Нерсесянц_В_С_Право_математика_свободы_Опыт_прошлого_и_перспективы. Нерсесянц_В_С_Право_математика_свободы_Опыт_прошлого_и_перспекти. Нерсесянц В. С. Право математика свободы. Опыт прошлого и перспективы

• Название: Нерсесянц В. С. Право математика свободы. Опыт прошлого и перспективы
• Анкор: Нерсесянц_В_С_Право_математика_свободы_Опыт_прошлого_и_перспективы
• Дата: 06.06.2022
• Размер: 0.8 Mb.
• Имя файла: Нерсесянц_В_С_Право_математика_свободы_Опыт_прошлого_и_перспекти.doc
• Тип: Книга; #573876
• страница: 8 из 15

Глава II

ОТРИЦАНИЕ ПРАВА:

ДОКТРИНА И ПРАКТИКА СОЦИАЛИЗМА

1. Уничтожение частной собственности:

от права к «фактическому равенству»

Социализм (социализм марксистский, ленинский, пролетарско-коммунистический) — это, согласно доктрине и прак­тике ее реализации (в виде «советского образца»), всеобщее, последовательное и радикальное отрицание частной собствен­ности. Все остальное, что известно о доктринальном и реальном социализме, все другие его свойства, черты и характеристики (включая и создание общественной, социалистической собствен­ности) — лишь неизбежное следствие такого отрицания частной собственности как сути коммунистического, т.е. логически и прак­тически самого последовательного, самого антикапиталистического и самого антиприватного социализма.

Данное принципиальное положение четко сформулировано в «Манифесте Коммунистической партии»: «В этом смысле комму­нисты могут выразить свою теорию одним положением: уничто­жение частной собственности»'. Речь при этом шла о преобразо­ваниях в способе производства насильственными средствами — «при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения»².

Обосновываемая в «Капитале»³ экспроприация экспроприато­ров означает пролетарскую революцию и переход от буржуазной частной собственности к общественной собственности на средства производства.

Прогнозируемая для социализма «индивидуальная собствен­ность» имеет потребительский характер и, по существу, означает личную собственность лишь на предметы потребления (сфера дей­ствия, по Марксу, буржуазного права при социализме).

Данное принципиальное обстоятельство (потребительский характер и границы «индивидуальной собственности» при социа­лизме, в условиях общественной собственности на средства производства) прямо признается и обосновывается в «Критике Готской программы», опирающейся на анализ и выводы «Капитала».

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 438.

² Там же. С. 446.

³ Там же. Соч. Т. 23. С. 773.

53

Так, характеризуя обменные отношения на первой фазе комму­низма, Маркс пишет: «Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда, и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления»¹. Также и в трудах ВЛ. Ленина применительно к социализму речь идет об обще­ственном характере собственности на средства производства и потребительском характере личной собственности².

Марксистский социализм, социализм в трактовке Маркса, Энгельса и Ленина, социализм пролетарский, социализм с точки зрения «науч­ного социализма, являющегося теоретическим выражением про­летарского движения»³ — это, по существу, коммунистический социализм, составная часть самого коммунизма как новой (послекапиталистической) формации, начальная, низшая, первая фаза (или ступень) коммунистического общества, за которой должна, согласно марксистскому учению, преследовать высшая фаза, полный коммунизм.

Данное обстоятельство имеет существенное значение для всей марксистской доктрины о переходе от капитализма к коммунизму, поскольку фундаментальное единство низшей и высшей фаз ком­мунизма (так сказать, неполного и полного коммунизма) состоит в том, что обе эти фазы базируются, согласно марксизму, на единой по своему типу общественной собственности на средства произ­водства, т.е. на отрицании частной (и вообще всякой настоящей) собственности.

Вместе с уничтожением частной собственности и установлением общественной собственности на средства производства при соци­ализме, согласно марксизму, преодолеваются стоимостные отно­шения, товарно-денежное производство и рынок, вводятся в масштабе всего общества централизованное плановое хозяйство, общегосударственная система учета и контроля за мерой труда и потребления, всеобщая обязанность трудиться и т. д.

Вслед за Марксом и Энгельсом концепцию нетоварного способа производства уже на низшей фазе коммунизма (т.е. при социа­лизме) отстаивал и Ленин⁴.

В реальной истории «деспотическое вмешательство в отноше­ния собственности», а вместе с тем неизбежно и во все остальные сферы общественной, политической и духовной жизни общества

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 18.

² См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 92.

³ Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 230.

⁴ См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 101.

64

предстало в виде насильственных мероприятий пролетарской ре­волюции и тоталитарной диктатуры по созданию и поддержанию строя, основанного на отрицании частной собственности и утвер­ждении господства социалистической собственности.

  

Позиция марксизма в вопросе о судьбах права после проле­тарской коммунистической революции и ниспровержения капи­тализма наиболее полно выражена в «Критике Готской программы».

На низшей фазе коммунизма, по словам Маркса, «при изме­нившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда... с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов по­требления. Но что касается распределения последних между от­дельными производителями, то здесь господствует тот же принцип, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количе­ство труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой»¹.

Подобное (прогнозируемое для социализма) соблюдение прин­ципа эквивалентного обмена при распределении индивидуальных предметов потребления между производителями в соответствии с их трудовым паем означает, по Марксу, сохранение буржуазного права при социализме (в первой фазе коммунистического общества). «Поэтому, — писал он, — равное право здесь по принципу все еще является правом буржуазным, хотя принцип и практика здесь уже не противоречат друг другу, тогда как при товарооб­мене обмен эквивалентами существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае. Несмотря на этот прогресс, это равное право в одном отношении все еще ограничено буржуазными рам­ками. Право производителей пропорционально доставляемому ими труду; равенство состоит в том, что измерение производится в равной мере — трудом»².

Как различия в потреблении (по принципу социализма: «от каждого — по способностям, каждому — по труду»), так и само буржуазное равное право при социализме Маркс относит к «родимым пятнам» капиталистического общества, которые еще сохраняются в первой фазе коммунистического общества. «На высшей фазе коммунистического общества, — продолжает он, — после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его

' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 18-19.

² Там же. С. 19.

65

разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противополож­ность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потреб­ностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники обществен­ного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: «Каждый по спо­собностям, каждому по потребностям!»'

Положение о буржуазном праве при социализме как один из существенных моментов всего марксистского учения о коммунизме воспринял и развивал В.И. Ленин. В работе «Государство и рево­люция» он, воспроизводя все основные суждения Маркса по дан­ному вопросу, писал: «Всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу; и потому «равное право» есть нарушение ра­венства и несправедливость»². Именно в этом Ленин (вслед за Марксом) видит недостатки распределения и неравенства буржу­азного права при социализме. «Таким образом, — отмечал он, — в первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) «буржуазное право» отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т.е. лишь по отношению к средствам производства. «Буржуазное право» признает их частной собственностью отдельных лиц. Со­циализм делает их общей собственностью. Постольку и лишь по­стольку — «буржуазное право» отпадает»³. Но при социализме это буржуазное право остается «в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества»⁴.

Формальное (правовое) равенство при социализме (т.е. буржу­азное право в первой фазе коммунизма) предстает, по Марксу и Ленину, как распределение продуктов потребления по труду (по равной трудовой мере) — с сохранением потребительских разли­чий. Преодоление подобных различий при полном коммунизме, т.е. достижение принципа «по потребностям», выступает как фак­тическое (потребительское) равенство. Под фактическим равен­ством здесь подразумевается в общем виде преодоление принципа формального (правового) равенства (преодоление «узкого гори­зонта» буржуазного «равного права») в сфере потребления,

' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 20.

² Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 33. С. 93.

³ Там же. С. 94.

⁴ Там же.

66

а более конкретно — не нормированное равной трудовой мерой (освобожденное от принципа трудового равенства) потребление «по потребностям». Постановка вопроса о праве при социализме, таким образом, у Ленина, как и у Маркса, представлена в виде сохранения буржуазного права в первой фазе коммунизма. По­следовательность доктрины проявляется, в частности, в том, что Маркс и Ленин не допускают какого-либо послебуржуазного типа права и не говорят ни о каком пролетарском или социалисти­ческом праве. Далее, в обоих случаях проблема права при социа­лизме ставится лишь применительно к распределению предметов потребления, не выходит за границы сферы потребления, не рас­пространяется на отношения людей к средствам производства. При этом в трактовках Марксом и Лениным данной проблемы подразумевается, что в отношениях к средствам производства «узкий горизонт» права (буржуазного «равного права») преодоле­вается вместе с уничтожением буржуазной частной собствен­ности на средства производства.

Право, относящееся к непотребительской сфере, преодолевается, по смыслу данной концепции, пролетарско-революционным путем (аналогично слому буржуазной государственной машины), а со­храняющееся при социализме право (в границах сферы потреб­ления) постепенно и мирно «отмирает» (аналогично диктатуре пролетариата как форме выражения пролетарского государства) по мере движения к высшей фазе коммунизма и перехода к ком­мунистическому принципу распределения предметов потребления «по потребностям».

Таково, следовательно, марксистское (и ленинское) прогностиче­ское видение смысла, места и роли права в будущем обществе.

Но возможно ли вообще такое право? Является ли, собственно говоря, это признаваемое для социализма буржуазное «равное право» вообще правом, правом в собственном смысле этого поня­тия и явления? Или это буржуазное «равное право» при социа­лизме на самом деле не есть право в собственном смысле, а нечто другое, лишь по аналогии, метафорично, по сложившейся традиции словоупотребления и исторической преемственности именуемое правом, — подобно тому как и «пролетарское государство» при социализме, т.е. диктатура пролетариата, — это не государство в собственном смысле слова, не собственно государственно-правовая форма организации публичной политической власти, а какая-то другая форма, другой вид власти?

История социализма показала, что не только формирование и утверждение, но и в целом существование этого строя опирается на применение насильственных, внеэкономических и внеправовых

67

средств и методов партийно-классового господства и диктатуры, в условиях которой не остается места для формально-правового принципа свободы и равенства индивидов и в целом для права как определенной формы и типа общественных отношений.

* * *

Ограничение при социализме объектов так называемой «личной собственности» лишь предметами индивидуального по­требления (а это лишь следствие уничтожения частной собствен­ности на средства производства), конечно, радикально исключает возможность эксплуатации одного индивида другим индивидом, поскольку все индивиды лишены здесь собственности на средства производства. Это ясно само собой. К тому же подобная личная потребительская «собственность» в условиях тотального обобщест­вления средств производства и соответственно централизованного планового хозяйства и распределения, всеобщего принудительного труда, диктатуры пролетариата и т. д. (в духе принципиальных требований марксистской теории и практики социализма) вообще не является собственностью в строгом (экономическом и правовом) смысле данного понятия.

Реальная историческая практика показала, что под этой «личной собственностью», по сути дела, имеется в виду не соб­ственность, а особый (внеправовой и внеэкономический) феномен — тот или иной властно устанавливаемый ограниченный набор про­дуктов и предметов индивидуального потребления. В силу отсут­ствия реального товарно-денежного производства и рыночных отношений определение трудового эквивалента (для осуществле­ния оплаты и потребления «по труду»), как, впрочем, и само су­ществование эквивалентных (т.е. правовых) отношений между отдельным производителем, лишенным не только средств произ­водства, но и собственности на свою рабочую силу, с одной сто­роны, и всесильным распределителем потребительских благ (моно­польным обладателем власти, всех производительных сил и богатств страны) оказались чистой утопией.

Вместо теоретически предсказанного, идеологически прокла­мированного, конституционно закрепленного и вместе с тем логи­чески и практически абсолютно невозможного в условиях социа­лизма принципа оплаты (и потребления) «по труду» фактически сложилась, как известно, властно-централизованная, мелочно де­тализированная, социально дифференцированная и скрупулезно иерархизированная система оплаты и потребительского снабжения населения («трудящихся») по принципу пресловутой «уравниловки».

68

Такая метаморфоза имеет свою объективную логику и внут­реннюю необходимость. Иначе, по существу, и быть не могло. Поэтому итоги претворения положений марксистской доктрины в реалии практического социализма, обычно выдаваемые за субъекти­вистские «деформации» и «искажения» в силу «неблагоприятного» стечения привходящих, внешних обстоятельств, должны быть и в этом пункте поняты в их объективной внутренней необходимости, а не как нечто случайное, к сути дела не относящееся и легко устранимое.

Во всех своих аспектах и проявлениях (социальных, экономи­ческих, политических, духовных, нравственных, бытовых и т. д.) со­циализация по существу и фактически означает деиндивидуализацию — обезличение, коллективизацию, омассовление человека, превращение его в неразличимый и лишенный самостоятельности «строительный материал» всеохватывающей массы (классово по­литизированной и идеологизированной «трудовой массы» «трудя­щихся масс», «трудового народа»), в послушный, безвольный и бесправный «винтик» тоталитарной машины. Причем это в лучшем случае, а в худшем случае (при негативной классовой маркировке человека) он оказывается подлежащим уничтожению «врагом на­рода», врагом «трудящихся масс». Такова, как известно, логика и практика насильственного процесса возникновения и утвержде­ния социализма, которые по сути своей остаются в русле и в рамках марксистской теории путей, средств и форм социализации и коммунизации жизни людей.

Социализация средств производства, ликвидирующая частную и вообще всякую индивидуальную собственность на средства производства, означает отрицание индивида как субъекта (личности, лица) экономических и правовых отношений, предметом и объек­том которых являются средства производства. Уничтожение этого аспекта и компонента человеческой личности (т.е. отрицание, не­признание отдельного человека как владельца индивидуальной собственности на средства производства и как субъекта права такой собственности) диктуется самой сутью социализма (и тео­ретического, и практического).

В «Манифесте», касаясь распространенных обвинений в адрес коммунистов, что вместе с уничтожением частной собственности они упразднят также личность и свободу, Маркс и Энгельс писали:

«Действительно, речь идет об упразднении буржуазной личности, буржуазной самостоятельности и буржуазной свободы»'.

Но реализация этих идей — уничтожение буржуазной лич­ности (экономической, правовой, моральной и т. д.), буржуазного ин­дивидуализма и т. д. — не привела к формированию какой-то новой

¹Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 439.

69

(социалистической, коммунистической, небуржуазной) личности — экономически, юридически, морально, религиозно и т. д. свободного, независимого и самостоятельного индивида. С точки зрения со­циализма (и коммунизма) любой индивидуализм — это неизбеж­но буржуазный индивидуализм, все равно в сфере экономики, политики, права, морали или в духовном творчестве.

Обобществление средств производства, их политизация, «огосу­дарствление», обезличивание, отчуждение от отдельных, реальных людей также преодолевает и ликвидирует фигуру человека-инди­вида в экономической сфере, как система и режим диктатуры пролетариата — в политической сфере, монопольное господство коммунистической партийной идеологии — в сфере духовной жизни и т. д. Причем эти разные направления и области преодо­ления человека-индивида — лишь различные формы проявления внутренне единых, взаимосвязанных и взаимодополняющих друг друга сторон, аспектов и сфер тотального целого — социализиро­ванного строя. Одно с другим неразрывно связано: невозможно уничтожить индивида-собственника и в то же время — в условиях монополизации в одном центре власти и богатства (в руках «госу­дарства», диктатуры пролетариата, «всех вместе» и т. д.) — сохра­нить свободного индивида, субъекта права, моральную личность, да и вообще самостоятельного человека-индивида.