|
|
Лекции по метафизике москва 2004 Современные тетради
|
|
|
|
|
|
|
ных догматических определений. Не будет большой ошибкой назвать религиозную философию теологией за границами догматических определений, а теологию — религиозным философствованием в границах догматического определения.
Раздел философии, который занимается изучением природы религиозного опыта, его места в культуре и человеческом бытии, носит название философии религии. Ясно, что философией религии может глубоко и профессионально научно заниматься не только верующий человек, но и философ-атеист.
Взаимоотношения между философией и религией меняются от эпохи к эпохе, от культуры к культуре, варьируясь от состояния мирного сосуществования и почти что растворения друг в друге (как в раннем буддизме) и кончая непримиримой конфронтацией, как это было свойственно Европе XVIII века. В настоящее время набирает силу тенденция к взаимоуважительному диалогу между философией, религией и наукой с целью формирования синтетического мировоззрения, гармонично синтезирующего современные научные факты и теоретические обобщения с проверенными веками религиозными ценностями и фундаментальными ходами систематической философской мысли.
Сближение философии и религии по целому ряду вопросов не представляется с профессиональной точки зрения таким уж необычным и связано с самим характером спекулятивного мышления. Действительно, и философы, и теологи необходимо затрагивают общие метафизические проблемы, такие, например, как проблемы необходимости Абсолюта или Абсолютного начала, первопричины, бытия и т. д.1 И те и другие рассуждают о критериях нравственности или истины, добра и красоты. Для современного периода любопытна тенденция нарастающего диалога между религией и естествознанием, особенно в области проблем современной космологии, трактовки разумности Космоса и т. д.
В этот процесс общекультурного синтетического диалога органично встраивается искусство, которое понимается нами здесь в самом широком смысле как способ художественного освоения бытия. Его многое сближает с философией. Еще начиная с античности, о чем мы писали выше, философия несет в себе художественное наследие мифа и античной литературы. Фундаментальные философские идеи и впоследствии зачастую высказываются в художественно-символической форме (изобразительной, словесной и даже музыкальной), а многие великие деятели литературы и искусства являются одновременно не менее великими философами-мыслителями. Достаточно указать на Парменида и Тита Лукреция Кара, на Леонардо да Винчи и Гете, на Достоевского и Ницше, Тютчева и Скрябина, Розанова и Германа Гессе, Эшера и Мигеля Унамуно. Искусство, как и философия, дает образцы целостного мировоззрения и своеобразно обосно-
|
|
|
|
|
|
1 См., например: «Мы, оставаясь в пределах современного физического мировоззрения, должны признать Космический Логос. Не все навеки неизменно. Раньше доказывали устойчивость вселенной — Ньютон, Лаплас, в средний период это говорили одна физика и натурфилософия, в XIX веке призывали к пессимистическому выводу о неизбежности кончины мира. Мы вынуждаемся или отрицать жизнь вообще — но это немыслимо, так как существование ее доказывается тем неоспоримым фактом, что пятка не стирается, — или же надо признать Высшее Существо, которое сохраняет мир. Таким образом, мы вынуждаемся признать идею творчества, а в малых или больших размерах — это неважно. Мысль о Провидении все более и более утверждается. Наука ближайшего будущего вся будет исходить из идеи творчества и Сверхприродной Силы, все пронизывающей и все делающей живым» (Флоренский П.А. У водоразделов мысли. Черты конкретной метафизики: Собр. соч. В 4 т. Т. 3 (2). М., 2000. С. 404).
153
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
вывает предлагаемую систему ценностей. Один из самых гениальных примеров художественного философствования в мировой культуре с чрезвычайно тонким и глубоким образно-метафизическим и образно-психологическим образованием — «Легенда о великом инквизиторе» из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»1. Тот же роман Достоевского— важнейшее произведение для понимания экзистенциальных глубин человеческого бытия и механизмов их познания. Не случайно, например, данный роман Достоевского входит в программу обучения следователей и специалистов по криминальной психологии, не говоря уже о том, что его совершенно невозможно обойти в курсах этики и аксиологии, учитывая, что в данном романе великий русский писатель ведет явную и неявную теоретическую полемику с ключевыми системами европейской аксиологической мысли — от Декарта и Канта до марксистского материализма и волюнтаризма ницшевского толка.
Особую близость к философии обнаруживает современный кинематограф. С помощью кинематографических средств можно не только блестяще экранизировать те же философские романы Достоевского (к несомненным достижениям отечественного кинематографа можно отнести экранизации «Братьев Карамазовых», «Преступления и наказания», совсем недавнюю многосерийную экранизацию «Идиота»), но и создавать авторские картины с исключительно глубоким философским содержанием, заставляющим усиленно и творчески работать нашу метафизическую мысль. Здесь вечные проблемы человеческого бытия ставятся и решаются в столь драматической и яркой форме, что способны буквально перевернуть наше существо. Таковы картины Андрея Тарковского и Феллини, Куросавы и Копполы. Они способны пробудить рефлексивные способности человека и заставить серьезно задуматься над тем, что ранее никогда не составляло предмет его систематических рассуждений. Словом, не будет большой ошибкой сказать, что искусство — мощнейшее средство проникновения в предельные сферы мирового и экзистенциального бытия и одновременно важнейший объект онтологических, гносеологических и аксиологических размышлений.
Однако несмотря на всю близость, между философией и искусством все же пролегает глубокая межа. Дело в том, что язык философии — это прежде всего язык философских категорий и по возможности строгих доказательств. Эмоции, апелляции к личному опыту, фантазии и воображению— здесь скорее исключение, чем правило. Но без этого-то как раз не может существовать подлинное искусство. Его стихия — личностное переживание и сопереживание, исповедь и страсть, полет фантазии и эмоциональный катарсис (очищение). Язык искусства в литературе и живописи, театре и танце, дизайне и кинематографе — это язык художественных образов, метафор и символов, принципиально исключающих строгое и однозначное понимание, что так желательно для философии. Конечно, и в философии могут существовать глубочайшие символы и образы типа знаменитой платоновской пещеры, статуи Кондильяка, мельницы Лейбница или соловьевской Софии. Однако они — чаще всего лишь исходный объект для последующей ра-
|
|
|
|
|
|
1 См. более подробно о возможностях современного метафизического и политологического истолкования этого произведения Достоевского в работе одного из авторов данного лекционного курса: Иванов А.В. Глобальный сценарий великого инквизитора // Вестн. Рос. филос. о-ва. 2002. № 1.
154
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
циональной интерпретации; как бы образно-смысловой «ген» для последующей дискурсивной развертки цельного философского мировоззрения.
Подытоживая, можно констатировать, что философия в чем-то схожа, а в чем-то различна со всеми другими важнейшими сферами духовной культуры (или сферами духовного творчества) человека. Это обусловливает ее центрально-цементирующее положение в духовной культуре человечества, не позволяющее этой культуре распасться в дурную множественность враждующих между собой идей, ценностей и мировоззрений. Именно в этом проявляется уже указанная нами двойственность философии.
Как рационально-теоретическое образование по преимуществу философия выступает самосознанием и всех видов теоретической деятельности, и всех видов духовной деятельности, лежащих за пределами рационального постижения бытия. Это делает ее важнейшей формой самосознания всей человеческой культуры и важнейшей формой ее творческого самовыражения.
Двойственный характер философии и те функции, которые она выполняет в культуре, порождают и целый ряд ее дополнительных специфических особенностей, которые мы рассмотрим ниже.
|
|
|
|
|
|
2. ОСОБЕННОСТИ исходного БАЗИСА Философии
Важной особенностью проблемного поля философии выступает широкий исходный базис, на который она опирается в своих решениях. О взаимосвязи философии и науки и о важности научных знаний для развития философии мы уже подробно говорили, поэтому в этой части нашего изложения мы акцентируем внимание на иных аспектах бытия, которые выступают исходным базисом философии и которым мы пока уделили явно недостаточное внимание.
Поскольку философия носит личностный характер, то рефлексивная позиция философа часто совпадает с его реальными жизненными установками и поведением в обществе. Анализ таких ситуаций, когда теоретические рассуждения и практическое поведение находятся в гармоничном единстве, представляет собой особый интерес, позволяя говорить о своеобразной философии поступка. Это — еще один важнейший источник философии.
Приведем только один пример. В начале XX века философы, ученые, вообще культурные деятели заговорили о кризисе западной культуры. Одной из виновниц этого была объявлена философия, которая слишком затеоретизировалась, ушла в абстракции, забыв о целостной личности и интерпретируя ее всего лишь как лишенный эмоций трансцендентальный субъект. Философия, забыв о ценности живого поступка и ценности практического добра, оторвалась от интересов отдельного человека. Многие философы сами обратили внимание на эту ситуацию, предложив в результате очередные теоретические рецепты выхода из кризиса. Предложил такой рецепт и Альберт Швейцер (1875—1965), который, однако, попытался собственную теорию реализовать в жизни.
Для Швейцера философия не имеет смысла, если она не дополняется деятель-ностным импульсом, который выступает в качестве стимула поведения отдельного
155
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
человека. Таким импульсом для него самого выступила развитая им концепция «благоговения перед жизнью». Личным примером он попытался утвердить этические принципы своей концепции. Такая практическая (но не прагматическая) позиция философа непривычна для европейской философской традиции, рассматривающей философа прежде всего как теоретика, заведомо удаленного от жизни и занимающегося рефлексией над миром в тиши собственного кабинета. Позиция Швейцера стала своеобразным возвращением к античной модели философии, а еще точнее — к сократовской традиции.
Практическая деятельность философа, как считал Швейцер, заключается в сострадании и реальной помощи другим людям, особенно тем из них, которые по тем или иным причинам оказались как бы изолированными от общества. В этом смысле человек был для него не абстрактным субъектом, а конкретным существом, заслуживающим деятельной любви и сострадания. Вот его жизненное и философское кредо: ««В человечестве всегда живет стремление к идеалу. Но лишь малая часть этого стремления открыто проявляется в действии... Удел многих — это более или менее бездушный труд, которым они зарабатывают на жизнь и удовлетворяют потребности общества, но в котором они не могут или почти не могут проявить своих человеческих качеств, ибо этот труд требует от них немногим более, чем быть хорошими человеческими машинами. Но нет человека, которому бы не представился случай отдать себя людям и проявить тем самым свою человеческую сущность. Спасти свою человеческую жизнь вопреки условиям своей профессиональной жизни может всякий, кто использует любую возможность быть человеком, делая что-нибудь лично для своих братьев, которые нуждаются в помощи, какой бы скромной ни была его деятельность. Такой человек поступает на службу духовности и добру...»1.
Удивительно (а это происходит не так уж часто), но А. Швейцеру удалось воплотить принципы своей философии в собственной жизни. Будучи необычайно талантливым человеком, играя с пяти лет на рояле, а с десяти на органе, он становится ярчайшим исполнителем органной музыки и настройщиком лучших органов Европы. Получив образование в страсбургском университете, он становится философом и теологом, и все это в двадцать лет. Начиная с этого момента, он подвергает свою жизнь жесточайшим испытаниям, пытаясь воплотить свои этические принципы в жизнь. Бросив блестящую карьеру музыканта, он становится врачом и уезжает в Африку лечить больных проказой, лишь изредка приезжая в Европу.
Личность А. Швейцера, философа и теолога, искусствоведа и музыканта, врача и ученого, может быть, одного из последних универсальных гениев человечества ге-тевского масштаба, к сожалению, была долгое время мало известна в нашей стране. И это не случайно. В рамках любой тоталитарной системы поступок отдельного человека рассматривается как следствие неких общих государственных детерминант. Подвигом считается выполнение своего общегосударственного долга и, напротив, любое отклонение от этого трактуется как проступок или даже преступление.
Совершение поступка, исходящего из личных мотивов (если они каким-то образом не совпадают с общими установками), рассматривается чаще всего как слу-
|
|
|
|
|
|
1 Цит. по: Зазюкин И. Смена. 2001. № 5.
156
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
|
Скачать 0.5 Mb.