Луман Реальность массмедиа. Массмедиа
 Скачать 0.97 Mb.
|
|
6 - 1 0 7 0 161 ПУБЛИЧНОСТЬ стемным внешним миром экономических организаций и интеракций; 2 общественное мнение было бы тогда политически-внутрисистемным внешним миром политических организаций и интеракций. 3 Как и прежде, имеет значение то, что в операциях невозможно пересечь границы системы. Но столь же важно и то, что всякая наблюдающая система способна это рефлексировать. Находясь на внутренней стороне своей границы, она видит, что должна существовать и какая-то внешняя граница, поскольку иначе граница таковой бы не была. Если внутри повторно воспроизводится некоторый опыт раздраже ний, система способна предположить, что во внешнем мире наличествуют и другие системы, которые и несут за это ответственность. Если, напротив, система рефлексирует, что она подвергается внешнему наблюдению, хотя еще и без жесткой фиксации наблюдателя и способа наблюдения, то она постигает себя саму как наблюдаемую в медиуме публичности. Это может (ноне обязательно) формировать ориентацию на генерализированные (представляемые публично) точки зрения. Функционально эквивалентными стратегиями публичности будут стратегии секретности и лицемерия. Темы, группирующиеся вокруг утаивания, симуляции, диссимуляции, лицемерия (hypocrisy), разрабатывались главным образом в (печатной) литературе XVI и XVII столетий, и нив коем случае не только в политической теории подзаголовком государственный интересно это может иллюстрироваться и на примере театра, соотносится с рынком и любым социальным поведением Эта настоятельная необходимость социального общения в XVIII столетии получает выражение в эмпатическом тре- 162 ПУБЛИЧНОСТЬ бовании публичности как средства воплощения разума. Однако речь шла уже о суженном, как бы кон ституционалистском понятии публичности с такими требованиями, как свобода мнений, свобода прессы, ликвидации цензуры. В основе самой этой полемики лежит гораздо более общее понятие публичности, на фоне которой как рази выделялись стратегии секретности и лицемерия, а позднее — усилия поза щите приватной сферы. Публичность, следовательно, представляет собой всеобщий общественный медиум рефлексии, который регистрирует непреодолимость границ, и вдохновленный, — наблюдение наблюдений. Еще до вознш нсвения в конце XVIII столетия эм- патического понятия общественного мнения печатная пресса уже использовалась для того, чтобы по литически-амбициозные коммуникации могли получить общественный резонанса значит, и для того, чтобы принимающие решения инстанции могли подвергаться двойному воздействию как со стороны направленных им письменных посланий, таки создаваемого тем самым публичного резонанса. В Англии уже в XVII веке петиции, адресованные короне и парламенту, получают печатную форму, хотя тип письма с адресом и почтительная форма обращения сохранялись. В XVIII столетии во Франции суды начинают отдавать в печать направляемые королю ремонстрации, чтобы противопоставить общественности единственно признанную публичную особу — монарха Итак, публичная доступность коммуникаций в аппарате политического господства расширяется с помощью печати, и лишь впоследствии возникает представление об общественном Мнении — как последней инстанции в суждениях по 163 ПУБЛИЧНОСТЬ политическим вопросам. Хотя (и поскольку) публичность не являлась основанием для политических решений, но некоторым образом лежала вне границ политики, последняя использовала ее для политических целей и копировала ее в своей системе. Поэтому функцию системы масс-медиа следовало бы усматривать не в производстве, а в репрезентации публичности. При этом о репрезентации надо вести речь в некотором суживающем («kontra- hierenden»), редуцированном смысле. Именно в силу того, что для всех систем, включая саму систему массмедиа, публичность всегда используется для описания другой, недоступной стороны их границ и не может специфицироваться в направлении на определенные системы-партнеры, — ее (публичность) необходимо репрезентировать в форме таких конструкций реальности, в которых могут участвовать все подсистемы и даже все люди, хотя из этого и не вытекает никаких обязательств обращаться сними строго определенным образом. Итак, репрезентация публичности средствами массмедиа обеспечивает в происходящем одновременно как прозрачность, таки непрозрачность, то есть определенное тематическое знание в форме тех или иных конкретизированных объектов и неопределенность в вопросе, кто и как на это реагирует. Как уже неоднократно замечалось, речь идет об «автологической» концепции. Она подтверждается и по отношению к самим массмедиа. И они, репродуцируя себя в виде системы, производят границы с внутренней и — недоступной для них — внешней сторонами. И они, если не ставятся под вопрос специфические внешние отношения (скажем, с политикой и рекламодателем, рефлексируют свою внешнюю сто ПУБЛИЧНОСТЬ рону как публичность. Однако эта рефлексия имеет для них-и иную значимость, ибо здесь распознается их функция. Поэтому путь к функционально эквивалентным стратегиям засекречивания и лицемерия им в значительной степени закрыт — даже если они в конечном счете все-таки лицемерят, утверждая, будто это не так. Здесь может осуществляться дополнительное, метафорическое переописание (Re-de scription) 6 — например, в форме профессиональной этики, которая позволяет журналистам понимать свои усилия как службу во имя публичности, представлять это в виде оправдания притязаний на автономию и как основание нейтральности их интересов, институциализировать для этого критические стандарты и профессиональный консенсус. Ограничение журналистикой/профессией/этикой оправдано, когда речь заходит о самоконтроле массмедийной системы. Оно предлагает отправной пункт и для некой, как всегда утопической, независимости от желаний публики или определенных групп интересов. Однако эти достижения должны даваться ценой сильного ограничения понятия автономии. Ведь здесь и только здесь имеет смысл говорить о парадоксальной относительной автономии. XV. ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ В проводимых выше исследованиях мы решительно и безоговорочно выбрали общество и «массмедиа» в качестве системных референций, а все остальное отнесли к их внешнему миру. Поэтому индивиды — как живые тела и системы сознания — остались вне поля нашего внимания. Мы, правда, имели возможность высказываться и об индивидах, ибо фактически ни одна система не может обойтись без того, чтобы называть имена или передавать человеческие изображения. Но они, очевидно, всего лишь темы коммуникации или отображенные объекты, и во всяком случаев системе массмедиа, то есть в коммуникациях, принимаются решения о том, чтобы упоминать и изображать индивидов. Речь не идет о собственно индивидах. Это всего лишь индивидуальные лица (Personen), лишь собственные значения, которые должна порождать всякая система коммуникации, чтобы иметь возможность воспроизводить саму себя Тезис об оперативной замкнутости аутопойетиче- ских систем, очевидно, не означает, что эти системы могли бы существовать без их внешнего мира. Гипотеза «солипсистского» существования изначально была абсурдной и скорее высказывается о том, кто ее формулировал в качестве возражения, нежели о собственно той теории, которой она возражает. Когнитивные системы, правда, неспособны в своих операциях достигать их внешнего мира и поэтому также не могут познавать его независимо от собственных 166 ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ структурных образований. Тем не менее существуют структурные сопряжения между аутопойетическими системами и системами в их внешнем мире, которые совместимы с аутопойезисом. Они не влекут за собой никакой детерминации состояний системы состояниями или событиями внешнего мира. Системы могут детерминироваться лишь самими собою — и лишь посредством самопорожденных структур. Но тем не менее возможно возникновение мощных и повторяющихся раздражений, которые внутри системы могут затем в томили ином виде перерабатываться в информации. Итак, в долгосрочной перспективе структурное развитие объясняется длительным притоком раздражений из определенных источников - и отсутствием побуждений со стороны других сегментов внешнего мира. Матурана назвал эволюционную тенденцию структурным дрейфом. Само собой разумеется, это сопряжение в отношениях между индивидами и социальными системами предполагает, что индивиды обладают способностью восприятия, то есть способны экстернализировать внутренне исчисляемый внешний мир. Кроме того, оно зависит еще и от восприятия процесса восприятия других ведь в противном случае ни один индивид не мог бы произвести нечто, чтобы было предназначено для восприятия других. Точно также, несомненно, должен наличествовать язык, причем как для восприятия, таки для коммуникации. На основе этих предпосылок все-таки еще нельзя сформулировать гипотезы о том направлении, в котором осуществляется структурный дрейф, если знакомство с миром почти целиком порождается массмедиа. У нас еще нет понятия, которое могло бык примеру, объяснить (или вело бык гипотезам, которые могли бы 167 ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ дать объяснение, как знание о мире, которое давала жизнь в рамках семейных домохозяйств традиционных обществ, вытесняется или трансформируется влиянием массмедийных трансляций. Для решения этого вопроса мог бы оказаться полезным вызвавший широкую дискуссию репертуар понятий, включающих в себя схемы, когнитивные карты, скрипты, фреймы. Все это - психологические понятия, которые, однако, все активнее привлекаются для объяснения социальных координации или так называемого коллективного поведения Их исходный пункт состоит в необходимости использования памяти в потоке операций, которые завладевают вниманием системы, вынужденной непрерывно выбирать между забыванием и воспоминанием, ибо без забывания были бы тотчас заблокированы мощности системы по осуществлению дальнейших операций другими словами, будущее состояло бы из тех же самых переживаний и действий. Забывание освобождает. Нов силу того, что забвение недоступно для воспоминания, требуется схема, которая регулирует процессы сохранения и повторного использования. Это могут быть и схемы восприятия, позволяющие фокусировать взгляд и на основе известного распознавать неизвестное. Это могут быть и более абстрактные категоризации, или же — обе составляющие одновременно когда, например, на основе расовых признаков заключают о свойствах или поведении людей. Схемы не принуждают к повторениям, они также не детерминируют к действиям их функция состоит именно в порождении игрового пространства для свободно выбираемого поведения в системе, которая благодаря собственному прошлому пе ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ реводит себя в то состояние (и нив какое другое, в котором она как рази пребывает. Для этого служит необязательно понятийная) абстракция отвлечение от репрессия бесчисленных деталей, маркирующих ситуации как единственные и неповторимые. Но абстракция подразумевает и то, что новые ситуации могут модифицировать схему. Схема делает возможным дополнения и новые наполнения, может применяться не схематично Именно в том случае, когда руководствуются схемой, отклонение от нее становится неожиданным оно бросается в глаза и благодаря этому запечатлевается в памяти. Схемы суть инструменты забывания — и научения, это ограничения гибкости, которые вообще только и делают возможным гибкость в рамках предструкту- рированных границ. Как нас учил Кант схемы являются не отображениями, а правилами осуществления операций. Так, схема круга, к примеру, не есть образ какого-то круга, а правило его вычерчивания. Многообразие, данное внутреннему чувству в форме временных различий, может реконструироваться лишь как (также предполагающий время) процесс с целью познания. У Канта это копирование (Hinuberkopieren) времени из эмпирической в трансцендентальную сферу являлось причиной того, что вопреки радикальному различию между предметами и представлениями о них можно было бы предполагать наличие отношения однородности между ними. Эта проблема исчезает при переходе к радикально-конструктивистской теории познания. Однако сохраняется представление, что схемы не являются образами, которые конкретно фиксируются в момент отображения, а всего лишь правилами для повторения (в свою очередь, 169 ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ конкретных) операций. Ведь память также не состоит из некоего резервуара образов, которые по мере надобности можно вновь подвергать рассмотрению. Речь, напротив, идет о формах, которые в беспрестанном временном потоке аутопойезиса делают возможным рекурсии, то есть обращения к известному и повторение операций, которые это обращение актуализируют. Схемы могут соотноситься с вещами или лицами. Умение обращаться с вещами (Gebrauchssinn) — это одна схема, а иерархические отношения между лицами или стандартизированные ролевые ожидания — это уже другое. Понятием скрипта обозначают особый случай стереотипизации временных последовательностей (например билет нужно купить до того, как сесть на поезд. Наблюдение каузальных отношений в типичном случае следует некоторому скрипту, поскольку он затеняет другие, столь же реалистические возможности каузальной атрибуции Лишь благодаря определенному скрипту возникает возможность приписывать действиям их следствия. Скрипт, следовательно, уже представляет собой весьма комплексную (то есть затеняющую многое) схему, которая предполагает как стереотипизацию событий, таки стандартизированное сопряжение их последовательности. Если схемы вещи или индивидуального лица (Person) связываются друг с другом в некотором скрипте, то это также означает, что наблюдатель более несвободен выбирать между предметной и временной схемами или колебаться в своем видении от одной к другой а также и то, что предметная и временная схемы вступают в отношение взаимной зависимости, и ни одна из них не может выбираться вне ее соотношения с другой. Мы уже 170 ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ рассматривали подобный случайна примере нарра- тивной-структуры романов последовательность действий характеризует лица, мотивы которых затем, в свою очередь, делают понятной последовательность действий — с достаточным игровым пространством для неожиданностей. Итак, мы предполагаем, что для структурного сопряжения массмедийных коммуникаций и психически удостоверенных упрощений используются и даже порождаются подобные схемы. Этот процесс протекает циркулярно. Массмедиа придают значение понятности. Однако понятность лучше всего обеспечивается схемами, которые могут порождаться лишь самими массмедиа. Для своего собственного производства они используют психическое закрепление которое может предполагаться в виде результата потребления масмедийных представлений, причем без дальнейших проверок. Мы проясним это на двух примерах производства каузальных скриптов в областях, которые недоступны для индивидуального опыта, то есть в весьма типичном случаев проблемах экологии и установления различий в схематизации индивидуальных лиц (Personenschematisierun- gen) в зависимости оттого, идет ли речь о своей собственной или о других персонах. Коммуникация по поводу экологических проблем — особенно удачный пример для наших целей поскольку она выходит далеко за пределы мира индивидуального опыта. (Кто на основе собственного знания мог бы сказать, что произошло бы с содержимым платформы Brent Spar на морском дне в результате давления воды, если бы она затонула) Массмедиа тоже не отвечают этим чрезмерным требованиями когда они обращаются к науке, то по ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ лучают от нее в типичном случае больше знания и больше незнания одновременно. Итак, мы зависим от образования схем. При этом речь может идти о нормативных предположениях, которые направлены против виртуальной реальности и чаще всего работают в метафорической форме. Например море нельзя использовать как мусорный контейнер. Это, так сказать, самоочевидно. Если следуют дальнейшие вопросы, в работу вступают следующие скрипты. Из бесчисленных возможных каузальных кон стелляций выхватываются те, которые могут представляться убедительными. В типичном случае речь идет о последствиях действий, а не о процессах самой природы. А затем могут присовокупляться эффекты, вызывающие достаточно страха для прекращения дальнейших вопросов о том, насколько вероятны эти последствия. Речь, другими словами, ведется о схемах изменения, которые соответствуют критериям отбора новостей и репортажей (например, новизне, действию, драматизму, морали. Загрязнение окружающей среды изменяет жизненные условия людей на Земле вплоть до таких условий, которые делают невозможной дальнейшую жизнь. При этом никто не испытывает трудностей с памятью и миром индивидуального опыта. Они еще не переживали таких условий, но, если предлагается скрипт, то может активироваться подходящий собственный опыт (слой грязи на автомобиле, припаркованном на улице. Речь, следовательно, идет не о перевоспитании индивидов, не о более или менее сложном отучивании от чего-то, что считается знанием. Экологическая метафорика, ее схемы, ее скрипты развиваются как бы на свободной поляне, формируя еще незанятую территорию. 172 ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ Иногда говорят о трансформации ценностей. Вопрос, однако, состоит в том, начинается ли этапе реориентация с вновь внушаемых ценностей или же именно скрипты каузальности, в первую очередь, оказывают впечатляющее воздействие, то есть именно изменение ли очаровывает, а затем приводит к тому, что сними ассоциируются ценности. Салан- сик и Порак говорят о дистиллированных идеологиях и подразумевают тем самым ценности — производные от каузальных рассуждений в комплексной среде Этот анализ не примет тот, кто не хочет отказываться от представлений об объективной истине или психически обязывающем консенсусе, а масс- медиа он упрекнет в поверхностности, если нив манипуляции. Если, с другой стороны, всерьез принимать индивидуальность и оперативную замкнутость аутопойетических систем, то будет очевидно по-дру гому вообще не бывает. Если исходить из перспективы общества, то преимущество структурного сопряжения посредством схем состоит в ускорении структурных изменений, а именно в ускорении, которое — в случае успеха — не позволяет разорвать структурную связь массмедиа и индивидов, но лишь переводит ее в другие схемы. Если исходить из перспективы индивида, то преимущество схем состоит в структурировании памяти, однако без жесткого определения действия. Одновременно они освобождают от бремени чрезмерной конкретности и предлагают некий слайд (Folie), на котором могут распознаваться отклонения, диспозиции к действию и ограничения. Отдельный человек при этом все еще сохраняет свободу вовлечения и отклонения. Он может дать волю чувствами идентифицировать себя сними или 173 ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ именно это наблюдать у других, полагая это странными даже опасным. Тем самым мы переходим ко второй теме, к дополнительной гипотезе об отношениях между массмедиа и индивидами. В психологии уже давно стало привычным различение, когда по отношению к индивидуальным лицам (Personen) схематизации собственного лица (то есть ответы на вопросы кто я) отличают от схематизации других лиц Это различение представляет интерес в самых разных аспектах, — и именно как различение. Ведь каждый человек существует, прежде всего, как конкретный индивид, то есть отличается от других своей внешностью, именем и другими признаками. Тогда почему же недостаточно (и с каких пор этого более недостаточно) отличать себя самого от других точно также, как всякого индивида отличают от любого другого Почему женам мало использовать один и тот же список объективных признаков (возраст, пол, наличие семьи, красивый или не очень красивый внешний вид, местожительство, добродетели и пороки) и, комбинируя лишь их, конкретизировать то или иное подразумеваемое лицо Для этого имелись бы неограниченные и по мере потребности дополняемые возможности. И далее зачем вообще требуется схемообразование, когда речь заходит о конкретных индивидах При этом, как ив случае с экологией, нужно предположить наличие непрозрачности (Intransparenz), которая только и дает толчок для упрощений или, как говорят ныне, для идентичности. Но как же может кто-то являться для самого себя непрозрачным, то есть нуждаться в схеме, — если он, следуя Декарту, не может сомневаться в своей мыслящей экзистенции? Можно суверенностью исходить из того, что от ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ 175 личие собственного Я от других индивидов дано изначально, это значит уже через несколько дней после рождения. Новорожденный должен практиковать дополнительное, а не подражающее поведение, к примеру, обращать друг в друга восприятия правого и левого Дальнейшая ранне-детская социализация предполагает то, что Стайн Братен называет диалогической закрытостью, а именно, закрытые во внешнем направлении системы, в которых предусмотрено место для виртуального другого, то есть для эффективного замещения Эта позиция виртуального другого может замещаться лишь с помощью схем, поскольку она требует повторного распознавания, то есть памяти. С другой стороны, не требуется никакого виртуального Эго». Любой изначально является тем, кем он является. Но как же тогда все-та ки возникает вторичная потребность в самотемати- зациях? И что происходит, когда подрывается условие непосредственного диалогического закрытия и замещение позиции виртуального другого более не осуществляется эффективно (в смысле «virtus» 13 ), но обогащается фиктивными компонентами Можно предположить, что в этой точке становятся зримыми результаты воздействий массмедиа. Новое развитие начинается, прежде всего, в драматическом театре раннего Нового времени (Buhnentheater). Он предложил возможность в языковой форме сделать видимыми для публики внутренние процессы формирования мнения, конфликты и смятения (Unsicherheiten) актеров, — пусть даже артисты обращались прямо к публике в формах, предполагающих, что другие участники на сцене этого не слышат (но как усвоить такую необычную, контрафак- тическую подстановку пусть даже это принимало ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ форму монологов или разговоров с самим собой. Публика здесь могла наблюдать, как действующие на сцене обосновывали свои действия, обманывали самих себя и других и что этот процесс поначалу оставался незримым для других участников спектакля В отточенных диалогах венского театра (к примеру, в Волокитстве Шнитцлера или Неподкупном Гофмансталя) даже сами выражения конструируются так, чтобы публика имела возможность наблюдать больше, чем адресаты этих выражений. Возникновение этой сложной, так сказать, нагруженной культурной формы наблюдения наблюдения и образование подходящих для этого схематизации не является, следовательно, непосредственным продуктом печатного станка или массмедиа. Но как только укоренилась (и стала предпосылаться в качестве способа наблюдений) эта специфическая форма наблюдения второго порядка с ее схемами мотивов (любовью, преступлением, искренностью/неискренностью etc.), стало возможным применять ее ив других контек стах, скажем, в романе и, наконец, даже в философии. Тогда уже и зритель, и читатель побуждаются вторично взглянуть на собственный способ наблюдения и его мотивы. Шефтсбери, видимо, был одним из первых, кто, явно не доверяя печати и ее коммерческим издателям, помощью которых он все же пользовался и сам, уединяется для приватного разговора с собой для обретения ясности в отношении самого себя Руссо также отдает в печать свою Исповедь, хотя и явным образом выводит себя из-под критериев суждения, значимых для других Романтизм играет с двойниками, близнецами, отражениями, изображая тем самым трансформацию идентичности в коммуника- 176 ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ цию. В конце XIX столетия Уильям Джеймс, Георг Зиммель и многие другие заявляли о необходимости социальной самости или идентичности, которой должен стать (или претендовать на это) фрагментарный, турбулентный, хаотический индивид, чтобы для других явиться чем-то, чем он по своей самости (von selbst) не является И тогда же начинаются поиски смысла — по меньшей мере, в печатных текстах. Мы подступаем к эпохе, в которой литература и жизнь в литературе уже не могут быть разделены. Изобретается проблема самореализации, которая подхватывается и распространяется массме диа. Индивидам внушается, что они хотя, безусловно, и обретают реальную жизнь после зачатия, и тем более — после рождения, тем не менее должны стать более реальными (или нереальными, чем они уже есть. Эту семантическую амбивалентность можно понять, если рассматривать ее как индикатор потребности в некоторой схеме, в которой, однако, не признаются. Использование схем можно распознать на других и на себе самом, если понимать их как когнитивные рутины, как сокращения для чего-то, что допускало бы разъяснение. Однако и это, в свою очередь, было бы схемой, которая скрывает положение дело котором в конечном счете идет речь. Образование схем остается неизбежным из-за ненаблюда емости мира и непрозрачности индивидов для них самих и для других. Без них не было ни памяти, ни информации, ни отклоняющегося поведения, ни свободы. Вместе со Спенсером Брауном можно понимать это и как необходимость некоторой формы, которая маркирует различение, одна сторона которого должна быть обозначена для того, чтобы могли 177 ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ осуществляться наблюдения и следовать дальнейшие операции. Это не исключает постановки вопросов об общественных условиях убедительности таких схем. В эпоху массмедиа они вряд ли мыслимы без содействия последних. Подобно театру, массме диа помещают индивида на сцену вне всякой инсценировки. Мы описали это как техническое условие обособления медийной системы. На индивидов эта дистанция должна действовать амбивалентно. Ведь, с одной стороны, сами они еще не являются текстом, который исполняется передними а если они, подобно Руссо, его написали и опубликовали, то с этого момента они перестают быть этим текстом. Они не видят самих себя по телевидению, а если иногда такое и происходит, они получают особое удовольствие от самоузнавания, — что имеет место лишь в исключительных случаях. С другой стороны, массмедиа порождают мир, в котором индивиды уже обнаруживают самих себя. Это относится ко всем программным секторам к новостям, рекламе, развлечениям. То, что им предлагается, затрагивает, следовательно, и их, ведь именно в этом мире они должны проживать свою жизнь и это касается их даже тогда, когда им отлично известно, что сами они никогда не попадут в те ситуации и никогда не будут играть те роли, которые им — как действительные или фиктивные — презентируются. Вместо этого им остается возможность идентифицировать себя с культовыми объектами или мотивами, которые предлагают им массмедийные скрипты. Индивиды, воспринимая массмедиа как текст или образ, существуют вне их реальности переживая в себе эффекты их воздействий, они существуют внутри нее. Они неизменно вынуждены колебаться между вне 178 ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ и внутри, причем в парадоксальной ситуации быстро, почти не теряя времени, будучи не в состоянии принимать решения. Ведь всякая позиция возможна лишь благодаря другой — и наоборот. Из этого с необходимостью вытекает, что индивид должен сам для себя разрешать эту парадоксальность и сам конституировать свою идентичность или свою самость. Используемые для этого материалы могут быть самыми обычными. Однако не существует никакой возможности перенимать некоторое Я по аналогии извне. Никто не может быть таким же, как кто-то другой. Никто не понимает себя как отображение другого. Тождество индивидов состоит лишь в необходимости использовать схемы для того, чтобы поддерживать их память. Но самосхемати зация не может быть разгружена посредством иллюзии объективной (хотя и оспариваемой) реальности. Она, с одной стороны, не может быть оспорена, ибо никто не может предложить ее другому, ас другой — постоянно испытывает угрозу нового разложения. Ведь ни один индивид не может знать, что он останется тем же, кем он думал быть. Он не может это знать, ибо сам распоряжается этим знанием. Структурные сопряжения между индивидами и обществом затрагивают всю реальностью. Это имеет значение для всех общественных формаций. Масс- медиа, тем не менее, варьируют структурные условия своих структурных сопряжений, ибо они изменяют как потребность в схемах, таки их ассортимент. Схемы и скрипты экологических страхов и необходимость схематизации собственной личности суть лишь крайние, специально отобранные примеры. И возможно, неслучайно, что оба этих внешних мира общественной коммуникации, комплексность вне ОБРАЗОВАНИЕ СХЕМ человеческой природы и собственная динамика и непрозрачность человеческих индивидов, особенно зависимы от схема следовательно, от структурных сопряжений с системой массмедиа. XVI. КИБЕРНЕТИКА ВТОРОГО ПОРЯДКА КАК ПАРАДОКС Разработанная Хайнцем фон Ферстером кибернетика второго порядка по праву считается конструктивистской теорией, если не манифестом операцио нального конструктивизма. Однако обратной связи не существует конструктивистским теориям познания необязательно свойственна строгость кибернетики кибернетики. Можно наблюдать способы познания как конструкции наблюдателя, что не связано с тезисом, что наблюдающие наблюдатели наблюдают себя самих в качестве наблюдателей. Это отличие настолько важно, что мы посвятим ему заключительную главу. В предшествующих размышлениях мы руководствовались двумя исходными пунктами. Согласно первому, в случае массмедиа, как ив случае всех функциональных систем, речь идет об оперативно- замкнутых и поэтому аутопойетических системах. Во втором подчеркивалось, что это касается и всех типов познания, ибо и они суть операции и поэтому могут производиться лишь в рамках системы. Это сохраняет свое значение ив том случае, когда во внимание принимается то, что в обществе с системой массмедиа могут существовать коммуникации, исходящие из ее внешнего мира. Ведь и последние возможны лишь на основе знания, которое поставляется системой массмедиа; кроме того, средства массовой коммуникации понимают то, что им сообщается, л ищь на основе своей собственной сети воспроизвод- 181 |