История религии - Лекции, прочитанные в Петербургском университете. История религии - Лекции, прочитанные в Петербургском университе. Лекции, прочитанные в санктпетербургском университете рекомендовано учебнометодическим советом философского факультета Санкт
 Скачать 5.21 Mb.
|
|
245 развивавшейся по преимуществу в городской среде. Из их взаимодействия должно было получиться нечто новое и грандиозное. Противоречивые результаты этого взаимодействия обнаружили себя, когда Европа на подъеме выросшей из традиционной культуры национальной государственности и взращенного возрождением античности духа свободы, выплеснулась за свои пределы, подчиняя себе весь мир, формируя небывалую по масштабам цивилизацию, но и вытравляя одновременно как остатки традиционной культуры, так и античной духовности. Побочным продуктом этого процесса стал культ дьявола. Посмотрим, однако, прежде всего, как специфические черты европейского образа дьявола были обусловлены языческими традициями. Если присмотреться внимательно к тем образам, в которых рисовался дьявол религиозному сознанию того времени, то увидим, что преобладающим будет образ животного, бывшего объектом языческого культа (бык, медведь, лошадь), либо фантастические образы античности (ставший традиционным тип сатира), либо же личиной дьяволу служили животные, которых языческая традиция относила к разряду нечистых (змея, мухи, козел). Некоторые утверждали, будто у дьявола телесна только внешность, а внутри он пустой, вроде дерева, изъеденного дуплом. Св.Фурсей видел однажды толпу дьяволов с головами, подобными медным котлам на длиннейших шеях. Дьяволы в видениях св.Гутлака имели огромные головы, длинные шеи, лица тощие и отвратительные, бороду, колючие уши, свирепо наморщенные лбы зверские глаза лошадиные зубы и гривы, огромные рты, высокую грудь, волосатые руки, узловатые колени, кривые ноги, толстые пятки, вывернутые ступни; говорили они крикливыми и хриплыми голосами и с каждым словом изрыгали пламя изо рта. Эту способность сохраняли все отверстия в дьявольском теле. Если дьявол св.Фурсея немного смахивал на котлы или кубы для кипячения воды, то еще более «хозяйственно» устроенного дьявола видела однажды св.Бригитта: голова его была подобно раздувалу, снабженному длинным дулом, руки были, как змеи (веревки), ноги, как педаль, а вместо ступни — крючки. А вот как описывает Сатану Федериго Фреции, епископ в Фолиньо: «Я думал увидеть злое чудовище ждал увидеть погибшее и унылое царство, а нашел его торжествующим и славным. Сатана оказался велик, прекрасен и имел такой благосклонный вид, такую величественную осанку, что казался достойным всякого почтения. На голове его сиял великолепный тройной венец, лицо было веселое, глаза смеялись, в руках он держал скипетр, как прилично великому властителю. И, хотя ростом он был в три мили вышины, надо было удивляться, как соразмерны его члены и как он хорошо сложен. За плечами его шевелились шесть крыльев из таких нарядных и блестящих перьев, что подобных не имеют ни Купидон, ни Киленейский бог (Гермес)». Самый обычный и частый образ Сатаны — высокий, изможденный человек, с лицом черным, как сажа, или мертвенно бледным, необыкновенно худой, с горящими глазами навыкате, всею мрачною фигурою своею внушающий ужасное впечатление призрака. 246 Имея свой собственный индивидуальный образ, дьявол сверх того обладал способностью изменять свою наружность по желанию в другие образы, причем здесь его возможности были неограничены. Будучи по природе безобразным, дьявол мог принимать самую красивую и обольстительную наружность любого пола. При этом, Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || http://yanko.lib.ru История религии = Лекции, прочитанные в Санкт-Петербургском университете. — СПб.: Издатель- ство «Лань», 1998. — 448 с. 150 вступая в половую связь с мужчинами он, как правило, принимает образ женщины (суккуб), с женщинами — прекрасного мужчины (инкуб). Классическое изображение «князя тьмы» — Люцифера — мы находим, конечно же в бессмертном произведении Данте «Божественная комедия» (XIV в.). Здесь собраны, кажется, все основные представления о дьяволе эпохи средневековья: Верховный ангел, низринутый с небес, пробивает Землю и застревает в самой ее середине. Земля как бы цепенеет от присутствия этого воплощения мирового зла и превращается в ледяное озеро — Кацит, в которое навечно вмерзли души самых страшных грешников («Я видел сотни лиц во льду подобных песьим мордам и доныне страх у меня к замерзшему пруду».) И Люцифер также вмерз в этот адский пруд: князь зла одновременно и наказывется вместе с остальными, второстепенными грешниками, и наказывает их. В его пасти мучаются три великих предателя, что вместе с тем символизирует главное преступление сатаны — предательство Бога. Люцифер безобразен. Он телесен: по его шерсти Данте и Вергилий попадают из Ада в Чистилище. И, может быть, главная черта: у Люцифера три лика. Он, как настоящая «обезьяна Бога» стремится повторить Его триединство. Однако в противоположность ипостасям Триединого Бога, имеющим духовную природу, вечно переходящим и перешедшим друг в друга, лики сатаны телесны, пространственны. Ря- доположенность ликов сатаны свидетельствует о тщетности его попыток подражать Создателю неба и земли. Характерно, что эти, во многом языческие по происхождению, личины сатаны, который, по представлениям того времени, имел их десятки тысяч, постепенно вытесняются из сферы религиозного сознания образом человекообразного козлоного сатира. Этот процесс завершается примерно к концу XVII века. Так, в религиозной традиции русского народа, которая в XVIII-XIX веке уже вполне изжила из себя языческий элемент, дьявол рисовался почти исключительно или в библейской форме — змея, или в образе античного сатира. Многочисленные примеры, свидетельствующие о том, что представление средневекового человека повсюду, даже в самых малых делах, видело присутствие дьявола дают популярные в средневековье книги аббата Рихальмуса. В сочинении 1270 года, вошедшем в историю под названием «Диссертация XXIII», этот аббат специально анализирует козни дьявола, направленные против служителей церкви. Даже храп во сне здесь объясняется дьявольским наваждением. Образ дьявола выполнял и более ответственные функции, чем просто объяснение храпа. Примером может служить длинная серия книг, содержащих так называемые «процессы сатаны», которая начала складываться в VI-VII веках и продолжала играть заметную роль в системе средневековой юриспруденции вплоть до XIV века, прочно войдя 247 в наследие европейской культуры. «Процессы сатаны» послужили нормативным материалом для многочисленных процессуальных учебников. Форма процессуального разбирательства была перенесена на дело чисто духовного содержания, правда, представленного в несколько пародийном стиле. Однако эта пародийность не мешала придерживаться строгих канонов юридического разбирательства. «Процесс сатаны» постепенно приобретал значение важнейшего источника средневековой правовой науки. К XI веку дьявол стал одной из главных персон в средневековом европейском сознании. Могущество дьявола, который посмел восстать против самого Бога, вызывало опасение. Тем более, что бунт дьявола доставил немало неприятностей Богу, как это следовало из учения самой христианской церкви: весь мир оказался подчинен «врагу рода человеческого» и чтобы избавить человека от проклятия, навлеченного на него по вине козней дьявола, самому Христу пришлось взойти на крест. Подобный враг вызывал не только страх, но и уважение. Средневековому человеку Бог и дьявол представлялись чем-то вроде двух враждующих феодальных сюзеренов со своим двором, войском, подчиненными им областями. Божье воинство — легионы ангелов небесных. Его царство — царство добра и света. Царство же дьявола — царство тьмы. Его глава — Люцифер — облачен знаками царского достоинства. Его окружает свита помощников и адъютантов, как самого обычного земного владыку. Люцифер имеет своего «заместителя». Им Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || http://yanko.lib.ru История религии = Лекции, прочитанные в Санкт-Петербургском университете. — СПб.: Издатель- ство «Лань», 1998. — 448 с. 151 является демон Белиал. Представления об этом демоне восходят к иудаизму ветхо- заветных времен, упоминается он и в знаменитых «Сивиллиных книгах», бывших главным источником мистических представлений для Древнего Рима. В германской «Книге Белиала» (1463 г.) первый помощник дьявола представлен в традиционном образе ветхозаветного царя (так в средние века изображали Соломона, реже — Моисея); при этом Белиал принимает делегацию безобразнейших с виду бесов. Иногда (как правило, в более позднюю эпоху) на место Белиала ставили Вельзевула. В нидерландском каталоге 1596 года Вельзевул именует: «гранд-мастер, суверенный командор и лорд» адского царства. Известный демонолог XVI столетия Джон Вейр даже ставит Вельзевула на первое место среди бесов и только за ним — Сатану. Вельзевул происходит от ближневосточного божества Баал-Зебуба, упоминавшегося в Библии. Далее по рангу следует Асторат (средневековая инкарнация древнефиникийской богини Астарты — демона сладострастия и прорицаний), Асмодей (демона зороастрийского происхождения — одного из наиболее могущественных девов, окружавших Ангра-Майну — бога, воплощавшего мировое злое), Бафомет (средневековый культ Бафомета был распространен среди манихейских общин Палестины, в Европу перенесен тамплиерами — рыцарским орденом, уничтоженным в 1307 году по обвинению в колдовстве и дьяволопоклонстве; Бафомет считался покровителем тамплиеров), Абраксас (змееногий бес, мастер на логические уловки — создатель «искусства» абракадабры), Бельфегор (происходит от древнефиникийского фаллического божества Баал-пеора — покровитель темных страстей). Этим верховым де- 248 монам подчинены настоящие полчища более мелких бесов, численность их превосходит многие миллиарды. Характерно, что указанные верховные демоны имеют древнее причем иноземное (неевропейское происхождение). Память о них могла быть сохранена только в письменной культурной традиции. А значит они чужды традиционной магической культуре средневекового крестьянина. Магическая культура крестьянства и средневековая демонология__ две по сути разные историко-культурные традиции, имеющие разные источники, эксплицирующие различные аспекты культуры общества. Именно их совмещение породило новый историко-культурный феномен, который известен как средневековый массовый культ дьявола, культ, являющийся главным источником современного сатанизма. Немалый «вклад» в дело внедрения в народное сознание классических демонологических представлений внесли католические проповедники, извлекавшие материал для своих поучений из богословских и демонологических книг, содержание которых восходило к древним традициям. В проповедях священников и монахов (не нужно преувеличивать разницу в образовательном уровне между ними и основной массой крестьян и горожан) тема дьявола присутствовала постоянно, приковывая внимание к его образу, невольно, но вместе с тем настойчиво, формируя почву для дуалистических представлений. «Проповедники постоянно указывали на козни дьявола, стремящегося похитить «сокровище нашей души» — писал видный русский философ и историк-медиевист Л.П.Карсавин. — Как жищный волк, похищает «Враг» человеческие души. Проповедники рассказывают длин ну и страшную историю борьбы Бога и Дьявола, противопоставляя одного другому. И их речи о «Князе мира» побежденном хитростью Бога, об этом «отце человека» иногда кажутся речами еретиков».' Сам дух церковного культа склонял ум неискушенных в тонкостях богословия людей к дуализму. Грозный и холодный образ католического бога, несколько смягчаемый, правда, образами Девы Марии и святых, не мог не вызывать иногда желаний найти «уверенность и успокоение» в том, чтобы постараться тем или иным путем умиротворить (хотя бы!) дьявола в его кознях. Образ же Бога, мягкий и проникновенный, концентрирующий внимание верующего на идеалах христианского братства и любви, начал внедряться в религиозное сознание несколько позже благодаря деятельности нищенствующих монашеских орденов. Само возникновение этих орденов стало Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || http://yanko.lib.ru История религии = Лекции, прочитанные в Санкт-Петербургском университете. — СПб.: Издатель- ство «Лань», 1998. — 448 с. 152 своеобразной реакцией на распространение в обществе дуалистических ересей и прямого культа дьявола, с которым не могли совладеть рыцарские ордена грозного Бога в условия господства магии и перерастания демонологии в демономанию, оттесняющей веру в Бога верою во всемогущество дьявола. «Сближению» человека с дьяволом, без сомнения, способствовала также имевшая место в народной религиозности тенденция к «фольклоризации» образа дьявола. 1 Карсавин Л.П. Очерки религиозной жизни в Италии XII-XIII веков. Спб. 1912. С.61. 249 Абстрактный христианский образ дьявола приобретал свою конкретику за счет «подпитки» фольклорными мотивами, имевшими языческие корни, и тогда уже сам начинал внедряться в народное творчество как образ, воплощающий целостность зла. Дьявол становится постоянным участником народных карнавалов, мистерий, буффонадных спектаклей. Видимо, из несоответствия масштабов воплощенного всеобщего зла и обыденной атмосферы земной жизни рождался специфический комизм дьявола. Дьявол не только комичен, он попросту и смешон. Шеллинг, анализируя образ дьявола как эстетический феномен, возводил становление его комических черт в эпоху средневековья к результату столкновения восточного мотива (по его выражению) в мифологической истории Люцифера с европейским принципом индивидуальности. Это столкновение привело к тому, что «Люцифер в позднейшее время играет вообще в универсуме роль комического персонажа, который постоянно строит все новые планы, как правило проваливающиеся, и который, однако, столь жаден на уловление душ, что готов оказывать самые низкие услуги, и все же в конце концов по причине неизменной бдительности благодати и церкви частенько оказывается с носом как раз тогда, когда дело кажется ему окончательно выигранным». * Придавая образу дьявола комические черты, средневековый человек, с одной стороны, выражал свое понимание всеобщности зла и ничтожности любого конечного образа для его воплощения (смешной черт всегда готов сбросить свою маску, за которой скрывается ужас абсолютного зла), но с другой стороны — отстаивал значимость и серьезность посюстороннего мира с его повседневными заботами. Этот аспект отношения человека к дьяволу показывал, что последний мог рисоваться гораздо более близким и доступным персонажем, чем Бог, которому предписывалось поклоняться. Вместе с тем отсюда во многом идет тенденция к «секуляризации» дьявола в европейском искусстве последующих эпох, о чем будет сказано ниже. Содержательную основу культа дьявола составляют магические ритуалы языческого происхождения, которые продолжали существовать в крестьянской среде вплоть до XII- XIII веков. В сознание людей, практикующих эти ритуалы (колдовство, ведовство, заговоры, любовная магия, заклинания погоды и т.д.), начинает проникать распространяемое официальной церковью представление о греховности и дьявольском происхождении такого рода практик. Именно признавая церковное учение и будучи в то же время не в силах отказаться от подобных практик, в силу их укорененности в основах народного бытия, те, кого называли колдунами, начинают воспроизводить в своих действиях элементы культа дьявола. «В круге таких воззрений сношение с демонами казалось отступничеством от Бога и пактус с ними рассматривался как зачисление договаривающегося в число вассалов демона, неблагодарного и злого сеньора. Естественно, что такое воззрение могло распространяться и распространялось среди самих служителей 1 Шеллинг Ф.В.Й. Философия искусства. М. 1966. С.140. 250 демонов, и гонении инквизиции начали вызывать демономанию. Весь мир распадается на две части: на верных богу христиан, святых и ангелов и на врагов Божиих, защищаемых демонами и отдающихся под их власть. Оставалось представить себе мир демонов в виде иерархизированного царства со своим царем, Диаволом. К этому вело христианское понимание демонов». 1 Важно отметить, что при этом магические ритуалы, которые сами по себе были предрелигиозными формами, посредством их «дьяволизации» возводятся в ранг элементов народной религии. На архаическое содержание ведовской линии демономании указывает также Янко Слава (Библиотека Fort/Da ) || http://yanko.lib.ru История религии = Лекции, прочитанные в Санкт-Петербургском университете. — СПб.: Издатель- ство «Лань», 1998. — 448 с. 153 В.Н.Басилов: «Христианская инквизиция в средневековой Европе, подвергавшая пыткам и сжигавшая в огне «колдуний» и «ведьм», по существу боролась с пережитками шаманства». 2 Однако, самими носителями этой традиции, «колдунами» и «ведьмами», практикуемые ими формы культа дьявола должны были восприниматься именно как элементы, включение которых в магический ритуал должно было обеспечить содействие князя темных сил в решении ими своих конкретных задач. Такими элементами могло быть прежде всего ритуальное заклинание имени дьявола и подвластных ему духов, отречение от Христа, приведение новых адептов мистических народных практик к своеобразной «присяге» дьяволу. Характерно, что в народном сознании, как и в официальных церковных кругах явно преувеличивалось значение этого элемента в жизни и практике «колдунов». В русском народе также бытовало поверие (которое, видимо, было аналогично западно-европейскому), согласно которому колдуны и ведьмы получают свою магическую силу непосредственно от самого сатаны, и она сохраняется ими лишь при условии постоянного служения сатане и напоминания ему о заключенном союзе. Так, заговоры, обращенные к дьяволу, должны были начинаться словами, сходными с молитвами, обращенными к Богу, но имеющими прямо противоположное звучание: «Стану я, раб диавольский (имя рек), не благословясь, пойде не перекрестясь». Многие заговоры оканчивались таким образом: «Ведь я твой раб, твой слуга и по сей день, ибо, и по сейчас, и по мой приговор во веки». Культ же дьявола должен был формироваться прямо противоположным образом: не путем «дьяволизации» народной магической культуры, а преимущественно путем наполнения конкретным «материалом» дуалистических ересей, имевших склонность подчеркивать равнозначность в мироздании дьявола и Бога. За счет этого данные ереси могли развиваться от умозрительных духовных течений к формам живой, хотя и «отрицательной» по своей направленности, религиозности. Впрочем, следует заметить, что если 1 Карсавин Л.П. Основы средневековой религиозности в XII-XIII веках. Пг. 1915. С.80. 2 Вопросы научного атеизма. Вып.38. Мистицизм: проблемы анализа и критики. М. 1989. С.105. |