Научнопопулярное издание история сыска в россии в 2 книгах
 Скачать 2.76 Mb.
|
|
уклонение, но, с другой стороны, ему постоянно приходится считаться с риском вызвать неприятную историю в случае неповиновения или мести провинившегося агента, являющегося, как и все его товарищи, носителем служебных тайн и личным участником нелегальной деятельности заграничной агентуры. Когда же такие инциденты начинаются, то положено идти на компромиссы вместо того, чтобы ответить виновному по достоинству. При вступлении моем в заведование заграничной агентурой мне пришлось вести переговоры с бывшим агентом Озанном, угрожавшим разоблачениями и требовавшим уплаты ему 5 тысяч франков. После многих перипетий и при содействии некоторых чинов префектуры удалось привести Озанна к согласию удовольствоваться 3 500 франков, которые и были департаментом ему уплачены. После этого начались требования бывшего агента Демайлля, тоже угрожавшего разоблачениями. Департаментом было уплачено ему 750 франков. Чтобы насколько возможно обезопасить себя от повторения подобных инцидентов, мною, с разрешения департамента, при увольнении агентов выдавалась им индемнизация в размере трехмесячного оклада жалованья, но, однако, и это вознаграждение не мешало некоторым агентам в той или другой степени стараться вредить делу, которому они прежде служили. Лучшим примером, яркой иллюстрацией всего того, что я имею честь докладывать выше, является дело с Леоне, который, будучи уволен за самое недобросовестное исполнение служебных обязанностей и всякие неблаговидные поступки, тем не менее все же получил вознаграждение в 750 франков, выдав расписку в полном удовлетворении. Этот же Леоне через год заявляет о своем желании быть вновь принятым на службу, сначала просит, затем требует, наконец, угрожает и, в конце концов, идет к Бурцеву, который при помощи его поднимает против заграничной агентуры целый поход. При этом оказалось, что Леоне во все время своей службы тщательно отмечал себе все, что могло представлять интерес, сохранил некоторые письма, другие сфотографировал, утаил доверенные ему фотографии, одним словом, систематически все время готовился к будущей измене. Когда же момент этой измены наступил, то этот итальянец, ни разу не ступавший на французскую территорию, никогда меня не видавший и не получавший от меня ни слова, заявляет всюду и везде, что он состоит на службе у русского посольства в Париже и что я был его начальником, и это несмотря на то, что взятая с него при выдаче ему 750 франков вознаграждения подписка, собственноручно им написанная на французском и итальянском языках, гласит, что он "состоит на службе в справочном бюро Биттар-Монена, от которого и получил полное удовлетворение". Ясно, что наименование себя агентом русского посольства в Париже для Леоне необходимо, чтобы придать важность своим разоблачениям, ибо кому, кроме Бурцева, могла бы быть интересна деятельность частного справочного или даже розыскного бюро, тогда как обвинение русского посольства в розыскной деятельности, в содержании агентов для наблюдения за эмигрантами являлось делом громким, имеющим уже политическое значение, а потому могущим найти поддержку и среди французских социалистов как повод к выступлению против правительства. Необходимо при этом отметить и тот факт, что Леоне встретил поддержку и содействие со стороны бывших агентов заграничной агентуры, которых он разыскал в Париже. Несмотря на то, что эти бывшие агенты, получившие при увольнении особое вознаграждение по 750 франков, отлично знали выступление Леоне, один из них, 1еннекен, помогал ему деньгами, без которых он бы не прожил в Париже, другой, Робайль, кроме денежной помощи, еще сообщил ему все неизвестные Леоне, а известные ему, Робайлю, имена и адреса агентов наблюдения, каковые адреса Леоне тотчас же сообщил Бурцеву. К сожалению, должен доложить, что все эти примеры не есть исключение и что повторения подобных инцидентов можно ожидать постоянно по тому или другому поводу; более того, мне отлично известно, что многие агенты тщательно записывают все то, что делают сами, и то, что поручается их товарищам, службой коих они постоянно интересуются. Цель такого интереса и этих записей понятна сама собой - создать себе материал для использования в будущем. Принимая во внимание все изложенное, нельзя не прийти к заключению, что является необходимым такому положению вещей положить конец, а это достигается только тогда, когда наблюдение будет осуществляться вполне легально. Когда в 1901 году издан был во Франции закон, воспрещающий воспитание юношества монашеским орденом, то последние тотчас же преобразовали свои учебные заведения, после чего продолжали по-прежнему свое преподавание, но только под личиной школ, содержимых частными лицами или обществами. Нечто подобное было бы необходимо предпринять для дальнейшего осуществления во Франции наружного наблюдения, создав для этого легально функционирующий орган, который бы не подлежал шантажу, основанному лишь на том, что наблюдение это ведется нелегально. В донесении от 11 - 12 июня 1910 года я уже имел честь докладывать о необходимости поставить дело наружного наблюдения таким образом, чтобы филеры не могли считать себя на службе у русского Императорского посольства и что мною принимаются к тому все меры. Прекратив допуск агентов в здание посольства, запретив посылку по адресу его донесений наблюдения и вообще всякой конспиративной корреспонденции и объявив, наконец, всем филерам, путем предъявления им письменного разъяснения, что Императорское посольство, как дипломатическое учреждение, полицейским делом и розыском не занимается и никаких агентов не содержит, я вместе с тем старался все обставить таким образом, как будто агенты находятся на службе у Биттара-Монена, частного лица. Однако, несмотря на то что вся "видимость" была за эту версию, все же агенты наблюдения при каждом нужном для них случае заявляли, что они находятся на службе в русском посольстве. Инцидент Леоне показывает, что одна "видимость" совершенно недостаточна и что необходимо по самому существу дела все поставить таким образом, чтобы подобного рода заявления противоречили самой очевидности, которую можно бы было в случае надобности установить документально. Эта же цель может быть достигнута только совершенной ликвидацией всего состава наружного наблюдения во Франции и Италии, которому было бы предъявлено, что ввиду инцидентов последнего времени и повторяющихся случаев измен заграничная агентура прекращает окончательно свое существование, что никого не удивит, ибо филеры сами понимают, что дальше такое положение продолжаться не может. Эта ликвидация с соблюдением всех формальностей - выдачей увольняемым агентам их документов, получением от них расписок в полном удовлетворении и т.п. - составила бы первый пункт той программы, которую необходимо было бы ныне выполнить, чтобы достичь указанной выше цели. Второй же пункт состоял бы после этого в организации с соблюдением всех требований французского закона частного розыскного бюро, которое бы, как многие другие подобные предприятия, уже существующие в Париже и во Франции вообще, могло бы заниматься розыскной деятельностью и наблюдениями вполне легально. Бывший начальник Парижской сыскной полиции Горон, выйдя в отставку, открыл розыскное бюро, существующее до сих пор, и зарабатывает большие деньги. Заведовавший когда-то наблюдением при заграничной агентуре Альфред Девернин тоже занимается ныне частным розыском, и никто не будет удивлен, если теперь после окончательной ликвидации старший агент Бинт объявит другим филерам, что, чувствуя себя еще в силах работать и сделав за 32 года своей службы кое-какие сбережения, он намерен тоже открыть розыскное бюро по примеру Горона, Девернина и других. При этом Бинт предложит некоторым из агентов, и только лучшим из них, пойти к нему на службу, выработает с ними условия и заключит с каждым из них договор найма, который будет зарегистрирован согласно закону. Выполнив закон и все требующиеся законом формальности, Бинт устроится в нанятом для его бюро помещении, начнет свою частную деятельность, делая по примеру других частных полицейских бюро соответствующие рекламные объявления в некоторых газетах, с указанием адреса бюро, телефона и тд., приблизительно такого содержания: "Генрих Бинт, бывший инспектор сыскной полиции. Дознание, розыск, частные наблюдения". Если на такое объявление кто-нибудь отзовется, то Бинт не будет отказываться первое время от исполнения предложенных ему посторонних дел, так как возможно, что некоторые обращения частных лиц в его бюро будут делаться с целью проверки, действительно ли он занимается общим розыском в коммерческих интересах. Главная же и, в сущности, исключительная деятельность розыскного бюро Бинта будет состоять в осуществлении тех наблюдений, которые будут мной ему указываться. Характер этих наблюдений не удивит агентов потому, что Бинт уже при соглашении с ними объяснит, что, открывая свое бюро, он рассчитывает исполнять поручения Департамента полиции; надеясь, что во внимание к его 32-летней службе и заслуженному им доверию департамент предпочтительно будет обращаться к нему, чем к кому бы то ни было другому. Если же впоследствии даже было бы установлено, что бюро Бинта, главным образом, наблюдает за русскими эмигрантами, то никто не может ему в этом воспрепятствовать, равно как и доказать, что наблюдение это ведется по поручению Департамента полиции, так как никаких следов сношения с департаментом в делах бюро не будет. ( В случае же каких-либо агрессивных действий со стороны контрреволюционной полиции, перед которой ныне приказано отступать агентам заграничной агентуры из боязни инцидента, могущего вызвать нежелательное осложнение, то агенты розыскного бюро Бинта этой боязни иметь уже не будут и смогут дать насильникам отпор, открыто заявляя о своей службе у частного лица и сами обвиняя их в самоуправстве. Конечно, допустимо, что впоследствии и среди агентов Бинта могут оказаться изменники, но измена их не будет иметь того значения и при невозможности воспользоваться для создания политического инцидента не представит ни для кого интереса, кроме как разве для... На что, главным образом, следует в данном случае обратить внимание, это на то неприятное положение, которое создает французскому правительству каждый инцидент, указывающий на существование во Франции русской политической полиции. При повторении таких инцидентов французское правительство может, в конце концов, действительно оказаться вынужденным заявить о желательности прекращения во Франции полиции, находящейся на службе у русского правительства. Когда произошел инцидент Леоне с Фонтана и я был вызван утром по телефону в Министерство внутренних дел, новый директор Сюрете Женераль г-н Пюжале, расспрашивая меня о подробностях происшедшего, просил сказать, что ему доложить министру, который требует по этому делу экстренный доклад, имея в виду возможность интерпелляции социалистов палаты. Передав суть дела, я предъявил г-ну Пюжале выданную Леоне при увольнении от службы собственноручную расписку, в коей он признавал, что состоял на службе агентом у частного предпринимателя Биттар-Монена, и при этом я сказал г-ну Пюжале, что расписка эта опровергает заявление Леоне, что он состоял агентом русского посольства в Париже. Правительство в случае интерпелляции может утверждать, что все дело сводится к личной ссоре двух агентов частного розыскного бюро. Директору Сюрете Женераль очень понравилась эта мысль, и он сказал, что именно в этом смысле он сделает доклад министру. В дальнейшем разговоре по этому поводу директор Сюрете Женераль высказал, что, вообще, раз вопрос касается деятельности частного розыскного бюро, то правительству никаких объяснений давать не приходится и достаточно ему об этом заявить, чтобы инцидент оказался исчерпанным. С другой стороны, когда появился в газете "Matin" разговор редактора этой газеты с агентом Фонтана, заявившим, что он состоит на службе у частного лица г. Биттар-Монена и к русскому посольству никакого отношения не имеет, то заявление это вызвало неудовольствие Бурцева и депутатов Жореса и Дюма, усмотревших в нем "ловкий полицейский маневр", могущий помешать им использовать инцидент Леоне - Фонтана как доказательство существования во Франции русской полиции. Раз же розыскное бюро будет учреждено с выполнением всех формальностей и требований закона и все будет удостоверяться зарегистрированными актами, то, если социалисты и утверждали бы, что все это есть только маневр и бюро Бинта субсидируется, даже содержится русским Департаментом полиции, утверждения эти останутся чисто голословными, тогда как французское правительство сможет ответить на них доказательно, заявляя, что не имеет возможности воспрепятствовать действию правильно организованного частного предприятия, как и права доискиваться, кто именно является его клиентами. В качестве директора-владельца розыскного бюро я полагал бы более подходящим избрать Генриха Бинта вместо нынешнего заведующего наружным наблюдением Биттара-Монена, имя которого приобрело за последнее время слишком большую известность вследствие упорной против него кампании Бурцева. 32-летняя служба Бинта в заграничной агентуре с самого начала ее организации дает основание отнестись с доверием как к личной его честности и порядочности, так и к его розыскному опыту, созданному многолетней практикой не только во Франции, но и в других государствах Европы: Германии, Италии и Австрии. Кроме того, по натуре своей, несколько тщеславной, Бинт наиболее подходит к предстоящей ему роли. Имея в виду в будущем всякие случайности, я полагал бы необходимым приобщить к Бинту помощника, который являлся бы в общем их предприятии равноправным с ним компаньоном, причем между ними заключен бы был формальный компанейский договор, устанавливающий, что, учреждая совместно розыскное бюро, в случае смерти одного из них весь актив их общего предприятия, как-то: обстановка бюро и деньги, могущие оказаться в кассе налицо, - переходят в собственность другого. Контракт о найме квартиры под бюро должен быть заключен на имя обоих компаньонов. В качестве компаньона Бинта я полагал бы избрать старшего, последнего по времени службы - Альберта Самбена, на порядочность, скромность и честность которого тоже вполне можно положиться. Самбен, как и Бинт, был бы посвящен во всю суть дела и находился бы в сношениях со мною, тогда как все остальные служащие бюро не должны будут знать об этих сношениях. Один из компаньонов обязательно должен жить в помещении бюро. Из числа 38 филеров, французов и итальянцев, состоящих ныне на службе, я полагал бы удержать в качестве агентов частного розыскного бюро одиннадцать французов и одного итальянца, так что общий состав бюро, вместе с Бинтом и Самбеном, будет равняться 14 человек Такое сокращение состава наблюдения, хотя бы на первое время, является необходимым, главным образом, для того, чтобы отбросить весь мало-мальски ненадежный элемент, а также чтобы придать более вероятности факту учреждения розыскного бюро частным человеком, который, конечно, не мог бы сразу брать себе значительное число служащих. По мере надобности и нахождения соответственных людей, состав этот может быть впоследствии увеличен. Кроме того, я имею в виду использовать еще и нижеследующее обстоятельство: в настоящее время вследствие реорганизации Парижской полицейской префектуры новым префектом полиции Генниеном многие из членов префектуры, выслужившие уже право на пенсию и недовольные новыми порядками, выходят теперь в отставку. Большинство из них, не намереваясь поступать на постоянную частную службу, не прочь, тем не менее, при случае увеличивать свои средства дополнительными заработками, и я имею в виду, что по мере надобности розыскное бюро будет использовать их для ведения временных наблюдений или исполнения других поручений. Помещение для бюро в четыре комнаты я полагал бы необходимым нанять в одном из людных центров Парижа и в таком доме, где имеются другие конторы |