История изучения личности и эмоциональной сферы ребенка

• Название: История изучения личности и эмоциональной сферы ребенка
• Дата: 20.02.2020
• Размер: 0.82 Mb.
• Имя файла: 5aba171.doc
• Тип: Реферат; #109312
• страница: 7 из 11

§ 2. Эмоциональные нарушения и отклонения
в формировании личности

В соответствии с принятым подходом диагностика эмоциональных нарушений должна строиться на основе функционального и возрастного принципов. Так, в частности, появление "комплекса оживления" на 2-м мес жизни задает четкий ориентир нормы эмоционального развития. Если отсутствие этого феномена на 3-м мес жизни еще может быть объяснено индивидуальными особенностями, то его отсутствие на 4-м мес уже может рассматриваться как показатель нарушения. Другим специфическим моментом эмоционального развития на первом году жизни, имеющим диагностическое значение, является появление все более разнообразных форм внешнего выражения. Длительная задержка этих проявлений, так же как устойчивая неадекватная реакция (например, плач в ответ на улыбку или спокойную речь взрослого) ребенка, свидетельствует о явном нарушении процесса формирования личности.

В детстве представляется важным различать специфические для данного возрастного эта-па и неспецифические нарушения. Последние представляют собой нарушения общих свойств эмоциональной регуляции - предметности, ситуативности и т. п. (Г. М. Бреслав, ,1983). Конечно, такое разделение достаточно условно, ибо это две стороны одного и того же процесса, что и проявляется в последующей "ассимиляции" специфических нарушений^*. В то же время это разделение может быть весьма полезным в диагностических целях, особенно на ранних этапах онтогенеза, где несформированность (или невыраженность) общих механизмов эмоциональной регуляции требует поиска специфических для данного возрастного этапа феноменов, которые могут служить вехами в развитии эмоциональной сферы.

Необходимость этих оговорок становится ясной уже при анализе появления синтонии на первом году жизни. "Эмоциональное заражение" как таковое имеет безусловное частное, специфическое значение. В то же время во втором полугодии жизни синтония становится основой практически любого акта общения. Соответственно отсутствие механизма синтонии на втором году жизни может рассматриваться как отклонение с известными индивидуальными допущениями. Но не менее аномальным можно считать высокую интенсивность и длительность синтонии. В норме, как известно, состояние, вызванное "эмоциональным заражением", "рассасывается" почти так же быстро, как и возникает. Заканчивая обзор возможных отклонений в развитии эмоциональных явлений на первом году жизни, следует отметить аномальность апатии и равнодушия в общении с другим человеком.

На втором году жизни показателем отклонения может служить отсутствие дифференцированной эмоциональной окраски общения с разными людьми. Не менее важными показателями эмоциональных нарушений являются отсутствие радости манипуляции с новыми предметами, боязнь безобидных предметов и сверхосторожность. Хорошо известно, что осторожность в смысле избегания опасных предметов или действий появляется в онтогенезе достаточно поздно, что и требует постоянного социального контроля за ребенком в раннем детстве. Так, даже однократное болевое ощущение от касания огня зачастую оказывается еще недостаточным для избегания огня.

В то время как радость по поводу освоения нового предмета или действия вполне нормальна, ее фиксация на определенном предмете или человеке может иметь такое же негативное значение, как неудовольствие в аналогичной ситуации. Еще более аномальное значение имеет длительная депрессия вне зависимости от силы воздействия. От эмоциональной фиксации надо отличать стремление ребенка к воспроизведению удавшихся действий с не менее выраженной позитивной эмоциональной окраской, что действительно как бы продлевает удовольствие.

Кратко остановимся на феномене амбивалентного поведения, обнаруживаемого уже в раннем детстве (Т. М. Сорокина, 1978). При наличии ситуативных социальных ограничений, тормозящих удовлетворение потребностей ребенка, появление амбивалентности вполне естественно. Однако вне таких ограничений амбивалентное поведение не может считаться нормой, ибо в этом возрасте ни о какой борьбе мотивов еще не может быть и речи. Даже при появлении полимотивации в дошкольном возрасте вряд ли можно говорить о какой-либо борьбе мотивов без внешней социальной стимуляции. Это подтверждают и известные опыты В. И. Ленина (Хрестоматия..., 1980).

Вопрос о границах нормального развития привязанностей и чувств в раннем и дошкольном детстве весьма сложен и неоднозначен, ибо требует раскрытия всех сторон социальной ситуации развития, включая и условия микросреды. Конечно, равнодушие или отсутствие чувств нельзя признать нормальным уже к концу раннего детства, однако исследования по психической депривации указывают на связь этих явлений с дефицитом столь необходимого ребенку социального контакта (И. Лацгмейер, 3. Матейчек, 1984; М. Rutter, 1979; J. pBowlby, 1973). Устранение такого дефицита и восстанавливает, как правило, нормальный ход развития чувств (Возрастные особенности психического развития детей, 1982).

Вопрос о нормальности негативных чувств в дошкольном возрасте также остается открытым, ибо неясно взаимоотношение между негативными эмоциями и их "кристаллизованными", внеситуативными формами. Если судить по известным данным Ф. Гудинаф, максимальная частота проявлений гнева приходится на второй год жизни (М. Herbert, 1974). Однако если мы посмотрим на формы проявления гнева, учитываемые Ф. Гудинаф (гримасничанье, дерганье, присвоение, кусание, падание на пол и т. п.), то обнаружим лишь симптомы неудовлетворенности актуальной ситуацией и желание привлечь к себе внимание. На основе анализа 200 ссор 40 девочек и мальчиков X. Доу показал явную локальность и ситуативность этих конфликтов, связанных у детей третьего и четвертого годов жизни с борьбой за владение предметами, а у детей пятого года/жизни - с ситуативной агрессивностью (ibid.). Другие работы также указывают на отсутствие в норме негативных чувств в отличие от множества негативных эмоций, и фобий, окрашивающих неблагоприятные для ребенка ситуации (A. Jersiid, 1960; J. Kagan, 1978).

По-видимому, важным показателем отклонения у старшего дошкольника может служить отсутствие эмоциональной децентрации. Ребенок при этом не способен сопереживать другим ни в реальной ситуации, ни при восприятии художественных произведений, оставаясь равнодушным независимо от значения происходящих с героями событий. Отсутствие эмоциональной децентрации значительно ограничивает возможности нравственного восприятия, т. е, препятствует развитию просоциальной мотивации и объединяющих чувств.

Отсутствие децентрации является более надежным показателем эмоционального нарушения, чем инертность, фиксированность эмоциональной окраской отражаемого содержания уже в силу значительной индивидуализации динамических характеристик эмоционального .процесса. Естественно, что ребенок, обладающий меньшей подвижностью процессов возбуждения и торможения, будет отличаться и эмоциональным "застреванием".Соответственно осложняется и диагностика отклонения, ибо регулярная "эмоциональная неадекватность" может рассматриваться как аномальная, лишь будучи, соотнесена с индивидуальными особенностями нейродинамики психических процессов.

Следует отметить и непосредственную связь, эмоциональной децентрации с таким новым на данном возрастном этапе свойством эмоциональной регуляции, как пространственно-временное смещение (Г. М. Бреслав, 1984в). Так, выше была показана роль эмоционального предвосхищения в формировании нового типа мотивации и чувств (Развитие социальных эмоций..., 1986). Отсутствие этого свойства у дошкольника может уже рассматриваться в качестве показателя отклонения. Без возвращения в прошлое невозможно возникновение стыда, угрызений совести и т. п. Без эмоционального предвосхищения невозможно появление даже того минимума произвольной регуляции, который требуется в ролевой игре. Конечно, неразвитость внутреннего плана действий у дошкольников ограничивает диапазон временного смещения, поэтому речь может идти не столько о степени выраженности, сколько о самой возможности эмоционального выделения будущего (а затем, и прошлого) или возможности понимания ребенком желаний другого человека.

В свою очередь, у младших школьников эмоциональные процессы становятся все более избирательными и управляемыми в связи с выдвижением на первый план системы произвольной регуляции. Появление ежедневных обязанностей и четко регламентированного социального контроля значительно ограничивает импульсивность эмоций. Постепенное ослабление экспрессивной стороны эмоций за счет развития самоконтроля, что часто принимается за инволюцию эмоций в отногенезе, компенсируется повышением- целенаправленности, устойчивости и глубины эмоционального процесса.

Эмоциональным отклонением в этом возрасте можно считать равнодушие к учению и -прежде всего равнодушие к оценкам учителя. От равнодушия необходимо отличать своеобразную эмоциональную заторможенность, которая является вторичным, реактивным образованием и возникает в результате обобщения в сознании ребенка отрицательных оценок учителя. Особенно легко эта заторможенность появляется при излишнем субъективизме учителя и восприятии учеником актуальной школьной ситуации как безнадежной. Длительная заторможенность ведет к потере подавленного интереса и к тому же равнодушию, т. е. к полной потере привлекательности учения. Конечно, подобная заторможенность может возникать и в других ситуациях как результат травмирующего опыта.

Отсутствие тенденции к снижению импульсивности в школьный период в соответствии с вышеизложенными представлениями также может выступать симптомом отклонения. Конечно при использовании метода поперечных срезов за проявлением импульсивности может лежать как неразвитость "инструментария" деятельности, так и деструкция уже возникших уровней опосредствования. В последнем случае речь идет о вторичном образовании, возникающем только в неблагоприятных социальных условиях. Впрочем, различение внутренних и внешних факторов импульсивности не может быть намечено однозначно. Если пассивность, вялость и различные депрессивные состояния являются неспецифическими эмоциональными нарушениями на протяжении всего детства, то проявления импульсивности могут рассматриваться как симптом отклонения лишь с подросткового возраста. Другим специфическим отклонением подросткового возраста можно считать устойчивый "аффект неадекватности", впервые описанный М. С. Неймарк (Вопросы психологии..., 1961). Появляясь, как показала Л. С. Славина, еще в младшем школьном возрасте, "аффект неадекватности" становится в подростковом возрасте одним из средств защиты "Я-образа" (Л. С. Славина, 1966).

По-видимому, явления повышенной конформности у подростка^* естественнее рассматривать не столько как акцентуацию характера (А. Е. Личко, 1983), сколько как задержку формирования личности. Отсутствие внутренней позиции при подростковом конформизме означает как недостаточную иерархизированность мотивов и фиксированноть на привычных образцах поведения, так и некритическое присвоение всего "своего" и отторжение "чужого".

Конечно, важным фактором подросткового конфоризма может быть не только зависимость от референтной группы, но и инертность ВНД. Безусловно, высокая подвижность процессов возбуждения и торможения, так же как и их высокая инертность, могут выступить серьезным препятствием на пути нормального формирования личности. Однако необходимо обозначить позицию отечественной психологии, указывающую на неоднозначность влияния эндогенных факторов на формирование личности, ибо это влияние всегда опосредствовано активностью самого субъекта и социальной ситуацией его развития. "Судьба компенсаторных процессов и процессов развития в целом зависит не только от характера и тяжести дефекта, но от социальной реальности дефекта, т. е. от тех трудностей, к которым приводит дефект с точки зрения социальной позиции ребенка" (Л. С. Выготский, 19836, с. 121). Хотя акцентуация характера вряд ли может рассматриваться как дефект в том значении, в котором слово "дефект" употребляет Л. С. Выготский, тем не менее в новых требованиях, предъявляемых к подростку, мы находим ключ к известному факту обнаружения большинства акцентуаций характера именно в подростковом возрасте (А. Е. Личко, 1983).

Возникающее в подростковом возрасте "чувство взрослости" и связанное с ним стремление к самоутверждению приводят к мобилизации всех индивидуальных особенностей и энергетических ресурсов, к изменению их вклада в организацию поведения. Повышенная экспансивность, или "нервность", подростка оказывается зачастую лишь возрастной интенсификацией и акцентированием индивидуальных особенностей.

В целом подросток более экстравертивен, но менее импульсивен, чем младший школьник, ибо более ориентирован на сферу общения и на партнера. Длительные эмоциональные состояния (вне зависимости от того, представлены ли они тягостными для субъекта отчаянием, депрессией или приятной эйфорией) в любом случае представляют отклонение в развитии. Эти состояния надо отличать от общей эмоциональной окраски целого ряда социальных отношений. Так, смешливость подростков (особенно девочек) выражает специфическую позицию неприятия всего инородного (непонятного, чужого) или девальвации собственных недостатков и неудач. Дорефлексивная уверенность в себе, в неограниченности своих возможностей и будущей "сладкой" жизни "на веки вечные" также выражается в "беспричинном" смехе. Вряд ли в этом можно усмотреть отклонение даже с обыденной точки зрения.

Как мы видим, эмоциональные показатели нормы и отклонения являются в основном неспецифическими. Нарушения эмоциональной сферы представлены, прежде всего, искажением предметности, ситуативности, избирательности и других свойств эмоциональной регуляции. Конечно, депрессия в дошкольном возрасте далеко не равноценна депрессии подростка. Однако и в том и в другом случае эмоциональное состояние распредмечивается и теряет свою связь с реальной жизненной ситуацией. При этом длительность достаточно однородных эмоциональных состояний с возрастом последовательно, хотя и неравномерно, увеличивается. Так же последовательно, но неравномерно развивается и "способность" эмоций к пространственно-временному смещению отражаемого содержания. Так, если для двухлетнего ребенка источники радости и огорчения могут отодвигаться от настоящего момента лишь на считанные минуты, то уже для пятилетнего - на многие часы. Младший школьник может уже радоваться событиям недельной давности или ожидаемым в перспективе и легко переносить актуальные трудности, а подросток уже может жить предстоящими летними каникулами за несколько месяцев до их начала. Отсутствие или значительное ограничение такого эмоционального смещения может использоваться в качестве диагностического показателя отклонения. Так, отсутствие у школьника эмоциональной реакции на сообщение об отмене занятий на следующий день может служить симптомом отклонения.

Кроме нарастания устойчивости (длительности) эмоционального процесса и масштаба пространственно-временного смещения легко прослеживается- нарастание избирательности эмоционального процесса. Переключить внимание увлеченного трехлетнего ребенка - задача предельно простая, отвлечь шести летнего ребенка от актуального желания уже сложнее, а переключить подростка часто оказывается неразрешимой задачей. Сосредоточение на интересном (приятном) занятии позволяет ребенку с каждым годом все на более длительный срок забывать об удовлетворении витальных потребностей. Развлечения годовалого ребенка могут на 10 - 20 мин "затормозить" голод, играющие пятилетки уже могут отказываться от еды (или сна) в течение нескольких часов.

Легко показать, что в норме развитие избирательности эмоционального процесса сочетается со снижением его импульсивности и повышением опосредствованности (Г. М. Бреслав, 1984в). Действительно, на ранних этапах онтогенеза действие строится по типу реакции на эндогенные и экзогенные воздействия, т. е. субъект является еще рабом актуальной ситуации. В дальнейшем усвоение целого ряда уровней социальных средств (материальных, речевых, умственных) необходимо предполагает все усложняющийся отбор приятного или неприятного предметного содержания, его поляризацию и кодирование. При этом, правда, предполагаются и временные периоды регресса в формировании личности в случае значительной качественной перестройки психических процессов (период возрастного кризиса).

Как известно, "аффект неадекватности" интерпретируется как показатель эгоистической направленности личности в подростковом возрасте (Вопросы психологии..., 1961). В клиническом исследовании прослежены истоки и развитие "аффекта неадекватности" у 7 подростков (Л. С. Славина, 1966). Результаты этого исследования однозначно свидетельствуют в пользу возможности диагностики искажений процесса формирования личности на основе эмоциональных показателей. В эмоциональных вспышках вскрывается то, что тщательно маскируется в самосознании. Ясно, что диагностическая ценность эмоциональных явлений не органичивается подростковым возрастом, а распространяется на все периоды онтогенеза. Конкретизация их качественного содержания - задача последующих глав.

В заключение главы остановимся на фундаментальном исследовании Г. Я. Трошина "Сравнительная психология нормальных и ненормальных детей", где в первый (и, к сожалению, в последний) раз была проведена периодизация развития эмоциональной сферы как в нормальном, так и в аномальном варианте (Г. Я. Трошин, 1915). Как известно, Л. С. Выготский высоко оценивал заслуги Г. Я. Трошина не только как исследователя-эмпирика, но и как теоретика онтогенеза в норме и патологии (Л. С. Выготский, 19836). Будучи руководителем уникальной для своего времени школы-лечебницы, Г. Я. Трошин не только собрал ценнейший материал по психическому развитию в норме и патологии, но и достаточно грамотно сумел этот материал обобщить и проанализировать.

Вполне современной выглядит предложенная Г. Я. Трошиным общая схема классификации чувств: 1) физические (голод, половое чувство, эгоистические чувства и т. д;); 2) социальные (эмпатия, материнское чувство, совесть и т. д.); 3) духовные (интеллектуальные, эстетические и др.). По мнению Г. Я. Трошина, все эти чувства являются первичными в смысле наследственного предрасположения и отсутствия подражания и дрессировки. Но если физические чувства в основном заложены наследственно и существуют от рождения, то для второй и особенно для третьей группы чувств заложены наследственно лишь задатки.

В развитии каждого вида чувств Г. Я. Трошин различает следующие периоды: 1) физиологически-инстинктивный, где чувство появляется независимо от предвосхищения и даже от сознания; 2) период первичных эмоций, наследственно организованных и чаще беспредметных (при этом предполагается возможность чувств^*, не проходящих через этот период); 3) период вторичных эмоций, обязательно предметных и наиболее многочисленных, играющих главную роль в реальной жизни; 4) период высшего идейного чувства, когда происходит соединение определенного чувства с высшими, отвлеченными идеями. Так, например, такие чувства, как жадность, себялюбие, гордость, трусость, неуверенность, обидчивость и т. п., Г. Я. Трошин рассматривает как вторичные эгоистические чувства физической личности. В соответствии с этими представлениями Г. Я. Трошин вводит весьма важное понятие "гипертрофия личности": "Гипертрофия личности - естественная стадия в развитии эгоистического чувства при том условии, когда физическая личность существует автономно, не испытывая на себе иерархического подчинения социальной и духовной личности" (1915, с. 432).

Интересно, что в качестве I этапа онтогенеза социально-моральных чувств Г. Я. Трошин называет эмоциональную синтонию (физиологическую заразительность, в его терминологии), хотя и трактует ее в биологическом ключе. На II этапе им описывается первичная симпатия, что вполне соответствует современному пониманию. Правда, раннее появление, ситуативность и диффузность предметов этих симпатий Г. Я. Трошин интерпретирует как врожденность и беспредметность, что, как мы видели, не подтверждается современными данными (там же).

Как известно, используемое Г. Я. Трошиным представление о нравственном помешательстве как о самостоятельном, нозологически определенном синдроме подверглось вполне обоснованной критике видного советского педагога и психолога П. П.Блонского (1979). Тем не менее наряду с явно ошибочным представлением о нравственном помешательстве (или "моральной дефективности", как переводил этот термин П. П.Блонский) мы находим представления, вполне актуальные и для современной психологии. Это, прежде всего, понятие "гипертрофия личности" как отклонение в формировании личности. Кроме гипертрофии Г; Я. Трошин выделяет среди отклонений в формировании личности отсутствие выраженных вторичных, собственно человеческих социально-моральных эмоций. Эти эмоции могут: а) быть слабо выражены, неустойчивы (здесь Г. Я. Трошин приводит в качестве примера явление "словесной морали"); б) не появляться вообще (аморальность) - вместо сочувствия, доброты, товарищества - холодность, замкнутость, равнодушие и т. п. (здесь нет предпочтения добра злу, но нет и активного нарушения правопорядка или стремления ко всему плохому); в) замещаться отрицательными чувствами и склонностями (антиморальность) - злостью, грубостью, жестокостью, жадностью, разрушительностью и т. п. Последний вариант Г. Я. Трошин сводит к гипертрофии личности, но, по-видимому, во всех трех вариантах мы имеем дело с гипертрофией личности в смысле большей или меньшей степени доминирования "физической личности" в процессе формирования целостной личности.

Конечно, возрастную периодизацию развития эмоциональной сферы в нормальном и отклоняющемся вариантах Г. Я. Трошину построить не удалось. Однако именно у него мы впервые находим представление о генезисе эмоциональной сферы не только и не столько как об увеличении разнообразия эмоций, сколько как о качественном преобразовании, обогащении. Именно Г. Я. Трошин показал и органичную связь между онтогенезом эмоциональной сферы и личности в целом, а также место чувств в структуре личности. Наконец, впервые мы находим представление о возможности диагностики аномалий в психическом развитии на основе закономерностей развития в норме.

В заключение главы сделаем ряд обобщений. Во-первых, развитие эмоциональной сферы не может быть раскрыто вне процесса формирования личности и независимо от него. Во-вторых, при явном преобладании неспецифических форм эмоциональной регуляции диагностика отклонений формирования личности должна включать и такие специфические формы, как синтония, эмоциональная децентрация и пространственно-временное смещение.