человек и ноосфера. Никита Николаевич МоисеевЧеловек и ноосфера
 Скачать 2.57 Mb.
|
|
Глава I. Мир на границе тысячелетий Конвергенция или плюрализм социальных систем? Любая стратегия общественного развития должна опи- раться на некоторые исходные посылки. И главная из них – это какое-то изначальное представление об ожидае- мой структуре общества и того набора действий, если угод- но, «инструментария», которым оно может располагать для выбора возможного сценария развития и его реализации. И первым из этих отправных положений должно быть, вероятно, представление о социально-политическом устрой- стве мирового сообщества в течение тех десятилетий, кото- рые следует назвать переходными. Это будут десятилетия, которые смогут стать поиском путей перехода общества в эпоху ноосферы, а могут оказаться и все ускоряющимся мар- шем к пропасти. Третьего не дано! Ну и, конечно, представ- ление о том, какой мы можем ожидать структуру общества самой эпохи ноосферы, которая наступит, если человечеству удастся преодолеть все трудности, стоящие на пути ее ста- новления. В силу своего воспитания, традиций семьи и народа мне бы очень хотелось произнести фразу: «Общество в эпоху но- осферы будет обществом социалистическим». Но я думаю, что такое утверждение было бы не полным, сколь бы широко мы его ни трактовали. Его неполнота следует в какой-то сте- пени и из рассуждений предыдущей части этой книги. По- нятия «социалистическое общество» и «общество эпохи но- осферы» – не синонимы! Для того чтобы человечество могло вступить в эпоху но- осферы и обеспечить тем самым свое будущее развитие, необходимо, чтобы оно обрело способность так регулиро- вать и направлять свои действия, чтобы они не нарушали условий экологического императива. Но этому требованию могут, вероятно, удовлетворять самые разнообразные фор- мы общественной организации и производственной деятель- ности. Такое утверждение, конечно, является гипотезой. Вот по- чему я думаю, что одним из новых фундаментальных на- правлений общественных наук должно стать изучение воз- можных рациональных форм организации общества. Упо- требляя термин «рациональная общественная организа- ция», я имею в виду ее способность обеспечить коэволюцию Человека и биосферы. Жизнью, самой судьбой человечества перед наукой ставится беспрецедентная задача – описать те требования, которым необходимо должны удовлетворять ор- ганизация человеческих сообществ и мировая организация в целом, способные обеспечить это гармоническое развитие. Прежде всего необходимо! Вот такие структуры я и буду называть рациональными, и только о них будет идти дальше речь. Закон дивергенции – рост разнообразия и сложности ор- ганизации материи в процессе ее самоорганизации, который и был лейтмотивом первой части этой книги, носит, как мы это видели, универсальный характер. Он – следствие стоха- стичности мира и действия механизмов бифуркационного типа. И он столь же справедлив для процессов эволюции об- щественных струк «тур, как и в эволюции живого вещества и мира неживой материи. История XX века удивительно четко иллюстрирует его справедливость. Во-первых, на планете возник качественно новый обще- ственный уклад, который принято называть социалистиче- ским. В его рамках сегодня живет уже более полутора мил- лиардов людей. Но обратим внимание на то, сколь различ- ны, сколь не похожи друг на друга структуры обществен- ной, политической и производственной деятельности в стра- нах социализма. Насколько отличается социализм в Китае от социализма в СССР, а тем более от социализма в Вен- грии или ГДР. Вспомним, к каким трагическим последстви- ям приводили попытки унификации общественных струк- тур, недостаточная их согласованность с конкретными усло- виями жизни людей, их манерой жить и работать. Утверждать, что социализм (если его представлять как систему, в которой преодолено противоречие между об- щественным характером производства и частным характе- ром присвоения, то есть систему, где средства производ- ства – общее достояние) является системой рациональной, а тем более единственно рациональной организационной структурой, было бы неправомочно. Для того чтобы обеспе- чить рациональность в указанном выше смысле этого слова, все социалистические системы, по-видимому, должны быть еще существенно усовершенствованы. Перестройка, которая происходит сейчас в ряде социалистических стран, направ- лена пока на повышение эффективности в экономике, на улучшение социального климата и т. д. Что же касается про- блем коэволюции Природы и общества, то они еще остают- ся за кадром перестройки, а в XXI веке эта проблема будет главной. Появление социалистического уклада, как мы теперь это знаем, вовсе не исключило капитализма как одну из форм организации общества. Капиталистический способ произ- водства, несмотря на целый ряд кризисов, которые встреча- лись и встречаются на его пути, также достаточно прочно стоит на ногах, демонстрируя по целому ряду направлений удивительную жизнеспособность. И так же, как и мир со- циализма, капиталистический мир поражает разнообразием своих организационных форм. И происходит это, несмотря на рост производственных, культурных и прочих связей, несмотря на то, что планета опоясана компьютерными сетями, позволяющие ми без уча- стия людей переводить капиталы из одной части планеты в другую, отдавать производственные и политические распо- ряжения, получать самую разнообразную информацию, иг- норируя любые политические и географические границы, и т. д. Капитализм в США и Японии, например, очень не по- хожи друг на друга. Жизненные уклады и структура частно- го предпринимательства при всех заимствованиях и контак- тах продолжают оставаться разными, и тенденции к унифи- кации не очень велики. Несмотря на все разнообразие, вряд ли какие-либо из организационных структур современного капитализма мож- но было бы отнести к числу рациональных, то есть способ- ных обеспечить переход общества в эпоху ноосферы, – они ориентированы на решение совсем других проблем. Но это утверждение вовсе не означает, что при соответствующей перестройке, так же как и общественные структуры, осно- ванные на социалистическом способе производства, они не смогут обеспечить совместное развитие Природы и обще- ства. Любые категорические утверждения здесь очень опас- ны! Другими словами, я полагаю непротиворечивым утвер- ждение о том, что и капитализм, и социализм смогут найти такие формы своей организации, которые окажутся способ- ными обеспечить переход человечества в эпоху ноосферы. Но при этом конвергенции капитализма и социализма про- исходить не будет, я ожидаю дальнейший рост разнообразия организационных структур. Теория конвергенции капитализма и социализма была од- но время весьма распространенной на Западе. Да и сейчас она имеет довольно большое число сторонников. Я убежден в ее ошибочности – это следует из того общеэволюционно- го анализа, которому посвящена первая часть этой книги, из закона дивергенции, в частности. Никакой «сходимости» со- циализма и капитализма, как мне представляется, не про- изойдет. Однако такое утверждение требует еще весьма су- щественных комментариев. Политэкономические учения обычно рассматривают эти системы в их чистом, рафинированном виде, вне их конкрет- ной организации, без учета механизмов управления произ- водственной деятельностью и социальных условий и соци- альной защищенности, в частности. А разнообразие суще- ствующих форм организации капиталистического и социа- листического способов производственной деятельности все время растет. И может статься, что четкую грань между неко- торыми из их реализаций, особенно в условиях экологиче- ского императива, провести будет очень непросто, как меж- ду жизнью и нежизнью, о чем я говорил во второй главе предыдущей части. С этим обстоятельством нельзя не счи- таться при обсуждении тех или иных сценариев будущего развития. Тейяр-де-Шарден в последней части своей знаменитой книги «Феномен Человека» – части, которая называется «Сверхжизнь», говорил о единении человечества и его сли- янии в точке Омега. Мне кажется, что тейяровская «сверх- жизнь» окажется куда сложнее. Я еще вернусь к этому во- просу и расскажу о моей интерпретации грядущего «слия- ния». Но сейчас я не хочу заниматься футурологией и го- ворить о будущих столетиях. Меня интересует современная реальность. А она такова и такой, вероятно, останется в бли- жайших десятилетиях, особых тенденций в унификации по- литических и социальных систем не видно. Диалектика общественного развития такова, что оно представляет собой сложное сочетание двух противополож- ных процессов. С одной стороны, мы являемся свидетелями интегративных процессов, порождаемых прежде всего науч- но-техническим прогрессом. Они порождаются и развити- ем средств связи – появлением космической связи, в част- ности, позволяющей устраивать телемосты и телеконферен- ции, появлением компьютерных сетей и многими другими средствами передачи и распространения информации и, на- конец, просто контактами людей. Но главный двигатель интегративных процессов – это эко- номические факторы, развитие новых технологий и между- народное разделение труда. Вместе с туризмом, который тес- но связан с процессами экономического характера, в послед- ние десятилетия чрезвычайно выросло интернациональное общение людей. По данным французских статистических служб, в 1986 году французские границы пересекло более 300 миллионов человек. Эти массы передвигающихся людей несут такое количество знаний, опыта, которое вносит каче- ственное изменение всей обстановки на нашей планете. И резко ускоряет процессы общественного развития и прежде всего тот же научно-технический прогресс. Происходит довольно быстрое и все ускоряющееся изме- нение традиционных экономических отношений. Я бы вы- делил два фактора. Первый – это государственное вмешательство в экономи- ческие процессы капиталистического общества. Здесь и элементы планирования, и природоохранитель- ные меры, и, может быть, самое главное – государственный заказ. Государство делается главным покупателем промыш- ленной продукции. Второй – возникновение транснациональных корпораций. Их появление – это веление времени, очередное изобре- тение организаторского гения человека. В транснациональ- ных корпорациях уже осуществляется полноценное плани- рование, объемы их производства непрерывно растут. Доход некоторых из них сравним с национальными доходами круп- ных индустриальных стран. Я убежден, что уже в ближайшие годы в орбите их деятельности в той или иной форме ока- жутся и социалистические страны, ибо это выгодно всем! Перечисленные обстоятельства уже сейчас вносят опре- деленные изменения в наши представления о государствен- ных границах, о национальном суверенитете и т. д. Их сле- дует рассматривать в качестве естественных факторов об- щественной эволюции. Они, несмотря на мощность их про- явлений, не вносят существенных изменений в общую схе- му развития: разнообразие форм организации обществен- ной жизни и производственных отношений непрерывно рас- тет. Это следствие непрерывно растущего творчества мил- лионов и миллионов людей: ежечасно, ежеминутно изобре- тается нечто новое в технике, технологии и, конечно, в ор- ганизационной и социальной сферах. То общество, те орга- низационные структуры (может быть, и транснациональные) вырываются вперед, которые оказываются способными обес- печить большую свободу творчества и проявления индиви- дуальности. Значит, научно-технический прогресс, который порожда- ет иитегративные процессы, одновременно стимулирует и процессы дифференциации. Возникают новые критерии и оценки поступательного развития тех или иных стран, регио- нов и социальных организаций. Сегодня основным критери- ем, по-видимому, становится не валовый продукт и даже не производство тех или иных предметов труда, даже наукоем- ких, а способность организационной, общественной струк- туры использовать творческий потенциал людей. Особенность современного этапа нашей истории такова, что любые новые знания, любая новая технология усваи- ваются относительно очень быстро. Мы, по-видимому, до- стигли того критического уровня знаний и массовой обра- зованности (лучше сказать, технической грамотности), что освоение новой технологии или изобретение технических новшеств зависит лишь от социальной структуры, от ее способности дать свободу раскрытию талантов, обеспечить возможность проявления извечного стремления Человека к творчеству и инициативе. Примеров тому много. Разве не является таким примером Япония? Побежден- ная в 1945 году, казалось, безнадежно отставшая от передо- вых стран, она в течение одного поколения превратилась не только в индустриального гиганта, но и в генератора новых идей и технологий, используемых сегодня во всем мире. А наш пример пятидесятых годов, когда советские инже- неры и ученые, получив возможность научного и техниче- ского дерзания, несмотря на невероятную тяжесть послево- енного бытия, смогли создать и собственный ядерно-ракет- ный арсенал, и собственную вычислительную технику – ее уровень в пятидесятых годах мало чем отличался от аме- риканского, и, наконец, запустить в космос Юрия Гагарина. Этот пример заставляет о многом задуматься. Тем более что в начале этого периода страна изнывала под прессом ста- линизма. И оказалось достаточно короткой оттепели пяти- десятых годов, для того чтобы вспыхнул костер талантов и мастерства. Увы, этой короткой оттепели не хватило, чтобы поддержать его. Итак, впереди нас ожидает растущее разнообразие соци- альных структур, различие темпов развития, политических устремлений. Однако эта мозаичность, это противоречивое единство могут оказаться фактором, стимулирующим разви- тие общественного бытия, если только общественное созна- ние сумеет изжить представление об антагонизме этих си- стем и перестроить привычный образ врага в образ соревну- ющегося в беге с препятствиями. Итак, будущее общество – общество ближайших десяти- летий – мне представляется очень сложно организованным, мозаикой разнообразных форм производственных и полити- ческих организаций. Обсуждая «стратегию Разума», стратегию перехода чело- вечества в эпоху ноосферы, следует исходить из этого пред- положения. Оно самым существенным образом будет опре- делять «выбор человечества». Плюрализм национальный и духовный Мозаичность в политических и социальных структурах, о которой мы только что говорили, будет наблюдаться и в дру- гих сферах общественной жизни. В том числе и в структуре национальных отношений. Когда-то имела хождение идея о том, что многонаци- ональность как основа современного состояния человече- ства – явление временное, историческое. Многие считали, что возрастающие возможности коммуникаций и единство техносферы неизбежно будут стирать национальные разли- чия и вести к унификации культур; не будет ни черных, ни белых – будут одни «серенькие». Сегодня мы понимаем аб- сурдность подобного утверждения. Формирование нации, этноса – это сложнейший динами- ческий процесс и пока еще нам очень малопонятный. Мы знаем только, что этнос рождается, причем это рождение окружено тайной. Он достигает своего расцвета и однажды приходит в упадок, давая материал для появления нового эт- носа. Но этногенез – это естественный процесс, один из мно- гих, определяющих развитие нашего единого материально- го мира. И он, также как и все динамически развивающиеся процессы, подчинен законам Природы. Но процессы формирования этносов подвержены дей- ствию стохастических факторов. Бифуркационные механиз- мы проявляют себя, конечно, и в сфере этногенеза. А если это так, то проявление закона дивергенции неизбежно. Поль- зуясь теми аналогиями, о которых я говорил в первой части книги, я могу сказать, что этногенез мне представляется та- ким же турбулентнообразным процессом, как и другие про- цессы самоорганизации. Интегративные процессы, о которых мы говорили в предыдущих параграфах, проявляются, конечно, и в наци- ональных проблемах. Но и они тем не менее не нарушают закона дивергенции. Это общее утверждение можно просле- дить хотя бы на примере Северной Америки. Она часто нам представляется неким котлом, в котором переправляются в единую американскую нацию многочисленные националь- ные группы, которые ее населяют. Наверное, там действительно постепенно и формируется новый этнос или даже этносы. Многие стороны жизни там унифицированы – возник своеобразный американский стан- дарт. Возник и глубокий американский патриотизм. Вместе с тем единого национального характера, единой системы тра- диций, одним словом, единой нации пока еще не сформиро- валось. Более того, порой происходит и рост разобщенности отдельных национальных групп. Этот процесс особенно хорошо виден тем, кто бывает в США относительно редко и через большие интервалы вре- мени. Все больше обособляются, например, итальянская, польская и еврейская общины. Никакой интеграции меж- ду американцами китайского и японского происхождения не происходит. Я уж не говорю об общинах африканского или пуэрто-риканского происхождения. Конечно, этот процесс неоднозначен. Есть и обратные примеры. Так, русская община в США и Канаде уже прак- тически растворилась – за исключением духоборов и других сектантских групп. В Луизиане от французов остались лишь названия городов да отдельные фамилии. В то же время в Квебеке сформировалась, по существу, новая нация со сво- им языком – квебекуа – диалектом французского. Похожая ситуация наблюдается и в Советском Союзе: эт- ническое разнообразие не проявляет особых тенденций к уменьшению. В городах Туркмении живет, например, много азербайджанцев. Обе нации говорят практически на одном языке. Как все тюрки, они близки по крови, и у них много общих и культурных традиций, у них общая религия – ислам сунитского толка. Но они продолжают видеть четкую грани- цу между собой. Более того, даже азербайджанцы из Нахи- чевани точно знают, откуда они происходят, хотя и живут за тридевять земель от Нахичевани, просят не смешивать их с азербайджанцами из Карабаха, например! Два когда-то раз- дельных ханства до сих пор напоминают о себе. Одним словом, динамика этносов удивительно прихотли- ва. Я думаю, что трудности, с которыми сталкивается Араб- ский Восток, в значительной степени связаны с тем, что ара- бы перестали быть единой нацией. Арабского этноса прак- тически не существует, хотя сохранились религия, алфавит и многое другое. Изучение динамики этносов, исследование факторов, ко- торые ее определяют, становятся все более важным. Здесь может помочь та общая схема эволюционного процесса, ко- торая была изложена в первой части. Я убежден, что она применима и для анализа этнических процессов. Во всяком случае, она позволяет думать, что воз- никновение, расцвет и закат этносов, как и другие процес- сы самоорганизации, – это формирование из хаоса тех или иных квазистабильных образований, которые однажды неиз- бежно распадутся, предоставив тем самым материал для но- вого этапа этногенеза. Мы заранее знаем, сколь неустойчив будет этот процесс, как легко малые случайные флюктуации могут изменить его характер. И тем не менее хочется предположить, что суще- ствуют некоторые определяющие причины и их комбинации, позволяющие объяснить и предсказать те или иные явления. Почему, например, волжские булгары при всех злоклю- чениях своей истории сохранили ислам, свое тюркоязычие, свои традиции, одним словом, свой этнос, но одновремен- но потеряли свое племенное название и ныне их именуют татарами, хотя, собственно, к татарам, разгромившим Киев- скую Русь, они имеют очень малое отношение. А вот та ветвь волжских булгар, которая еще в раннем средневековье отко- чевала на Балканы, полностью забыла свое происхождение, потеряла язык, традиции, веру, но сохранила свое племен- ное название, переданное им народу современной Болгарии. Пестрота национальной палитры планеты Земля – это благо, великое благо, данное нам Природой и ее законами. Подобно генетическому разнообразию, разнообразие наци- ональное – это защита популяции Homo sapiens от случай- ных превратностей судьбы. Ведь каждая национальная куль- тура, каждая традиция – это память об опыте Человека. По- теря национального, а следовательно, и культурного разно- образия, подобно утрате разнообразия генетического, край- не опасна – не побоюсь сказать, смертельно опасна для бу- дущего человечества. Нам важно знать и предвидеть тенденции этнических про- цессов. А может быть, придет и такое время, когда сделает- ся допустимым и необходимым вмешаться в процессы этно- генеза. Но уже сейчас видно, что единство и национальное разнообразие – это две стороны одной и той же медали. Од- новременно мы не можем не видеть, какие нетривиальные трудности порождает это разнообразие и как непросто реа- лизовать ту общепланетарную общность, без которой чело- вечеству не выжить на Земле. И наука, прежде всего ана- лиз исторического опыта должны нам помочь обеспечить это единство. Еще один вопрос, на который мне хотелось бы обратить внимание читателя, – это религиозный плюрализм совре- менного общества. Если любая религия – явление в извест- ном смысле историческое, то вера, религиозность, религи- озное чувство – это уже совсем не религия, это категории «вечные»! Такое утверждение следует из общих положений теории познания. А она говорит о бесконечности пути познания аб- солютной истины; и бесконечность цепочки истин относи- тельных все полнее отражает окружающий мир в нашем со- знании. Но из этого тезиса следует и другой: как бы ни раз- вивалась наука, в какие бы тайны бытия мы с ее помощью ни погружались, сколь бы ни были стройны и логичны «еди- ные картины мира», которые мы вырисовываем, у человека в его сознании всегда остается «зона иррациональности». Она живет прежде всего в нем самом. И даже у самого атеисти- чески мыслящего человека существует свое «вероподобное» мировосприятие. Разве та картина мирового эволюционного процесса, которую я нарисовал в первой части своей книги, не является фрагментом моей веры? Следуя традициям физикализма и принципу «лезвия Ок- кама», я постарался использовать для ее описания мини- мальное количество эмпирических обобщений, то есть гипо- тез, не противоречащих опыту. Я верю в их справедливость! И тем не менее сколько других фактов еще осталось у ме- ня в «зоне иррациональности»! А коль скоро такие зоны су- ществуют, то их наполнение будет носить неизбежно субъ- ективный отпечаток и оставлять место для иррациональных построений. К этому надо добавить, что познание мира – это не только знания, но и чувства. Как сказал кто-то из бого- словов, вера познается не разумом, а сердцем, точнее, пра- вым, чувственным полушарием мозга! Вот почему религи- озные чувства и существование религий я считаю необхо- димым относить к факторам, органически вписывающимся в историю человечества, влияющим на процессы его разви- тия, считаю естественным процессом развития нашего века. И в этой сфере мы также должны быть способны предвидеть ход эволюции и, может быть, при соответствующих услови- ях как-то на него влиять. Это побуждает меня держать все время в поле зрения и проблемы религиозного плюрализма. И ныне он действительно разрастается. Появляется мно- го новых учений, даже в традиционных религиях появляют- ся новые оттенки. Очень непросто складываются отношения между различными церквами. Противостояние различных учений, а часто и их фанатическая непримиримость – это все те факты, с которыми нельзя не считаться. Сказанное хорошо прослеживается на примере современ- ного ислама. Несмотря на своеобразный ренессанс, который он переживает, рознь между шиитами, сунитами, измаили- тами вовсе не собирается затухать. Эта рознь – питательная среда ирано-иракской войны и ряда других драматических событий на Ближнем Востоке. Но ведь дух непримиримости витает и между многими христианскими церквами. «Иметь дело с еретиками, когда главное – спасение души своей» – разве не подобные соображения порой ставят непреодоли- мые заслоны в миротворческой деятельности Всемирного совета церквей! Для того чтобы закончить обсуждение вопросов, носящих религиозный характер, я хочу вернуться еще раз к мысли И. Одоевского, высказанной еще в тридцатых годах прошло- го столетия. Я ее привел в самом начале этой книги. Смысл мысли Одоевского следующий: «Европейский рационализм нас привел к вратам истины, но ему не будет суждено их от- крыть». Истина состоит, в частности, в том, что существование «зоны иррациональности» – это факт, эмпирическое обоб- щение, не противоречащее человеческому опыту. И, остава- ясь на физикалистских позициях, мы обязаны его признать. Следовательно, возникновение множественности вер и тол- кований этой иррациональности мы обязаны признать есте- ственным этапом развития нашего мира, развитием челове- ческого сознания, мирового интеллекта. Но коль скоро мы приняли такую позицию, то, как след- ствие, мы должны включить все существующее многообра- зие вер и учений в нашу культуру как ее естественный эле- мент, как естественную неоднозначность отражения опыта человеческой мысли и стараться его использовать на благо Человека и прежде всего для утверждения нравственных на- чал и принципа «полюби ближнего…». Сказанного, наверное, достаточно, чтобы уяснить пози- цию автора. Я глубоко убежден в том, что никакой конвер- генции нет и быть не может. Ни в политических структурах, ни в экономике, ни в национальных характерах, ни в куль- туре… Иное просто противоречило бы всему ходу процесса развития нашего мира, его единству. Закон роста многооб- разия, как я уже говорил, – защита популяции Homo sapiens от возможных превратностей своей судьбы. Он будет дей- ствовать и впредь, ибо он – следствие изменчивости и непре- рывно происходящих бифуркаций. Поэтому человечество и впредь будет жить в условиях плюрализма политических си- стем, экономических организаций, культуры, языков, тради- ций, ценностных шкал и т. д. Как же это представление об обществе совместить с тем, что говорилось в предыдущей части этой книги, с существо- ванием экологического императива, необходимости единой стратегии развития человеческого общества, с утверждени- ем новой нравственности? Все это – трудные вопросы, и на них вряд ли кто-нибудь сегодня способен дать вполне четкие ответы. Но наметить пути их решения, лучше сказать, очертить контуры некото- рых исследовательских программ, которые помогут нам луч- ше понять происходящее, наверное, уже можно. Великая наука – диалектика, рожденная еще древними греками, развитая Гегелем, Марксом, Энгельсом, говорит о том, что в основе всякого развития лежат противоречия и любое конструктивное представление о будущем развитии общества, о возможной стратегии человечества должно опи- раться на детальное, конкретное знание структуры тех про- тиворечий, которые существуют сегодня в обществе. Их изу- чение – это большой пласт самых разнообразных проблем, которыми сейчас занимается большое число людей и учре- ждений, как национальных, так и международных. Север – Юг, Восток – Запад и многие другие противостояния могут порождать кризисные явления. Являясь источником основных тенденций мирового про- цесса развития, они уже давно находятся в центре внима- ния ученых и политиков. Этим противоречиям посвящена огромная литература, и я не хочу пересказывать те факты, которые постепенно становятся общеизвестными. Но мне кажется, что на всех исследованиях, посвященных подоб- ным проблемам, лежит печать одного общего порока, неза- висимо от того, где – на Юге или Севере, Востоке или Запа- де – они поставлены. Это печать традиционности и стерео- типов мышления, возникших в послевоенные годы нашего века. Так, например, в качестве основного противоречия совре- менности обычно обсуждается противоречие между миром социализма и миром капитализма – СССР и США, в част- ности. И это положение принимается в качестве аксиомы, не подлежащей обсуждению, как в моей стране, так и за рубе- жом. Долгое время считалось, что эти противоречия нераз- решимы, что они остро антагонистичны и не допускают ком- промиссов: что если хорошо одним, то плохо другим. Я искренне рад, что постепенно начинает происходить из- вестная переоценка как остроты, так и самого смысла этих противоречий. Хотя и на Западе, и на Востоке еще суще- ствуют люди, смотрящие на мир из окна пятидесятых го- дов, но мне кажется, что лед тронулся. Проблемы перестрой- ки мышления, то есть проблемы замены одних стереотипов другими, отвечающими реалиям сегодняшнего дня, будут решаться не сразу. Эта замена будет трудной и длительной, тем более что различие систем сохранится и впредь. И ор- тодоксальное мышление будет стараться и далее выдвигать на первый план противоречия идеологического характера. А идеология рождает порой фанатизм и непримиримость, справиться с которыми совсем непросто. Еще в конце XVIII века Гёте писал в «Коринфской невесте»: Где за веру спор, там, как ветром сор и любовь, и дружба сметены… Перевод А. К. Толстой Но ныне, в век экологического императива, все должно быть по-иному. Теперь перед нами поднимается проблема «быть или не быть», и уже многие понимают, что антагонизм должен уйти в прошлое. У СССР и США и, более широко, у мира социализма и мира капитализма есть общая составля- ющая в интересах и стремлениях – это стремление избежать войн и ответственность за сохранение рода человеческого. Я убежден в том, что под давлением реальности противо- речия, лучше лаже сказать, противостояния идеологическо- го характера, будут во все большей степени уступать свое ме- сто противоречиям экономическим, экологическим и т. п. Если говорить о межстрановых или межрегиональных экономических противоречиях, то мне кажется, что уже в начале XXI века наиболее опасным и острым окажется эко- номическое противостояние США и Дп,оншн точнее, все- го Юго-Востока Азии, овладевшего высшими технологиями. И это экономическое соревнование имеет, как мне кажется, не только экономические корни. Современные «высшие тех- нологии» требуют, помимо совершенной техники и нетри- виальных инженерных решений, еще и высокого индивиду- ального мастерства исполнителей, высокой производствен- ной дисциплины, точности и усердия. И в этом работники Дальневосточного региона, вероятно, в силу своих тради- ций, превосходят европейцев. К этому надо еще добавить, что и работают они больше и европейцев, и американцев (2200 часов в год в среднем работают в Японии против 1800 в Европе и США). Кроме того, и производительность труда в Японии выше, чем в США. Так, например, на производство автомобиля в Японии затрачивается в среднем на 20 процен- тов меньше человеко-часов, чем в США. В спор экономических гигантов – США и Дальнего Восто- ка – вмешивается объединенная Европа. Экономическая ин- теграция здесь произойдет, вероятно, уже к концу этого ве- ка. Несмотря на известное технологическое отставание, в ре- зультате интеграции многое может быть наверстано. Тому га- рантией служит огромный интеллектуальный и культурный потенциал этой части света. В условиях мирного развития и запрета гонки вооружений, которая, надо думать, сделается бессмысленной, возникнет совершенно новая ситуация. Существует еще одна форма противоречий, которая рань- ше была вне поля зрения обществоведов. Научно-техниче- ский прогресс рождает все ускоряющуюся смену техноло- гий и номенклатуры производимой продукции. Происходит непрерывное закрытие одних рабочих мест и открытие но- вых, требующих, как правило, более высокой квалификации рабочих и инженеров. Надо уметь быстро переквалифици- роваться. А здесь, по-видимому, восточный традиционализм будет играть не положительную роль. Впрочем, кто знает? Кроме того, возникает еще один новый тип противоречий между квалифицированной, если угодно, компьютеризиро- ванной прослойкой общества (я боюсь называть ее классом) и людьми, не получившими необходимой способности быст- ро переучиваться. Я привел все эти соображения лишь для того, чтобы об- ратить внимание читателя на необходимость существенного изменения традиционного представления о характере, про- тиворечий современного мирового сообщества. В этой перестройке стереотипов мышления важнейшее место будет занимать преодоление одного из основных на- ших общих заблуждений, вызывающего основные конфрон- тации: основные противоречия современности уже не носят строго антагонистического характера – они допускают взаи- мовыгодные компромиссы. И мне кажется, что это обстоя- тельство начинает пониматься все более и более широкими кругами. Вместе с этим начинает осознаваться и та жесткая истина, что главным противоречием современности, которое в пол- ной мере проявится уже в самом начале следующего века, бу- дет противоречие между Природой и Человеком. По сравне- нию с ним все остальные противоречия покажутся мелкими междоусобицами. И человечеству перед лицом общей опас- ности придется пересмотреть свои приоритеты. Я думаю, что произойдет нечто подобное тому, что случилось во времена нашествия Атиллы, когда разобщенная Европа сошлась под знаменами Аэция. Реальность состоит в том, что спектры интересов и целей людей независимо от страны, региона, континента приобре- ли общую составляющую. Это и значит, что антагонистиче- ские противоречия, не допускающие компромиссов и лю- бых взаимовыгодных соглашений, уступают место противо- речиям неантагонистическим, когда, помимо собственных целей, у людей возникают и цели общие. В данном случае преодоление противоречий Природа – Общество, обеспече- ние их коэволюции. Силовые методы разрешения конфлик- тов и прежде всего войны должны быть заменены мудрым спокойствием «институтов согласия» – кооперативным со- глашением. И именно в подобных рамках и следует искать те наци- ональные формы организации общепланетарной жизни об- щества, которые позволят вступить ему в эпоху ноосферы. Как же воспользоваться этими новыми обстоятельствами, которые сложились на Земле, и в каком направлении следует искать подходы к решению всех тех экологических проблем, которые встают перед людьми? Попытке как-то ответить на некоторые из этих вопросов и посвящены остальные разделы этой части книги. |