работа я. О вере, неверии и сомнении Часть I. Детская вера Часть ii. Разумная вера
 Скачать 1.64 Mb.
|
|
В) Необходимость чудес неподобие не есть небытие. В интеллигентном сознании наряду с «умобоязнью» всегда существовала и боязнь чудесного. Можно сказать, что «чудобоязнь» есть лишь дополнительная сторона боязни страха перед умом если чего-либо нельзя объяснить умом или что-нибудь является несогласным с привычными требованиями нашего мышления, все такое немедленно отдается под подозрение, а то сразу же — и на отрицание. «Никаких чудес — вот заранее заготовленное диктаторское требование умников, суеверных идолопоклонников рационализма. Этим страхом заражены были и верующие, даже богословы. Возьму несколько примеров. Рассказывается чудо о переходе через Чермное море. И у преподавателей является сильное желание нельзя ли объяснить как-нибудь естественно Атак как в Библии прямо указывается, что перед этим был сильный ветер, который погнал воду от берегов, то это желание пугливых богословов приобретает, так сказать, законную почву. Но забывается самое главное вода стояла стенами по обе стороны проходивших евреев а когда пошли египтяне потому же пути, то стены сошлись. И, конечно, богословы не смеют отрицать буквального смысла Св. Писания, не могут прямо возражать против очевидной чудесности перехода. Нов таком случае чего же стоят все эти маленькие ухищрения использовать ветер, гнавший воду если она стояла стенами и после ветра, то могла стоять таки без ветра. Чудо остается чудом Но пугливому уму хотелось бы обойти это. Другой пример. Иисус Навин говорит солнцу Стой, солнце Отрицатели просто говорят: немыслимо! Тогда развалилась бы вся солнечная система от такого быстрого прекращения движения, подобно тому, как если бы мгновенно остановить поезд, то сила инерции сокрушила бы его, а при чрезвычайнейшей быстроте, с коей мчится солнце и кружится вселенная, вещи воспалились бы (земля, луна и др. планеты, испепелились бы мгновенно. И вот является целая пачка объяснений необъяснимого это не было-де чудо, а было такое-то случайное благоприятное стечение атмосферных условий, от которых получилось вторичное солнце, т. е. отражение его в воздухе, не больше так бывает, например с радугой на небе, когда солнце уже скрылось за горизонтом, нов вышине оно еще продолжает светить, или как бывает северное сияние от неизвестных причин. Бесспорно, и это все могло быть использовано Господом. Но ведь текст Библии совершенно определенно говорит именно о чуде, и именно об остановке солнца Божиею силой по молитве Иисуса Навина. Ив таком случае приходится делать выбор: либо признавать Библию и чудо, либо объяснять его естественно и отрицать текст. А это последнее несравненно страшнее боязни ума ибо сомневающийся не боится искажать Библию, не боится отрицать возможность чуда просто потерял страх перед Богом И конечно, уж лучше бояться Истинного Бога, чем пугаться самодельного идола — ума. Третий пример мы уже упоминали прежде — об Ионе во чреве китове. Уж как наши учебники и преподаватели стараются как-нибудь объяснить, от природы и ума и кит-то не был кит, сего маленьким горлом, а это была китообразная акула или вообще разумеется здесь огромная рыба и т. д. Но только бы — необыкновенный кит, ибо доказано, что он не может проглотить человека. Хотя этому лишь верят, а никто не думал проверять или даже усомниться правда ли, что у китов такое уж маленькое горло Одному верят, а другому не хотят верить одно отрицают, другое принимают. Оказывается, были случаи, что и киты проглатывали людей. Ну, в таком случае можно верить и про Иону. — А я скажу, в таком случае совсем и не требуется никакой веры. Вера — это признание чего-либо неестественного, а превышающего законы естества. Вера же настоящая не боится никакого чуда. И потому сточки зрения подлинно религиозного человека совершенно приемлемо иное утверждение, иная крайность Если бы мне Писание открыло, — говорил какой-то католический епископ, — что не кит проглотил Иону, а Иона кита я и тогда бы поверил слову Божию. Бог это — логично ****** Во всех этих случаях, собственно, важно то пугливое желание богословов объяснять все чудеса естественно, каким страдали и преподаватели, и мы, семинаристы, про интеллигенцию же и говорить нечего. Из-за этих именно чудес Толстой отверг Евангелие и Божество Христа. И эта «чудобоязнь» весьма широко распространена средине только общества, но и (среди) полуграмотных рабочих, тронутых нигилизмом. Отрицание чудес считается признаком умственной порядочности и развития, а вера в чудеса — от темноты и политической неблагонадежности церковных людей. На самом деле вскрывается совсем иное, как увидим сейчас. Прежде всего, уже говорилось о тайнах этого мира тем более их необходимо допустить для другого. Почему тем более По одной лишь вере, что тот мир более всемогущ, чем этот. В том мире — все действует Бог. А одним из непременных свойств Его является именно ВСЕМОГУЩЕСТВО. И если я хоть сколько-нибудь верую в Бога, тем самым я вынуждаюсь признавать и то, что Бог все может. И именно — все Поэтому странно, что даже верующие боятся чудес. Наоборот, нужно было бы бояться, если бы чудес не было Тогда можно было бы усомниться да есть ли тот мир Чудеса — абсолютно неизбежный спутники признак сверхъестественного мира и веры в него. И обратно если мы сомневаемся в чудесах, этим самым мы обнаруживаем лишь свое маловерие ив Бога. И это о верующих. Для неверующих же в Бога нет никакой высшей силы, кроме этого мира. Нов таком случае с подобными людьми следует говорить их же языком ума и естественных вещей, о чем уже и говорилось из незнания и непостижимости нельзя делать вывода о небытии. А кроме того, ив этом мире — множество дивного и уму непостижимого. Значит, умный человек в самом меньшем случае должен, обязан благоразумно заявить Не знаю, все возможно. А отрицать ничего не смеет. Но тут отрицатель может выставить такое возражение чудеса противоречат уму нашему. Это — неправильно Разберемся. В логике строго различаются два термина противоречие и противоположность. Это не одно и тоже. Под противоречием разумеется такое положение, когда одно (А) совершенно исключает другое (В. Например, я говорю, что такая-то вещь существует, а другой говорит обратное она не существует. Третьего положения уже быть не может или есть, или нет — что- нибудь одно верно, а этим верным исключается другое, ложное. Иное дело — противоположность. Противоположными вещами называются те, которые различаются одна от другой. Например, цвета зеленый, красный и проч. считаются не противоречащими, а противоположными, или просто отличными, разными. И один цвет не исключает другой вещь может быть выкрашена ив один цвет, ив другой, ив третий. Такое различение терминов в логике известно всякому школяру. С таким пониманием подойдем теперь к чудесами тайнам Я расскажу весьма интересный случай из жизни. Ко мне, к архиерею, пришел молодой, лет — 26, еврей, студент высшего учебного заведения, с просьбой разрешить ему креститься и сделаться христианином. Я, подолгу своему, стал спрашивать его о мотивах такого, необычайного для евреев, намерения. Все оказалось чисто. Тогда я спросил его о предметах веры. Знает все нужное. После всего я уже начал беседу об отношении веры и знания. Студент оказался весьма вдумчивым, серьезным. И между другими вопросами я задал ему такой Ане смущает ли вас, что мы, верующие христиане, допускаем множество тайн, чудес? Не кажется ли вам, что это противоречит нашему уму Не отрицает ли это законов мышления, к коим мы привыкли в этом мире А если противоречит и отрицает, тоне ставится ли тем самым под сомнение весь тот мир Недолго думая, он ответил мне так Нет, это меня не пугает Почему — спрашиваю Так должно быть. Там, где начинается сверхъестественный мирна этой грани кончаются законы данного, естественного мира. Я поразился тогда его умному ответу. И несомненно, что он не придумал его заранее, а как глубокий человек, легко понял разницу между двумя мирами. Правда, он не устранил разницы между противоречием и противоположением но сущность суждения была совершенно правильная. Раскрою подробнее его и мои мысли об этом. Что такое законы Часто мы их воображаем какими-то нормами, будто стоящими вне бытия а мир должен им подчиняться, как посторонним меркам. В самом же деле законы — это нечто иное, как формулы бытия. Или — тоже самое бытие, свойства которого путем отвлечения их от конкретных отдельных случаев возводятся в общие положения, которые и называются потом законами. Например. Мы на опыте (а не прежде его) видим, что все известные нам материальные вещи подлежат измерению — в длину, ширину и высоту. Исключений не знаем. И тогда мы делаем общий вывод все материальное — трехмерно. Получился закон. Вещи, брошенные вверх, всегда падают на землю, следовательно, есть закон притяжения. Значит, под законами нужно, собственно, разуметь просто свойства природы или отдельных творений. Еще прямее законы — это тоже само бытие. И следовательно, небытие, не природа зависит от законов, а законы зависят отбытия или являются отвлеченными формулами его свойства. Такое рассуждение, само по себе ясное, нужно мне для того, чтобы люди не очень пугались страшного слова законы, а главное, для того, чтобы дальше сравнивать не законы ума с законами другими, а просто одно бытие — с другим бытием. И тогда легче понять, что одно бытие не противоречит другому, а только противополагается ему, различается от него по своим свойствам (законам. А никакое одно бытие не может никак исключить другого цвет красный не исключает желтого, одна планета другую, обоняние не отрицает вкуса, слух — зрения. Все это — лишь различные области. Не больше! Для ясности припомню одну небольшую брошюру, давно попавшуюся мне (если не изменяет память) ее написал знаменитый художник Виктор Михайлович Васнецов. Автор там рассказывает про обитателей болота. Аза болотом — зеленый луг, дальше — лес. По лугу ходит корова и рвет спокойно траву. Лягушка — на рисунке обложки — из болота смотрит на корову и, с несомненностью, думает у ней — как и у людей, и у птиц — кровь такая же холодная, как и у самой лягушки да она и не знает иной крови. Рыбы, видя, как люди и животные обходятся без воды и не задыхаются от воздуха — что бывает сними в изумлении могут думать как это возможно Ноне смея отрицать фактов рыбки благоразумно лишь дивятся чуду у них — не так! Вот эти болотные рассуждения совершенно можно применить и к людям, дерзающим на основании одних законов отрицать другие — на основании одного бытия отрицать возможность иного. Мир водных обитателей — один, теплокровных — другой да ив воде-то еще живут и теплокровные (бегемоты, киты, носороги. Это — разные миры, разны и их свойства, или законы. Перенесем эти суждения на мир веры, на сверхъестественный порядок бытия. Торопливые отрицатели не признают его вообще или тех и иных чудес его потому, что эти явления отличаются от явлений земного порядка, или, как обычно говорят, противоречат естественным законам. А потому, — думают они, — тот мир нельзя и допустить иначе, просто его нет. Таким образом неверующие мерят другой мир мерками этого мира, к тому бытию прилагают законы этого бытия короче, этим бытием мерят другое, атак как они оказываются несходными, то другое бытие просто отрицается, как невозможное. Рассуждение, как очевидно, совершенно болотное, но и там дело обстоит лучше. Рыбы изумляются, но людей не отрицают, хотя те живут на суше. Ведь по такой логике — из-за непостижимости и из-за неподобия одного бытия сравнительно с другим — людям следовало бы не признавать ни рыб — ибо те живут в воде, чего не может человек ни птиц — ибо они летают в воздухе. Однако люди таких выводов не делают. Почему Потому, что видят факты Да Это — правильно И по отношению к миру сверхъестественному всякий может требовать доказательств его реальности, фактичности этот путь — законный и верный. И далее об этом будет самая серьезная речь, в ней выясним центр и путь познания. Мы же тоже хотим признавать реальное бытие, а не измышления наши. Нов том беда интеллигентных безбожников, что они раньше этого условия (реализма того мира) уже отрицают его из-за простого неподобия (или — как неверно говорят — противоречия. Потому и требуется нам опрокинуть это со всей решительностью борьбы против неумных и противоположных выводов. Можно ли мерить законами этого мира тот мир И следовательно, можно ли отрицать чудеса Абсолютно невозможно! Послушаем хоть самые слова. Мы говорим тот (а не этот) мир, иной (те. отличный, другой) мир, сверхъестественный (а неестественный) мирили небесный (а не земной) мир. Следовательно, с самого начала мы, верующие, утверждаем различие этих двух миров по их природе, свойствам, силам, проявлениям, или — как говорится — по законам. Это — очевидно Нов таком случае какое же право имеют неверующие, когда к иному миру прилагают мерки этого Они говорят ваш тот мир непохож на этот Конечно, отвечаем мы, — непохож Мы раньше вас сами утверждали это. Но это еще не самая большая вина и ошибка ваша — а другое из этого неподобия выделаете неразумный вывод о небытии того мира — якобы невозможно, раз он непохож на этот, известный вам мир. Вот где ваше преступление! И если мы говорим иной мир, то ясно, что у него и законы (или свойства) — иные, не противоречащие, а особые, отличные от законов этого мира. Неподобие не есть небытие. И совершенно прав тот молодой еврей, который так четко сказал там, где начинается сверхъестественный мирна этой грани кончаются законы естественного мира. Для окончательного пояснения возьму очевидный пример я живу, допустим, на первом этаже со мной рядом храм, запах ладана проникает оттуда и ко мне. Надомной второй этаж, другие люди, о коих я ничего не знаю и комнаты которых я даже никогда не видел. Могу ли я сказать, что и у них пахнет ладаном или не пахнет ладаном И вообще, что они живут также как и я Это было бы неразумно. И лучше всего предположить что там, где кончается моя комната, где устроен потолок, а для других людей — он полна этой грани кончается запах ладана. Правда, мой запах может проникнуть и к ним, ноне обязательно. Если есть какое-либо соприкосновение моего пространства сих жилищем (через коридор и лестницу или даже через открытые окна, то ладан залетели к ними тогда уже изменится и их воздух. Это сравнение дает мне возможность ответить и на последующее возражение о чудесах: может ли иной мир вмешиваться своими законами (действием) в это бытие? Отрицатели не признают этого. Нона каком основании Абсолютно без всякого основания. Больше этого вопреки разумности и опыту. В самом деле, если я ничего не знаю о том мире (а не знать, как мы видели, не значит отрицать, наоборот, можно допускать, то вообще я не знаю и о его силах и возможностях. В частности, совсем не знаю, может ли он вмешиваться в этот мири применять законы его. Чего не знаю вообще, того не знаю ив частностях. Скорее нужно сказать иное Все возможно, ничего не смею отрицать. Это обязан говорить и неверующий. И особенно это верующие должны сказать про сверхъестественный мир потому, что мы тот мир признаем несравненно более высшим, могущественным. А высшее может вмешиваться в низшее и изменять его явления. Запах ладана может проникнуть и на другой этажи смешать там весь воздух. Или другой пример. Вот недавно в Нью-Йорке было странное явление вдруг перестали действовать телеграфные провода. Оказалось потом, что какая-то иная сила вмешалась в нашу область и на время приостановила обычное действие электричества. Таки силы сверхъестественного мира могут переменить действие сил (законов) этого бытия. И когда мы говорим о чудесах, то предполагаем именно переменение законов одного мира вмешательством другого. Иногда некоторые говорят, будто чудеса сверхъестественны, ноне противоестественны. Это будто красиво и умно высматривает. Ноя полагаю, что и здесь еще говорит пугливость перед умом и законами природы. Верующий же человек не только не боится признать чудеса сверхъестественными, но считает их и противоестественными, те. противными, отличными, несогласными с обычными законами природы явлениями. Стоять воде стеною, конечно, противоестественно, остановиться солнцу и луне и не испепелиться — противоприродно. И если я говорил выше, что чудеса не противоречат законам бытия, — то это относил к законам иного бытия и вообще — к законам мышления, а мышление мое совершенно допускает и даже необходимо требует для другого мира и других законов, совершенно отличных от наших законов, ноне исключающих двух разных законов! Но если бы кто сказал вместо слова разные противоречащие — это было бы логической ошибкой терминов. Впрочем, для более простого и неточного мышления можно допустить и употребление слова противоречить, если под ним разуметь понятие — несогласны, отличны, различны. И тогда про все таинственное и чудесное можно сказать, что оно противоречит природе и ее законам. Но только ненужно бояться ни этого слова, ни самого факта чудесности наше мышление допускает возможность чудесно не в этом земном мире, а в другом, и при вмешательстве его сил в силы данного порядка. Подведу итоги сказанному. При таком ясном и правильном отношении к чудесам мы не сделаем ложного, неразумного вывода, что непостижимость их ведет к отрицанию, не позволим сказать, что неподобие двух миров, их сил и законов ведет к небытию одного из них. Наоборот, разумный человек (верующий, а равно и неверующий) должен допустить это неподобие, различие, противоположность; и тогда чудеса не только не будут пугать нас, а окажутся и допустимыми, и даже необходимыми доя иного мира. Без чудес не может быть сверхъестественного мира. А потому если кто-либо (хоть, для примера, Толстой) допустил веру в Бога — в какой бы тони было степени, тотем самым, безусловно, обязан допустить и возможность чудес. Если же он (как и Толстой, веруя, как бы тони было, отрицает чудеса, то этим он доказывает лишь собственное недомыслие. И только Неверующий же в самом крайнем случае должен сказать о всяких других мирах и их законах Не знаю. Больше того он, как ничего незнающий о них, может допустить даже не один сверхъестественный мира любое множество их, ноне смеет, по логике, отрицать и единый мири единое сверхъестественное явление. Поступая же иначе, он обнаружит лишь свою собственную дерзость и неразумие. Таким путем мы убрали с пути веры еще один камень из неподобия нельзя делать вывода о небытии чего-нибудь; поэтому чудес не бойся! |