человек и ноосфера. Никита Николаевич МоисеевЧеловек и ноосфера
 Скачать 2.57 Mb.
|
|
Современный гуманизм и новая нравственность Итак, система взглядов, которую я стараюсь изложить, сводится к следующим двум положениям. Первое – общество постепенно вступает в эпоху, когда его дальнейшее развитие возможно лишь в условиях выпол- нения «экологического императива». Современная наука по мере своего развития способна во все большей степени рас- крывать его содержание и формулировать систему запретов, обязательных для всех людей, стран и народов. Второе – выполнение «экологического императива» по- требует еще одного императива – нравственного, посколь- ку «экологический императив» будет накладывать опреде- ленные и, наверное, довольно жесткие условия на характер человеческой активности и поведение отдельных людей, в частности. Он будет существенно менять бытующее ныне представление о свободе личности. И только тогда эти усло- вия получат шанс быть выполненными, когда они будут реа- лизовываться вполне сознательно, не только в силу опреде- ленных правовых уложений, но и в силу внутренней необхо- димости. А правовые уложения необходимо должны будут сохраниться в том или ином виде, ибо уроды, для которых требуются меры принуждения, вряд ли переведутся, во вся- ком случае, в обозримом будущем. Значит, «нравственный императив», его выполнение ос- новной массой людей, живущих на нашей Земле, – это прежде всего результат воспитания и обучения. Воспитания в самом широком смысле этого слова. Обсуждая эту систему взглядов, я пока еще очень мало говорил о том, что должно лежать в основе системы «Учи- тель» и «нравственного императива», какие новые принци- пы, приемлемые для всех жителей Земли, должны составить их фундамент. Пока, разумеется, о них можно говорить только предпо- ложительно – выработка подобных принципов может быть следствием лишь широкого коллективного творчества. Они родятся в результате мучительного пересмотра установив- шейся системы понятий и традиций, трафаретов мышления, религиозных и прочих воззрений. Их научное обоснование потребует развития науки о Человеке, усилий философов и обществоведов, которым еще предстоит заложить основы научного подхода к проблемам, выдвигаемым «нравствен- ным императивом». Мы находимся пока лишь в самом нача- ле пути. В предыдущем параграфе я обратил внимание лишь на одно положение, которое, кажется, разделяется весьма широким кругом людей. Это представление об общеплане- тарной общности. Что касается более или менее целостно- го представления о принципах, которые должны быть поло- жены в основу системы «Учитель», то это вопрос будущего. Вот почему я ограничусь лишь несколькими разрозненными соображениями. Когда я рассказывал о системе запретов, возникших еще в эпоху антропогенеза, то постарался выделить главный, кото- рый в конечном счете оказал решающее воздействие на по- следующую историю формирования Человека и обществен- ных отношений. Это, по моему глубочайшему убеждению, был принцип «не убий!». Именно он прекратил яростную внутривидовую борьбу, которой род «прачеловеческий» был обязан своей быстрой биологической эволюцией. Утвержде- ние этого принципа ограничило проявление первобытной свирепости (которая была необходима на ранних стадиях ан- тропогенеза), наложив табу на первобытные инстинкты, ро- дило не только человеческое общество, но и человеческую личность. Я думаю, что любая перестройка процессов развития, имея в виду, конечно, общественное развитие, имеет в своей основе некоторый главный, достаточно простой и понятный принцип. Его реализация будет затем требовать новых прин- ципов, вызывать к жизни новые общественные явления. Та- ким и был принцип «не убий!». Примером тому служит и история Советского Союза, тот взлет в его экономике, который произошел в первое пяти- летие после окончания гражданской войны. Он до сих пор продолжает удивлять историков, а связан, если вдуматься, с единственным принципом – заменой продразверстки прод- налогом. Его последовательная реализация затем и потянула всю остальную систему новой экономической политики два- дцатых годов. И все те следствия, всю эпоху двадцатых годов, к которой сейчас приковано внимание не только ученых, но и общественных деятелей, писателей, журналистов… Но по этим же причинам выбор такого основополагающе- го принципа, последовательная реализация которого потя- нет за собой всю остальную череду событий, акт крайней от- ветственности. И то, что будет сказано ниже, это еще одна гипотеза, требующая тщательного анализа. Необходимость «нравственного императив-а» мне стала давно понятной – это пришло вместе с понятием «роко- вой черты», возникшим в результате экспериментирования с компьютерной моделью биосферы и. анализом последствий ядерной войны, проведенного в начале восьмидесятых го- дов. Но что следует положить в его основу? Какова должна быть логика развития «нравственного императива» и лако- ничная формулировка его основного принципа? Сегодня мне кажется, что искомый основополагающий принцип уже тысячи лет бытует в человеческом сознании, во всяком случае, произносится. Это принцип благожела- тельности к Человеку, уважение личности Человека. Без него нельзя говорить об утверждении новой нравственности, да и перспективах дальнейшего развития. Он произносился очень многими, и кто первым произнес его, я не знаю. Во всяком случае, этот принцип в той или иной форме уже при- сутствует у древних греков, что делает их истоки нашей ци- вилизации мне особенно симпатичными. Принцип благожелательности к Человеку иногда форму- лируют в религиозном контексте как «полюби ближнего как самого себя», хотя он гораздо глубже и человечнее. Произ- носится он очень многими, но смысл его бывает весьма раз- ным. Принцип «полюби ближнего» с момента своего возник- новения взяло на вооружение христианство. Однако это не помешало ему жечь костры инквизиции, уничтожить альби- гойцев, истязать арабов и творить во имя великого принци- па любви различные другие мерзости. Ислам тоже говорит нечто подобное; но одновременно любой человек, не испо- ведующий религии Пророка, не только не достоин любви, но и может быть уничтожен во славу его. Ближний лишь тот, кто следует шариату, совершает нужное количество намазов. Значит, этому тезису должен быть придан иной смысл, чем это принято в канонизированных представлениях. На- верное, принцип «полюби ближнего как самого себя» еще потребует многочисленных комментариев и уточнений. Тем не менее я думаю, что ближе всего к тому смыслу, который должен будет лечь в основу «нравственного императива», ле- жат представления русской мысли второй половины XIX ве- ка. Дорогой читатель, я очень боюсь, что вас может насторо- жить мое частое обращение к истории русской мысли. Но постарайтесь непредвзято задуматься над тем, о чем писали Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой и многие другие, о том умонастроении, которое благодаря им, в част- ности, возникло в русском обществе, и вы увидите ту глу- бину человечности, которую внесли мои соотечественники в мировую культуру. Человек – отнюдь не создание «по образу и подобию бо- жьему», в нем, а значит, в нас самих немало мерзости. Это и агрессивность, унаследованная от далеких предков, которую не успела вычистить биологическая эволюция, и трусость, и алчность, и вероломство, и страсть к стяжательству, и лжи- вость, и многое другое. Подчас становится страшно, когда осознаешь, что именно для существ, обремененных этими пороками, мы строим социализм, думаем об их будущности, тщимся их руками сделать что-то хорошее, ввести их в эпо- ху ноосферы. И величие нашего классического искусства со- стоит как раз в том, что оно, обнажая эти присущие человеку пороки, показывает тем не менее, что человек – любой че- ловек – заслуживает любви и «человеческого отношения». И это принятие принципа «люби ближнего как самого се- бя», эта классическая русская традиция иногда с удивитель- ной силой проявляется и в нашем современном искусстве. И не только в русском. Я внимательно слежу за творчеством Виктора Астафьева. Далеко не все, что он говорит, я могу безоговорочно при- нять. Но в главном… Какая галерея персонажей проходит перед глазами его читателей, какое невероятное разнообра- зие характеров и судеб мы встречаем в его книгах! Положи- тельных героев или безупречных личностей я там не заме- тил. Но сколько у него любви к своим персонажам, сколь- ко боли за их судьбы и желания исправить условия их жиз- ни, сделать их такими, чтобы у каждого могли проявиться те потенциальные силы, которые таятся до поры до времени в каждом человеке. В каждом! Один будет способным на по- двиг Матросова, другой станет нежным отцом или врачева- телем. Книги В. Астафьева потрясают, как и книги русских классиков. Эта человеческая линия свойственна в нашей стране не только русскому искусству. Мир обошел удивительный фильм Т. Абуладзе «Покаяние». Бездну горя и человеческих трагедий венчает заключительная фраза: «А зачем дорога, если она не ведет к храму?» Эти слова я воспринимаю как один из важнейших принципов «нравственного императи- ва». Нет, не обеднела наша страна талантами. И, несмотря на все превратности нашей тяжелейшей судьбы, то богатство мыслей и чувств, которое было добыто талантом и трудом поколений наших соотечественников, живо и развивается. Это, может быть, самый удивительный урок, который пре- поднесла людям история Советского Союза. Сохранилось представление о том, что жизнь прекрасна сама по себе, и че- ловек по-прежнему это знает с рождения. И порой он узна- ет, сколько прекрасного он может сам внести в жизнь, окру- жающую нас. И когда это открывается, он тоже оказывается потрясенным. В Ленинграде живет и трудится замечательный художник Валентина Ивановна Гуркаленко. Она кинорежиссер и дела- ет почти неизвестные широкому экрану 20-минутные филь- мы. Мне довелось видеть ее фильм, посвященный И. С. Тур- геневу и музею в его усадьбе Спасское-Лутовиново. В филь- ме не произносятся слова, нет действующих лиц. Вы слы- шите прекрасную музыку, бродите по аллеям старого парка, смотрите в окно, в которое смотрел писатель, и слышите все- го лишь одну строчку его знаменитого стихотворения: «Как хороши, как свежи были розы!» А зритель из зала выходит преображенным. Он прикос- нулся к прекрасному, увидел то, что видел и сумел описать И. С. Тургенев, получил заряд «человечности», стал чуточку лучше. И становятся бессмысленными все сплетни, которые бытуют о личной жизни писателя, все то копание в житей- ских мелочах, которое чаще всего называется литературове- дением. Вот эта вера в Человека, вера в то, что, каков бы ни был изначальный спектр характеров и жизненных обстоятельств, направленное их изменение может выдвинуть на первый план те качества, которые нам и хочется назвать человече- скими, качества, необходимые Человеку эпохи ноосферы. Вот это и есть та трактовка извечного принципа, которая свойственна русской (и не только русской, конечно) тради- ции и которая, я в этом убежден, может сыграть важнейшую роль в формировании системы «Учитель». Принцип благожелательности, который должен лечь в ос- нову «нравственного императива» и всей системы воспита- ния, несовместим с любым представлением о национальном неравенстве, столь глубоко живущим в сознании и чувствах людей. В какой это страшной, я бы сказал, неандертальской форме проявляется сейчас на Ближнем Востоке, например. Две нации – избранницы Иеговы и Аллаха, разделяет стена ненависти и крови. Можно ли, не преодолев ее, говорить об общепланетарной общности? А ведь так происходит не только на Ближнем Востоке. Как преодолеть эти барьеры? Ведь без этого путь в эпоху но- осферы заказан. Для этого потребуются самые разнообраз- ные усилия и прежде всего ясное понимание их необходи- мости. Поэтому важнейшее слово здесь должна сказать нау- ка. Именно объективная наука. Я долго надеялся, что в пре- одолении национального антагонизма ведущую роль долж- ны сыграть церкви. Но я боюсь, что религиозный фанатизм, представление о других религиях как о ереси, подлежащей уничтожению, еще долго будут мешать выработке единых основ во взаимоотношениях между людьми. Вот почему осо- бое значение я придаю именно научному анализу подобных, проблем. В обществе, а тем более в научном мире, сейчас проявля- ется все больший интерес к проблемам гуманитарным. Про- исходит и «гуманизация науки» – явление, которое сегодня еще по-настоящему не осознано. Причины, его порождаю- щие, многообразны. Одна из них – возрастающая сложность проблем, их вза- имообусловленность с другими, не менее сложными; необ- ходимость их изучения в комплексе, исключающая возмож- ность традиционных для физики методов исследования и требующая сочетания математических методов и методов, основанных на интуиции и аналогиях, на историческом под- ходе и т. д., то есть методов гуманитарных наук. Другая – постепенное осознание единства человеческих судеб и природы, рождающееся стремление увидеть целост- ную картину процесса мирового развития. Эти две причины порождены логикой развития научной мысли. Но есть и чисто практические потребности реше- ния гуманитарных проблем – проблем организации обще- ства, разумное использование его потенциала, социальные аспекты экономического и экологического развития и мно- гие другие. Они недоступны и «чистым гуманитариям» и од- ним естественникам тоже. Это пограничные области, требу- ющие сочетания гуманитарной и естественнонаучной куль- туры. Их разработка обогащает как естественные, так и гу- манитарные науки. Эти тенденции «гуманизации науки» я прочувствовал на собственном опыте. Чем больше лет я занимаюсь естествен- ными науками, тем больше мне недостает гуманитарного об- разования, и я могу хорошо проследить, как по мере увели- чения моего «гуманитарного ценза» менялась и шкала моих естественнонаучных интересов и шкала ценностей. PI такой путь прошли, вероятно, многие естественники. Вначале мне казалось, что настоящее дело – это лишь фи- зика, технические науки и, конечно, математика. Постепен- но, однако, интересы сдвигались все больше в сторону про- блем, содержащих «гуманитарные составляющие». Теперь, анализируя свой опыт многолетней не только научной, но и педагогической деятельности, я все больше убеждаюсь в необходимости хорошего изначального гуманитарного обра- зования. Надо заметить, что я не сказал что-либо новое – подобные мысли разделяет все большее число физиков, ма- тематиков, естественников. Думая о будущем, о грядущей эпохе ноосферы, я посте- пенно склоняюсь к убеждению, что наступающий век будет веком гуманитарных наук. Если первая половина нынешне- го века прошла под знаком развития технических наук и фи- зики, если во второй половине текущего столетия на первый план стали выдвигаться науки о живом мире, то век наступа- ющий станет веком наук о Человеке. Этот факт не умозри- тельный – это необходимость, диктуемая появлением «эко- логического императива». Вот почему мне кажется, что в системе «Учитель» (как в содержании просветительской деятельности, так и в обуче- нии подрастающих поколений) большую роль станут играть разнообразные знания, формирующие представления о пре- красном, о возможностях человеческого творчества – един- ственной альтернативе потребительству. В этом воспитательном цикле особую роль, по моему глу- бокому убеждению, должно сыграть искусство – настоящее искусство. Этот эпитет имеет право быть присвоенным тогда и только тогда, когда искусство потрясает Человека, откры- вает глаза на что-то новое, ему доселе неведомое. В атом слу- чае оно становится силой, перестраивающей Человека, со- здающей новые ценности, силой, способной заставить Чело- века принять новый «нравственный императив». Значит, не только знаниям, но и искусству в. эпоху ноосферы, их един- ству предстоит сделаться основой системы «Учитель». Роль гуманитарных знаний и. культуры вообще долж- на расти по мере развития цивилизации. Это утвержде- ние, по-видимому, достаточно очевидно. Его справедли- вость нетрудно иллюстрировать всем ходом исторического процесса. И такую точку зрения разделяют, вероятно, боль- шинство из всех, кто задумывается о подобных материях. Но говоря о возрастающем значении общей гуманитарной культуры в судьбах человечества, одновременно нереджо высказывается и представление о том, что должна происхо- дить и унификация культур. При этом ссылаются на разви- тие коммуникаций, общность техносферы, определяющую унификацию ряда стандартов в условиях жизни независимо от места обитания человека, единство мирового рынка, ка- питала, ресурсов и т. д. В. результате рождается представле- ние, будто будущее человечества станет как бы. единой «су- пернацией» с единым языком и культурой. Такое представление распространено весьма широко, и оно очень близко к тому, что писал еще 40 лет назад П. Тей- яр-де-Шарден. В предыдущих параграфах я уже говорил, что с чисто, эволюционной точки зрения подобная унификация противоестественна. Она не может происходить в развиваю- щемся обществе. Тенденция к унификации, если она сдела- ется доминирующей, была бы несчастьем и даже трагедией для человечества. Она была бы показателем его деградации. Культура, так же как и генетическая память, – это «банк данных» человеческого опыта. Исчезновение любого эле- мента культуры, так же как исчезновение какого-либо ви- да, уже никогда не восполнимо. Это навсегда утерянный опыт. Мы потеряли, например, опыт северных народов жить в условиях равновесия с хрупкой природой лесотундры. А теперь каждый наш шаг на север – это экологическая ката- строфа. Может быть, и не глобальная, но катастрофа, необ- ратимо разрушающая установившиеся ценозы. Вот также и утеря культурного разнообразия, сужение ее палитры грозят многими тяжелыми последствиями, лишают Человека ча- стицы его знаний и умения, сужают горизонт видимого ми- ра! Наверное, уместно заметить, что научно-технический прогресс не только дает нам новые технологии, но и в нема- лой степени влияет на утерю некоторых полезных навыков. Так, например, мы навсегда потеряли секреты дамасской стали. Потеряны многие рецепты народной медицины. Под угрозой уход в небытие тибетской медицины. Утеряны мно- гие навыки в сохранении экологического равновесия в тех областях земного шара, где его поддерживать особенно труд- но. Утеряны записи народов майя, а вместе с ними и их на- выки. И многое, многое другое. Все это не просто издержки цивилизации и технического прогресса. Чаще всего это ре- зультаты невежества и косности. Обсуждая проблемы «нравственного императива», я го- ворил почти исключительно об институте «Учитель». Как бы он ни был важен, проблема, разумеется, к нему одному не сводится. «Нравственный императив» потребует и ново- го мышления политиков, поскольку в эпоху ноосферы долж- ны будут качественно измениться и отношения между госу- дарствами. Политикам придется признать не только суще- ствование запрета на силовые способы разрешения противо- речий, как когда-то пришлось отказаться от внутривидовой борьбы, но и признать существование общих целей сохране- ния экологической стабильности планеты. И наконец, необ- ходимость изменения моральных.,и. нравственных принци- пов жизни людей. Все эти вопросы далеко выходят за рамки компетентности автора этой книги. В заключение мне хотелось бы обратить внимание на одно важное обстоятельство, которое было предметом многочис- ленных высказываний профессора Б. Т. Малышева. Люди очень разные. Наряду с агрессивными, стремящимися к лич- ной власти, способными переступать через любые законы су- ществуют и такие, которых Б. Т. Малышев называет «гар- моиителями». Они стремятся найти компромиссы, предот- вратить возможные конфликты. В разные периоды челове- ческой истории роль тех или иных в прогрессе, в развитии общества была различной. Наверное, на заре истории «чело- века разумного» он вряд ли мог бы выжить без тех темпе- раментных «властителей», чья энергия и чье стремление к господству, доставшиеся им в наследство еще от своих ди- ких предков, обеспечивали не только стабильность и благо- получие своих племен, но и в немалой степени содействова- ли отбору, отбраковке негодных организационных структур племенной организации. Но времена меняются, и то, что было приемлемым и даже необходимым в эпоху раннего палеолита – выдвижение на первый план и наделение властью агрессивных и властолю- бивых членов общества, – начало вредить развитию челове- чества как вида, тормозить развитие цивилизации, а порой и отбрасывать ее назад, как это было во времена Чингисхана или Тамерлана. А сейчас появление на исторической аван- сцене подобных персонажей просто опасно, опасно для че- ловечества в целом. Мы вступили в такую эпоху нашей истории, когда один человек может сделаться источником бедствий для всего остального человечества – в руках одного человека мо- гут оказаться сосредоточенными невообразимые мощности, неосторожное, а тем более преступное использование кото- рых может нанести людям непоправимый вред. Это сейчас понимают уже многие, но ассоциируют подоб- ные опасности только с пресловутой «красной кнопкой», на- жатие которой отправит в путь смертоносные ракеты. На са- мом же деле все значительно сложнее, и человек, наделен- ный властью, способен, если он не владеет необходимыми нравственными качествами, нанести колоссальный ущерб развитию общества. Вот почему Б. Т. Малышев подробно обосновывает необ- ходимость тщательного отбора-яиц, которым однажды мо- жет быть поручено управлять другими людьми и будут вру- чены права использовать во благо Человека то могущество, которым ныне обладает цивилизация. Людей, способных вы- полнять эту высокую миссию в современных условиях, он предлагает называть «гармонителями». Я во многом разделяю эти его взгляды и тоже думаю, что наступающий этап в развитии общества потребует выра- ботки специальных требований, которым должен удовлетво- рять человек, предназначенный для выполнения «команд- ных» функций. Рассказав о системе «Учитель», я не оговорился, высказав предположение о том, что в эпоху ноосферы именно корпус учителей может оказаться той базой и той жизненной шко- лой, которая станет способной отбирать людей, годных для руководства другими людьми, и тех, кому может быть дове- рено распоряжаться тем могуществом, которым мы уже се- годня располагаем. Поэтому в программах разработки и утверждения «нрав- ственного императива» особое место занимают проблемы подготовки тех, кто будет ее реализовывать. Точка омега и нравственное единство Эту первую главу «гуманитарной» части книги я хочу за- ключить замечаниями о том, что Тейяр-де-Шарден назвал «сверхжизнью». Каково будущее эволюции? Куда все идет? Можно ли говорить о цели нашего непрерывного развития? Эти вопросы в известной степени традиционны для фи- лософской мысли, и, наверное, многие пытались нарисовать себе контуры грядущего. Тейяр-де-Шарден видел будущее эволюции в слиянии лю- дей, в установлении их интеллектуального и духовного един- ства. Это состояние мира он и назвал точкой Омега, полагая, что ее достижение означает одновременно и конец мирового эволюционного процесса. Мне кажется, что Тейяр-де-Шар- ден имел в виду мировой эволюционный процесс, окончание которого он связывал с торжеством Разума, его превращени- ем в единый мировой Разум. Может быть, и его слияние с Богом. Эти взгляды перекликаются с мыслями другого замеча- тельного мыслителя и поэта, Ф. Тютчева, высказанные им в удивительном четверостишии: Когда пробьет последний час природы, .Состав частей разрушится земных: Все зримое опять покроют воды. И Божий лик изобразится в них. Идея конечной цели, некой финальной логики в развитии универсума, приводящей к торжеству единого Разума, – кра- сивая и манящая мечта. Можно понять ее последователей, но разделить подобные взгляды я не могу. Мне далекое будущее, хотя я стараюсь его не обсуждать, представляется совсем иным. И в то же время мне хочется верить, что в процессе эволюции, если человечеству удаст- ся преодолеть буруны тех рифов, которые оно уже видит на своем пути, оно создаст на Земле некоторый коллективный Разум. Более того, в силу природного оптимизма я убежден, что он возникнет. Эволюцию я вижу как некоторый бесконечно развиваю- щийся процесс самоорганизации, и. далекие судьбы челове- ческие могут быть самыми разными и неожиданными. Чело- вечество – земное человечество и земной Разум, – несмотря на его взлеты и его могущество, может, конечно, и исчезнуть. Нельзя исключить возможность мировых катаклизмов ти- па ядерной, войны или вызванных неосторожным или. пре- ступным обращением с новыми технологиями, нечто вроде общепланетарного Чернобыля. Но с «точки зрения Вселен- ной.», если такая точка зрения имеет смысл, подобная ката- строфа будет лишь локальным актом гибели, земного Разу- ма, подобно гибели динозавров в. процессе развития. Земли. Тейяровский Универсум не исчезнет. История будет продол- жаться, только уже. без свидетелей, представляющих биоло- гический вид Homo sapiens. Сейчас многие говорят о будущем, пытаясь заглянуть и в достаточно отдаленные времена. Мне кажется, что для это- го у нас нет и достаточно хороших возмож. ностей, и даже отправных позиций. А может быть, их и не будет вообще!. Сколько раз в своих предсказаниях за последние десятиле- тия ошибались ученые, причем виднейшие, и в. своих про- фессиональных прогнозах. Они оказывались, как правило, очень в малом совпадающими с тем, что. затем нам явля- ла действительность. Даже, такой провидец, как В… И. Вер- надский, был уверен, что с победой, над фашизмом исчезнет мировое зло и перед человечеством откроется перспектива перехода в эпоху ноосферы. Угадать то новое, что приходит в нашу жизнь по мере ускорения темпов перемен, становится все труднее и труд- нее. Мне долгое время казалось, что наука и, в частности, информатика позволят создать инструмент, который, даст нам возможность заглянуть за горизонт, увидеть поступь приближающихся столетий. Сейчас я боюсь, что это утопия и глубина предвидения ограничивается, может быть, лишь несколькими десятилетиями. И то только тогда, когда речь идет не о частностях, а об общих тенденциях. Это вовсе не означает, что инструментарий научного про- гнозирования не создается или он не нужен. Он необходим и непрерывно совершенствуется вместе с ростом наших зна- ний о процессах общественного развития, об общих законах эволюции, развития техники, технологии и, конечно, мето- дов работы с информацией. Но ведь вместе с этими знания- ми растет и темп перемен. Конец текущего века от его нача- ла отличается не меньше, чем век XIX от эпохи рыцарских турниров. И эти два фактора, наверное, будут всегда корре- лированы. Наконец, вспомним то, о чем я говорил в первой части этой книги. Процесс самоорганизации материального мира в чем-то подобен хаотическому движению турбулентной жид- кости: непрерывно возникают и разрушаются квазистабиль- ные образования. И это движение происходит на фоне хао- са, и мы видим прежде всего хаос. Но этот видимый хаос на самом деле структуризован. Целый ряд его тенденций удает- ся проследить, особенно тогда, когда на интересующем нас временном интервале нет точек бифуркации. Что же касает- ся деталей подобных процессов, то их проследить невозмож- но в принципе. И это справедливо не только для турбулент- ных течений и других подобных процессов, протекающих в неживой природе, но и для процессов, протекающих в жи- вом веществе и в обществе. Поэтому не будем удивляться тому, что многие полити- ческие, экономические и социологические построения еще относительно недавнего прошлого оказались далекими от реальности, и вернемся к разговору о ближайших десяти- летиях. И здесь, я полагаю, определенная степень единства неизбежна. Она понимается многими и начинает происхо- дить! Она будет важнейшим элементом стратегии выжива- ния, стратегии перехода в эпоху ноосферы. Но это, конечно, совсем не тейяровская Омега. Это единство определенных нравственных и организационных принципов – основа жиз- недеятельности нашего космического экипажа. Я подробно объяснял неизбежность разнообразного плю- рализма – политического, культурного, национального, идеологического – не только в переходный период, но и в эпоху ноосферы. Люди должны научиться жить вместе. Это и есть основа новой нравственности. Умение жить вместе станет тем объединяющим началом, без которого у чело- вечества просто не будет будущего. Принципы «нравствен- ного императива», которым был посвящен предыдущий па- раграф, – умение искать компромиссы, уважение к чужим жизненным стандартам, умение ценить природу, подавлять собственную агрессивность, ну и, конечно, обретение чув- ства общепланетарной общности – это все те атрибуты нрав- ственности, которые необходимы уже в самом ближайшем будущем. Не в точке Омега, а в гораздо более близкой точ- ке, скажем, Омега-штрих. Но обретение этого нравственного единства потребует создания специального инструментария кооперативного взаимодействия. Это прежде всего способность определять цели развития. Во всяком случае, цели ближайшего будущего – цели, об- щие для всей планеты. Они могут основываться только на компромиссах, ибо условия жизни, жизненные интересы лю- дей – очень разные и будут таковыми всегда! Но посколь- ку среди интересов существуют общие составляющие, то их отыскание небезнадежно. Во-вторых, «экологический императив» в сочетании с яс- ным пониманием целей (не целей Универсума – их не суще- ствует, а конкретных целей земной цивилизации) будет дик- товать необходимость определенной стратегии, направлен- ного развития биосферы и согласованного с ним поведения отдельных стран, групп людей и т. д. В-третьих, на планете необходимо должны возникнуть (и уже возникают) некоторые системы коллективного интел- лекта. Это перечисление можно было бы еще и продолжить. Но я ограничусь сказанным и попробую высказать свои сооб- ражения по поводу некоторых общеметодических подходов к построению необходимого инструментария. Но сначала я хотел бы вернуться к одному вопросу, о котором я уже гово- рил в первой части. Я не раз сталкивался с одной пессимистической позици- ей. Смысл ее в следующем. Разум – это некоторое свойство живого вещества, свойство, носящее адаптационный харак- тер. История развития жизни демонстрирует нам непрерыв- но одну особенность жизнедеятельности биологических ви- дов. Чем лучше они приспособлены к данной конкретной об- становке, чем лучше они сумели обжить свою экологическую нишу, чем лучше они сумели преодолеть конкуренцию дру- гих видов, тем больше замедляется их дальнейшее развитие, тем более тупиковым становится перспектива их развития. Примеров, подтверждающих этот тезис, много, и я приводил их в первой части. Так вот, мозг человека – это наиболее совершенный ин- струмент адаптации, который создала Природа. Он позволил превратить в экологическую нишу человечества всю нашу планету. И если непосредственно следовать историческим аналогиям, то можно ожидать, что Разум Человека, сделав- ший его «царем природы», станет однажды причиной его ги- бели. Один из известнейших астрофизиков, В. Шкловский, полагал, например, что жизнь и цивилизации во Вселенной возникали уже не раз. Но всякий раз они прекращали свое существование благодаря… Разуму! Обеспечив невиданное могущество своему носителю, о «затем не мог справиться с трудностями, им самим порожденными. И как всякое свой- ство адаптации, Разум служил во благо своим носителям лишь до поры до времени. Эта аргументация мне кажется очень серьезной, и просто игнорировать ее нельзя. Действительно, всякое может слу- читься. Но я скорее склоняюсь к взглядам В. И. Вернадского и П. Тейяр-де-Шардена, которые искренне верили, что имен- но Разум выведет человечество из всех тупиков. В чем же причина моего оптимизма? Вернее, той гипотезы о возмож- ном обеспечении коэволюции Человека и Природы, которая и служит основной причиной моей работы над этой книгой? Разум действительно прекратил морфологическое разви- тие Человека как биологического вида. Об этом я уже го- ворил. Но он же и позволил создать общественные формы жизни – формы, управляемые Разумом. Значит, Разум – это не просто новая форма адаптации живого вещества к окру- жающим условиям. Разум – это и качественно новая форма бытия живых существ. Мы еще не знаем всех его возможно- стей. Нам трудно что-либо утверждать столь же точно, как это делается с помощью законов физики. Но нельзя и пере- носить непосредственно опыт изучения естественной исто- рии, то есть опыт развития жизни неразумной, на историю жизни общества. Есть и еще один аргумент, для меня не менее важный. Мы понимаем, точнее, Разум понимает, что он может заве- сти развитие рода человеческого в тупик. Это великое пони- мание! Й оно должно сделаться достоянием миллиардов лю- дей. Вот тогда у нас возникнет реальная возможность пре- одолеть ограниченность Разума как средства адаптации био- логического вида. |