12 технологических трендов. Кевин КеллиНеизбежно. 12технологическихтрендов, которые
 Скачать 1.72 Mb.
|
|
Постоянные измерения жизненно важных по- казателей – 24 часа в сутки, 7 дней в неделю и 365 дней в году. Представьте, как изменилось бы здо- ровье общества, если бы люди постоянно измеряли уровень сахара в крови в реальном времени. Пред- ставьте, как изменилось бы ваше поведение, если бы вы могли почти моментально определять присутствие или отсутствие в крови биохимических компонентов или токсинов, полученных из окружающей среды. (И делать вывод: «Туда я больше не вернусь!») Эти дан- ные могут служить как системой предупреждений, так и личной базой для диагностики и подбора лекарств. • Интерактивная расширенная память обо всех встреченных людях, состоявшихся разговорах, посещенных местах и случившихся событиях. В этой памяти можно будет искать нужные моменты, из- влекать их и делиться ими. • Полный пассивный архив всего, что вы ко- гда-либо производили, писали или говорили. Глу- бокий сравнительный анализ вашей деятельности может поспособствовать производительности и креа- тивности. • Способ организовать, оформить и «прочи- тать» собственную жизнь. Этот архив информации можно эффективно ис- пользовать, чтобы помогать другим в работе и укреп- лять социальные взаимодействия, если владельцы согласятся в какой-то степени его открыть. В сфере здравоохранения доступные медицинские лайфлоги могли бы способствовать быстрому появлению меди- цинских открытий. Многочисленные скептики отмечают два препят- ствия, которые сделают лайфлоггинг уделом скром- ного меньшинства. Во-первых, в нынешнем обществе самоотслеживание воспринимается как самая «гико- вая» вещь, какую только можно вообразить. Владель- цы Google Glass быстро перестали их носить, пото- му что им не нравилось, как они выглядели, и бы- ло неловко записывать происходящее в кругу друзей или, напротив, неловко объяснять, почему они не за- писывают. Как сказал Гэри Вульф, «ведение записей в дневнике считается достойным восхищения. Веде- ние записей в таблице кажется отталкивающим». Но я верю, что мы вскоре изобретем социальные нор- мы и технологические инновации, которые позволят справиться с ситуациями, когда лайфлоггинг может оказаться уместным или неуместным. Когда у первых пользователей в начале 1990-х годов появились мо- бильные телефоны, какофония звонков была просто ужасной. Эти аппараты очень громко звонили в поез- дах, туалетах, кинотеатрах. Говоря по ним, люди то- же сильно повышали голос. Если бы тогда вы поду- мали, как будет выглядеть мир в ближайшем буду- щем, когда все обзаведутся мобильными телефона- ми, то неизбежно представили бы дикий шум. Но это- го не случилось. Были изобретены бесшумные виб- розвонки, люди научились писать текстовые сообще- ния, и социальные нормы возобладали. Сегодня я мо- гу пойти в кинотеатр, где у каждого зрителя будет со- товый телефон, и не услышать ни одного звонка и да- же не увидеть ни одного освещенного экрана. Теперь это не принято. И мы выработаем подобные социаль- ные правила и технические приемы, которые сделают лайфлоггинг приемлемым. Во-вторых, как будет работать лайфлоггинг, если каждый человек начнет генерировать петабайты, ес- ли не экзабайты информации каждый год? Невозмож- но представить, что кто-нибудь сможет перебраться через этот океан битов. Вы утонете, не сделав ни од- ного открытия. Так ситуация обстоит при нынешнем развитии программного обеспечения. Извлечь смысл из этих данных – гигантская задача, на которую тре- буется масса времени. Надо обладать высокой мате- матической грамотностью, разбираться в технологиях и иметь огромную мотивацию, чтобы выделить смысл из моря данных, которое вы порождаете. Вот почему самоотслеживание по-прежнему не очень популярно. Однако дешевый искусственный интеллект позволит справиться со многими из этих проблем. В исследо- вательских лабораториях он уже достаточно мощный, чтобы просеять миллиарды записей и вычленить важ- ные и значимые тренды. Вот один пример: тот же ис- кусственный интеллект в Google, который уже может описать, что происходит на произвольном фото, суме- ет (когда это станет достаточно дешево) переварить снимки из моей камеры Narrative, и я смогу попросить на простом английском, чтобы мне нашли человека в пиратской шляпе, который был вместе со мной на ве- черинке пару лет назад. Или я смогу выяснить, в ка- ких помещениях у меня учащается сердцебиение. Что здесь повлияло: цвет, температура, высота потолков? Сейчас это кажется колдовством, но лет через десять такая просьба будет выполняться механически, почти как сегодняшний запрос в Google, который показался бы магией 20 лет назад. Все же картина выходит недостаточно широкая. Мы – интернет людей – будем отслеживать большую часть своей жизни. Но интернет вещей гораздо боль- ше, и миллиарды предметов начнут тоже отслеживать себя сами. В наступающие десятилетия почти каж- дый произведенный предмет будет иметь в себе ку- сочек кремния, подсоединенный к интернету. Одним из последствий этой всеобщей связи станет тот факт, что мы сможем максимально точно увидеть, как ис- пользуется любая вещь. Например, в каждом авто- мобиле, выпущенном с 2006 года, есть крошечный чип бортовой системы диагностики, вмонтированный под приборную панель. Этот чип записывает, как ис- пользуется машина. Он следит, сколько километров и на какой скорости пройдено, когда были резко на- жаты тормоза, с какой скоростью делались повороты и сколько расходовалось бензина. Эти данные изна- чально предназначались, чтобы помочь ремонтиро- вать машину. Некоторые страховые компании, напри- мер Progressive, снизят стоимость страхования, ес- ли вы дадите им доступ к логу бортовой системы. Ак- куратные водители платят меньше. GPS-координаты машины тоже очень легко отследить, и в принципе ре- ально брать с водителей налог в зависимости от то- го, как часто и по каким дорогам они ездят. Это мож- но было бы рассматривать как виртуальную плату за пользование дорогами или автоматические налоги. Устройство интернета всего и природа облака, в ко- тором он парит, требует отслеживания данных. Ожи- дается, что в ближайшие пять лет к облаку подклю- чатся 34 миллиарда устройств, способных выходить в интернет и созданных для потоковой передачи ин- формации [272] . А облако существует для хранения дан- ных. За всем, что прикоснется к облаку, можно будет следить, и мы будем это делать. Недавно с помощью исследователя Камиллы Харт- селл я обобщил все устройства и системы, кото- рые постоянно следят за нами в США. Главное сло- во здесь – «постоянно». Я исключаю из этого спис- ка нерегулярную слежку, которую нелегально ведут хакеры, преступники и киберармии. Также я не учи- тываю возможности государственных агентств, кото- рые способны следить за конкретными людьми, когда и как хотят. (Возможность правительства следить за гражданами пропорциональна его бюджету.) В списке ниже перечисляются виды слежки, с которыми может столкнуться обычный человек в обычный день в США. Каждый пример был найден в официальных источни- ках или уважаемых изданиях. Передвижения автомобилей. Каждая машина с 2006 года имеет встроенный чип, который начинает записывать информацию о скорости, пользовании тормозами, поворотах, пройденном расстоянии и ДТП, как только вы заведете машину. Дорожное движение на трассе. Камеры на столбах и сенсоры, утопленные в дорожном покрытии, записывают местоположение машины, фиксируя номер и другие отличительные знаки. Каждый месяц записываются около 70 миллионов номеров. Использование служб такси с частными водителями. Uber, Lyft и другие децентрализованные службы такси записывают ваши поездки. Поездки на большие расстояния. Маршруты ваших перемещений на поездах и самолетах фиксируются. Слежение с беспилотных аппаратов. Беспилотные аппараты Predator летают вдоль границ США и ведут запись. Корреспонденция. Внешний вид всех бумажных почтовых сообщений, которые вы отправляете или получаете, сканируется и оцифровывается. Коммунальные услуги. Коммунальные службы записывают информацию о вашем графике использования воды и электричества (мусор пока не каталогизируют). Местоположение мобильных телефонов и запись звонков. Информация о том, откуда, когда и кому вы звоните (метаданные), хранится месяцами. Некоторые операторы сотовой связи не удаляют содержание звонков и сообщений от нескольких дней до нескольких лет. Муниципальные камеры. В центрах большинства американских городов камеры записывают происходящее 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Рабочие, учебные и частные помещения. Сегодня 68 % государственных служащих, 59 % сотрудников частных компаний, 98 % банков, 64 % государственных школ и вузов и 16 % домовладельцев живут или работают под взглядом камер. Умный дом. Умные термостаты (вроде Nest) узнают о вашем присутствии, определяют модели поведения и передают информацию в облако. Умные электрические розетки (например, Belkin) следят за потреблением электроэнергии и временем ее использования, также отправляя данные в облако. Домашние камеры слежения. Встроенные видеокамеры документируют вашу активность внутри дома и рядом с ним, отправляя материалы в облачные хранилища. Интерактивные устройства. Ваши голосовые команды и сообщения с телефонов (Siri, Now, Cortana), игровых консолей (Kinect), смарт-телевизоров и устройств с голосовым управлением (Amazon Echo) записываются и обрабатываются в облаке. Карты постоянного клиента в продуктовых магазинах. Супермаркеты следят за тем, что и когда вы покупаете. Интернет-магазины. Магазины, такие как Amazon, следят не только за тем, что вы покупаете, но и за тем, на что смотрите и просто думаете купить. Налоговая служба. Следит за вашей финансовой ситуацией в течение всей вашей жизни. Кредитные карты. Конечно, каждая покупка отслеживается. История операций подвергается глубокому анализу с помощью искусственного интеллекта, чтобы выяснить ваши личные качества, национальность, идиосинкразии, политические убеждения и прочие предпочтения. Электронные кошельки и электронные банки. Агрегаторы вроде Mint следят за вашей финансовой ситуацией – потребительскими и ипотечными кредитами, инвестициями. Электронные кошельки вроде Square и PayPal следят за покупками. Распознавание лиц на фотографиях. Facebook и Google могут определить (отметить) вас на фотографиях, которые сняли другие люди и выложили в интернет. По местам, где были сделаны фотографии, можно проследить историю ваших физических перемещений. Времяпрепровождение в интернете. Файлы cookie фиксируют ваши перемещения по сети. Более 80 % сайтов из тысячи самых посещаемых используют cookie, которые следуют за вами, куда бы вы ни направились в интернете. Благодаря соглашениям с рекламными сетями даже сайты, которые вы никогда не посещали, могут узнать, чем вы интересовались. Социальные медиа. Могут определять членов семьи, друзей и друзей друзей, находить бывших работодателей и нынешних коллег и следить за ними. Знают, как вы проводите свободное время. Поисковые системы. По умолчанию Google вечно хранит все вопросы, которые вы когда-либо задавали этой поисковой системе. Поставщики потокового мультимедиа. Следят за тем, какие фильмы (Netflix), музыку (Spotify) и видео (YouTube) вы потребляете, когда вы это делаете и как их оцениваете. Сюда же входит кабельное телевидение: история ваших просмотров записывается. Чтение книг. Публичные библиотеки хранят информацию о взятых вами книгах примерно месяц. Amazon хранит записи о покупках вечно. Kindle следит за вашим чтением: какую часть книги вы прочитали, сколько времени уходит на каждую страницу, когда вы останавливаетесь. Фитнес-трекеры. Ваша физическая активность, время дня и порой местоположение часто отслеживаются 24 часа в сутки как во сне, так и во время и бодрствования. Поразительно легко представить, сколько власти получит любое учреждение, которое сможет объеди- нить все эти потоки. Страх перед Большим братом объясняется легкостью объединения всех этих пото- ков с технической точки зрения. Однако в настоя- щий момент большинство их существуют независи- мо. Биты, составляющие потоки, не интегрированы и не приведены в соответствие друг с другом. От- дельные струи порой объединены (например, инфор- мация о пользовании кредитными картами и потреб- лении мультимедиа), но по большому счету нельзя сказать, что существует массивная система-агрегатор в духе Большого брата. Поскольку государственные структуры работают медленно, они очень сильно от- стали от существующих технических возможностей. (Их собственные меры безопасности безответствен- но небрежны и устарели на десятки лет.) Кроме то- го, правительство США не объединило эти потоки, по- тому что тонкая стенка тяжело добытых прав на за- щиту частной жизни сдерживает его. При этом зако- нодательство почти не может помешать корпорациям интегрировать как можно больше данных, и, соответ- ственно, компании стали посредниками в сборе ин- формации для правительства. Данные о клиентах – это новая золотая жила для бизнеса, поэтому одну вещь можно сказать точно: корпорации (и косвенно государство) будут собирать их в больших объемах. В фильме «Особое мнение», основанном на рас- сказе Филипа Дика, представлено общество не слиш- ком отдаленного будущего, где данные слежки ис- пользуют, чтобы арестовать преступника еще до того, как он совершит преступление. Дик назвал это вме- шательство выявлением «предпреступления». Ко- гда-то я считал идею «предпреступления» абсолютно нереалистичной. С тех пор мое мнение поменялось. Если вы посмотрите на приведенный выше список, в котором перечислены все способы постоянно сле- дить за нашими действиями, нетрудно экстраполиро- вать его на следующие 50 лет. Все, что раньше было неизмеримым, получает количественное выражение, оцифровывается и становится объектом отслежива- ния. Мы продолжим следить за собой и друзьями, а они будут следить за нами. Корпорации и государство будут следить за всеми еще больше. Через пятьдесят лет повсеместная слежка станет нормой. Склонность копировать имеет скорее технологиче- скую, чем просто социальную или культурную приро- ду. Она появилась бы и в другой стране, даже в ко- мандно-административной экономике, даже при дру- гом происхождении и на другой планете. Она неиз- бежна. Но хотя мы не можем остановить этот процесс, сопровождающие его законодательные и социальные нормы имеют огромное значение. Награда за инно- вации, права и обязанности обладателей интеллекту- альной собственности, владение копиями и доступ к ним – все эти вещи оказывают огромное влияние на процветание и удовлетворенность общества. Всеоб- щее копирование неизбежно, но мы можем опреде- лить очень многие вещи, влияющие на его характер. Отслеживание развивается по похожему неизбеж- ному сценарию. Более того, можно заменить термин «копирование» из предыдущих абзацев на «отслежи- вание» в следующих, и мы увидим, какие параллели существуют между ними. Интернет – самая большая и быстрая машина для слежения, и, если к ней прикасается то, что можно от- следить, оно будет отслежено. Интернет хочет наблю- дать за всем. Мы будем непрерывно следить за со- бой, друзьями, компаниями и правительствами. Этот факт невероятно беспокоит граждан и до некоторой степени корпорации, потому что когда-то слежка бы- ла редкой и дорогой. Некоторые борются против этой тенденции, а кто-то в конце концов начнет с ней рабо- тать. Те, кто сообразит, как приручить отслеживание, сделать его приличным и продуктивным, будут про- цветать, а те, кто попытается полностью запретить его и сделать незаконным, останутся позади. Потребите- ли говорят, что не хотят, чтобы за ними следили, но на деле они продолжают кормить эту машину своими данными ради желаемых преимуществ. Склонность к отслеживанию имеет скорее техно- логическую, чем просто социальную или культурную природу. Она появилась бы и в другой стране, даже в командно-административной экономике, даже при другом происхождении и на другой планете. Она неиз- бежна. Но хотя мы не можем остановить этот процесс, сопровождающие его законодательные и социальные нормы имеют огромное значение. Всеобщее отсле- живание неизбежно, но мы можем определить очень многие вещи, влияющие на его характер. * * * Быстрее всего на этой планете увеличивается объ- ем производимой нами информации. Она разраста- ется быстрее, чем любой другой показатель, который можно измерить за много десятилетий. Информация копится стремительнее, чем объемы укладываемого бетона (а они растут на 7 % в год), быстрее, чем про- изводительность смартфонов и микрочипов и чем по- бочные эффекты от нашей деятельности, такие как загрязнение окружающей среды и выбросы углекис- лого газа. Два экономиста из Калифорнийского университе- та в Беркли суммировали объемы всей производи- мой информации и вычислили, что каждый год он растет на 66 %. Эта скорость не кажется астроно- мической, если вспомнить, что, к примеру, поставки плееров iPod увеличились на 600 % в 2005 году [273] Но такого рода подъем краткосрочен – он не может длиться десятилетиями (производство iPod резко упа- ло в 2009 году [274] ). Объемы производимой информа- ции устойчиво и невероятно быстро повышаются по крайней мере столетие. Рост на 66 % в год – то же самое, что удвоение раз в 18 месяцев, и неслучайно это скорость, описанная в законе Мура 64 . Пять лет на- зад человечество хранило сто экзабайтов информа- ции. Это эквивалент восьмидесяти Александрийских библиотек на человека. Сегодня на каждого в среднем приходятся 320 таких библиотек. Этот рост можно визуально представить и по-друго- му – в виде информационного взрыва. Каждую секун- 64 Закон Мура – эмпирическое наблюдение, изначально сделанное Гордоном Муром, согласно которому (в современной формулировке) количество транзисторов, размещаемых на кристалле интегральной схемы, удваивается каждые 24 месяца. Часто цитируемый интервал в 18 месяцев связан с прогнозом Давида Хауса из Intel, по мнению кото- рого производительность процессоров должна удваиваться каждые 18 месяцев из-за сочетания роста количества транзисторов и быстродей- ствия каждого из них. Прим. ред. ду каждого дня на планете производится 6000 квад- ратных метров материалов для хранения информа- ции – жестких дисков, чипов, DVD, бумаги, пленки, и мы быстро заполняем их. Такая скорость – 6000 квад- ратных метров в секунду – приблизительно равна ско- рости ударной волны атомного взрыва, но в отличие от настоящего взрыва, который длится считаные се- кунды, этот, информационный, не кончается, а про- должается десятилетиями. В повседневной жизни мы генерируем гораздо больше информации, которую пока не фиксируем и не записываем. Несмотря на взрывной рост отслежи- вания и хранения, большая часть повседневной жиз- ни не переходит в цифровую форму. Эту неучтенную информацию можно назвать «дикой» или «темной». Приручив ее, мы гарантируем, что общий объем соби- раемой информации будет удваиваться еще многие десятилетия. Каждый год мы получаем все больше данных, по- скольку генерируем их относительно другой инфор- мации. Это называется метаданными. Каждый сохра- ненный нами бит побуждает создать еще один бит, от- носящийся к нему. Когда фитнес-трекер в виде брас- лета на моей руке фиксирует один шаг, он сразу же до- бавляет метку времени, а затем порождает еще боль- ше новых данных, связывая последнюю информацию с собранной, и еще больше, отображая все это на графике. Подобным образом, когда девочка играет на электрогитаре и передает потоковое видео, собран- ная в этот момент информация создает основу для индексирующих данных о ее клипе, формирует биты данных для «лайков» или множество комплексных па- кетов, необходимых, чтобы поделиться с друзьями. Чем больше данных мы фиксируем, тем больше по- рождаем. Эти метаданные растут даже быстрее, чем лежащая в основе информация, и почти не ограниче- ны в масштабах. Метаданные – это новое богатство, поскольку цен- ность битов увеличивается, когда они связываются с другими данными. Голый и одинокий бит ведет мак- симально непродуктивную жизнь. Нескопированный, неразделенный, не связанный с другими, он продер- жится недолго. Худшее будущее для него – припар- коваться в темном изолированном подвале с данны- ми. Больше всего биты хотят тусоваться с другими, связанными с ними битами, многократно воспроизво- диться и, возможно, стать метабитом или действую- щим битом в участке устойчивого кода. Если бы их можно было олицетворить, мы бы сказали: Биты хотят двигаться. Биты хотят объединяться с другими битами. Биты хотят, чтобы их учитывали в реальном времени. Биты хотят, чтобы их дублировали, имитировали, копировали. Биты хотят быть метабитами. Конечно, это чистой воды антропоморфизм. У би- тов нет воли, однако у них точно есть склонности. Би- ты, связанные с другими битами, будут копировать- ся чаще. Биты склонны к самовоспроизведению, по- добно эгоистичным генам. И так же как гены «хотят» программировать тела, которые помогают им воспро- изводиться, эгоистичные биты «хотят» находиться в системах, которые помогают воспроизводиться и рас- пространяться. Биты ведут себя так, словно хотят раз- множаться, передвигаться, распределяться. Если вы в чем-то полагаетесь на них, об этом полезно знать. Поскольку биты хотят дублироваться, воспроиз- водиться и связываться, информационный взрыв и слежку за всеми на уровне научной фантастики нель- зя остановить. Уж слишком много благ мы, люди, хо- тим извлечь из потоков данных [275] . Главный выбор, стоящий сейчас перед нами, таков: какого рода то- тальное слежение мы хотим практиковать? Хотим ли мы оказаться экспонатами в паноптикуме, где «они» знают о нас все, но мы ничего не знаем о них? Или же можно создать взаимную и прозрачную систему, в которую войдет наблюдение за наблюдателями? Пер- вый вариант – ад, со вторым можно иметь дело. Не так давно люди в основном жили в небольших населенных пунктах. Соседка из дома напротив сле- дила за всеми вашими перемещениями. Она выгля- дывала из окна и смотрела, как вы идете к врачу, и видела, что вы принесли домой новый телевизор, и знала, кто приезжал к вам в гости на выходные. Но и вы тоже смотрели на нее в окно. Вы знали, что она делает по четвергам, и видели, что покупает в апте- ке на углу. И у этой взаимной слежки были преимуще- ства. Если в ваше отсутствие в ваш дом входил че- ловек, незнакомый соседке, она звонила в полицию. А когда она уезжала, вы забирали почту из ее ящи- ка. Эта привычка следить друг за другом в маленьком городке приносила пользу, потому что была симмет- ричной. Вы знали, кто наблюдает за вами и что дела- ет с этой информацией. Вы могли уточнить, насколь- ко эта информация соответствует действительности, и получали некие блага от того, что за вами наблюда- ли. Наконец, вы наблюдали за вашими наблюдателя- ми в тех же обстоятельствах. Сегодня мы, как правило, испытываем дискомфорт из-за слежки за нами, потому что мало знаем о тех, кто за нами следит. Нам неизвестно, что именно они знают. Мы не влияем на то, как будет использована информация. Нельзя потребовать, чтобы ее исправи- ли. Они снимают нас на видео, но мы не можем снять на видео их. И преимущества от наблюдений за нами смутны и закрыты. Эти отношения не сбалансирова- ны и асимметричны. Повсеместная слежка неизбежна. Поскольку мы не способны помешать системе за нами следить, мож- но лишь сделать эти отношения более симметрич- ными. Это способ сделать взаимное наблюдение ци- вилизованным, для чего потребуются и технологи- ческие решения, и новые социальные нормы. Писа- тель-фантаст Дэвид Брин 65 называет это «Прозрач- ным обществом» – так названа его книга 1999 года на эту тему. Чтобы примерно представить себе, как может воплотиться этот сценарий, вспомните битко- ины – децентрализованную валюту с открытым ис- ходным кодом, которая описана в главе 6 . В систе- ме «Биткоин» фиксируются все транзакции и записи находятся в открытом доступе. Таким образом, все финансовые операции становятся публичными. Под- линность транзакции подтверждается другими поль- зователями, которые наблюдают друг за другом, а не Центральным банком, следящим за всеми. Еще один 65 Дэвид Брин (род. 1950) – американский писатель-фантаст. Лауреат премий Хьюго и Небьюла, а также премии Interstella War Award. Его цикл «Сага о Возвышении» входит в число лучших произведений, повеству- ющих о контакте. Консультант НАСА и профессор физики. Прим. ред. пример: в традиционной криптографии использова- ли специально разработанные тайные коды, которые тщательно охранялись. Но хитрое усовершенствова- ние под названием «шифрование с открытым клю- чом» (например, PGP) основано на коде, который мо- жет проверить любой. Кто угодно может подтвердить открытый ключ и довериться ему. Тем не менее од- на из этих инноваций не избавляет от существующей асимметрии. Скорее они демонстрируют, как можно сконструировать системы, основанные на бдительно- сти по отношению друг к другу. В обществе, где принято следить друг за другом, может сформироваться ощущение собственных прав на доступ к данным о себе и извлекать из них поль- зу. Но это связано и с обязанностью, значит, у каждо- го есть обязанность сохранять полноту информации, ответственно ею делиться и быть объектом наблюде- ния для наблюдающих. Альтернативы взаимному слежению не слишком перспективны. Если простые способы легкого наблю- дения сделают незаконными, это будет так же неэф- фективно, как объявить нелегитимным легкое копи- рование. Я поддерживаю Эдварда Сноудена, кото- рый обнародовал десятки тысяч секретных файлов АНБ, показав роль агентства в слежке за граждана- ми, прежде всего потому, что, по моему мнению, ложь по поводу этой слежки – большой грех многих пра- вительств, включая американское. Я аплодирую по- ступку Сноудена не потому, что объемы слежки мо- гут сократиться, но потому, что может повыситься про- зрачность. Если можно будет восстановить симмет- рию, чтобы мы могли следить за следящими, если мы сможем ограничить их действия законодательством (в этой сфере обязательно должны существовать пра- вовые нормы) и заставим их отвечать за точность со- храненной информации, если мы сделаем преимуще- ства этого процесса очевидными и важными, то тогда, я полагаю, масштабы наблюдений можно будет уве- личить, и общество это примет. Я хочу, чтобы мои друзья относились ко мне как к индивидуальности. Чтобы такого рода отношения стали возможны, мне надо быть открытым и «про- зрачным» и делиться событиями жизни с друзьями, чтобы они знали обо мне достаточно для личных от- ношений. Я также хочу, чтобы компании относились ко мне как к индивидуальности, а значит, я должен быть открытым, «прозрачным» и делиться и с ними тоже, чтобы они могли установить со мной личные отноше- ния. Я хочу, чтобы мое государство относилось ко мне как к индивидуальности, а значит, я должен откры- вать информацию о себе, чтобы отношение ко мне было личным. Соотношение между персонализацией и прозрачностью – один к одному. Чем больше персо- нализации хочется получить, тем больше прозрачно- сти необходимо. Абсолютная сосредоточенность на собственной личности (тщеславие) требует абсолют- ной прозрачности (никакой частной жизни). Если я хо- чу быть непрозрачным для потенциальных друзей и организаций, то должен принять тот факт, что отноше- ние ко мне будет общим, без учета моих конкретных особенностей. Я буду средним показателем. А теперь представьте, что эти варианты написа- ны на линейке с бегунком. С левой стороны – пара личное отношение / прозрачность. С правой сторо- ны – пара конфиденциальность / общее отношение. Бегунок может уйти в одну из двух сторон или ока- заться в любом месте между ними. Однако, ко все- общему удивлению, когда технологии дают нам вы- бор (и крайне важно, что этот выбор остается), люди склонны переводить бегунок до конца в сторону па- ры личное отношение / прозрачность. Они выбира- ют прозрачность, персонализацию и совместный до- ступ. Никакой психолог не предсказал бы этого 20 лет назад. Если сегодняшние социальные медиа от- крыли нам нечто новое о нашем биологическом ви- де, то это факт, что человеческое желание делиться побеждает желание сохранять конфиденциальность. Это удивляет специалистов. На данный момент на каждом распутье, где у нас был выбор, мы обычно склонялись к возможности больше делиться, быть бо- лее активными и прозрачными. Я бы обобщил это так: тщеславие побеждает конфиденциальность. Многие эпохи люди жили племенами и кланами, где каждое действие было открыто и заметно – секретов не было. Наши мозги эволюционировали в условиях постоянного наблюдения друг за другом. С точки зре- ния эволюции такое отслеживание – естественное со- стояние. Я полагаю, что вопреки всем подозрениям замкнутый мир, в котором мы будем постоянно сле- дить друг за другом, не угрожает резкими негативны- ми проявлениями, потому что люди жили так миллион лет, и, если это будет по-настоящему равноправный и симметричный процесс, этот мир может оказаться удобным. Это большое «если». Очевидно, отношения меж- ду мной и Google или между мной и правительством неравноправны и несимметричны по определению. Тот факт, что у них есть доступ к жизненному пото- ку каждого, тогда как у меня есть доступ только к мо- ему, означает, что их возможности гораздо мощнее с количественной точки зрения. Но если некую сим- метрию можно восстановить, чтобы серьезный статус был сопряжен с такой же ответственностью и их ши- рокие возможности обеспечивали мне какие-то блага, система может заработать. Посмотрим на это так: ко- нечно, полицейские будут снимать граждан на видео. Это нормально при условии, что граждане тоже могут снимать полицейских и получать доступ к снятым ими материалам, а также делиться видеороликами, чтобы власть имущие отчитывались перед нами. Это не ко- нец, но момент, с которого должно начаться прозрач- ное общество. А что же с тем, что мы когда-то называли конфи- денциальностью? Останется ли место для анонимно- сти во взаимно прозрачном обществе? Благодаря интернету сегодня настоящая аноним- ность более реальна, чем когда-либо. В то же вре- мя сеть делает настоящую анонимность в физической жизни гораздо менее доступной. Сделав один шаг, ко- торый нас маскирует, мы на два шага приближаемся к полному разоблачению. У нас есть определитель те- лефонного номера, но есть и блокиратор нежелатель- ных звонков, а также фильтры для определенных но- меров. Вскоре нас ждут биометрический мониторинг (радужная оболочка + отпечаток пальца + голос + ли- цо + ритм теплового излучения) и почти полная невоз- можность спрятаться. Мир, где все сведения о чело- веке можно найти и заархивировать, – это мир, где конфиденциальность невозможна. Вот почему мно- гие умные люди стремятся сохранять легкий доступ к анонимности как к убежищу для частной жизни. Однако каждая известная мне система, где аноним- ность была в порядке вещей, давала сбой. Сообще- ства, где принята общая анонимность, либо разру- шают сами себя, либо сдвигаются от полной к псев- доанонимности, как, например, eBay, где за псевдо- нимом стоит настоящая личность, информацию о ко- торой можно выяснить. У известной хакерской груп- пы Anonymous постоянно меняется состав полностью анонимных добровольцев, объединяющихся для кон- кретных целей. Это группа онлайн-партизан с очень разными задачами. Они могут взломать Twitter боеви- ков ИГИЛ или сайт банка, который помешал их пла- нам. Но хотя они продолжают упорствовать и созда- вать проблемы, так и неясно, как в итоге они влияют на общество: положительно или отрицательно. В цивилизованном мире анонимность похожа на редкоземельный металл. В больших дозах эти тя- желые металлы относятся к самым ядовитым веще- ствам на Земле. Они убивают. Однако те же элемен- ты необходимы для жизни клетки. Но нужное количе- ство так мало, что его трудно измерить. Такова и ано- нимность. Она необходима в следовых количествах. Будучи микроэлементом в исчезающе малых дозах, она хороша и даже необходима для системы. Аноним- ность позволяет порой людям бить тревогу, сообщая о нарушениях, и может защитить преследуемых. Но если анонимность присутствует в значительных коли- чествах, она отравит систему. Хотя ее можно исполь- зовать, чтобы защитить героев; гораздо чаще ее при- меняют для ухода от ответственности. Вот почему са- мые серьезные оскорбления и преследования на та- ких сайтах, как Twitter, Yik Yak, Reddit и так далее, де- лаются анонимно. Отсутствие ответственности про- буждает в нас худшее. Существует опасное представление о том, что мас- совая анонимность – благородное противодействие государству, которое лезет в наши дела. Но это все равно что накачать тело тяжелыми металлами, что- бы сделать его сильнее. Скорее частную жизнь мож- но защитить на базе доверия к другим, а это подра- зумевает, что вы всегда показываете, кто вы такой. В итоге чем больше доверия и ответственности, тем лучше. Как и все микроэлементы, анонимность нико- гда не стоит устранять полностью, но нужно поддер- живать на уровне, как можно более близком к нулево- му. * * * Все остальное в мире данных стремится к беско- нечности. Или по крайней мере к астрономическим величинам. Средний бит в итоге становится аноним- ным и почти неразличимым, если рассматривать его в масштабе данных, имеющихся на планете. Более то- го, у нас заканчиваются приставки для обозначения огромных масштабов этого мира. Гигабайты есть у вас на телефоне. Терабайты когда-то были невообразимо огромными, а сегодня у меня на столе стоят три те- рабайта. Следующий уровень – пета. Петабайты ста- ли новой нормой для компаний. Экзабайты сейчас ис- пользуются в масштабах всей планеты. Возможно, мы дойдем до зеттабайтов через несколько лет. Йотта – последний научный термин для официального изме- рения величины. Дальше ничего нет. До сегодняшне- го дня все, что могло находиться за пределами йот- та, было фантастикой, не заслуживающий официаль- ного названия. Но в пределах двадцати лет или око- ло того мы будем разбрасываться йоттабайтами. Для всего остального я предлагаю использовать термин «зиллион» – гибкое обозначение, которое охватит все и какие угодно новые величины в этом масштабе. Большие количества чего-то порой могут преобра- зить природу этого чего-то. Больше – значит по-дру- гому. Исследователь компьютерных технологий Джон Сторрс Холл пишет: «Если что-то имеется в достатке, возможно, и даже нередко, у него появляются каче- ства, которые вообще не проявились в малых изоли- рованных примерах. Наш опыт не знает случаев, ко- гда разница в триллион раз не рождает количествен- ное, в отличие от просто качественного, изменения. Триллион – это, в сущности, разница в весе между пы- левым клещом (слишком маленьким, чтобы его уви- деть, и слишком легким, чтобы его почувствовать) и слоном. Это разница между 50 долларами и годовым объемом производства на всей планете. Это разни- ца между толщиной визитной карточки и расстоянием отсюда до Луны». Назовем ее «зиллионикой». Зиллион нейронов даст вам такую находчивость, на какую не способен миллион. Зиллион компьютерных чипов, подсоединенных к интернету, создают пульси- рующее, вибрирующее единство, которого не обеспе- чат 10 миллионов. Зиллион гиперссылок предоставит информацию и продемонстрирует поведение, которо- го нельзя ожидать от ста тысяч. Социальная сеть су- ществует на территории зиллионики. Искусственный интеллект, робототехника и виртуальные реальности требуют овладеть зиллионикой. Но навыки, необходи- мые для управления зиллионикой, пугают. Обычные инструменты для работы с большими данными не очень хорошо действуют на этой терри- тории. Способы статистических предсказаний, напри- мер оценка методом максимального правдоподобия, не подходят, потому что в мире зиллионики макси- мально правдоподобное значение становится неве- роятным. Чтобы справиться с зиллионами бит в ре- альном времени, потребуются совершенно новые об- ласти математики, полностью новые категории про- граммных алгоритмов и радикально инновационная аппаратная часть. Какие широкие возможности! Нас ждут иная организация данных и величие зил- лионики, и они обещают нам новую машину в масшта- бах всей планеты. Атомами этой гигантской машины будут биты. Из них можно создавать сложные структу- ры, как молекулы из атомов. Повышая уровень слож- ности, мы переносим биты из данных в информацию, а затем в знания. Настоящая сила данных в изобилии способов, с помощью которых их можно перераспре- делить, реструктурировать, повторно применить, по- новому увидеть, использовать в ремиксах. Биты хотят быть связанными: чем больше отношений у бита ин- формации, тем больше власти он получает. Но проблема здесь обусловлена тем, что основ- ная часть информации, которую можно использовать, представлена только в тех формах, которые понима- ют люди. Фотография, снятая на телефон, содержит последовательность из 50 миллионов битов, органи- зованных таким способом, который имеет смысл для человеческого взгляда. Книга, которую вы читаете, со- стоит где-то из 700 000 битов, упорядоченных в соот- ветствии с грамматикой вашего языка. Но у нас есть ограничения. Люди не могут прикоснуться к зиллио- нам битов, не говоря уже о том, чтобы их обрабо- тать. Чтобы исследовать весь потенциал зиллионбай- тов информации, которые мы собираем и создаем, нужно быть способными организовать биты так, что- бы машины и искусственный интеллект могли их по- нимать. Когда машины обработают данные, получен- ные в результате самоотслеживания, это обеспечит нам инновационные и улучшенные способы посмот- реть на самих себя. Через несколько лет, когда ис- кусственный интеллект сможет понимать кинофиль- мы, мы будем использовать зиллионбайты визуаль- ной информации в совершенно новых целях. Искус- ственный разум разделит изображения на элементы так, как мы тексты, а значит, сможет с легкостью со- бирать их в новом порядке так, как мы составляем в новом порядке слова и фразы, когда пишем. Абсолютно новые отрасли возникли за последние два десятилетия благодаря идее разделения. Му- зыкальную индустрию перевернули технологические стартапы, которые позволили вычленять мелодии из песен и песни из альбомов. Революционный мага- зин iTunes начал продавать отдельные песни, а не альбомы. Когда музыкальные элементы отфильтро- вали и извлекли, их стало возможно комбинировать в новых сочетаниях, таких как плей-листы, которы- ми можно поделиться. Крупные газеты общей на- правленности разделились на тематические: объяв- ления (Craigslist), биржевые сводки (Yahoo!), сплетни (BuzzFeed), ресторанную критику (Yelp) и истории (ин- тернет), которые стали развиваться самостоятельно. Эти новые элементы можно перераспределить в но- вые текстовые объединения, то есть сделать из них ремикс. Например, поток новостей, на которые ссы- лается в Twitter ваш друг. Следующий шаг – разделить тематические объявления, новости и истории на еще более элементарные частицы, которые можно будет перераспределить еще более неожиданными и нево- образимыми способами. Из этого расщепления информации на еще более мелкие подчастицы родится что-то вроде новой хи- мии. В следующие 30 лет важнейшей задачей станет дробление всей информации, которую мы отслежива- ем и создаем: о бизнесе, образовании, науке, спор- те и социальных отношениях, – на первоначальные элементы. Для предприятия такого масштаба потре- буется масса циклов распознавания. Специалисты по обработке данных называют это «машиночитаемой» информацией, потому что искусственные интеллек- ты, а не люди будут работать с зиллионами. Когда вы слышите, например, термин «большие данные», речь идет именно об этом. Эта новая информационная химия даст тысячи но- вых соединений и строительных материалов. Беско- нечное отслеживание неизбежно, но это только нача- ло. К 2020 году мы будем производить 54 миллиарда сенсоров в год [276] . Распределенная по всему земно- му шару, встроенная в машины, облекающая наше тело, наблюдающая за нами дома и на работе сеть сенсоров в следующие десять лет породит еще 300 зиллионбайтов данных. Каждый из битов, в свою оче- редь, породит вдвое больше метабитов. Отслежен- ный, разъятый и обработанный утилитарными искус- ственными интеллектами огромный океан информа- ционных атомов может быть облечен в сотни новых форм, товарных новинок и инновационных услуг. Но- вый уровень слежения создаст возможности, которые потрясут нас. |