боль в более широком контексте общечеловеческого опыта — и как его часть. Оно требует относиться к себе с той же теплотой и заботой, какую ваше сострадательное «я» проявило бы по отношению к другим. (Это понимание заимствовано, как вы, вероятно, знаете, из буддизма.) Важно, что это не имеет ничего общего с жалостью к себе, потому что жалость сосредотачивается на своем «я», оторванном от всех прочих, и формирует позицию «ах, я бедняжка», в которой вы рисуетесь худшим человеком, чем все остальные. Она скорее эгоцентрична и эгоистична. Нефф считает, что самосострадание включает три составляющие — я выделю их жирным шрифтом: • распространение на себя доброты и понимания, вместо осуждающего критиканства; • восприятие своего опыта как части более обширного опыта человечества; • постоянное осознание своих болезненных переживаний без чрезмерной идентификации с ними. Проблема в том, что все три плохо даются нелюбимым дочерям. Почему? Потому что доброе отношение к себе основывается на любви к себе же, которой им обычно не хватает, а правильному восприятию своего опыта мешает миф, будто все матери любят своих детей. Этот миф заставляет нелюбимую дочь чувствовать себя не такой, как все: едва ли она поверит, что испытывает те же проблемы, что и остальные люди. Наконец, способность отдавать себе отчет в болезненных чувствах, держа их в то же время под контролем, в принципе недоступна большинству людей с ненадежной привязанностью. Многие из нас отдаются во власть отрицательных эмоций или отгораживаются от них. Итак, очевидно, что, хотя мы обязательно должны научиться милосердию к себе, к этому нужно относиться как к цели, по крайней мере поначалу. Насколько сложно будет достичь ее, зависит от того, на каком этапе пути к исцелению вы находитесь и посещаете ли хорошего психотерапевта. Тут все очевидно. Мне представляется полезным обратиться для оценки своих навыков, связанных с самосостраданием, к короткой шкале Нефф — «Как я обычно отношусь к себе в трудные времена». Как и везде в этой книге, вопросы намного важнее ответов. Сосредоточьтесь в первую очередь на вопросах, но, если хотите построить шкалу, оцените свои ответы в баллах от 1 до 5, где 1 — «почти никогда», 5 — «почти всегда». Суммировать баллы необязательно, просто обратите внимание на то, какие ответы даете. (Если хотите вычислить свой индекс самосострадания, возьмите обратные результаты для вопросов 4, 8, 9, 11 и 12: в этих случаях ответ «почти всегда» дает 1, «почти никогда» — 5. Затем добавьте результаты в остальных вопросах и поделите сумму на 12. Это и будет ваш результат.) 1. Если я терплю неудачу в чем-то важном для меня, охватывает ли меня чувство неполноценности? 2. Пытаюсь ли я с пониманием и терпением относиться к тем сторонам моей личности, которые мне не нравятся? 3. Стараюсь ли я взвешенно подходить к ситуации, когда происходит что-то неприятное? 4. Кажется ли мне в периоды душевного упадка, что почти все люди счастливее меня? 5. Стараюсь ли я воспринимать свои неудачи как естественную часть человеческой жизни? 6. Переживая очень трудные времена, отношусь ли я к себе с заботой и нежностью, в которых нуждаюсь? 7. Стараюсь ли я поддерживать эмоции в равновесии, когда меня что-то расстраивает? 8. Чувствую ли я себя одинокой в своем несчастье, потерпев неудачу в чем-то важном для меня? 9. Зацикливаюсь ли я на том, что все идет не так, в периоды душевного упадка? 10. Если я чувствую себя в чем-то ущербной, то стараюсь ли напоминать себе, что большинству людей свойственно иногда ощущать себя неполноценными? 11. Порицаю ли я и осуждаю ли себя за собственные недостатки и слабости? 12. Нетерпима ли я к тем сторонам своей личности, которые мне не нравятся? Что у вас получилось? С годами мои результаты становятся лучше, чем в молодости, но для меня все еще ясно: сочувствие к себе не очень-то мне свойственно. Например, я остаюсь нетерпимой к некоторым проявлениям своей личности и не прощаю себе недостатков только потому, что они есть у большинства людей. Однако я считаю, что важнее сосредоточиться на самих вопросах и иметь их при себе как напоминание о предстоящей работе, чем огорчаться из-за того, сколько баллов вы набрали сегодня. Если хотите глубже проработать этот аспект, то в книге «Нелюбимая дочь» вы найдете упражнения, которые помогут развить в себе самосострадание. Ищите их в конце книги. 102 Если я не могу просто забыть и простить, значит, со мной что- то не так? Прежде чем отвечать на этот вопрос, нужно понять, что он уходит корнями в нашу культуру. Представьте, что все мифы о материнстве свалили в блендер, добавили щепоть расхожих истин о том, что кровь не водица, и приправили все это культурно обусловленным чувством вины и убежденностью в том, что лучшие люди обязательно прощают и забывают обиды. С вами все нормально, но саму формулировку вопроса — связывающую «простить» и «забыть» — полезно обсудить. Давайте начнем с прощения, в действительности представляющего собой отдельный предмет разговора. Наша культура считает способность прощать признаком высокой духовности и нравственной добродетелью, достаточно вспомнить фразу Александра Поупа: «Человеку свойственно ошибаться, а Богу — прощать». Прежде чем читать дальше, возможно, вы захотите перечитать ответ на вопрос № 17, отчасти связанный с прощением. Ученые задумались над тем, как в ходе эволюции прощение получило такой высокий статус. Джени Бернетт с соавторами отмечает, что древние люди, вероятно, сталкивались с воровством, изменами и нежеланием делиться, даже когда жили общиной и, скорее всего, прибегали к физическому насилию, чтобы предупредить подобное в дальнейшем. Во многих случаях месть, по-видимому, действовала как фактор сдерживания, но с тем же успехом могла спровоцировать еще большее насилие. И тогда появился приспособительный когнитивный механизм, который исследователи назвали «системой прощения». Предполагается, что здесь сработал подход в духе сравнения выигрышей и издержек, включавший компромисс между ценностью сдерживания, с одной стороны, и ценностью будущего вклада правонарушителя в общее благо — с другой. Вот как могли рассуждать наши предки: «Да, он увел у меня самку, но это самый сильный воин в племени и лучший охотник. У нас есть другие свободные самки, но такой охотник только один». Такая система, предположили авторы, оказалась бы самой действенной при высокой ценности отношений и низком риске злоупотреблений. Кроме того, это не только препятствовало бы правонарушениям, но и вырабатывало бы «формы поведения, призванные подтолкнуть злоупотребившего к тому, чтобы проникнуться большим уважением к простившему». Именно это и было подтверждено в серии экспериментов. Конечно, в реальной жизни, взвешивая ценность отношений или вероятность того, что обидчик начнет вести себя иначе, мы не имеем точной шкалы. Наши собственные пристрастия и предрассудки могут заставить нас сделать неправильные выводы и ошибиться в своих ожиданиях относительно человека, которого мы простили. Имейте это в виду, раздумывая над тем, чтобы простить свою мать, особенно если продолжаете поддерживать с ней отношения. Увы, скорее всего, если вы не сумеете установить границы или поведение вашей матери не изменится коренным образом, простив ее, вы лишь вернетесь на старую карусель, в порочный круг, где вам причиняют боль, а вы прощаете. К тому же есть огромная разница между прощением в продолжающихся отношениях и в прерванных. Это приводит нас к тому, что ученые назвали «эффектом коврика для ног» в провокационном исследовании, призванном изучить не возможные плюсы прощения, а его вероятные негативные последствия, особенно для самооценки и самоуважения. Исследователи предположили, что если обидчик извинится и изменит свое поведение, то самооценка простившего возрастет. Если же прощенный обидчик не изменится, то человек, который его простил, неизбежно почувствует, что об него просто вытерли ноги, и его самоуважение пострадает. Что же оказалось? В ходе четырех исследований, одно из которых было долговременным и длилось пять лет, ученые нашли подтверждение своей гипотезе. Итак, прощение не тот вопрос, где успех гарантирован даже в отношениях между равными и уж тем более в отношениях матери и дочери. Если отношения продолжаются и вы не простили, то, скорее всего, это правильный выбор. Теперь рассмотрим вторую часть вопроса — «забыть». Если вы поддерживаете, пусть редкие, контакты с матерью, то, забыв, вы купите себе очередной билет на карусель и ответственность за это саморазрушительное действие ляжет только на вас. А если полностью разорвали отношения, то должны и можете ли забыть, не простив? В общем, да, но вам-то нужно не забыть, а отпустить проблему! Это легко сказать, но психологически очень трудно сделать даже в нормальных обстоятельствах; если же речь идет о вашей матери, то чертовски трудно. Ключевым условием исцеления является перенос внимания с нее на вас, и, пока вы не отпустите мысли, заставляющие вас возвращаться к ней, их источнику, не сможете исцелиться полностью. Казалось бы, что сложного в том, чтобы что- то отпустить? Однако людям это обычно очень плохо удается. Мы, в принципе, склонны цепляться даже за то, что давно утратило значимость. Мы значительно более склонны стоять на месте, чем двигаться дальше, потому что предпочитаем сохранять статус-кво, пусть даже это мучительно, а не идти неизведанным путем. Люди стремятся избегать риска — доказательство этого принесло психологу Даниэлю Канеману Нобелевскую премию, — и многочисленные ментальные привычки располагают нас к тому, чтобы поддерживать существующее положение дел. Вариативное подкрепление, — когда то, чего мы хотим, происходит лишь в некоторых случаях, — стимулирует нас сильнее, чем если желаемое происходит всегда или не происходит никогда. И это особенно актуально для вас, если вы выросли с неутоленной жаждой любви, одобрения и поддержки: изредка выпадающие на вашу долю крохи всего этого — или даже краткий перерыв в бесконечном потоке критики — имеют тот же эффект, что и полноценный «обед из пяти блюд». Другие ментальные привычки, имеющиеся у всех людей, также мешают нам отпустить случившееся. Мы склонны тянуться за розовыми очками и рассматривать проигрыш как «почти победу». Это удерживает людей у игровых автоматов, когда символы почти совпадают, или, в более позитивном случае, заставляет упорно биться за победу на поле для гольфа. Опять-таки когда упомянутые крохи перепадают вам — скажем, мать проявляет тень заинтересованности вашими делами или сестра делает вам искренний комплимент, — вас тут же переполняет надежда, уверенность в счастливом финале: «Теперь они поймут, что ошибались на мой счет»; «Наконец-то мама увидит, что я за человек»; «Может, закончится это безумие и у меня будет нормальная семья». Наконец, привычка зацикливаться на мыслях, более свойственная женщинам, чем мужчинам, сохраняет вашу сосредоточенность на трудных и болезненных ситуациях и взаимодействиях, прошлых и настоящих, и заставляет мысленно переписывать события и сомневаться в себе, вместо того чтобы идти вперед. Давайте проясним: отпустить не значит забыть. Это не означает сделать вид, что прошлого не существовало, что вам не причиняли боли и не нанесли ран, что ваш родитель (или родители) ни в чем не виноват и не несет никакой ответственности. Это означает научиться отличать способы мышления, с которыми вы должны распрощаться, и эмоции, которые держат вас на месте и которые необходимо отбросить, от способов мышления и чувств, которые помогут вам идти вперед и исцеляться. У отпускания, о котором говорю я, есть модное название — «освобождение от цели». Это не нечто одноэтапное, наподобие образа, который возникает у вас в голове, когда вы думаете об этом слове, — скорее всего, вы представляете нитку, выпущенную из пальцев, и поднимающийся в небо воздушный шарик или момент, когда пальцы разжимаются и предмет, который вы держали, со стуком падает, — а процесс, причем сложный. Освобождение от цели включает четыре этапа: отпускание мыслительных процессов, поддерживающих статус-кво (когнитивное освобождение), контроль эмоций, сопровождающих отпускание или закрытие вопроса (аффективное освобождение), отказ от прежней цели (мотивационное освобождение) и реализацию планов по достижению новой цели (поведенческое освобождение). Каждый из шагов предполагает совершение определенных действий. 1. На этапе когнитивного освобождения нужно перестать гадать, почему вы не достигли поставленной цели, волноваться и/или постоянно думать об этом или прокручивать в голове сценарии «если… то…», которые могли бы убедить вас, что отказываться от цели все-таки не следует. 2. На этапе аффективного освобождения требуется справиться со всеми эмоциями, возникшими у вас, когда вы не смогли достичь желаемого, в том числе с чувством вины, ощущением проигравшего или самообвинениями. 3. На этапе мотивационного освобождения необходимо перестать думать об этой цели и начать планировать достижение новых: куда вы хотите теперь отправиться и чем заняться. 4. Поведенческое освобождение требует действовать и строить планы по изменению своего будущего. Давайте рассмотрим этот процесс в контексте отпускания детского опыта, а конкретно — отношений с матерью и, возможно, другими членами семьи. Я сосредоточусь на специфических трудностях этой ситуации и прошу вас иметь в виду, что освободиться, в принципе, трудно. Важно, чтобы вы осознали масштаб задачи, не слишком строго судили себя и не впадали в самобичевание, поняв, что освобождение идет очень медленно. Когнитивное освобождение сложно, потому что расхожие истины о семье упирают на то, как важно держаться до конца («Она твоя мать»; «У всех трудные семьи»; «В итоге ты в полном порядке, значит, она не могла быть настолько плохой»). К тому же нелюбимая дочь часто не доверяет своим суждениям после долгих лет, что слышала о собственных несовершенствах и сомневалась в себе («Что, если она права, и я слишком чувствительна?»; «Она делает все, что может, и мне, наверное, не следует просить большего»). Аффективное освобождение осложняется прошлой болью, вызывающей всевозможные эмоции, от гнева до скорби, а также чувства вины и стыда и ощущение себя предательницей из-за одной только мысли о том, чтобы выстроить отношения с семьей иначе и уж тем более разорвать их. Мешает и страх, что родственники правы на ваш счет, а вы просто ошибаетесь по всем статьям, и он может прекрасно уживаться с решением прекратить всякие отношения. Плюс вам вообще трудно контролировать эмоции. Сами видите, почему этот этап может быть изматывающим. Мотивационному освобождению препятствует «основной конфликт» — противоречие между вашим признанием того, что вы должны взять в свои руки отношения с матерью и родительской семьей, и сохраняющейся потребностью в материнской любви и поддержке и надеждой, что их можно добиться. Конфликт очень сильно влияет на дочь, заставляя ее сохранять существующее положение вещей. Поведенческое освобождение — процесс постановки новых целей в жизни и отношениях — невозможно, пока не будет разрешен основной конфликт и вы не станете на свою сторону, не будете самой себе поддержкой и не начнете что-то менять. Проанализируйте все четыре стадии отпускания и задайте себе следующие вопросы: • Готова ли я перестать искать причины или объяснения тому, как со мной обращались в детстве? • Могу ли я контролировать свои эмоции и мысли, не впадая в переживание старых чувств и не думая постоянно о том, что она со мной сделала? • Могу ли я начать ставить цели, никак не связанные с моим детским опытом? • Достаточно ли я сейчас вкладываюсь в свое настоящее и будущее, в отношения с людьми, которые любят меня и заботятся обо мне и о которых забочусь я, чтобы проложить новый курс? • Готова ли я представить будущее, в котором родительская семья не влияет на меня или отсутствует вовсе, готова ли я действовать, чтобы это будущее стало реальностью? Работая над отпусканием, обязательно помните, что «понять и простить» вас заставляет общество. Решите ли вы простить — и понимаете ли прощение как нечто большее, чем отпускание, — это исключительно ваше личное дело. Если вы научились отпускать, то не сможете сделать неправильный выбор. 103 Исцелит ли меня рождение ребенка? Никоим образом, и это очень плохая причина становиться матерью, потому что наши дети не продолжение нас. Это все равно что родить ребенка, чтобы кто-то любил вас, — еще одна чудовищная причина деторождения и патентованный рецепт переноса неадекватного и разрушительного для ребенка родительства в следующее поколение. Ваше исцеление касается вас, и только вас. Близкие отношения со значимыми людьми — супругом, друзьями, психотерапевтом и вашими детьми, конечно, — дарят эмоциональную поддержку и уверенность, помогающие исцелиться, но пройти этот путь вы должны сами. Это не значит, что способность быть сознательным и хорошим родителем не меняет вас к лучшему и не вдохновляет, что, действительно, вносит свой вклад в ваше ощущение собственного благополучия. Способность разорвать порочный круг эмоционального насилия в следующем поколении и вырастить эмоционально здорового ребенка или детей дарит громадное удовлетворение и уверенность в себе, что подтвердят многие нелюбимые дочери, включая меня. Тем не менее, как бы это ни вдохновляло вас, исцеление от детских ран — совершенно другая история. Вы можете быть самой любящей и отзывчивой матерью и все равно страдать из-за своего прошлого. Я постоянно получаю письма от женщин, которые достигли цели стать любящими и отзывчивыми матерями, но по-прежнему страдают как дочери. Самоисцеление — это отдельный путь. 104 Как мне справиться со страхом, что я стану такой же, как моя мать, если у меня будет ребенок? Решение иметь ли ребенка или детей приходится принимать каждой женщине, но для дочери, мать которой была нелюбящей или откровенно жестокой, игнорировала или унижала ее, причиняла ей эмоциональный и психологический ущерб, этот вопрос приобретает иное качество. Ее преследует множество тревожных мыслей, но главным становится страх, что она будет обращаться с ребенком так же, как ее мать обращалась с ней. Я могу сказать по собственному опыту, что этот страх невозможно сравнить ни с каким другим, от него все обрывается внутри, и эта бездонная яма грозит поглотить вас целиком, потому что мысль, что вы можете причинить такую боль собственному ребенку, просто невыносима. Почти два десятилетия своей взрослой жизни я придерживалась осознанного решения не рожать ребенка. Психотерапевту, с которым я в то время консультировалась, казалось более чем возможным, что я повторю абьюзивное и игнорирующее поведение своей матери. Мне запало в память слово «рецидив», причем все примеры описывали паттерны физического насилия в семьях. Мать могла меня ударить, но я не испытывала физического насилия, которое не было бы нормативным в те времена, и не росла в обстановке насильственного поведения. Тем не менее вопрос оставался открытым: могу ли я стать любящей матерью или паттерны моей семьи, существующие как минимум два поколения, сохранятся? Лишь много лет спустя я узнала, что была не единственной нелюбимой дочерью, задававшейся этим вопросом. Мифы о материнстве подпитывают неуверенность нелюбимой дочери, заставляют ее чувствовать себя изолированной и одинокой, столкнувшейся с проблемой, которая ни перед кем больше не стоит. Эти мифы включают ложное убеждение, что материнство инстинктивно для нашего вида (это не так), что все женщины заботливы и все матери любят своих детей. Мифы о материнстве пропитаны идеей безусловной любви — как сказал психолог Эрих Фромм в «Искусстве любить»: «Любовь матери — это блаженство и покой, ее не нужно добиваться, ее не нужно заслуживать» 13 Увы, нелюбимая дочь знает об этом больше, и, скорее всего, долгие годы сама мысль об этих отношениях наполняет ее, с одной стороны, стыдом и страхом, что она сама во всем виновата, а с другой стороны, отчаянной жаждой материнской любви. Взрослые годы приносят ей новые испытания, и главное из них — вопрос, как выстроить отношения с матерью и чаще всего — с другими членами родной семьи. В этом контексте решить, становиться ли ей матерью, бывает невероятно сложно. Это решение, когда-то считавшееся признаком и целью взросления, сегодня стало намного более индивидуальным. Как свидетельствует статистика, отсутствие детей уже не делает женщину белой вороной, поскольку уровень рождаемости в США продолжает снижаться. Все больше женщин предпочитают оставаться бездетными по многим причинам, в том числе связанным с жизненными целями и приоритетами, финансами и др. Тем не менее на примере мифа о материнстве мы знаем, что общественные представления не всегда основаны на стопроцентно доказанных убеждениях, и среди таких представлений — стереотип, будто люди живут более счастливой и полной жизнью, если имеют детей. Он остается неизменным, несмотря на очень неоднозначные результаты научных исследований. Однако женщины, решающие жить без детей, делают это совсем по иным причинам, нежели нелюбимые дочери. Последние закономерно боятся сами оказаться нелюбящими матерями. Одни женщины воспринимают эти опасения как вызов и преисполняются решимости иметь ребенка или детей, окруженных любовью и процветающих. Другие просто не решаются пойти на риск, чтобы не стать, как сказала одна из них, «причиной таких же бед, какие мать обрушила на меня», и предпочитают оставаться бездетными. Это два крайних проявления, но кроме них существуют и женщины, которые заводят детей, а потом имеют с ними сложные отношения, и женщины, которые сожалеют о том, что в свое время не стали матерями. Печальная истина состоит в том, что больше других рискуют воссоздать порочный круг пренебрежения и эмоционального отторжения те нелюбимые дочери, которые ошибочно полагают, что появление ребенка исцелит их, прибавит им ценности в глазах матери или кого-то еще, а также те, кто рожает ребенка, потому что отчаянно нуждается в чьей-то любви. Во всех этих случаях ребенок рассматривается как продолжение собственного «я» матери и ее потребностей. А это верный путь к повторению прошлого. Большинство нелюбимых дочерей становятся любящими матерями при условии осознанной осведомленности о том, как они пострадали в детстве. Многие из этих женщин еще и проходят психотерапию. Это не значит, что их не тревожит, как они справляются с материнскими обязанностями (конечно, тревожит), и иногда они борются с собственной реактивностью и наследием своего детства. Однако быть хорошей матерью не значит быть совершенной. Это значит быть любящей и настроенной на своего ребенка, а также эмоционально присутствовать в его жизни. Многие из этих женщин, в том числе я сама, используют в качестве ориентира метод «делай наоборот»: анализируют, чего им самим не хватало в собственном детстве, и сосредотачиваются на том, чтобы их дети получили то, в чем нуждаются. Но, пожалуй, еще важнее то, чего они не делают. Они осознанно не повторяют поведенческие схемы, присутствовавшие в их собственном детстве. Ученые знают, что «зло сильнее добра» и что избегание самых разрушительных схем родительского поведения больше способствует эмоциональному здоровью ваших детей, чем все то хорошее, что вы для них делаете. Дэниел Сигел и Мэри Хартцел подчеркивают это в своей книге «Родительство изнутри» (Parenting from the Inside Out), где пишут о необходимости оставаться «на верном пути» или оставить свой эмоциональный багаж и собственную реактивность в прошлом и установить осознанную и эмоционально настроенную связь с ребенком. Вот самое главное, чего не делает любящая мать: • она не воспринимает ребенка как продолжение самой себя, а считает его отдельной личностью; • она не использует слова как оружие, чтобы стыдить или проклинать его; • она не перечисляет бесконечно его недостатки; • она не пренебрегает его чувствами и не говорит, что он «слишком чувствительный»; • она не подрывает уверенность ребенка в том, что он правильно воспринимает и помнит события; • она не игнорирует личное пространство и границы ребенка; • она не избегает признания ошибок и извинений. Из всего сказанного не следует, что, решившись стать матерью, вы никогда не совершите ошибок. Но это ведь и значит быть человеком: вы можете не сомневаться в том, что сплошь и рядом будете делать что-то неправильно. Однако если ошибка допущена, извинения способны на многое и здоровые отношения всегда можно восстановить. Уже одно то, что вы обеспокоены этим вопросом, говорит мне, что вы не ваша мать. Подумайте об этом. Она-то не беспокоилась, не так ли? 105 Сколько времени занимает исцеление? Как понять, что я уже исцелилась? К сожалению, на вопрос о сроках не может быть единого для всех ответа. Исцеление займет столько времени, сколько вам нужно. Это то же самое, что пытаться понять, сколько времени потребуется нелюбимой дочери, чтобы осознать и проработать то, как с ней обращались в детстве. Судя по всему, существует момент внутренней готовности, который наступает у одних раньше, а у других позже. Тут не может быть ни крайних сроков, ни каких-то еще временных рамок. Вы понимаете, что исцелились, потому что вам становится лучше и вы чувствуете себя другой. Вы чувствуете себя счастливее и внутренне, и во внешнем мире. Вам легче дышится, вам проще справляться со стрессом и сохранять это ощущение счастья. Одна читательница написала, что почувствовала себя так, словно с ее плеч сняли огромный груз, и даже прислала свои фотографии «до» и «после». Судя по тому, как изменились ее внешность и осанка, это были не просто слова. И самое главное, вы поймете, что процесс отвыкания от старых схем завершен и новые паттерны поведения и реакции ощущаются вами как естественные, а не заученные. Однако — да, когда речь идет о действительно важных вещах, всегда найдется какое- нибудь «однако», — возможно, употреблять глагол «исцелиться» в прошедшем времени в данном случае неуместно. Что, если переформулировать вопрос: «Как узнать, что действительно исцеляешься?» Независимо от того, любили ли нас в детстве, мы, люди, по своей природе всегда остаемся незавершенными проектами. И тут я вновь процитирую Гераклита: «Изменение — единственное, что есть постоянного в жизни». Я солгала бы, сказав, даже сейчас, что не бывает моментов, становящихся для меня испытанием и напоминающих о несчастной маленькой девочке, какой я была когда-то. Они случаются редко, но свидетельствуют о том, что правильное слово «исцеляющаяся», а не «исцелившаяся». Мы — люди, и наше развитие никогда не останавливается. Итоги и уроки Разумеется, самопомощь не ограничивается этими вопросами и ответами. В значительной степени исправление состоит в том, чтобы научиться ценить и любить себя, вследствие чего возрастает и решимость заботиться о себе. Хотя эта книга сосредотачивается на исцелении психологического, эмоционального и духовного «я», самопомощь включает и заботу о своем теле. Это особенно важно для нелюбимых дочерей, нередко пытающихся найти успокоение в еде, спиртном или наркотиках. Многие нелюбимые дочери приходят во взрослую жизнь, имея сложные отношения со своим телесным «я», и удовлетворение его потребностей также должно стать частью пути к исцелению. Если вы научитесь справляться со стрессом здоровыми способами — с помощью продолжительных прогулок, физических упражнений или занятий, которые вас поддерживают, — это пойдет на пользу вашему телу и поможет лучше контролировать эмоции. Начать воспринимать себя всю, полностью — это часть заботы о себе и исправления своей жизни. Стать более заботливым садовником, возделывающим собственное «я», — тоже часть самопомощи. Я всегда использую это сравнение, потому что оно очень наглядно: вы одновременно и садовник, и сад. Мы должны не только искоренить старые поведенческие схемы, усвоенные в детстве, но и посеять семена новых форм поведения и заботливо их возделывать. Это заставляет нас уделять внимание условиям, влияющим на наше развитие, как достаточное количество солнечного света и воды влияет на настоящий сад. Состоим ли мы в отношениях с людьми, которые стали для нас источниками энергии и света, или же находимся рядом с теми, кто бросает на нас глухую тень? Дарит ли нам работа радость и удовлетворение, жизненно важные для здорового личностного роста? Уделяем ли мы время тому, что способствует нашему процветанию? Возделываем ли неустанно сад своей личности, осваивая и совершенствуя эмоциональные навыки, необходимые, чтобы процветать и строить лучшее будущее? Повторюсь, от способности ставить верные вопросы зависит, найдем ли мы верные ответы. Куда мне двигаться: заметки и соображения __________________________________________________________ __________________________________________________________ __________________________________________________________ |