Лейст. О. Э. Лейст. Сущность права. Проблемы теории и философии права
 Скачать 2.1 Mb.
|
|
Глава 6. Право, мораль, правосознание ентация на некий идеал личности, стремящейся делать добро (или, по крайней мере, не вредить) людям, живущим в том же обществе. Иными словами, моральные нормы — это правила поведения добропорядочного человека, признающего права и интересы других людей, относящегося к ним с уважением и доброжелательно. Социальная связь членов общества и нравственная необходимость согласовывать свое поведение с поведением других людей на основе уважения, доброжелательства и благодеяния выражена в первом категорическом императиве И. Канта: "Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом... Поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы"1. Мораль воздействует на общественные отношения предписаниями, адресованными одному человеку (запрет, связывание). С нравственной точки зрения личность оценивается по степени выполнения этих предписаний: чего ждать от этого человека — нарушит ли он запрет, выполнит ли обязанность? Именно поэтому в системе моральных критериев оценки личности существуют еще и такие понятия, как "принципиальность", "порядочность", "беспринципность", "лицемерие", "моральная неустойчивость", "безволие", "подверженность дурным влияниям", и т. п. Эти критерии тоже характеризуют личность в аспекте нравственно-социальных ожиданий окружающих ее лиц и организаций. Невыполнение обещаний, неверность слову потому и осуждаются моралью, что свидетельствуют о непредсказуемости действий лживого и ненадежного человека, говорящего одно, а делающего другое. В отличие от правовых норм все моральные нормы строятся по правилам абсолютной деонтической логики, т. е. сводятся к велению или запрету, адресованному отдельно взятому индивиду. Такие нормы, как отмечено (гл. 3), присущи и праву, воспринявшему ряд табу первобытного общества (запреты, выраженные в праве как составы правонарушений). Особенность деонтической структуры морали (в ее отличии от права) давно замечена философами и правоведами. Кант указывал, что учение о нравственности (морали) обычно (начиная с Цицерона) называется учением об обязанностях, а не учением также о правах; причину этого он видел в том, что моральный закон предписывает долг (обязанность), исходя из которого можно затем вывести понятия о правах2. Это различие между правом и моралью подчеркивали многие правоведы. Н. М. Коркунов писал: "Из нравственных норм выво- 1 Кант Иммануил. Сочинения в шести томах. Т. 4 41 М 1965. С. 260, 261. 2 См. там же. Т. 4. Ч. 2. М., 1965. С. 149. 178 Сущность права. Проблемы теории и философии права т Глава 6. Право, мораль, правосознание 179 дится только безусловный нравственный долг; из юридических — обусловленные друг другом право и обязанность"1. В отличие от морали право регулирует поведение людей при помощи не только запретов и предписаний (обязанностей), но и посредством предоставительно-обязывающих норм, предусматривающих наделение участников правоотношения субъективными правами, которыми лицо может воспользоваться или не воспользоваться по своему усмотрению. Поскольку субъективное право обеспечивается соответствующими действиями обязанных лиц, получается, что поведение последних зависит не только от содержания нормы, но и от желания управомоченного воспользоваться или не воспользоваться своим правом. Именно поэтому аппарат абсолютной деонтической логики, достаточный для раскрытия содержания моральных норм, оказался недостаточным для изучения норм права, чем и обусловлена необходимость разработки логических теорий взаимодействия (см. гл. 3). Названное различие между правом и моралью положил в основу своей теории права Л. И. Петражицкий, со свойственной ему последовательностью относивший к праву все вообще нормы-отношения, которые содержат притязание, право требовать ("императивно-атрибутивные эмоции"), тогда как морали ("императивные эмоции") такое свойство (право требовать) не присуще. При таком подходе к правовым было отнесено множество отношений, которые испокон веков считались только моральными отношениями, правилами этикета и др. Теория Л. И. Петражицкого вызвала много возражений, большая часть которых строилась на интуитивно-эмоциональных суждениях о существовании моральных прав и притязаний. Однако в том же интуитивно-эмоциональном восприятии рассуждения о "моральном праве" звучат не более чем утешение и соболезнование тому, у кого нет реального ("формального") права, кто может рассчитывать только на милость и благодеяние. Можно предположить, что "моральное право" (право-притязание) когда-то соревновалось с юридическим правом и в этом соревновании потерпело поражение. На одну и ту же вещь не могут одновременно существовать у разных субъектов два разных права — одно юридическое, другое моральное. Моральное право, при его конкуренции с юридическим, будет либо запрещено (как самоуправство), либо преобразовано в юридическое право (преторская собственность: "Эта вещь остается твоей, но будет принадлежность тому, кто ее у тебя купил без выполнения формальных условий купли-продажи этой вещи"). 1 Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права // История русской правовой мысли. Биографии. Документы. Публикации. М., 1998. С. 116. См. также: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Учебное пособие (по изданию 1910—1912 гг.). Т. 1. М., 1995. С. 153. Современная этика (философия морали, нравственности) содержание моральных норм традиционно сводит к запретам и обязанностям. В научном аппарате этики понятие "моральное право, притязание" не нашло места. Этот термин нередко встречается в публицистической литературе, где, однако, способом осуществления чьих либо "моральных прав" всегда называется благотворительность или прямой политический акт власти. Согласно теории морали оценка и необходимость морального поступка не зависят от чьей либо воли (своей или управомоченного лица), а проистекают из самой нормы. Поэтому основой морального поведения личности этика считает совесть, чувство долга, ответственности перед другими людьми, обществом, перед самим собой1; положительная или отрицательная оценка такого поведения другими людьми рассматривается лишь как дополнительное средство регулирования поведения. Нормы морали адресованы помыслам человека, ориентированы на его духовный мир, предписывают действия и поведение, соответствующие его убеждениям, санкционируются "голосом совести", который поначалу был тождествен велениям всеведущих богов (или Бога), сопряженным с посмертным или прижизненным воздаянием. Утратив в соревновании с правом средства внешнего принуждения, мораль обрела могучую опору в религии, дававшей тем, кто сетовал на несправедливости, духовное утешение в виде упования на волю богов или Бога, надежды на божественное воздаяние добрым за добро и злым за зло, на помощь сверхчеловеческих сил в земной или (и) потусторонней жизни. Многие моральные нормы получали религиозную санкцию, становясь заповедями, велениями или запретами, исходящими от Бога. С самого начала мораль складывалась в сфере религии и всегда была пристанищем обиженных и угнетенных. Социальная функция морали — не только сплочение социальных групп и общества в целом, но и духовное утешение тех, кто потерпел неудачу в жизни. Не случайно аскетизм, умение довольствоваться малым, бескорыстие считались и еще считаются положительными моральными качествами; многие века предполагалось, что носители таких качеств 1 Просветители и гуманисты XVI—XVIII вв. в числе моральных обязанностей называли обязанности по отношению к самому себе (основа самосохранения и совершенствования личности). Либеральный мыслитель И. Бентам, ссылаясь на теорию утилитаризма, обстоятельно доказывал, что право не должно касаться этих обязанностей. В советской этике существование таких обязанностей не замечалось, поскольку одним из политических лозунгов-призывов была "самоотверженность" личности в борьбе за общее благо. К тому же материальная и духовная ущербность государственно-социалистического образа жизни создавала ряд препятствий для всестороннего развития личности. 180 Сущность права. Проблемы теории и философии права Глава 6. Право, мораль, правосознание 181 заслуживают посмертного воздаяния, награды в потустороннем мире. Голос совести — главная санкция моральных норм; поначалу (многие века) считалось, что "совесть" — прямой контакт человека со всеведущим Богом (богами)1, а "угрызения совести" — божье наказание за несоблюдение заповедей. Бессовестный человек — человек безнравственный и порочный, способный на злодеяния, за которые неизбежно посмертное или прижизненное воздаяние — наказание от Бога (богов). Многие века мораль была настолько тесно связана с религией, что развитие философии и науки в Новое время, распространение деизма и атеизма поставили перед видными деятелями Просвещения вопрос: может ли атеист быть нравственным человеком? Сверх того, атеист как аморальный человек считался потенциальным преступником, уверенным, что умело совершенное и нераскрытое злодеяние останется безнаказанным. Поэтому большинство философов-просветителей, в том числе самых вольнодумных, высказывались за "гражданскую религию", согласно которой важнейшие обязанности человека перед обществом и другими людьми подкреплялась бы верой во всезнающего, всевидящего, карающего и награждающего Бога. В период французской революции якобинцы даже пытались учредить гражданскую религию специальным декретом. Доводам сторонников гражданской религии их оппоненты в XVIII веке противопоставляли задачу, которую сейчас назвали бы социально-психологическим тестом. Представьте себе, говорили они, что на стене перед вами находится кнопка, нажав которую, вы убьете совершенно не известного вам человека, живущего не то в Китае, не то в Перу; в результате его смерти (о причине которой никто, кроме вас, не знает) вы получите в наследство громадное состояние. Нажмете ли вы эту кнопку? Поскольку большинство просветителей скептически относились к идее посмертного воздаяния (гражданская религия ими предлагалась для непросвещенного народа), каждому приходилось решать вопрос: действенна ли мораль, опирающаяся только на совесть человека как на его личное духовное качество, не подкрепленное страхом перед карающим Богом? В результате дискуссии воцарилось мнение, что за тысячелетия существования мораль стала частью духовного и социального бытия человечества, привычным и необходимым регулятором действий и поведения людей. Это мнение нашло подтверждение в ближайшем развитии истории. 1 Пережитки времен единства ряда моральных и религиозных категорий обнаруживаются в современных конституциях светских государств, называющих "свободой совести" право избирать любую религию или быть атеистом. Несмотря на распространение атеизма и общее падение религиозности, XIX век не стал веком безнравственности. Напротив, резкое и быстрое ухудшение положения больших масс населения в связи с развитием капитализма привело к широкому развитию филантропии (человеколюбия) и милосердия, к распространению моральной (не только религиозной!) критики буржуазного общества за его эгоистичность, индивидуализм и антигуманность. С конца XVIII — начала XIX в. к проблемам этики обращается ряд видных правоведов (И. Бентам, Дж. Остин и др.). Проблема связи и соотношения права и морали занимает прочное место в развивающейся общей теории права. Это обусловлено рядом причин. Во-первых, новое право гражданского общества нуждалось в идейном обосновании. Такого обоснования не могли дать ни религия, ни традиции разрушенного феодально-сословного общества. В XIX веке потеряла былой авторитет и классическая теория естественного права, носившая революционно-критический характер; ее историческая роль была исчерпана низвержением сословного строя. Во-вторых (связано с первым), на первый план выходили такие проблемы, как становление нового правопорядка, законности, правового государства. Теоретический поиск правоведов устремлялся на изыскание конкретных связей исторически новых правовых явлений с духовной жизнью общества, на обнаружение в общественной психологии и идеологии основ для практических решений политико-правовых задач. Так, основанная на утилитаризме этика Бентама давала возможность определить соотношение запретов и велений в праве, а тем самым охранительных и позитивных функций современного государства. В-третьих, наконец, развитие антропологии, социальной психологии, социологии и исторических наук открывало дорогу для новых решений ряда проблем соотношения права и морали, непостижимых с точки зрения теологии или априорного рационализма. В XIX—XX вв. предметом обсуждений и дискуссий философов, правоведов, социологов и специалистов по этике стала поставленная еще в Древнем мире проблема источника моральных качеств и чувств. Одни полагали (вслед за Т. Гоббсом), что человек по природе зол и моральные качества прививаются ему государством; другие считали моральные чувства и качества врожденными качествами людей (П. А. Кропоткин утверждал, что эти качества подавляются и уродуются государством, а полное развитие могут получить лишь при анархо-коммунизме); третьи доказывали, что моральные качества личности достигаются воспитанием и примером (И. Кант). К концу XIX — началу XX в. сложились все возможные точки зрения по этой проблеме; тогда же социологи (Э. Дюркгейм, Л. Леви-Брюль) разработали социально-аппробативную теорию 182 Сущность права. Проблемы теории и философии права Глава 6. Право, мораль, правосознание 183 морали, согласно которой моральные понятия и категории выражают санкции общества, одобряющего одни поступки и порицающего другие. Важным достижением И. Канта, И. Бентама, многих философов и правоведов XIX века является обоснование различий между правом и моралью. Классическая теория естественного права XVII—XVIII вв. нередко отождествляла или смешивала моральные и правовые категории, оценки, требования1. Для глубокого исследования морали и права как самостоятельных социальных явлений необходимо обособление одного от другого. Именно на основе этого обособления стали возможны исследования связей между правом и моралью. Ряду правоведов и философов конца XIX — начала XX в. принадлежит определение "право — минимум морали". В это определение вкладывалось разное содержание. Широкую известность получило рассуждение Г. Еллинека о безжалостном кредиторе, отбирающем у должника его последнее достояние, выколачивая долг: "Он действовал бы более нравственно, если бы отпустил его должнику. При взгляде на право, как низшую ступень нравственности, устраняются все конфликты, которые возникают, если право и мораль представить двумя самостоятельными силами"2. Ошибка Еллинека состоит в том, что мораль, вопреки его рассуждению, не поддается количественным измерениям. При заключении юридического договора по закону можно торговаться о цене, о праве на долю имущества или в доходах, о процентах по долгу или вкладу, о плате за пользование жилищем и приборами, о сроках и времени пользования ими и т. п. В морали нет количественных измерений, она не поддается ни дозировке, ни процентированию. Личность оценивается целиком. "Полуморальный" человек — это законченный негодяй. Право — не "минимум морали" и по той причине, что регулирует обширный круг отношений (процессуальных, административных, производственных, организационных и др.), вообще не подлежащих моральной оценке. Кроме того, само существование права означает, что мораль бессильна урегулировать ряд отношений между людьми; они потому и пишут договоры, заверяют их в нотариальных конторах, оговаривают пени, штрафы, неустойки за невыполнение обязательств, что не верят в честность своих контрагентов; право с его формальной определенностью, доказуемостью и способностью к принудительному осуществлению является не (только) "минимумом нрав- 1 Право и мораль смешивали еще римские юристы II—III вв. (см.: Дигесты Юстиниана. М., 1984. С. 23, 25). 2 Еллинек Г. Социально-этическое значение права, неправды и на казания. М., 1910. С. 61—62. ственности", а ее "суррогатом", несовершенной, однако необходимой формой отношений между людьми. Постоянной причиной противоречий права и морали в любом обществе, где они существуют, является формальная определенность права, не всегда дающая возможность распространить его действие на ситуации, настоятельно требующие правового регулирования, но не предусмотренные правом, либо наоборот, допускающая применение права к жизненным отношениям и ситуациям, где мораль считает такое применение несправедливым. Иными словами, противоречия возникают в силу того, что право по-разному оценивает ситуации, одинаковые с точки зрения морали, или, наоборот, уравнивает жизненные обстоятельства и ситуации, весьма различные с моральной точки зрения. Не случайно древние говорили: "Чрезмерно точное осуществление права порождает наивысшую несправедливость". Содержание некоторых правовых норм откровенно и грубо противоречит даже тем моральным предписаниям и запретам, которые содержатся в религиозных заповедях. Правом разрешено и предписано убийство, запрещенное в Библии. Прелюбодеяния или непочтительное отношение к родителям, осужденные Библией, правом не запрещены и не влекут юридической ответственности. Право уделяет большое внимание правосудию, хотя в Новом завете предписано не судиться, а решать дело миром. Нормами государственного, а также процессуального права установлены обязательность и формы присяги (президента, других должностных лиц, а также свидетелей в уголовных и гражданских процессах), хотя Новым заветом клятва запрещена. Право допускает и узаконяет денежное возмещение морального вреда1. Право предписывает считать невиновным заведомого преступника, пока он не осужден. Но если презумпция невиновности имеет исторические и рациональные основания и обоснования как способ защиты обвиняемого от вполне возможного незаконного и необоснованного осужде- 1 "Вознаграждение за нравственный вред есть само нравственный вред, — писал Г. Ф. Шершеневич. — Оно не только не восстанавливает нарушенного равновесия, но само его усиливает. Нравственный вред допускает только нравственное удовлетворение: приговор общественного мнения, приговор государственного или третейского суда. Законодательство, устанавливающее принцип денежной вознаградимости нравственного вреда, вызывает безнравственные мотивы в представлении своих граждан. Нужно проникнуться глубоким презрением к личности человека, чтобы внушать ему, что деньги способны дать удовлетворение всяким нравственным страданиям. Переложение морального вреда на деньги есть результат буржуазного духа, который оценивает все на деньги, который считает все продажным" (Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Учебное пособие (по изданию 1910—1912 гг.). Т. 2. М., 1995. С. 263). М 184 Сущность права. Проблемы теории и философии права ;:ия, то нельзя объяснить недавно возникшее, откуда-то заимствованное обыкновение судебной практики помещать подсудимого в зале суда в специальную клетку1. Это явно противоречит нормам Международных пактов о правах человека и конституционным нормам о достоинстве личности и о презумпции невиновности. Что касается конституционных принципов состязательности процесса и равенства сторон, то они были бы (хотя бы внешне) соблюдены в том случае, если в точно такую же клетку, как подсудимый, в процессе слушания и решения дела был бы помещен государственный обвинитель. Из сказанного, однако, не следует, что мораль всегда хороша, а право нередко бывает плохим. Лицемерия не чужды моральные системы многих стран и веков. В Древнем мире, начиная с философии стоиков (а может быть, до нее), признавалось духовное, моральное, природное равенство всех людей, свободных и рабов. Идея этического равенства людей, независимо от их социального положения, свойственна также христианству. Но отсюда не делался вывод о правовом равенстве рабов и свободных, феодалов и крепостных. Общечеловеческая норма природного равенства людей была существенно ограничена и деформирована в господствующей морали сословно-кастового общества, считавшего естественными рабство и крепостничество. К сторонникам взглядов Г. Еллинека на право как на "минимум морали" нередко относят русского философа В. С. Соловьева, который писал: "Право есть низший предел или определенный минимум нравственности"2. Однако теория В. Соловьева существенно отличается от взглядов Еллинека уже тем, что не стремится нравственно оправдать содержание каждого предписания действующего права во всех его, порой негуманных, проявлениях. "... Право в своем элементе принуждения к минимальному добру, — рассуждал В. Соловьев, — хотя и различается от нравственности в собственном смысле, но и в этом своем принудительном характере, отвечая требованиям той же нравственности, ни в каком случае не должно ей противоречить"3. Вслед за А. Шопенгауэром, определявшим право как часть нравственности, как минимум добра, В. Соловьев писал: "Право есть принудительное требование реализации определенного минимального добра, или порядка, не допускающего известных проявлений зла... Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий в зле мир обра- 1 Напомним, что Эйхман, Чикатило и некоторые другие убийцы в ходе открытых и гласных судебных процессов помещались за решетку или за пуленепробиваемое стекло в интересах их (подсудимых) безопасности. 2 Соловьев В. С. Нравственность и право // История философии права. СПб., 1998. С. 453. 3 Там же. С. 461. |