Гипнобарические гипериреоны. О русском издании России в 1839 году Настоящее издание является первым полным переводом на русский язык книги маркиза де Кюстина Россия в 1839 году
 Скачать 2.15 Mb.
|
|
— компрометирующей информации о нравственности визитера, после чего отношение к гостю переменилось — и книга явилась как мщение (Бутурлин М. Д. Записки. 1901, № 12. 0.434). Сам Кюстин энергично оспаривал такое объяснение в своих письмах 1843 г Многие утверждали, что убеждения мои переменились оттого, что Император и, следственно, двор переменили свое обращение со мной. Я снес молча многие другие несправедливости, не стал бы возражать и на эту, даже говоря с вами, нона сей раздело идет не только обо мне, но и о благополучии всего человечества, и я обязан отвечать на клевету, опровергнуть которую легко одним словом я ездил в Россию в 1839 году, а в 1840 году императрица была в Эмсе и на глазах всей находившейся там публики обращалась со мною точно также, как ив Петербурге, иначе говоря, с такой любезностью, что мне пришлось выдержать суровую битву с самим собой, прежде чем опубликовать сочинение, которое не могло не опечалить ее и не лишить меня ее милостей, хотя, несомненно, в нем невозможно найти ни единой строчки, неблагодарной по отношению к ней лично (письмо к В.Гюго от 13 декабря 1843 г. Тем не менее молва о неблагодарности Кюстина прочно утвердилась в критике ср. восклицание императора, пересказываемое в брошюре Ф. Вигеля: Итак, г-н де Кюстин, вы являетесь ко мне, представляетесь легитимистом, втираетесь ко мне в доверие, а потом отдаете меня и мой народна поругание Луи- Филиппу! А ведь ивы делали мне признания но, будьте покойны, я честнее вас, я не предам их огласке (Wiegel. P. XI). С другой стороны, доброжелательные западные читатели разрешали вопрос о корректности Кюстиновой критики Николая I в положительном смысле. Ср., например, размышления герцогини де Дино в дневниковой записи от 26 мая 1843 г Я продвинулась в чтении второго тома книги г-на де Кюстина. Он рассказывает в этом томе о своих беседах с императором и императрицей, которая радовала его речами изысканными и кокетливыми, явно рассчитанными на позднейшую огласку. Читая все это, я задавалась вопросом, должен ли путешественник, обязанный гостеприимным приемом исключительно страху, какой внушает хозяевам его ремесло — ремесло сочинителя, желанию хорошо выглядеть на страницах его будущей книги и опасению, как бы автор не изобразил их чересчур строго и пристрастно, — так вот, должен ли этот путешественник отвечать хозяевам также благодарно и сдержанно, как отвечал бы он им, принимай они его любезно и гостеприимно без всякой задней мысли, просто потому, что его общество им приятно. Признаюсь, я не знаю точного ответа хотя вообще деликатность и скромность кажутся мне в любом случае предпочтительнее, я не могу не извинить литератора, полагающего, что заинтересованная любезность стоит куда дешевле благожелательности бескорыстной и непроизвольной. Впрочем, Кюстин передал разговоры императора в тоне вполне лестном самый свободный и критический ум в той или иной мере подпадает под влияние августейших любезностей. Тем не менее книга эта придется русским совсем не по вкусу разумеется, после нее путешественников в России будут принимать холоднее и сдержаннее (Dino. P. 274) 11 ныне, когда у них не осталось ни судей ни самих этих правил — Намек на Июльскую монархию Кюстин был убежден, что после 1830 г. к власти пришли выскочки и посредственности, которые под прикрытием красивых речей о свободе и счастье человечества подавляют любую духовно независимую личность. 12 сочинялись в два приема — 19 октября 1839 г. из Эмса, куда он прибыл прямо из России, Кюстин писал Виктору Гюго: Я описал свое путешествие, ноне стану публиковать написанное. Меня слишком хорошо принимали, чтобы я мог сказать то, что думаю, а иначе я писать не умею. В основу книги легли реальные письма Кюстина; одно из них, к г-же Рекамье из Нижнего Новгорода, от 22 августа / 3 сентября 1839 г, опубликовано в кн Cadot. P. 219–222; известно также, что писатель пользовался письмами, написанными по свежим следам, при работе над двенадцатыми двадцать третьим письмом (см Тат. Р. 521). Впрочем, все эти письма он подверг радикальной переработке. 20 декабря 1841 г. Кюстин писал Виктору Гюго из Милана Все лето я провел за пополнением четырех толстых томов, посвященных России, — книге, которой я страшусь не из трусости, а из сознания собственной слабости выходить на бой с колоссом, с которого я намереваюсь сорвать маску, имея так мало боеприпасов, как я, — предприятие слишком дерзкое, особенно если учесть, что я провел в России всего три месяца Я знаю, что правота на моей стороне, я полагаю также, что разглядел в верном свете хотя бы самое основное, а главное — что я оценил по заслугам плоды восточного деспотизма, подкрепляемого европейской цивилизацией, ноя не чувствую в себе довольно сил для того, чтобы изобразить эти очевидные истины публике и вселить мои убеждения в души читателей. Я успокаиваю себя мыслью, что я сделал все, что мог, и что большего с меня спрашивать не приходится. 6 марта 1842 r. Кюстин сообщал Софи Гэ: Я работаю над моей книгой это сущая гидра 11 марта 1842 г. подтверждал Я по-прежнему работаю, как уже писал вами надеюсь выпустить книгу ближайшей осенью. Вчерне рукопись была закончена 6 мая 1842 г полностью — 9 сентября 1842 г вначале г. (не раньше 22 января) был подписан контракт с издателем Амио (см Тат. Р. 487–495) 13 слышанными от поляков — После подавления польского восстания 1830–1831 гг. (см. подробнее примеч. к наст. тому) анекдоты о России, слышанные от поляков во Франции, главном центре польской эмиграции, могли быть лишь недоброжелательны. О польском семействе Гуровских, связанном с Кюстином особенно тесными узами, см. примеч. к наст. тому, с. 270. Русские власти приписывали большую роль в распространении клевет и лжей на Россию польским выходцам они участвуют ив составлении французских пасквилей это обнаруживается, между прочим, из того, что в статьях и книжках с клеветами на Россию все иноязычные собственные имена искажены и только польские написаны правильно (Отчет III Отделения за 1845 год — ГАРФ. Ф. 109. Оп. 223. № 10. Лоб Эпиграф — предшествует книге, начиная со второго издания. В первом издании эпиграфом служила цитата из поучения Владимира Мономаха, почерпнутая Кюстином из Истории государства Российского (т. II, гл. VII; о французском издании Карамзина, которое читал Кюстин, см. примеч. к наст. тому, с. 126): Всего же более чтите гостя, и знаменитого, и простого, и купца, и посла если жене можете одарить его, то хотя брашном и питием удовольствуйте: ибо гости распускают в чужих землях и добрую, и худую об нас славу. Московский почтмейстер А.Я. Булгаков (1781–1863), которому случалось два раза обедать с Кюстином в Москве (см НЛО. С. 117), занося в свой дневник Современные происшествия и воспоминания мои впечатления от знакомства с первым изданием книги Кюстина, заметил Он как будто нарочно из бесстыдства или для собственного своего обвинения вставил в книге своей следующий эпиграф, заимствованный из Российской истории Карамзина… (далее приводятся слова Поучения. Кюстин поступил совершенно вопреки советов великого князя, хотя был принят царскою фамилией) с особенною ласкою и всеми русскими со свойственным им радушием НЛО. С. 122). Во втором и последующих изданиях цитата из Мономаха сохранилась в Кратком отчете о путешествии, входящем в письмо е (см. Т. 2, с. 338) 15 путешествовать неисчерпаемый запас — Это ощущение сформировалось у Кюстина еще в юности ср. его признания в письмах Мне необходимо покидать самого себя иной разя ощущаю такую потребность скитаться по свету, словно, изменив местопребывания, смогу изменить свое существо (маркизу де Лагранжу, 14 августа 1818 г) или Я по-настоящему становлюсь самим собой, лишь обретя независимость путешественника (ему же, май 1822 г цит. по Espagne. P. VI). С. 11. 16 Я хранил в своем сердце религиозные идеи — Недоброжелатели склонны были воспринимать предисловие к России в 1839 году как плод кюстиновского лицемерия, как попытку растопить леди снискать расположение Сен-Жерменского предместья (рецензия из английского журнала «Quarterly Review», переведенная в изд Bibliotheque universelle de Geneve. 1844. Т. 52. P. 105). Сходным образом секретарь русской миссии в Париже Виктор Балабин в дневнике охарактеризовал это предисловие как смутное, сомнительное, где он <Кюстин> толкует о своей религии, которую, по всей вероятности, знает очень неглубоко, и о нашей, которую не знает вовсе, как уступку нынешнему направлению <…> пылкой религиозности, царящей ныне во французском обществе, где нет туриста, нет путешественника, который не считал бы себя обязанным глубоко исследовать религиозный вопрос — и один Бог знает, как они его исследуют (Balabine. P. 125; запись от 19 мая 1843 г. В самом деле, сочувственное внимание к судьбам польских католиков, подвергавшихся гонениям в Российской империи, отличало определенную часть французских легитимистов и омрачало их видение России, вообще весьма восторженное (отсюда — обилие материалов о преследованиях католиков в Российской империи. В рассуждениях Кюстина на религиозные темы не следует, однако, видеть простую уступку политической конъюнктуре. Кюстин напряженно размышляло религии с юности. Я ощущаю самую живую, самую настоятельную потребность сделаться учеником и до тех пор, пока я не отыщу своего Мессию, мне не узнать покоя Все мое несчастье, возможно, происходит оттого, что я ищу наставника на земле мне следовало родиться восемнадцатью столетиями раньше, чтобы стать счастливым вполне вера способна заменить счастье, — писал он матери 31 мая 1815 га она, в свою очередь, сообщала в туже пору своей матери, что Астольф всерьез собирается удалиться в монастырь (Maugras. P. 492) — Рахили Варнгаген, которой он поверял самые сокровенные свои помыслы, Кюстин писал б января 1817 г Наши побуждения не зависят от нас, номы вправе выбирать между побуждениями противоположными, главный же источник нашего могущества <…> — умение понять, какое из этих побуждений более согласно с видами Господа. Следственно, единственное наше прибежище — молитва в ней обретаем мы тягу к тому утраченному наследству, какое нам столь напыщенно расписывают под именем свободы. Истинная наша свобода — в сознании нашего рабства (Lettres a Varnhagen. P. 117) — Показательно, что заглавные герои первого и последнего романов Кюстина, Алоис и Ромуальд, наделенные некоторыми автобиографическими чертами, избирают религиозное поприще. Судьбой католической церкви в царской империи писатель продолжал интересоваться и после выхода России в 1839 году в е издание он включил обширные отрывки из книги немецкого богослова А. Тейнера Злоключения католической церкви обоих обрядов в Польше ив России (1841; фр. пер. 1843; см. во втором томе Дополнение 2). 17 Иные утверждают, что цель эта будет достигнута и без помощи нашей религии — Вначале г. во Франции в очередной раз обострились споры о месте католической религии в современном обществе весной 1843 г. профессора Коллеж де Франс Э. Кине и Ж. Мишле начали читать курсы лекций, в которых утверждали естественное происхождение всех религий и выступали против иезуитов, за полную секуляризацию народного образования. Эти взгляды продолжали давнюю французскую традицию восприятия католической церкви и ее самого могущественного отряда иезуитов — как источника всех общественных зол (о сугубо мифологическом характере этих представлений см Leroy M. Le mythe jesuite. DC Beranger a Michelet. P., 1992.). С другой стороны, чем сильнее становились в обществе социалистические тенденции, тем активнее начинали некоторые мыслители искать спасения от разрушительного социализма в религии еще вчера иезуитов гнали и отлучали от народного образования, и вдруг все изменилось пугало, каким еще недавно были иезуиты, ультрамонтанское духовенство, католическая нетерпимость (согласно выражениям тех лет, пало перед лицом опасности более очевидной. Социализм, отвратительный социализм стоял у наших дверей Содрогаясь от страха, французское общество призвало себе на помощь в борьбе с этим ужасным врагом всех, кого только можно епископов, кюре, монахов, даже иезуитов. Ложные страхи, химерические опасения, тактические сомнения все исчезло ввиду настоящей угрозы (Nettement A. Souvenirs de la Restauration. P., 1858. P. 253; ср. сходную постановку вопроса католичество или социализм применительно к русскому обществу в брошюре русского иезуита И.С. Гагарина Католические тенденции в русском обществе, 1860). Добавим, что скептицизм Кюстина относительно католической угрозы разделяли и его русские оппоненты так, не принявший его книгу ПА. Вяземский вскоре после ее появления в свет (30 октября 1843 г) высказал в частном письме схожие взгляды Ну, можно ли в наше время бояться иезуитов и духовного деспотизма Между тем страшно видеть, как устроены наши так называемые христианские общества. Религия должна бы быть в них основанием и краеугольным камнем, а вместо того она везде камень преткновения. Везде опасаются ее и стараются устранить от общей народной жизни. Ее точно будто терпят как необходимое, но пагубное зло, от которого нельзя достаточно оконопатить, застраховать, оградить общество так, чтобы и оно до нее не касалось и не было подвержено влиянию ее. <…> Духовная власть — люди, конечно, следовательно, грешны и слабы и падки на злоупотребления исправьте их, ноне трогайте духовной власти и не унижайте ее вашими подозрениями и опасениями. Кому же образовать христиан, как не духовным пастырям, а между тем только того и боятся, чтоб духовенство как-нибудь не вмешалось в воспитание юношества. Что за путаница, что за превратность в понятиях Воля ваша, все это нелепо (РО ИРЛИ. Ф. 309. № 475 163; письмо к АИ. Тургеневу). 18 даровать покой одной-единственной душе из двух авторитетов одобрение восемнадцати столетий. — Наиболее подробная апология принципа авторитета и традиции, противопоставленного тупому упрямству или безрассудной гордыне одиночек, была дана в нашумевшей книге ФР. де Ламенне (1782–1854) Опыт о равнодушии в области религии (1817–1823): Разве разумнее и надежнее говорить Я верю в себя, нежели Я верю в род человеческий Кому из этих двух авторитетов отдать предпочтение вашему разуму или разуму человечества (Lamennais F.-R. de. Oeuvres completes. P., 1844. Т. 1. Р. б) Именно к подобным «традиционалистским» представлениям восходит комментируемый пассаж Кюстина. 19 Стань все церкви мира национальными, иначе говоря, протестантскими или православными — Идеи, восходящие к книге Жозефа де Местра (1753–1821) О папе (1819, ч. IV, гл. б Отделившиеся церкви ясно ощущают, что им недостает единства, что над ними нет власти, что у них нет места, где они могли бы собраться и держать совет. Одно соображение первым приходит на ум и поражает его Столкнись такая церковь с некими трудностями, подвергнись одна из се догм нападкам, какой суд разрешит этот вопрос, если над церквями нет ни человека, их возглавляющего, ни Вселенского собора На связь комментируемых рассуждений Кюстина с идеями де Местра, которые, даже будучи неправильными, всегда новы и пикантны, указал К. Лабенский (Labinski. P. 49–54), упрекнувший Кюстина в том, что, проповедуя терпимость, он не выказывает таковой в разговоре о некатолических религиях. Мысль о том, что национальная церковь — не более, чем государственное учреждение, подчиненное главе государства, Кюстин мог почерпнуть и у последователя де Местра графа д'Оррера, автора книги Преследования и муки католической церкви в России (см Persecutions et souffrances de l'Eglise catholique en Russie. P., 1842. P. 16–17), которую читал в конце работы над Россией в 1839 году и на которую ссылается ниже (см. наст. том, ст, с. 314). О национальных церквях см. также т. 2, с. 95–97. 20 протестантизм, чья сущность отрицание — Вслед за Ж. де Местром, писавшим в книге О папе (ч. IV, гл. 1), что всякая церковь, не являющаяся католической, есть церковь протестантская <…> ибо что такое протестант Это человек, который протестует, а уж против какой именно догмы он протестует, — неважно, Кюстин неизменно подчеркивал относительный характер протестантизма, лишенного, по его убеждению, абсолютных ценностей Эта религия сохраняет силу лишь в эпохи просвещенные против варварства она бессильна. <…> Мощь протестантизма мощь отклика религия эта до самого конца будет нести на себе отпечаток своего происхождения и падет сама собою в тот момент, когда в мире не останется вещей, нуждающихся в реформировании, и от церкви потребуется способность к созиданию (Memoires et voyages. Р. 342) 21 более или менее утонченное язычество, имеющее храмом природу — Намек на пантеистические тенденции, опасность которых адепты традиционного католицизма постоянно подчеркивали в 1830-40 гг. (так, в пантеизме обвиняли Ламартина за выпущенную в 1836 г. и вскоре запрещенную церковью поэму «Жослен», а в 1839 г. аббат Маре выпустил целую книгу разоблачительного характера под названием Опыты о пантеизме в современном обществе. 22 король, известный своей терпимостью, и министр-протестант… — Имеется ввиду Луи-Филипп (1773-I850, король французов в 1830– 1848 гг.), который уважал веру большинства своих подданных, нов отличие от своего предшественника Карла X, отнюдь не был ревностным католиком, и Франсуа Гизо (1787–1874) c 1840 г. министр иностранных дели фактический глава правительства, родившийся в протестантской семье и исповедовавший веру отцов, но чуждый фанатизма в бытность свою министром народного образования (1832–1837) он даже желал восстановить в Сорбонне богословский факультет, выписав сюда многих, уехавших профессорствовать из Франции в Бельгию но министру-протестанту не удалось оказать этой услуги галликанской церкви — и четыре профессора богословия также мало исполняют свои обязанности, как и другие профессоры неточных наук (Тургенев АИ. Хроника русского. МЛ, С. 144). 23 Неокатолицизм — одна из ветвей христианского социализма, основателем которой был Филипп Жозеф Бенжамен Бюшс (1796– 1865), проповедовавший это учение на страницах своего журнала Европеец (1831–1832; 1835–1838) ив книге Опыт полного изложения философии сточки зрения католицизма и прогресса (1838–1840, т. 1–3). Неокатолики пытались примирить католицизм с революцией, идею божественного откровения с идеей общественного прогресса, в котором видели реализацию небесного предопределения. |