Польстер И., М. - Интегрированная гештал... Ирвин Польстер, Мириам Польстер
 Скачать 1.66 Mb.
|
|
Телесные границы Люди только делают вид, что любят свое тело. В основном возможность чув- ствовать определенные части и функции тела подавляется или запрещается и таким об- разом остается вне сознания. С тем, что находится вне границ "Я", почти невозможно поддерживать контакт, в результате можно остаться вне взаимодействия с важными ча- стями самих себя. Один участник нашей группы жаловался на то, что он импотент. В процессе ра- боты с ним выяснилось, что он почти не чувствует своего тела ниже шеи. "Центром" его чувствительности была голова, и когда надо было только крутить головой, проблем не было. Однако даже в этой узкой области оказались ограничения – он мучительно краснел. Когда он приходил в ярость, то рычал и орал, как одержимый, но даже при этом его чувствительность распространялась только до грудной клетки. Я предложил ему сконцентрировать свое внимание на теле, особенно на движениях таза – и его ноги стали дрожать. Он испугался этих новых ощущений и продолжать не стал. И тем не ме- нее, дрожь в ногах вызвала у него чувство умиротворенности во всем теле – он все же расширил круг своих телесных ощущений, изменив свою прежнюю границу "Я". У Беатрис были проблемы с установлением контакта с остальными участниками группы. Она начинала фразу только затем, чтобы оборвать себя на полуслове, и вся Proshansky, H.M., and Rivlin, L.G., Eds., Environment Psychology. New York: Holt, Rinehart & Winston, 1 1970. группа уже перестала гадать, что же она хотела сказать. Она казалась такой хрупкой, что все боялись оказать на нее давление и этим обидеть ее. Работая со своими телесны- ми переживаниями, Беатрис с удивлением заметила, что не испытывает никаких ощу- щений в затылке. Она могла осознавать свои ощущения в области лица и груди, но ни- чего не чувствовала " с тыла". Я попросил Беатрис сесть на пол напротив Тэда и поговорить с ним. Но всякий раз, когда она захочет что-то сказать, она должна была его толкнуть. Оказалось, что Бе- атрис каждый раз прерывает свой толчок между своими плечом и локтем. Я попросил их обоих встать и, толкаясь, продолжить разговор. И Беатрис толкнула Тэда только кон- чиками пальцев. Я показал ей, как надо толкаться всем телом. Тогда Беатрис толкнула своего партнера посильнее – ладонями. Я попросил ее смотреть на Тэда, чтобы убе- диться, достаточно ли сильно она его толкает. Наконец она оперлась ладонями в пол, откинула голову и "подключила" спину и бедра. Через несколько минут "атлетических упражнений" Беатрис впервые почувствовала свою спину. В этот момент ее лицо ожи- вилось, исчезло застывшее выражение "каменного фасада". И вся группа почувствова- ла, что перед ними человек, за "спиной которого еще кое-что есть". Границы ценностей Наш пациент, юноша 16 лет, был уверен в том, что мужчина должен иметь глав- ный интерес в жизни. В школе, говорил он, приходится заниматься совершенно неинте- ресными вещами, но он не намерен предавать свои интересы и ценности. Из духа про- тиворечия он слишком жестко установил границы ценностей и уже был близок к тому, чтобы вылететь из школы. Он соглашался вступать в контакт только с теми, кто нахо- дился внутри его границ "Я", и в этом состояла его проблема. Важно было, чтобы и другие ценности могли сосуществовать с теми, которые он поставил во главу угла. Ему нравилась то автомеханика, то космонавтика, то архитекту- ра. Но и то, и другое, и третье требовало изучения массы неинтересных дисциплин, и поэтому он никак не мог сделать выбор. Молодому человеку необходимо было расширить свои границы ценностей – на- учиться принимать то, что кажется неинтересным – и тем самым получить возможность заниматься творчеством. И ему удалось сделать это. Он прошел курс автомеханики, стал читателем библиотеки, начал разговаривать с однокашниками о вещах, которые его интересуют. Он стал встречаться с девушкой, которая серьезно увлекается учебой. Все это ослабило его "пограничные рубежи" и открыло новые возможности для расширения горизонтов. Прежде несовместимые ценности заняли каждая свое место в его програм- ме самосовершенствования. И хотя юноша продолжал придерживаться своих представ- лений, он уже не ограничивался только ими. В результате он получил достаточно проч- ную опору и понял, как можно добиваться того, чего хочешь, сохраняя при этом им- пульсы живых ощущений. Границы привычного Одно семейство в течение 15 лет проводило лето в Вермонте, пока однажды не выяснилось, что мать и дети никогда не хотели туда ездить и только отец не мыслил себе отдыха в другом месте. Папаша не был домашним тираном, просто каждому из членов семьи было легче по линии наименьшего сопротивления, чем тратить энергию на изменение ситуации. Каждый отдавал себе отчет в своем сопротивлении, но свора- чивал на привычную орбиту. Шекспир очень хорошо знал этот человеческий страх перед неизведанным: "...Кто бы плелся с ношей, Чтоб охать и потеть под нудной жизнью, Когда бы страх чего-то после смерти, - Безвестный край, откуда нет возврата Земным скитальцам, – волю не смущал, Внушая нам терпеть невзгоды наши И не спешить к другим, от нас сокрытым?" 1 Ужас возникает не только перед смертью, но и перед любыми изменениями. Он ограничивает некоторых кругом привычных занятий. Для таких людей перемена места работы или новые знакомства, так же трудны, как взросление ребенка или старение. Формула "я таков, какой есть" постепенно становится еще жестче: "я таков, каким все- гда был и всегда буду". Не только страх перед неизвестным устанавливает границы привычного для нас. В жизни мы обычно пользуемся лишь малой частью возможно- стей, географические и временные ограничения удерживают нас от контакта с новым и незнакомым. Эти границы частично снимаются, когда мы путешествуем, читаем книги, встречаем людей с другими представлениями о жизни. Границы, которые мы устанавливаем, становятся "демаркационной линией", от- деляющей нас от незнакомого мира, с которым мы отказываемся вступать в контакт, даже когда такая возможность существует. Один из участников нашей группы хотел бы любой ценой сохранить свой брак и надеялся, что жена согласится остаться с ним, хотя это было весьма сомнительно. Из его рассказа стало ясно, что ему было важно сохранить привычный образ самого себя в семье и на работе. Он занимал пост министра, а министры не разводятся с женами. Кроме того, его религиозные убеждения были несовместимы с разводом. И хотя доводы министра казались убедительными, они искажали и упрощали ситуацию, а это лишало его свободы действий. Основной вопрос министра сводился к следующему: "Если я не муж, не отец и не министр, то кто же я?". И ответ его был таким: "Тогда я никто!" Для него существовало либо что-то привычное, либо Ничто; а Ничто – это катастрофа. Люди, которые предпочитают не иметь дело с тем, что даже в зачаточном состо- янии грозит ужасом неизвестности, как правило, не доводят дело до катастрофы. Буду- щее благополучие часто зависит от того, решится ли человек в конце концов сказать, что его развод, его отцовские обязанности и даже его сердечные приступы – это лучшее из того, что могло произойти. Одна из главных трудностей при изменении привычного – соблазн не допускать перемен до тех пор, пока их привлекательность не станет ясной окончательно. Ощущение потери знакомого и привычного – это вакуум, который грозит все поглотить. Трудно поверить, что неизвестность может быть плодотворной, если страх формирует отношение к ней как к катастрофическому провалу. Плодотворная пу- стота – это экзистенциальная метафора для освобождения от привычки поддерживать то, что есть. Она создает новые возможности и перспективы. Акробат, который пере- прыгивает с одной трапеции на другую, знает, когда наступает подходящий момент для Перевод М.Л.Лозинского 1 прыжка. У него есть уникальное чувство нужного момента. Мы следим за его полетом, и нам нравится этот риск и отсутствие страховки. Границы проявлений Эмоциональность и ее проявления рано становятся табу. Не трогай, не нервни- чай, не плачь, не мастурбируй, не делай в штанишки – так создаются эти границы. То, что начинается в детстве, продолжается и в зрелом возрасте. Мы обнаруживаем еще больше ситуаций, где можно употребить все ранние запреты. Простые формы детского поведения больше не существуют, но меняются только детали. Например, запрет ма- стурбации, то есть запрет на удовольствие от прикосновения к своему телу доводит границы до того, что становится запрещением прикасаться к человеку вообще. Впо- следствии, когда ребенок вырастет, его способность любить и заниматься любовью бу- дет подавлена и ограничена. Когда он станет отцом, то будет дотрагиваться до своих детей только в случае крайней необходимости, а если его друг будет нуждаться в сочув- ствии, он сохранит дистанцию. Если же он сам заплачет, его сопротивление прикосно- вению оттолкнет поддержку близкого человека. Он может быть переполнен любовью, но прикосновение как выражение симпатии останется для него под запретом. Установление границ проявлений хорошо видно на примере истории 20-летней девушки. Дженифер работает манекенщицей и демонстрирует модели для подростков. Выходить на подиум она начала в раннем возрасте. Сейчас она выглядит моложе своих лет и хотела бы казаться подростком так долго, насколько это возможно. Кроме того, Дженифер хочет быть певицей, но в этой области она пока не добилась успехов. Ее сла- бому бесцветному голосу недостает эмоциональности. В свои 20 лет она поет как под- росток. Запрет на проявление зрелости, которого она придерживается ради карьеры ма- некенщицы детских моделей, подспудно разрушает ее карьеру певицы. Министр собирался сделать выговор властям в городе Сельме, штат Алабама из- за того, что полицейские с собаками разогнали демонстрацию негров. Я попросил его "сделать выговор" мне и, несмотря на волнение, разнос получился вялым и неубеди- тельным. Тогда я предложил ему представить себя полицейским из Алабамы и повто- рить выговор. Его голос стал громче, внушительней и убедительней. Он стал размахи- вать кулаками, не поскупился на крепкие словечки, лицо его запылало. Я снова попро- сил его повторить монолог – уже от своего имени, но в стиле того полисмена. И вот то- гда я получил настоящий выговор, который "дошел" сначала до меня, а позже и до его подчиненных. Пока мы работали, министр вспомнил, что в школе всегда восхищался спокойствием и независимостью отпетых хулиганов, хотя ему, тогда слабому и тще- душному, частенько от них доставалась. Тогда он принимал роль жертвы несправедли- вости, обреченной на поражение. Хулиган – значит энергичный, а он в детстве таким не был, значит, он неэнергичный. Расширение границ проявлений заставило его понять, что хотя он и не громила, но тоже может быть энергичным и вполне способен дать от- пор кому угодно. Идея убрать границы, которые мы сами же установили, всегда пугает. Угроза по- тери идентичности, может быть, и справедлива, потому что мы т в самом деле теряем нечто присущее нам. Нам необходимо развитие собственной идентичности. Собствен- ное "Я" – это не структура, а процесс. Снимая старые границы проявлений, мы получа- ем возможность расширить чувство собственного "Я". Так, Дженифер получила воз- можность развивать эмоциональность голоса. Она готова выйти за свои подростковые границы. Министр, позволивший себе принять силу и агрессивность в своем поведе- нии, сумеет проявлять эти качества в нужной ситуации. Границы открытости Существуют некоторые внутренние отношения между различными формами границ "Я". То, что начиналось как нежелание выражать себя, становится настолько привычным, что срабатывает даже тогда, когда исчезает запрет на самовыражение. В этом случае границы привычного вступают в силу и табу остается. Границы открытости имеют много общего с другими границами. Однако это особый вид поведения, когда человек испытывает специфическое нежелание быть на- блюдаемым и узнанным. Он может знать себе цену, быть уверенным в своей правоте и даже действовать в соответствии со своими убеждениями, но будет стараться делать это частным образом или анонимно – быть анонимным критиком, следовать анонимной моде и т.п.. Он не хочет привлекать внимание. В глазах других людей такой человек не хочет выглядеть ни жестоким, ни деспотичным, ни чувствительным, ни требователь- ным, ни наивным, ни агрессивным, ни бессловесным и т.д. Он опасается быть откры- тым, чтобы не вызвать со стороны других людей презрения и протеста. Ирэн, участницу нашей группы, попросили рассказать о своих впечатлениях от воскресной терапевтической сессии. Ирэн принялась бойко рассказывать, и по ее сло- вам выходило, что она работала в этот день "на все сто". Однако через некоторое время слушатели заметили, что она уж слишком старается казаться беззаботной, а ее красно- речие – просто красивая упаковка. И тогда Ирэн вынуждена была признать, что на этом занятии ей было трудновато: она чувствовала себя неважно, потому что накануне упала и сильно порезала лоб, так что пришлось накладывать швы. В конце концов она рас- плакалась и призналась в своем нежелании открыто выражать переживания. Она очень боялась сочувствия, ей хотелось всегда выглядеть веселой и жизнерадостной. На этот раз Ирэн приняла сочувствие и понимание от остальных участников группы и не испы- тала при этом ни унижения, ни дискомфорта. Психотерапия уделяет большое внимание проблеме открытости пациента перед терапевтом и группой. Доверительность отношений служит гарантией против поспеш- ного "обнажения" человека. Каждый должен быть уверен, что его не выставят напоказ без его разрешения. На многих частных терапевтическим групповых занятиях участни- ки долго обсуждают вопрос о конфиденциальности терапии. Никто не может гаранти- ровать конфиденциальность в группе, если люди не имеют такого опыта. Однако обыч- но участники группы достигают взаимопонимания и решают, что все происходящее на группе должно здесь же и остаться. Всеобщее стремление к конфиденциальности не- редко приводит к анекдотическим ситуациям: к примеру, одна участница группы сказа- ла другой, что видела ее на концерте, но не решилась подойти и поздороваться, так как из-за этого могло выплыть наружу их участие в одной терапевтической группе! Многим людям необходима уверенность в том, что их "тайна" будет сохранена. Безусловно, желание человека решить свою проблему на тех условиях, которые он вы- бирает, следует уважать. И все же если человек сможет проявить себя в разных каче- ствах, его страх перед открытостью уменьшается. Если он не стесняется и не стыдится терапии, ему уже не так важно, что об этом знает кто-то еще. Некоторые люди задумываются: а есть ли в конфиденциальности здравый смысл? Карл Витакер подчеркивал, как важно вернуть пациента в сообщество. Он опи- сал такие терапевтические занятия, куда приглашаются соседи и члены семьи, чтобы поделиться своими чувствами с близкими. К границам открытости относится и проявление эксгибиционизма в развитии личности. Ученые – семантики описали различные варианты подобных проявлений: 1 блокированный, заторможенный, эксгибиционистский и спонтанный. На стадии блоки- рования человек даже не знает, что он хочет выразить, на стадии торможения – знает, но не хочет проявлять это. На третьей, эксгибиционистской, стадии человек пытается вы- разить то, что хочет, но еще не научился выражать себя. А вот спонтанная стадия на- ступает тогда, когда человек выражает то, что хочет, полностью включаясь в процесс, и его способы выражения совершенно адекватны тому, что он хочет сказать. Именно на третьей, эксгибиционистской стадии человек может проявлять себя нелепо и даже вызывающе. Но при поисках адекватных способов самовыражения прой- ти через это часто бывает необходимо. Ведь сначала нужно сделать пробный шаг. Если человек принуждает себя быть собранным или хочет избежать неловкости, он может слишком долго ждать, пока достигнет идеальной интеграции, потому что невозможно от состояния глубокой заторможенности сразу перейти к совершенству. Однако "демонстрировать" гнев, любовь или печаль – не значит по-настоящему быть разгневанным, любить или печалиться. Обычно открытость состоит не только в готовности к определенному поведению, но также в традиционном нежелании это де- лать. Первые шаги могут не быть подлинными поступками человека, который знает что делает и отвечает за себя. С этим связана разница между доступом и осознаванием на эксгибиционистской стадии и легкостью и полноценными проявлениями при спонтан- ном поведении. Знатоки могут почувствовать эту разницу, подобно тому, как любители вина различают его тонкости. Часто развитие человека останавливается на этом, за- стревает на стадии "бутона" и так и не достигает спонтанности. Стимулируя пациента к изменениям, терапевт часто сталкивается с проявления- ми эксгибиционизма. Не усвоенное прежде поведение становится возможным и при- влекательным. Но для того, чтобы достичь контакта с людьми, например, застенчивый человек должен быть готов к новому для него чувству близости. На первых порах он может лишь подыгрывать терапевту, порой дерзко, порой смущенно, временами теряясь или чувствуя себя смешным. Для дальнейшего развития необходимо, чтобы он хотя бы частично был готов принять подлинные и трудные переживания. Это самый большой подарок, который могут сделать друг другу участники группы, делающие первые шаги по новому пути. Конечно, мы должны понимать, что такие моменты представляют собой только часть процесса расширения границ "Я". Неплохо прочистить горло перед выступлени- ем, но это не заменит самого выступления. Korzybski, Alfred, Science and Sanity. Lancaster, Pa.: International Non-Aristotelian Library, 1933 1 6. ФУНКЦИИ КОНТАКТА Я смочу свои губы в вине, Мне глаза затуманит любовь, Что еще надо в жизни мне? Чтоб вино заменило кровь. Снова выпью стакан и на дне Я увижу любимую вновь. У. Б. Йитс 1 Контакт вдыхает в нас жизнь. Микеланджело знал это, когда изобразил во фрес- ках Сикстинской Капеллы Адама, который ждет, чтобы Бог дотронулся до него и вдох- нул в него жизнь. Можно почувствовать это божественное прикосновение, когда пальцы Бога прикасаются к Адаму. Этот знак божественной силы символизирует первичность и могущество физического контакта. В нашем языке прикосновение является прототипом контакта. Мы " соприкаса- емся" с кем-то; мы слышим или видим что-то, что " трогает" нас; когда нам нужно по- дойти к кому-нибудь настолько близко, чтобы одолжить деньги, мы должны " опереть- ся" на кого-то. Для большинства из нас контакт означает соприкосновение. Интуитивно мы близки к истине. Переживание контакта всегда вызывает ощу- щение прикосновения, даже если в процессе участвуют четыре других органа чувств. Например, зрение – это прикосновение световых лучей. Мы можем только вообразить себе ощущение от прямого взгляда на солнце. А представьте себе, что такое же воздей- ствие можно ощутить от прямого взгляда на другого человека! Слух – это тоже прикос- новение звуковых волн к мембране; обоняние и вкус – химическое, газообразное или твердое прикосновение. Благодаря исключительной роли близости в контакте, есть искушение прежде всего прикоснуться ко всему, не придавая значения контакту, который может существо- вать на расстоянии. Можно толкаться, обниматься, гладить друг друга – это самый быстрый и действенный способ контакта. Однако взаимодействие на расстоянии, когда люди разговаривают, слушают и смотрят друг на друга, конечно, более распространен- ный путь, нежели касание, даже в идеальных ситуациях. Известно, что вовремя сказан- ное слово может тронуть гораздо сильнее, чем физический контакт. Но такое воздей- ствие требует от человека чуткости к своим собственным ощущениям. Для того, чтобы поддерживать постоянный контакт, такой же ощутимый, как и прикосновение, необхо- димо заботиться о резонансе. Резонанс – это способность человека отражать пережива- ния другого и таким образом давать ему возможность реагировать или " заглушать" ре- акцию, если она слишком сильна или мучительна. Кроме пяти основных модальностей контакта существуют еще две: речь и дви- жение. Эти семь процессов являются функциями контакта. Именно с помощью этих функций можно достичь контакта, а их искажение зачастую приводит к его избеганию или блокированию. Мы можем описывать семь различных функций контакта, но если контакт уже достигнут, он существует для всех функций. Когда человек достигает кульминации чувств, он становится полностью причастным к происходящему. Иногда можно почув- Уильям Батлер Йитс – известный ирландский поэт и драматург (1865-1939). 1 ствовать, как " устанавливается" контакт. Чаще всего в таком осознанном переживании нет необходимости, и свободное течение контакта воспринимается просто как полнота жизни. Контакт не всегда приводит к ощущению счастья – порой он связан и с непри- ятными ощущениями, но все равно это неотъемлемый компонент человеческого суще- ствования. Страх перед несчастьем приводит к ограничению контакта, лишь бы сохра- нить свое " счастье" . Беда в том, что это лишь еще одна " фаустовская сделка" , а цена ее – бесчувствие и скука. Лень, потеря интереса, а также достижения технического прогресса создают опасность уменьшения силы всех функций контакта. Сегодня еда обычно упакована та- ким образом, что мы ее не видим, а покупаем в лучшем случае картинку на коробке, а то и всего лишь название, напечатанное на этикетке. Лимоны, упакованные по шесть штук, лежат в ящике, и даже рыба покоится в своем пластиковом ложе – невидимая и без запаха. Кондиционер может заставить кого-то одеться потеплее в то время, как на дворе стоит летняя жара. Даже на скоростной дороге человеку не нужно чувствовать направление пути, это чувство заменяют дорожные знаки, которые указывают, куда надо двигаться. Для телефонного разговора требуется только умение слушать и гово- рить. Однако что проку плакать о вчерашнем дне, мы должны развивать новые спо- собности к контакту. Он не предопределяется возрастом. В каждый период жизни выра- батывает свой стиль. Технический прогресс с его новыми технологиями заставляет лю- дей менять стереотипы контакта. Джордж Сименон однажды заметил, что если бы Тол- стой и Достоевский жили сегодня, они бы писали бы гораздо короче. У них не было бы необходимости пускаться в длинные описания того, что читатель может увидеть по те- левизору. Это, разумеется, упрощение, но мы, безусловно, не можем не меняться с те- чением времени. И сегодня новые возможности создают иные условия для хорошего контакта. Например, стиральная машина пришла на смену стиральной доске, и женщины уже не " вступают" в такой тесный контакт с процессом стирки. Для большинства этот переход прошел безболезненно, он позволил им заниматься чем-то более приятным, пока машина стирает сама. Но некоторым женщинам пришлось преодолевать эффект деперсонализации: куда же девать ту энергию, которая раньше она тратила на стирку со стиральной доской? Однако прогрессивные технологии порой лишают человека многих удовольствий – ведь поездка на машине по скоростной магистрали – это совсем не то, что прогулка на лошади по сельской местности. Изменились масштабы, но настоящий, естественный контакт по-прежнему волнует. И в наше время прогресс может сочетаться с естественной красотой природы – и скоростные магистрали располагаются среди до- лин и гор, из иллюминатора самолета можно наслаждаться видом облаков... А стиральная доска может быть способом деперсонализации. Все зависит от точки зрения... |