Главная страница

Книга третья Н. Р. Уолкер Переводчикредактороформитель Валерия Стогова


Скачать 0.97 Mb.
НазваниеКнига третья Н. Р. Уолкер Переводчикредактороформитель Валерия Стогова
Дата13.07.2022
Размер0.97 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаUolker_N._R._Spenser_Koen._Kniga_3_(LP)_LitLife.club_310137_5353.doc
ТипКнига
#630153
страница9 из 11
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   11
Глава 12
Выбранный Либби ресторан располагался в северной части пляжа Бонди. Льюис припарковался возле отеля, и мы отправились как были, переодеваться не стали. Одежда наша была повседневной, практичной и вполне подходящей.

Мы выпивали и смеялись. Витавшее в воздухе настроение было смесью облегчения и счастья. Появилось ощущение, что Льюис давненько не испытывал подобных эмоций. И если хоть на миг мне показалось, что мое отлучение от семьи никак не повлияло на братьев, то я ошибался. Арчер столь рьяно сражался со своими собственными тайнами, что больше не смог выносить их тяжесть, а Льюис страдал в одиночестве.

Да, мой мир перевернулся с ног на голову, и меня, точно мусор, не принимали во внимание. Но у меня была тетя Марви. У меня был человек, который меня забрал и показал, что такое любовь безо всяких условностей. У моих братьев ничего подобного не было.

Я начал подумывать, что, по сути, мне повезло больше.

Льюис поднял бокал.

– За новое начало.

Мы чокнулись бокалами и повторили тост:

– За новое начало.

Льюис сделал глоток.

– Знаешь, вернувшись домой после похорон Арчи, я позвонил твоему адвокату. Пришлось набирать несколько раз, потому что не удавалось вспомнить его имя. Помню, что из–за завещания тети Марви отца чуть не хватил удар, и он привлек целую кучу адвокатов. Но я его все–таки отыскал и попросил передать новости об Арчи. По прошествии двух дней я позвонил снова, и он сказал, что говорил с тобой и передал мои контакты. Мне казалось, ты давно уже плюнул на эту семью. Я ни на секунду не осудил бы тебя, но должен был попробовать.

– Эти два дня длились бесконечно, – с любовью посмотрев на Льюиса, произнесла Либби. – Стоило телефону зазвонить, он тут же подскакивал.

– Спэнсер лежал в больнице, – не дав мне шанса пояснить самостоятельно, выпалил Эндрю.

– Чего? – Льюис улыбался, но смотрел озабоченно.

Я попытался снизить значимость произошедшего.

– Да… э–э… случилась неожиданная стычка с крабовым мясом.

Эндрю не стал мне подыгрывать.

– Он почти умер. Доктор сказал, что аллергические реакции становятся хуже, и следующая может стать последней. Ничего страшнее в жизни не видел.

– Ты был там? – спросил Льюис.

– К счастью, – ответил я. – Мы были дома у его родителей. Я танцевал с его матерью рок–н–ролл в стиле пятидесятых, а потом мы, – я махнул на Эндрю, затем указал на себя, – танцевали медленный танец под Рэя Чарльза. Как вдруг я рухнул на пол в их гостиной. Эндрю и его отец спасли мне жизнь.

– Это было в воскресенье? – прошептал Льюис. Я кивнул. – Боже. Я практически тебя потерял в день похорон Арчи. – Льюис несколько раз моргнул, словно не мог разложить в голове только что сказанные слова.

– И вы прилетели спустя всего несколько дней? – спросила Либби. Казалось, она была ошеломлена ничуть не меньше Льюиса.

– Конечно. Меня же позвал Льюис. – Я пожал плечами и послал ей улыбку. Я чувствовал на себе взгляд Льюиса, но посмотреть на него не мог. День и без того прошел эмоционально, и, честно говоря, от слез уже тошнило.

– Я рада, что вы приехали, – произнесла Либби.

– Я тоже рад своему приезду, – отозвался Эндрю и сжал мою лежавшую на бедре руку.

Я приподнял наши соединенные руки, опустил их на стол и переплел наши пальцы.

– И я.

Льюис обнял Либби.

– Эндрю, Спэнсер рассказывал, что твои родители руководят фондом для нуждающихся в помощи людей?

– Да. Фонд «Акация» – третий ребенок моей матери.

Льюис пересказал наш разговор насчет возможного основания центра для детей из ЛГБТКИ–сообщества, который будет финансироваться из наших с Льюисом дивидендов от компании отца.

Мы пообедали и выпили вина, и безостановочно болтали обо всем на свете. И сидя вместе с братом и Либби, и Эндрю, я не мог не размышлять о том, насколько все было сюрреалистично. Если б можно было остановить время и посмотреть на этот момент со стороны, впитать его в себя, я бы отметил, что все было идеально. Мой брат, которого я никак не ожидал вновь увидеть, не говоря уже о том, чтоб заслужить полнейшее одобрение и дружелюбие, и Эндрю, мой любимый мужчина… Как уже было сказано: все было идеально.

Мы решили закруглиться и вернуться в отель, попрощались, и Льюис пообещал увидеться с нами завтра. Когда мы с Эндрю добрались до нашего номера, он драматично рухнул на постель.

– Я выдохся.

Я поднял его левую ногу и стянул ботинок, потом сделал то же самое с правой ногой, после чего забрался на него и нежно поцеловал.

– Насколько выдохся?

Улыбка неспешно растянула его губы.

– Не настолько.

– Прекрасно. – Я поцеловал его глубже, основательнее. Дождался стона, оторвался от него и, присев, стащил с него кофту. Швырнул ее на пол, а он уложил меня на спину, головой на подушки, словно я ничего не весил, и разместился у меня между ног. Он углубил поцелуй, склонил голову для удобного ракурса, и его язык ворвался в мой рот.

Ну, ясно.

Командир Эндрю вернулся.

Он прервал поцелуй лишь для того, чтоб меня раздеть, и даже это длилось слишком долго. Мои опухшие губы нуждались в нем, как в воздухе. Когда мы оба были обнажены, он лег на меня сверху, и наши члены соприкоснулись. И он взял нас обоих в руку. Но хотелось мне не этого… Не это мне требовалось.

Я обхватил его лицо руками и прошептал:

– Займись со мной любовью.

Его закрытые глаза затрепетали, и я почувствовал, как по нему пробежала дрожь. Но он выполнил мою просьбу. Медленно и уверенно он подготавливал меня до тех пор, пока я не начал умолять.

– Эндрю, пожалуйста. Хочу, чтоб ты был во мне.

Комнату освещал лунный свет. Его зрачки расширились от страсти, губы распухли от поцелуев. Прекраснее он еще не выглядел. Он сел на корточки и раскатал презерватив, добавил еще смазки и направил свой член к моему входу. Оперся на руку и протолкнулся внутрь. Его глаза зажмурились, но я вынудил его смотреть на меня. Двигался он не спеша, наполнял меня, растягивал меня, а я наблюдал за каждой промелькнувшей в его глазах эмоцией.

Мы занимались любовью. Ленивые движения, нежнейшие прикосновения, сладчайшие поцелуи.

Он полностью меня дополнил. Идеальнейший пазл, недостающая частичка меня самого. Я его любил. А когда слова уже вертелись на кончике языка, он меня поцеловал.

Я не произнес их вслух, но не сомневаюсь, он сумел попробовать их на вкус.

Уснули мы в объятиях друг друга. Эмоциональное окончание эмоционального дня.

***

Проснулся я, когда Эндрю вошел в балконные стеклянные двери–купе. Он уже успел принять душ и одеться и выглядел довольно бодрым.

– Привет, – сонно прохрипел я.

Он лучезарно улыбнулся.

– Привет, соня.

– Чем занимаешься?

– Фотографирую пляж. Хочу отправить Лоле и Саре. Я заказал завтрак. Шуруй в душ и одевайся. Уже почти девять.

Я перекатился на спину и протер глаза.

– Черт. Должно быть, я переутомился. Наверняка, даже не шевелился.

Эндрю улыбнулся.

– Вчерашний день был трудным. Я не удивлен.

В чем мать родила я присел на краешек кровати, почесал голову и проигнорировал ноющую боль в заднице.

– А еще ты и твой Членомонстр.

Эндрю зашелся хохотом, раскраснелся ото лба до воротника и указал на ванную.

– В душ.

Я хмыкнул и направился в ванную комнату. Вода была горячей, что мышцы шеи и плеч приняли на ура. Я даже не заметил, что, должно быть, в какой–то момент заходил Эндрю. Но когда я вышел из душевой, дверь была закрыта, а мои вещи аккуратно лежали на тумбочке. Я надел джинсовые шорты длиной до колен и футболку, уложил волосы и, распахнув дверь, смог лицезреть причину, по которой Эндрю закрыл дверь.

На постели сидел Льюис и просматривал варианты завтрака. Эндрю сидел за столом и пил кофе. Они оба чему–то улыбались. Я явно что–то пропустил.

Я многозначительно глянул на поднос с едой, а потом на Льюиса.

– Привет. Наслаждаетесь завтраком?

Он вытер пальцы о салфетку.

– Да. Нужно больше бекона.

Я фыркнул, налил себе зеленый чай и разместился на стуле напротив Эндрю.

– Чай неплох. Спасибо.

Он разломил тост и откусил.

– На здоровье.

Льюис налил себе стакан воды.

– Ну что, какие планы на сегодня?

– Я подумывал отвести Эндрю на пляж. Но на Бонди пойти не могу. Ноги моей там не будет. А у тебя?

Льюис пожал плечами.

– Я взял отпуск на неделю. Еще до того, как узнал о твоем приезде. Могу побыть вашим такси, если хотите.

– Здорово. – Я отпил чаю, съел половину тоста и натянул ботинки. Учитывая, что на мне была футболка, Льюис мог видеть мои татуированные руки. Я поймал его за разглядыванием отдельных картинок, но вопросов он задавать не стал. А я вроде как даже порадовался. Весь вчерашний день был посвящен прошлому и моментам, которые хотелось бы изменить. Мне хотелось, чтоб день сегодняшний стал началом движения вперед, и меня посетила мысль, что он думал о том же.

– Можем выдвигаться?

Оставив поднос возле двери, мы вошли в лифт. Льюис нажал кнопку первого этажа.

– Не знаю, может, в этом будет чересчур много информации, и это действительно не мое дело, но я искренне надеюсь, что вы покрестили одну из любимейших отцовским кроватей старым гейским способом, о котором она никогда не позабудет.

Я захохотал, и двери лифта открылись.

– Поверь, если б существовала пена с эффектом памяти, следующих посетителей ждало бы неимоверное удовольствие.

Эндрю простонал.

– Спэнсер!

Льюис разразился смехом, и мы вышли в теплое сиднейское утро. Я пожал плечами и ухмыльнулся.

– Нам будто бы снова четырнадцать и шестнадцать. – Льюис захохотал, и мне стало гораздо легче, чем было за последние годы. Я обнял Эндрю за плечи. – Идем к воде. Давай проверим, умеет ли Членомонстр плавать.

Льюис фыркнул.

– Кто?

– Не важно, – ответил Эндрю и, сильно толкнув, прижал меня к стене. – Не смешно.

Я так бурно хохотал, что даже не сумел остроумно ответить, поэтому вместо этого схватил его за руку и пересек улицу. Льюис покачал головой, явно не уловив смысл шутки, но по–прежнему улыбался.

Мы здесь выросли. Правда, чаще мы посещали пляж Бронте, но и на Бонди провели немало летних деньков. Вполне символично, что из всевозможных мест в Сиднее, где мы с Льюисом могли бы наверстать упущенное, было выбрано именно это место. Мы направились в северную часть, где прогуливались местные жители. Большинство туристов обретались в южной части, но мы отправились прямиком к Флэт Рок12. Сняли ботинки и прошлись по каменному выступу, где волны встречались с землей.

– Теперь ясно, почему название именно Флэт Рок, – сказал Эндрю и окинул взглядом огромную территорию, по иронии судьбы заваленную плоскими камнями.

– Да, мы не особо напрягаемся с названиями, – ответил Льюис.

Эндрю прыснул, и я мельком увидел, как его поглотили легкий ветерок и морская дымка. Позади нас дети прыгали в воду, смеялись и испарялись в океане, солнце припекало, небо было ярко–голубым.

– Неплохой вид, – глядя на Тихий океан, произнес Эндрю.

– Очень даже неплохой, – шепотом согласился я, но смотрел только на него. От смущения он разрумянился.

– Пойдемте туда, – крикнул Льюис. Он стоял на длинной лестнице, что опоясывала скалистый утес. – Помнишь? – указывая путь, спросил он.

Разве можно было забыть? Я так быстро взлетел по чрезмерно крутой лестнице, что, оказавшись наверху, с трудом мог перевести дыхание. Льюис был не лучше, зато Эндрю дышал вполне ровно. Он хлопнул меня по плечу.

– Тебе пора начинать ходить со мной в зал.

Я усадил свой зад на перила и от него отмахнулся. Льюис сел рядом со мной, и мы наблюдали, как Эндрю шагал к открытому тренажёрному залу. Среди местных он был очень популярен, это была открытая площадка для тренировок с видом на пляж Бонди, хотя больше было похоже на соревнование между качками–спортивными наркоманами, которые изо всех сил пытались смотреться как можно выгоднее, стать больше и быть в лучшей форме, чем сосед.

Несколько парней посмотрели на Эндрю, и я заметил, как они хохотнули, решив, что ботанского вида паренек подходил лишь для насмешек. Все они стояли с голым торсом, такие загорелые и мускулистые, а Эндрю был бледным и одет был в кофту и жилет с ромбиками. Но потом Эндрю подпрыгнул, схватился за турник, и, скрестив ступни, с легкостью начал подтягиваться. И не какие–то пару раз и медленно. Потянулся он, должно быть, раз двадцать и довольно быстро. Казалось, для него это было раз плюнуть. Теперь парни смотрели на него с выражением, говорившим «о, черт», но Эндрю совершенно не обращал внимания. Он отпустил турник, ухмыльнулся и вытер руки о шорты. Затем закатал рукава до плеч и встал между двумя параллельными брусьями. Мастерски подпрыгнул, бицепсы взбугрились, поднял ноги на девяносто градусов и удерживал. Около минуты. Мышцы плеч натягивали кофту, руки были напряжены, а потом, засмеявшись, он спрыгнул и встряхнулся. И подошел к нам, словно не сделал ничего выдающегося.

– Будем считать это сегодняшней тренировкой.

Льюис пихнул меня под ребра.

– Закрой рот.

Я хмыкнул.

– Боже, Эндрю. Мне действительно стоит пойти с тобой в зал. – Потом я кивнул туда, где стояли наблюдавшие за ним парни. – Ты просто обязан снять кофту и продемонстрировать парням, что скрывается под этим жилетом.

Эндрю обернулся и очень быстро отвернулся. И полностью раскраснелся.

– Они смотрели?

Я фыркнул.

– О, Эндрю. Ты даже не представляешь.

И тут зазвонил телефон Льюиса. Он достал его из кармана и застонал. Независимо от того, хотел он или нет, мне было видно имя на экране.

«Отец».

Льюис вздохнул.

– Простите. – Он принял вызов, и, к счастью, я слышал беседу только с его стороны. – Я же говорил, что на этой неделе меня не будет… На пляже… А Крис сам не в состоянии разобраться? – Он вновь застонал. – Ладно. Подъеду через двадцать минут.

Он сбросил звонок, и его ноздри раздулись.

– Извините. Придется ехать на работу.

– Без проблем, – отозвался я. – Пересечемся вечером?

Льюис кивнул.

– Звучит отлично. – Он поднялся, а затем замер и вынул ключи. – Вот. Возьмите мою машину. Покажи Эндрю достопримечательности Сиднея.

– У меня больше нет прав. Истек срок действия, – пояснил я.

Он бросил мне ключи.

– Тогда не попадайтесь. – Он зашагал по Кэмпбелл–Параду13, поймал такси и уехал.

Я звякнул ключами.

– Ну, ладно. Куда сначала?

Он едва сдерживался, чтоб не поежиться.

– Ты собираешься сесть за руль новенькой «ауди» брата? Ты не водил несколько лет.

Я протянул ключи.

– Хочешь попробовать?

– Боже, нет.

Я расхохотался над его выражением лица, и мы отправились обратно к отелю. От мысли снова сесть за руль меня охватило глупое волнение. Я не водил машину несколько лет. Я никогда не водил в Штатах. А когда сел за руль и завел двигатель, он замурлыкал, как котенок, а я, словно идиот, ухмыльнулся.

– Думаю, по возвращении в ЛА мне стоит получить права.

Он прыснул.

– Только не задень никого.

– Доверься мне хоть чуточку. – Я дал задний ход и аккуратно выехал с парковки.

Вел я себя осмотрительно и нервно, но в основном пребывал в восторге. Ведь правду говорят: подобные умения не забываются. Я влился в поток машин на Кэмпбелл–Параде и направился в сторону города. Доехав до знакомого перекрестка, я осознал: мне было необходимо кое–что увидеть.

– Прежде чем устроить грандиозную экскурсию, сначала я хочу кое–что тебе показать.

Проехав несколько улиц, я завернул на улицу своего детства и, тормознув возле тротуара, указал на претенциозный огромный двухэтажный белый дом.

– В этом доме я вырос.

Эндрю внимательно его разглядывал.

– Ты никогда не говорил, что твоя семья владеет отелями.

– Вплоть до позавчерашнего дня у меня не было семьи.

Эндрю бросил на меня извиняющийся взгляд.

– Прости. Ты понял, о чем я.

– Понял. Здесь не о чем говорить. Сказать по правде, я старался не упоминать и не думать о них.

Эндрю понимающе кивнул. Я перевел взор на дом, и в это же мгновение открылись ворота гаража. Сердце замерло, я понятия не имел, кого увижу, заметят ли меня, а если заметят, что будет дальше.

Выехала новая модель «бмв» и остановилась. Ролловые ворота опустились, и женщина, которую прежде мне видеть не доводилось, вышла из автомобиля и забрала из почтового ящика письма.

– Кто это?

– Не знаю. – Я тщательнее всмотрелся в дом, и до меня дошло, что на балконе больше не стояли четыре огромных горшка, за которые мать отвалила целое состояние. В саду бегала собака, а у моей матери была аллергия на собак… Женщина на своем «бмв» проехала мимо нас, и тогда–то мы и обратили внимание на сидевших сзади двоих детей.

– Должно быть, они его продали и переехали.

Эндрю нахмурился и сжал мою руку. Наверно, он собирался порассуждать на тему, что родители, без сомнений, мне сообщили бы, но потом, видимо, вспомнил, что сообщать бы они не стали.

– Ты в порядке?

«Был ли я в порядке?». Секунду я пытался определиться, что чувствовал сердцем, и старался отыскать самый честный ответ.

– Знаешь что? Я в порядке. Почти десять лет этот дом не был моим. А что до родителей, то мне глубоко насрать, где они живут.

Эндрю улыбнулся.

– Покажешь, где жила тетя Марви?

Я ухмыльнулся.

– С удовольствием. – Я вывернул на улицу и проехал мимо дома, в котором провел детство.

Тот факт, что я ничего не чувствовал, был очень приятным осознанием. Возможно, мне наконец–то удалось продвинуться вперед и принять отношение родителей. А еще я отдавал себе отчет в том, что многим в этом вопросе был обязан сидевшему рядом со мной мужчине.

Именно в этом была разница между Эндрю и терапией. Терапия была сфокусирована на родителях и причиненной мне боли, тогда как Эндрю, сам того не понимая, был сфокусирован на мне. Он показал мне, что я был достоен любви, и что если у меня выйдет немного опустить свои защитные стены, это не только поможет полюбить, но и отпустить боль.

Я проехал по переулкам Дабл–Бэй14 и затормозил возле дома в стиле бунгало.

– Вот здесь мы и жили.

– Он стоит на воде?

– Да.

– Господи.

Я залился смехом.

– Теперь ты понимаешь, почему из–за завещания тети Марви отца чуть удар не хватил.

По его глазам я заметил момент озарения.

– Она оставила тебе этот дом?

Я медленно кивнул.

– Я его продал. Отсюда и деньги.

Он посмотрел на дом, потом перевел взгляд на меня.

– Ты говорил, она оставила тебе приличную сумму.

Я дернул плечами.

– Знаешь, твои предки тоже живут в шикарной части города. Ты никогда не говорил, что у них не дом, а особняк.

– Я говорил, что они театралы.

– Да, как и голодающие актеры. В ЛА их полно.

Он хохотнул.

– Когда ты сказал, что работать тебе не нужно, я решил… Ну, честно говоря, понятия не имею, что я решил.

– Деньги у меня хранятся на срочных вкладах и инвестированы в акции, поэтому, увидев мой банковский счет, можно решить, что все у меня вполне нормально. С другой стороны, мое дело довольно приличное.

Он долго меня рассматривал, потом изумленно фыркнул.

– Ты самый скромный из всех известных мне людей.

Я пожал плечами.

– В тридцатые годы мой прадед вкладывался в недвижимость, что после его смерти принесло выгоду всей моей семье, в том числе дядюшкам и тетушкам. Мои родители были неймдропперами15, благодаря чему взбирались по социальной лестнице. Думаю, ты знаком с таким типажом. А тетя Марви, несмотря на финансовое состояние, была очень робкой и очень приземленной. Она учила меня относиться ко всем точно так же, и не важно, кто передо мной: генеральный директор или уборщик туалетов.

Эндрю тепло улыбнулся.

– Жаль, мне не посчастливилось с ней познакомиться.

Я оперся о консоль, он сделал то же самое. И я его поцеловал.

– Спасибо.

Эндрю выпрямился.

– Могу я задать вопрос?

– Конечно.

– Жалеешь, что его продал?

– Нет. Сидней больше не мой дом. Я даже сюда не возвращался.

Он смотрел на дом, словно, спрашивая, не хотел видеть моего лица.

– И что теперь будешь делать? Раз уж вы с Льюисом общаетесь?

– Вернусь в ЛА и оттуда буду поддерживать с ним связь. – Я стиснул руку Эндрю. – Посмотри на меня. – Он посмотрел, и я продолжил: – Мой дом в ЛА. С Эмилио и Лолой, и с восхитительным парнем, с которым я встречаюсь. Он был на обложке журнала «Самый невероятный в мире бойфренд».

Он подавил улыбку.

– Неужели?

– Да. И «Самого сексуального мужчины из ныне живущих» по версии редакции «Членомонстр». Он имел коммерческий успех, его смели с полок.

Теперь он засмеялся.

– Ты абсурден.

– А ты идеален. Так что мы квиты. – Я его поцеловал, и мы оба улыбнулись. Я завел двигатель, и мы двинулись в путь. Я свернул на магистраль и по знакам поехал в город.

– Куда сначала? – спросил Эндрю.

– Первая остановка сегодняшней изумительной обзорной экскурсии по Сиднею от Спэнсера Коэна – чудесный центр города, где мы посетим Дарлинг–Харбор16, Серкулар Куэй17, Рокс18 и небольшой оперный театр. После мы отправимся на Харбор–Бридж19 и, если останется время, отведем симпатичного американского туриста в зоопарк, чтоб он смог познакомиться с милой и приятной дикой природой Австралии.

– Разве это не опасно?

– Не совсем. Кое–кто сможет тебя убить, остальные – только травмировать или покалечить. Ты справишься.

Эндрю захохотал.

– Знаешь, ты довольно неплохо водишь. – Он протянул руку, которую я принял и мысленно поблагодарил Льюиса за машину с «автоматом».

Я опустил наши переплетенные руки на бедро.

– Спасибо.

***

Улетать из Сиднея было и радостно, и печально. Мы восхитительно провели несколько дней с Льюисом и Либи, и несмотря на то, что мне не терпелось отправиться домой, все равно оставлять брата было грустно. Они с Либби добросили нас до аэропорта и пошли проводить.

Он крепко меня обнял и неохотно отпустил.

– Мы же поговорим, да?

Я кивнул.

– Безусловно. По е–мэйлу, телефону, как угодно.

Выглядел он немного расстроенным, но, как и я, радовался, что мы сумели сблизиться.

– Я, правда, очень благодарен тебе за приезд. Это… много значит.

– В следующий раз вы приедете к нам.

Глаза Льюиса засияли.

– А можно? Было бы круто. В октябре у Либби двухнедельные каникулы, и мы как раз раздумывали, куда бы отправиться.

– Бронируйте билеты, и дай мне знать, когда вас встречать.

Льюис, зная, что следующая встреча определенно состоится, стал гораздо счастливее. На прощание он обнял Эндрю, а Либби обняла меня и прошептала на ухо:

– Спасибо. За все. Он в тебе нуждается.

– Как и я, – прошептал я в ответ, а потом чмокнул ее в щеку. – В любое время.

***

Объявили посадку на наш рейс, и, вымотанные, мы с Эндрю расселись по своим местам. Зная, что придется провести в самолете всю ночь, весь день мы занимались всем, что можно было выдумать, в том числе ночью делали что угодно, только не спали. Мы накупили подарки всем знакомым и наелись до отвала.

Но я понимал, что, стоит мне попасть в самолет, сон тут же меня поглотит. Опустившись головой на подголовник, я повернулся к Эндрю.

– Спасибо, что поехал со мной.

Казалось, устал он не меньше меня. Он улыбнулся уголком губ.

– Всегда пожалуйста.

Я мог лишь смотреть на него. Кто–то задал ему вопрос, но я не обращал внимания. Я не мог оторвать от него глаз. Он был таким идеальным. Невероятным, великолепным, добрым, умным и веселым. Если б я верил, что души были разделены на две части, и нам нужно было искать свою вторую половинку, тогда я его нашел. Он был той самой недостающей частью меня.

– Спэнсер? – Должно быть, Эндрю о чем–то спрашивал. – Попить? Бортпроводница хочет знать, чего ты желаешь: газировки или воды? Зеленого чая нет, я уже уточнил. И сомневаюсь, что чайник с чаем подошел бы…

– Я люблю тебя.

Он перестал бубнить и вытаращился.

– Чего?

Я по–прежнему лениво полулежал в кресле и улыбался.

– Я сказал, что люблю тебя.

Он охнул и закрыл рот рукой. Стюардесса издала звук наподобие «а–а–а–ах», а сидевшая рядом с Эндрю женщина уставилась на него и ждала его ответа.

– Спэнсер…

– Несколько недель я пытался произнести эти слова. Ты же знаешь, они тяжело мне даются, но ты офигеть какой невероятный.

Сдерживая слезы, Эндрю заморгал и одними губами, будто у него пропал голос, проговорил: «Я тоже тебя люблю».

Я сонно улыбнулся.

– Просто решил, что ты должен знать.

Эндрю отмахнулся от стюардессы, а она улыбнулась его взволнованности. Он сделал глубокий вдох и обвил меня рукой.

– Если б существовал журнал «Самые неловко–романтические признания в любви», не сомневаюсь, вот это было бы на обложке.

Я хмыкнул.

– Извини. Говорил же: у меня глупое сердце, а мозг еще глупее. Они все решают самостоятельно.

Он засмеялся, и в его глазах поблескивали слезы счастья.

– Я тоже тебя люблю, – прошептал он, в этот раз сказав слова по–настоящему, подался вперед и по–быстрому меня поцеловал.

Я вздохнул, словно его слова были теплым одеялом.

– Теперь можно поспать.

– Поспать? Как я смогу уснуть? Мое сердцебиение разогналось до сумасшедшего ритма, такое чувство, будто мне вкололи кофеина. Ты не имеешь права признаваться мне в любви и ждать, что я буду спать.

Все еще располагаясь к нему лицом и держа его за руку, я закрыл глаза. Вряд ли в ближайшее время с моих губ сойдет улыбка.

– Ш–ш–ш–ш–ш.

Я чувствовал, как он глазел на меня.

– Тьфу. Ненавижу тебя.

Почти погрузившись в сон, я расхохотался.

– Не правда.

Он приподнял наши соединенные руки, и я ощутил, как его губы прижались к тыльной стороне моей ладони.

– Да, не правда.

1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   11


написать администратору сайта