Нерсесянц_В_С_Право_математика_свободы_Опыт_прошлого_и_перспективы. Нерсесянц_В_С_Право_математика_свободы_Опыт_прошлого_и_перспекти. Нерсесянц В. С. Право математика свободы. Опыт прошлого и перспективы

• Название: Нерсесянц В. С. Право математика свободы. Опыт прошлого и перспективы
• Анкор: Нерсесянц_В_С_Право_математика_свободы_Опыт_прошлого_и_перспективы
• Дата: 06.06.2022
• Размер: 0.8 Mb.
• Имя файла: Нерсесянц_В_С_Право_математика_свободы_Опыт_прошлого_и_перспекти.doc
• Тип: Книга; #573876
• страница: 10 из 15

С учетом общественной, общенародной природы и принадлеж­ности социалистической («огосударствленной») собственности можно сказать, что государственное присвоение прибавочного продукта — это по сути и в конечном счете общественное присвоение: то, что посредством политического принуждения взято (не додано)

77

у отдельных членов общества, поступает (за вычетом потреби­тельских привилегий «уравниловки») обществу и народу в целом, «всем вместе». Но и это не эксплуатация (в экономико-правовом смысле) обществом в целом отдельного своего члена. Хотя, дей­ствительно, социализм — такой строй, где в принципе каждый работает (должен работать) на все общество, на весь народ, на «всех вместе», однако, во-первых, не вся потребительская («прое­даемая») часть общественного (через «государство») присвоения прибавочного продукта идет на потребительские привилегии элиты (какая-то часть в той или иной мере возвращалась всем членам общества через общественные фонды потребления и общесоци­альные мероприятия), а главное, производственная часть присво­ения (то, что не «проедается») умножает социалистическую собст­венность всего общества, т.е. потенциальные экономические воз­можности не только «всех вместе», но и каждого в отдельности.

Эта работа на будущее — ведущая идеология, главная пози­тивная мотивация и фундаментальный факт социализма как по сути своей переходного периода истории в тяжком и мучитель­ном движении от прошлого к будущему, от прежних форм зави­симости к большей свободе и большему равенству. Идеологи и строители социализма были воодушевлены представлением о со­циализме как первой ступени нового строя, неизбежно, прямо и без остановок ведущей к «светлому будущему» — полному комму­низму. Отсюда и тот энтузиазм, с которым несколько поколений со­ветских людей существовали и работали для будущего, трудились для грядущих поколений. Без такого энтузиазма и исторической устремленности к «светлым вершинам», без массовой веры в коммунистическую перспективу социализма, с одним лишь крова­вым насилием и нищенской, лагерной кормежкой было бы просто невозможно возникновение и утверждение социализма, этого бес­прецедентно жестокого и беспощадного переходного строя.

Современный кризис социализма, убедительно демонстрируя отсутствие у него обещанной коммунистической перспективы, вместе с тем со всей остротой ставит вопрос о реально-историческом смысле, месте и будущности этого переходного строя в координатах всемирной истории.

* * *

Идея уничтожения частной собственности не изобретение марксизма. Она так же стара, как и сама частная собственность.

78

Критика частной собственности, попытки преодолеть ее негативные проявления, оппозиция против нее как тень сопровождают всю ис­торию становления и развития этого социально-экономического института.

Уже в древности появился ряд проектов идеального устрой­ства общественной жизни, в основе которых лежала идея запре­щения частной собственности. Наиболее известными из них яв­ляются платоновские проекты идеального, совершенного строя, где нет частной собственности («Государство») или установлено имущественное равенство («Законы»).

С отрицанием частной собственности, осуждением неравенства и требованиями обобществления имущества в общине верующих выступали представители раннего христианства. Так, согласно «Деяниям святых апостолов» (2, 44—45; 4, 32), в христианских общинах «никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее», а средства, необходимые для жизни, чле­ны общины «разделяли всем, смотря по нужде каждого». Соглас­но этим представлениям, богатым закрыт доступ в грядущее цар­ство Божие. «Блаженны нищие, ибо ваше есть Царствие Божие» (Лк. 6, 20).

К раннехристианской идеологии восходит и ряд других идей и положений, воспринятых затем в той или иной модернизации различными течениями социалистической мысли. Приведем неко­торые из таких положений: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фее. 3, 10); «Но каждый получает свою награду по своему труду» (1 Коринф. 3, 8).

Требование отрицания частной собственности было подхвачено и развито представителями утопического социализма.

Идеи эгалитаризма и равной собственности развивали многие мыслители, в том числе и Руссо.

В марксизме вопросы уничтожения частной собственности и установления общественной собственности ставятся и освещаются с пролетарско-коммунистических позиций, в общем контексте исторической смены различных социально-экономических фор­маций, анализа внутренних противоречий капитализма и их раз­решения на путях пролетарской революции, обобществления соб­ственности и перехода к новой, коммунистической формации.

Во всемирно-историческом прогрессе способов, форм и отно­шений общественной жизни людей частная собственность сыграла огромную позитивную роль. Вместе с тем ей присущи недостатки, обусловленные ее природой. Отличительная особен­ность частной собственности состоит в том, что она представляет собой внутренне противоречивое единство формального (правового) равенства и экономической зависимости и несвободы.

79

Здесь коренятся всемирно-исторические коллизии, связанные с отношением к частной собственности. С одной стороны, свобода и равенство индивидов (в том числе и в экономических отношениях) невозможны без права, во внеправовых формах, а следовательно, и без частной собственности со всеми ее пороками и негативными последствиями, демонстрирующими недостатки и ограниченность лишь формального (правового) равенства и формальной свободы. С другой стороны, естественно-исторически возникшее и окреп­шее в массовых движениях низов общества требование большего (чем допускает право) равенства и свободы, словом, так назы­ваемого «фактического равенства», противопоставляемого «иллю­зорному» и «фиктивному» формально-правовому равенству, по существу означает не только уничтожение частной собственности, товарно-денежного производства, рынка и т. д., но вместе с тем и преодоление права, государственности и вообще всех прежних «надстроечных» форм и структур.

По своей природе частная собственность на средства произ­водства такова, что она, отражая процесс поляризации богатства и бедности, не может быть у всех членов общества: наличие в обществе частной собственности означает, что у одних (у мень­шинства) она фактически есть, у других (у большинства) ее нет. Поэтому частная собственность выражает собой не просто иму­щественное различие между богатыми и бедными, но нечто го­раздо более существенное — экономическую зависимость (даже при отсутствии всякой иной зависимости и принуждения) несоб­ственников от собственника, порождающую эксплуатацию чело­века человеком.

Как показывает опыт социализма, уничтожение частной собственности сопровождается ликвидацией прежнего (формально-правового) равенства, но не создает и в принципе не может создать какое-то другое, неправовое равенство («фактическое», потреби­тельское и т. д.). В движении к «фактическому» (неправовому) равенству общество, по логике вещей, оказалось без исторически апробированных экономических и правовых регуляторов, место которых заняли силовые нормы, диктаторско-приказные средства и методы тоталитарной организации жизни.

Все это, однако, не означает, будто коммунистическое движе­ние против частной собственности, в русле которого возник и со­циализм, инспирировано какими-то идеологами или является ка­кой-то исторической ошибкой, отклонением от магистральной линии цивилизации, тупиковой ветвью развития и т. д.

Напротив, представленное в частной собственности противоре­чие между формальным (правовым) равенством и экономическим

80

подчинением является центральной проблемой всемирно-исто­рического прогресса равенства и свободы.

Или капитализм (с буржуазной частной собственностью и буржуазным правом) является концом истории и последней сту­пенью в прогрессе человеческой свободы и равенства, или исто­рия продолжается и возможна новая, более высокая, чем капита­лизм, ступень прогресса. Дилемма эта поставлена всем ходом предшествующего развития. Здесь развилка всемирной истории, здесь определяются ориентиры и вектор последующего движения.

Уже то обстоятельство, что в истории нашлись достаточно мощные социальные силы для практической реализации комму­нистической идеи уничтожения частной собственности, свиде­тельствует об объективных социально-экономических причинах массового коммунистического движения против частнособствен­нического строя.

Но отрицание присущей капитализму «экономической несво­боды» вовсе не привело, вопреки марксистским ожиданиям, к по­зитивному утверждению экономической свободы. Здесь обнару­живается существенное расхождение между марксистскими ожиданиями коммунистического прыжка в «царство свободы» и реалиями тоталитарного социализма.

В целом вопрос о судьбах права при социализме — это вопрос о возможности или невозможности существования и действия принципа формального равенства в условиях данного строя, ис­ходной основой и отличительной особенностью которого как раз и является отрицание всякой частной собственности, а вместе с ней и формального (правового) равенства индивидов, включая и их отношения к средствам производства.

Исторические реалии социализма XX в. наглядно и убеди­тельно продемонстрировали неправовой характер не только от­ношений к средствам производства, но также и распределитель­ных отношений, осуществление при социализме распределения предметов потребления не по принципу и нормам формального (правового) равенства, а по иным (неправовым), властно-при­казным и планово-централизованным нормативам и правилам (пресловутая «уравниловка», потребительские привилегии, иерархия номенклатурного снабжения и т. д.).

Силовые методы управления, тоталитарная диктатура, моно­полизация политической власти в руках правящей партии, отчуждение людей от собственности и власти, превращение чело­века в бесправный «винтик», массовые репрессии и произвол, со­провождающие социализм, свидетельствуют об отсутствии пра­вовых начал и правовых отношений во всех сферах общественной

81

и политической жизни. Реалии социализма, таким образом, истори­чески и практически доказали, что отрицание права (формального, правового равенства индивидов) в фундаментальных для всего общества отношениях — в отношениях к средствам производства — неминуемо влечет за собой также и невозможность существования и действия права в каких-то иных локализованных, обособленных и изолированных сферах общественных отношений (например, в сфе­ре распределения предметов потребления или, скажем, в полити­ческих отношениях, во взаимоотношениях между властью и ин­дивидами, политическими структурами и обществом и т.п.). Там, где право лишено своей базисной основы и преодолено в своей сути, там оно отрицается в общем и в целом, без каких-либо исключений в виде особых правовых зон, сфер и резерваций.

Если принцип формального, правового равенства отрицается по существу, то он не может быть сохранен в качестве привилегии лишь для какой-то части общества или фрагмента общественной жизни. Таков один из важнейших правовых уроков антиправо­вого социализма.

2. «Огосударствление» всенародного достояния

Широко распространено представление, будто обезличенность, «ничейность», отчужденность от конкретных людей, «огосударствленность» — это какие-то искажения, «деформации» социали­стической собственности, отступления от ее сути, в силу чего и практически сложившийся (у нас в стране и в ряде других стран) строй — это, мол не социализм или не «настоящий», не «подлин­ный» социализм и т. д.

Между тем дело обстоит как раз наоборот. Перечисленные ха­рактеристики социалистической собственности (обезличенность, «ничейность», отчужденность от людей, «огосударствленность» и т. д.) — это ее необходимые, сущностные свойства, а не случай­ные, извне привнесенные черты, от которых можно освободиться, сохраняя при этом социалистическую собственность.

В социалистической собственности представлено единство двух взаимосвязанных и взаимодополняющих моментов — отри­цание частной собственности (деприватизация) и создание обще­ственной собственности. Последовательное и полное отрицание частной собственности означает тотальное, всеохватывающее от­чуждение собственности на средства производства от индивидов, каждого, без исключения, члена общества в пользу абстрактного целого — общества в целом («всех трудящихся», «всего народа»), «всех вместе, но никого в отдельности». С другой стороны,

82

тотальное обобществление (социализация) всех средств производ­ства означает поголовное лишение всех членов общества индиви­дуальной собственности на средства производства. Чтобы соб­ственность оказалась у «всех вместе» (у абстрактной всеобщности), необходимо, конечно, изъять ее от «каждого в отдельности». Но «каждого в отдельности» в масштабах всей страны можно (и тео­ретически, и практически) лишить индивидуальной собствен­ности на средства производства лишь при условии, что отчуж­даемые у одних индивидов средства производства переходят не к другим индивидам (как в свое время наивно предлагали Руссо и другие эгалитаристы), а только к какому-то абстрактно-всеоб­щему (не индивидуализированному, надиндивидуальному) тоталь­ному целому — обществу в целом, всему народу, «всем вместе», официально представляющему их «государству».

Отсюда ясно, что без отчуждения собственности от индивидов, конкретных, живых, индивидуально определенных людей (в том числе и непосредственных производителей, самих трудящихся индивидов), без деперсонализации и обезличения («ничейности») субъекта обобществляемых средств производства, без абстракт­но-всеобщего статуса этого субъекта абсолютно невозможны ни полное уничтожение частной собственности, ни обобществление всех средств производства, ни социалистическая собственность как таковая, ни, следовательно, и сам социализм как строй, где господствует социалистическая (т.е. деприватизированная и вместе с тем обобществленная) собственность на все средства производ­ства в стране.

Из внутренних свойств социалистической собственности, при­надлежащей всему обществу, всему народу, «всем вместе, никому в отдельности», с необходимостью вытекает также, что она по своей природе вообще может возникнуть, утвердиться и функ­ционировать лишь во всеобщей государственной форме, в абстрак­тно-всеобщей форме государственной собственности, поскольку государство — это абстрактно-всеобщая форма выражения об­щества в целом, всего народа, «всех вместе», единственная все­общая организация официальной власти. Этим обусловлена необ­ходимость государственной формы выражения социалистической собственности. Здесь, в самой природе социалистической соб­ственности, а не в каких-то внешних «деформациях» и «отступле­ниях» лежат корни ее «огосударствления» («огосударствленности»).

Причем важно иметь в виду, что применительно к социали­стической собственности речь, по сути дела, идет (и должна идти) лишь о государственной форме ее выражения, но не о том, будто социалистическая собственность — это действительно настоящая

83

собственность самого государства (или его отдельных органов, составных частей и т. д.), а не общества, народа в целом, «всех вмес­те». У так называемого «государства» при социализме (т.е. в услови­ях отрицания частной собственности и господства общественной соб­ственности) нет и не может быть какой-либо своей, только ему принадлежащей собственности, обособленной от обобществленной собственности общества, народа, «всех вместе». Иначе это была бы не социалистическая собственность народа в общегосударственной форме, а своя частная собственность в руках государства — особый вид (и статус) частной собственности (государственно-капитали­стическая собственность в отличие от частнокапиталистической — подобно собственности государства при капитализме, которая при всей своей специфике (своеобразие субъекта собственности и т. д.) по своей экономической и правовой природе является именно частной собственностью.

Далее, если бы вся обобществленная (социализированная) соб­ственность принадлежала государству, была государственной собственностью (в смысле собственности государства при капита­лизме), то это был бы, конечно, не социализм, а чистый госкапи­тализм. Но исторически сложившийся социализм — это именно социализм, а не госкапитализм. И основным, главным, опреде­ляющим критерием и показателем здесь является общественная (общенародная) природа и принадлежность социалистической собственности на всех этапах истории социализма.

Социалистическая собственность всегда (от революционной экспроприации и национализации до начала ее приватизации) оставалась античастной (антиприватной, отрицающей чью-то обособленную собственность на средства производства) и одно­временно обобществленной, и никто (индивид, группа, партия, социальный слой, отдельный класс или политико-властная орга­низация — от диктатуры пролетариата до «общенародного госу­дарства») не имел права на нее (в целом или на ее часть) как на лично свою только ему принадлежащую собственность, никто не был вправе утверждать: это собственность моя, а не народа, общества, всех его членов, вместе взятых.

Если вообще применительно к ситуации общественных средств производства пользоваться (по существу — условно, по аналогии, во многом метафорично) терминами «собственность», «собственник», «субъект собственности» и т. д., то государство — это не собственник социализированных средств производства, не субъект права собст­венности, а лишь официальный (политико-властный) представи­тель общества в целом, всего народа, чьим достоянием является социалистическая собственность. Этим, по существу, определены

84

смысл и границы полномочий государства при социализме по за­щите и управлению обобществленными средствами производства. И здесь государство должно действовать лишь в направлении и пределах, не нарушающих общественную, социалистическую природу собственности. Оно вообще не вправе по своему усмотрению, без согласия общества, менять тип собственности, десоциализировать (денационализировать и приватизировать) ее полностью или частично, признавать кого-либо (кроме общества и народа в целом) субъектом социализированной собственности.