работа я. О вере, неверии и сомнении Часть I. Детская вера Часть ii. Разумная вера
 Скачать 1.64 Mb.
|
|
Д) Тождество путей веры и знания познание чрез откровение Теперь нам остается устранить самое главное и наиболее серьезное возражение против веры со стороны ума защитники и поклонники последнего утверждают, будто все и всякое знание приобретается умом, тогда как вера — сердцем. Атак как сердце уже заранее осуждено, как темное и неразумное, ум же считается светлыми авторитетным, то отсюда делалось заключение в пользу знания против веры. И это предубеждение стоит твердо до наших дней, как нечто бесспорное. И даже в православном Катехизисе нашем говорится, что знание есть дело преимущественно ума, хотя влияет и на сердце а вера есть плод сердца, хотя влияет и на знания. Я позволяю себе не соглашаться ни стем, ни с другим. Мои наблюдения, а отчасти и философия XVIII и ХIХ века, привели меня к иным выводам, не унижающим ни пути веры, ни знания, а объединяющим их обоих в общем методе познания вещей. Здесь мне придется коснуться выяснения способа познания предметов веры и знания, что относится к специальной науке философской гносеологии (науке о знании. Об этом я очень кратко сказал раньше, а теперь остановлюсь подробнее. Насколько я понимаю, доселе поэтому вопросу существовало два главных течения. Одно противоположение веры и знания, как различных путей познания, при этом верующие мыслители устанавливали свое право веры на специальный путь (сердцем, опытом), параллельный уму, как пути знания, а неверующие отрицали всякое достоинство и ценность за этим религиозным способом познания, признавая лишь одно рациональное знание. Другое течение и среди богословия требовало подчинения веры знанию, требуя все доказать и объяснить. И этот способ ввели в религиозные науки, как мы уже неоднократно говорили, считая в лучшем случае ум слугою веры, философию служанкой богословия, как выражались схоластики богословы. Всматриваясь внимательнее в оба эти течения, я в томи другом вижу часть правды, но еще больше замечаю все тот же неизжитый испуг перед умом, знаниями, наукой и проч. Бесспорно, что и ум может послужить вере. Все предыдущие наши рассуждения доказывают это. Но вопрос в объеме и способностях или границах, какие доступны уму в деле веры. Я с решительностью утверждаю, что ум совершенно и нисколько не может понять или объяснить предметы веры по их природе или по существу. Вера — сверхрассудочна целиком. Ум же может лишь делать подготовительную работу к вере или после нее устанавливать логические выводы. Поэтому не только госпожей над верою, но даже и служанкой ей, ее догматам, ум быть не может. И если схоластическое богословие, используя его, думало, что ив самом деле предметы веры от этого стали понятными, то тут происходила огромная ошибка с самообманом истины веры и после этого (и слава Богу) оставались и остаются все равно непостижимыми естественному уму. Ни Бог, ни Троичность, ни Дух Святой, ни благодать Таинств, ни воплощение, ни воскресение Христово, ни загробная жизнь, ни небожители, ни рай, ни ад, ничто другое в вере — нив какой степени не подлежит ведению ума. В акафисте Божией Матери сказаны, между прочим, глубокие слова о Ней Ты — Свет (Христа) неизреченно родившая, а еже како (а как, ни единаго же (никого) не научившая. Почему Потому, что и для Нее Самой это было фактом истины — но превышающим даже ее познание, или ум. Вся паче смысла, – поет Церковь о Богородичне. И это есть основа учения Церкви о предметах веры все выше смысла», разумения. Схоластическое же богословие еще боялось (и доселе, увы, боится) ума и потому притянуло его насильно к несвойственной ему роли помогать вере, а правильнее бы сказать, защищать, по мнению схоластов, такую слабосильную и беззащитную младшую сестру свою — веру Но от этой услуги получился великий ущерб защитник (ум) почел себя господином над своей сестрой — верой. Атак как он по-настоящему защитить ее не мог и не может, а только делал фальшивые попытки к этому, то умные противники веры скоро увидели несостоятельность доводов незаконного адвоката — ума и стали разоблачать его неосновательные, преувеличенные выводы. Известно, например, что Кант показал логическую несостоятельность так называемых доказательств бытия Божия. А ведь нас в семинариях и после учили им, как непреложными неотразимым истинам. Подобным образом я рассуждаю и о другом течении о противоположности знания и веры. Здесь — больше правды. Эти мыслители видели несостоятельность ума в деле веры, точнее — в объяснении им догматов ее потому и отвели его в сторону, защищая право веры на свои особые пути познания. И наш Катехизис в этом случае более прав, чем схоластика. Однако и тут проглядывает боязнь ума ему отводится свое почтенное, особе место, непохожее на путь веры; а вера намеренно отгораживается от этого опасного соседа специальным забором — (теорией) параллелизма путей ты-де к нам не вмешивайся, а мы — о преимуществах наших, а станем уважать друг друга, и тогда все будет благополучно между нами. Свобода веры при свободе знания. Наши пути — разны! По-видимому, это представляется правильным по существу и практические выгодным для веры. Но не таков наш ум, чтобы легко смиряться и сдавать свои позиции Тем более, что вековые привычки к господству над всем познаваемым материалом слишком убедили его в своей мнимой силе. И потому неверующие умники никак не соглашались с таким ограничением и разделением сфер ума и веры, а по-прежнему требовали подчинения ее уму. В противоположном же случае — основание к чему давали сами защитники параллелизма, признававшие неподсудность веры уму — вся религиозная область объявлялась ничтожной, недействительной. А параллельная богословская наука обзывалась темной мистикой», «средневековьем», даже мракобесием. Умные же нигилисты воображали себя победителями. На самом же деле они не имеют решительно никакого преимущества над верой — в путях познания и наоборот — вере решительно нечего смущаться перед знанием и боязнью отгораживаться от него теорией параллелизма. Дело в том, что, по моему суждению, пути так называемого знания и пути веры совершенно одинаковы по способу знания они тождественны. Лишь предметы познания и органы его — различны. Это вот и нужно мне показать сейчас — тем же самым умом нашим. Если мне удастся показать истинность этого третьего течения — гносеологического тождества путей веры и знания, тогда уму уже совсем не придется возноситься над верою, а ей унижаться и отгораживаться от ума. Что такое знание вообще Обычно думают, что под этим словом разумеется лишь умственный багаж, на самом деле — не так. Под знанием вообще нужно разуметь всякого рода познания, каких бы вопросов они ни касались и какими бы путями ни приобретались. Красота мира и человека приобретается не умом, а непосредственным восприятием ее, — есть наше знание о ней. Запахи, вкусы и прочие познания, приобретаемые органами чувств, — тоже знание. И предметы веры, принимаемые нами, увеличивают объем наших знаний, познаний, истин. С этой стороны, так сказать, со стороны содержания, материала, вошедших в нашу душу, в наш опыт, вера есть знание. И совершенно напрасно рационалисты считают знанием только рассудочно доказанные положения. Но мы сейчас говорим о всяких знаниях сточки зрения именно гносеологической способа приобретения их. Вот тут прежние рационалисты и гордились над верою они-де все понимают и принимают умом, а вера — неразумна. Такое мнение об уме ложно. Я утверждаю, что большая и основная часть наших познаний приобретается непутем ума, а чрез непосредственное восприятие. Теперь есть целая философская школа реал-интуитивизма (Лосский, Франк, ноне вдаваясь в сложные рассуждения ее, подойдем к вопросу проще, анализируя наш собственный опытна коем стоят, в конце концов, и самые сложные философские системы. Огромнейшее количество наших познаний об окружающем нас мире человечество получало и получает непосредственно, помимо ума пространство, время, свет, цвета, вкусы, звуки, твердость, тяжесть и проч. и проч. — все это дано нам ничуть не рассудочным путем, а через соответствующие органы чувств. И если бы мы не имели какого-нибудь органа, или он был бы испорчен, или сами лично не получили бы восприятия предмета, то мы не могли бы иметь никакого познания о нем, хотя бы тот существовал несомненно. Возьмем пример, всем известный с детства. Слепому рассказывают о белом цвете, а он спрашивает, что это такое. Говорят: как снег. Значит, он — холодный — и проч. И сколько ни объясняли слепому о цветах, он совсем своим умом ничего таки не мог понять, потому что сам не видел, сам непосредственно не воспринял цвета за отсутствием органа зрения. А у некоторых органы испорчены — и тогда никакой ум не может помочь. В физиологии известен недостаток зрения под именем дальтонизма. Эти люди не видят каких-нибудь отдельных цветов. Я лично знал одного фельдшера, который не различал зеленого цвета он ему казался серым, как и каменная мостовая. И ничто не могло помочь ему. Или я имею и отличное зрение, или вкусно пока еще не воспринял им чего-нибудь. Ум не поможет тут нисколько. Например, если я не вкушал меду, то совершенно нельзя объяснить мне этот вкус никакими словами и понятиями. Так же точно нельзя объяснить никому ни запаха цветов, ни звуков певчих птиц, ничего иного, чего не воспринимали мысами лично. А что восприняли или чему поверили от опыта других — то является материалом в нашей душе, над которым потом уже оперирует ум: сопоставляет, сравнивает, делает выводы, предположения и проч. И с этой стороны ум уже является не источником знания, а утилизатором его. Его задача, так сказать, больше формальная, служебная. Это — машина, которая перерабатывает готовый уже материал, полученный нами совсем другими путями, непосредственно. Такова скромная роль ума. Они в этом естественном мире не дает нам знаний, а лишь комбинирует их и делает выводы, иногда гениальные... Знания же приобретаются опытом или интуицией, или непосредственным восприятием. Теперь всмотримся немного подробнее в процесс этого источника знания — опыта. Что он такое Что это за непосредственное восприятие? Возьмем опять простой пример. Я вижу зеленый цвет дерева. Что это означает Я имею орган зрения, или восприятия, — око. Око — открыто, те. готово к восприятию. В него попадает зеленый цвет от предмета (дерева, краски) — не самый предмета его свойство, действующее на воспринимающий орган поэтому можно сказать, что предмет познается через непосредственное действие свое на воспринимателя. Или еще иначе выражусь предмет открывает себя через действие совне. Не покажись, не откройся дерево на поле нашего органа восприятия, то, сколько бы мы ни смотрели, ничего не увидели бы, ибо ничто не действовало (бы) на нас. Итак, сущность познания есть непосредственное действие на нас бытия, или самооткровение, откровение, открытие, показание, обнаружение, явление его нам. Мне наиболее подходящим для целей моих рассуждений представляется термин откровение, его я и буду употреблять дальше. Что же важнее из этих двух сторон познания действие откровения предмета или восприятие этого действия нашими органами Конечно, важны они обе без одной из них не будет познания. Но сравнительно важнее — откровение объекта, а не восприятие субъектом. Воспринимающий является больше пассивной стороной, а активной, действующей является предмет, открывающийся нам. Поэтому можно сказать, что познание есть не столько интуиция или непосредственное восприятие, сколько самооткровение бытия, вызывающее в нас ответное ощущение, или восприятие. Таков общий закон познания естественного мира непосредственное откровение. Следовательно, ив познании мира действует совсем не наш ума действует сам мири притом — помимо ума — непосредственно на органы восприятия. И значит, уму совсем не приходится величаться он уступает даже перед естественными чувствами в деле познания мира еще более отходит на задний план перед самим бытием, которое само открывает себя, а не по исканию ума. Не будь предмета, не было бы и познания его. Сколько ни напрягай око зрения, но если звездочка не откроется ему, не воздействует своим светом на него, все равно ничего око не увидит. Можно еще иначе сказать познание есть опыт, те. опять-таки — не рациональное, умственное представление, а непосредственное ощущение бытия. И собственно только такое, те. внутреннее, нутровое, восприятие и есть настоящее познание или понятие. Люди очень часто под понятием разумеют умовой процесс но это не есть настоящее подлинное понятие, — это есть лишь мысль, память, представление, суждение о понятии, ноне самое понятие. Понятие дело внутреннее, опытное. Это показывает даже самое слово понятие. Что такое понять? Понять — поять (буква н вставлена для благозвучия) значит — ять, взять, «по-н-имать», схватить, воспринять, принять в себя то есть. Совершенно очевидно, что этим именем обозначается внутренний процесс приобретения, получения чего-то: предмет дает сам себя нашему восприятию. Я вкусил меда он дал себя мне, и я чувством своим принял его, и тогда только — понял. Ум неспособен делать это, потому он сам по себе в сущности ничего и не понимает по- настоящему. Роль его совсем не первичная, неосновная. И потому совершенно напрасно умники так ценят его это — огромная переоценка, ложная и зловредная! Таковы мои суждения опознании вообще в этом мире познание есть непосредственное откровение бытия нашим органом восприятия. Кратко путь познания — откровение. И я не одинок в таком выводе. Иностранные философы в своих сочинениях говорят об инстинкте вопреки предшествующему рационалистическому философствованию. Я считаю более авторитетными достоверным свидетелем такого направления в философии нашего русского ученого, философа Николая Онуфриевича Лосского. (Из него) я и приведу соответствующие выдержки, чтобы мои суждения не показались кому-либо любительским, поверхностным дилетантством. В своей книге Обоснование интуитивизма (1 — 372 сон пишет так опознании Субъективный идеализм. Люди, задумывающиеся над вопросами теории знания, нередко склонны утверждать в наше время, что непосредственный опыт складывается только из личных индивидуальных состояний познающего субъекта (курсив везде автора. Но философ Лосский несогласен с этим нам душно в узкой сфере ямы хотим выйти в безбрежное море действительности, как она существует независимо от свойств нашего я (с. Для всякого, кто уверен в том, что знание проникает в сущность вещей, возникает мучительный вопрос почему же философия в своем многовековом развитии не только не доказала этого, но даже, наоборот, широко развила в нас склонность к субъективному идеализму (ст. е. что познаваемый нами мир есть только мир наших представлений ЧТО ТАКОЕ ИНТУИТИВИЗМ Рассматривая эти процессы так называемого внутреннего восприятия, нельзя не заметить, что они характеризуются присутствием объекта в самом процессе знания и что без этого условия никакого знания о нашей душевной деятельности у нас не было бы. объект знания — имманентен процессу знания. Это — первое положение интуитивизма (Второе. ... знание есть переживание, сравненное с другими переживаниями (66); и, как таковой, (объект знания, как сознаваемый объект) должен находиться в самом этом процессе сравнивания (Если. объектом знания служит само сравниваемое переживание, то это значит, что объект познается именно так, как он есть, сама эта вещь в оригинале (Признак этого различения также прости неописуем, как краснота или зеленость» (Здесь две стороны «не-я» и я, — или чувствование субъективности и переживание транссубъективности...» (69). Я инея глубоко отличаются друг от друга, обособление этих двух сфер и сознательно, и безотчетно руководит всем нашим поведением (Эти мои переживания являются данными мне от мира не-я (И сложный, хотя и не дифференцированный клубок идей сразу появляется в поле сознания, как бы по наитию свыше имеет характер данности мне. Таковы религиозные экстазы и молитвенное погружение в божественный мир. Таковы переживания, входящие в состав нравственной и правовой жизни (Состояний, окрашенных переживанием данности, и, следовательно, составляющих мир «не-я», оказывается так много, что возникает вопрос, осталось что-либо на долю — я (Мир «не-я» познается также непосредственно, как и миря. Разница только в том, что в случае знания о внутреннем мире и объект знания и процесс сравнивания его находятся в сфере «я; а при познании внешнего мира объект находится вне я, а сравнивание его происходит в «я» (76). ... Жизнь внешнего мира дана познающему я также непосредственно, как и процесс его собственной внутренней жизни (77). Мы будем называть это непосредственное сознавание» (я сказал бы, восприятие. — МВ) внешнего мира термином интуиция, а также термином мистическое восприятие (Устанавливается важное, сточки зрения познающего субъекта, различение (я бы сказал здесь лишь. — МВ) двух сфер транссубъективности» (я бы сказал предметов. — МВ) (Весь мир «не-я», включая и Бога ... познается также непосредственно, как миря (В конце XIX века появилось довольно много философских направлений, утверждающих одинаковую непосредственность (курсив мой. — МВ) знания о я инея (Знание никогда не бывает трансцендентным, но из этого вовсе не следует, будто оно ограничивается сферою жизни познающего субъекта (Опыт заключает в себе также и нечувственные элементы. Противоречие (я бы сказал: противоположность, различие — МВ) между нечувственным и опытным знанием оказывается предрассудком сверхчувственное не есть сверхопытное» (На этом мы и остановимся в выписках. Как легко увидеть и читателю, мы видим — в существе наших взаимных воззрений и даже терминологии — не только полное сходство, но и тождество. Между темя шел собственным наблюдением, и лишь после прочитал Обоснование интуитивизма профессора. Я намеренно распространился такими большими извлечениями. Теперь и критикам инстинктов и чувств нельзя сказать, что интуитивизм, или по моему формулированию — самооткровение бытия, есть подделка необразованного человека нет, это есть и целая философия специалиста своего предмета, б. профессора СПб университета. А вот и другой свидетель интуиции, неправославный человек. Его статью Научные заметки печатаем здесь полностью. «Научные заметки Бессознательное творчество Известный французский математик Жак Адамар недавно, перед своим возвращением из Америки в Париж, выпустил книгу под названием Психология изобретения в области математики (на английском языке. Значительная часть этой книги посвящена главным образом вопросу о роли бессознательного творчества в математических открытиях. Ряд фактов и соображений, приводимых в данной книге, представляет интерес для выяснения механизма бессознательной душевной работы вообще. Ныне должно считать установленным, что рядом с сознательной работой психического аппарата существует также и бессознательная деятельность мысли. Дело обстоит так, как если бы душа работала то сознательно, то бессознательно и как если бы существовало общение между процессами сознательными и бессознательными из области сознания мысль переходит в область бессознательного, где продолжает работать, чтобы потом вернуться в область сознаваемого, ассоциируя продукты той и другой мысли, и наоборот. Или же можно проектировать процессы душевной деятельности в образе сотрудничества двух душ, сознательной и бессознательной, совокупная работа которых наполняет нашу жизнь. В многочисленных, в том числе самых банальных, случаях сознательная работа мысли находит свое продолжение в работе бессознательной. Школьники знают, что, когда им приходится, например, заучивать наизусть стихотворение, они прочитывают его несколько раз, без особого напряжения, перед тем как ложиться спать наследующий день утром они в состоянии, без лишнего усилия, повторить на память, как заученное, все стихотворение. Во сне, бессознательным образом, продолжалась работа заучивания. В других случаях, более замечательных и достаточно загадочных, происходит наяву, а иногда во сне, работа творчества и совершаются открытия, либо возникают идеи оригинальных изобретений. То — после долгих, утомительных и безуспешных исканий, — решение проблемы, когда вовсе о ней не думают, приходит внезапно, словно в озарении молниею. То — истина открывается, как бы угадываемая, без видимого доказательства и невидимого логического процесса и потом в течение многих лет длятся искания доказательства открытой несомненной истины. То — открытие совершается в результате умозаключений, которые признаются потом ложными. То — решение проблемы, в процессе работы над важным открытием или изобретением, дается в сновидении, притом в драматизированном облике. То — различные продукты творчества созидаются интуитивно, без осознанных логических операций. Вот некоторые примеры, могущие служить иллюстрацией механизма бессознательного творчества. Знаменитый французский математик Анри Пуанкаре рассказывал, как он был приведен к открытию важной математической теоремы о «Фуксовых функциях. Дело здесь не в самой теореме, а в условиях, в которых он ее открыл. В течение двух недель он безуспешно бился над своею проблемою и пришел к заключениям, которые потом оказались ложными. В один вечер он, противно своему обыкновению, пил черный кофе и долго не мог уснуть. Идеи роились в его голове. Он постиг начало решения. Но это был лишь первый шаг. Случилось, что он должен был поехать из Кана, где он жил, в Кутаис, где участвовал водной геологической экскурсии. Вовремя переезда Пуанкаре совершенно позабыло своей математической работе. Прибыв в Кутаис, он вошел в омнибус, чтобы занять там место. Когда он стал на подножку омнибуса, то совершенно внезапно, без всякого предварительного размышления, он был озарен мыслью об оригинальном методе решения вопроса. И это было замечательное открытие. Пуанкаре не имел времени проверить результат ив омнибусе продолжал прерванный разговор. Но он был уверен, что он — у цели. Проверка это подтвердила. Ученый продолжал свои искания. Опять безуспешная работа. Обескураженный Пуанкаре отдался другой работе. И вот водно утро, вовремя прогулки, идея решения пришла к нему сразу, стем же характером мгновенности, внезапности и твердой уверенности. Говоря о возбужденном состоянии, испытанном в бессонную ночь после выпитого кофе, Пуанкаре добавляет Мне представляется в подобных случаях, что тот, кто творит, присутствует при собственной бессознательной работе, которая стала отчасти ощутимою сверхвозбужденному состоянию, хотя ив неизменной природе». Другой знаменитый математик, Гаусс, рассказывает, как он, в течение ряда лет, безуспешно силился доказать одну арифметическую теорему. В конце концов, — писал он, я нашел решение два дня тому назад, не в результате собственных усилий, а по Божьей милости. Загадка была мною разрешена, как во внезапном проблеске молнии. Я сам не в состоянии сказать, какая путеводная нить сделала для меня возможным успех». Гельмгольц в речи, произнесенной им [...], тоже признает факты внезапных и самовозникших актов творчества и серьезных открытий. Гельмгольцу принадлежит изречение: в кассах типографских наборщиков хранится вся возможная мудрость человечества надо только уметь комбинировать из букв слова и фразы. Как теперь согласуется с этою идеею факт бессознательного творчества? Ряд физиков и химиков находит в истории собственно творчества подобные же случаи внезапных откровений. Согласно психологам, это — явление общее во всякого рода открытиях и изобретениях. Грухам Уоллес определяет внезапный приступ вдохновенного состояния, как «иллюминацию», или просияние; ему обычно предшествует период инкубации, в котором сознательная работа прервана и сюжет как бы забыт. Данное явление наблюдается не только в области научного творчества, но ив искусстве, ив идейном творчестве вообще. В некий привилегированный момент сразу и неизвестным образом возрастает перед мысленным взором волшебное богатство идеи. Это моменты вдохновения. Руссо рассказывает, что он шел с визитом к Дидро, который тогда находился в заключении в Венсеннском форту. Это было летом. По дороге он остановился в лесу поддеревом и присел отдохнуть. Тут он сразу был охвачен необычайным множеством идей, в таком обилии, что он «мог бы наполнить изложением их целые томы». Длилось это, вероятно, лишь несколько секунд. Он схватил записную книжку, но успел занести на бумагу лишь незначительную часть урожая мыслей в момент вдохновения. В одном письме Моцарта описывается, как у этого великого композитора возникали внезапно ив чрезвычайном изобилии музыкальные идеи в бессонную ночь или вовремя прогулки. Композиция мгновенно раскрывается перед художественным взором во всей полноте картины и во всем блеске. Поэтическое вдохновение у Ламартина поражало приступами творчества, в которых он сочинял стихи мгновенно, без минуты размышления. Французский поэт Поль Валери, с своей стороны, описывает моменты, когда вдохновение озаряет, подобно молнии, работу творчества, производя надлежащий эффект. Здесь может возникнуть вопрос о том, в какой мере приступы творчества наступают, хотя и внезапно, но лишь как разряд предшествующей длительной бессознательной работы Ив какой мере здесь имеется сознательная работа, но чрезвычайно интенсивная в быстроте производительности творчества, благодаря которой не воспринимается последовательность ступеней творчества? Известны парадоксальные на первый взгляд случаи, когда истины, требующие сложной логической работы, открываются, как бы угаданные, без доказательства, или когда истина открывается в результате неверных доказательств или ложных предпосылок. Подобные факты отводятся в области интуиции. Французский математик Фермат (или Ферма) открыл одну важную арифметическую теорему, которую формулировал на полях рукописного перевода произведения греческого математика Диофанта. Формулировку теоремы Фермат сопровождает указанием, что недостаток места на полях рукописи не позволяет дать доказательство теоремы. Фермат жил в XVII веке. После его смерти была найдена его рукопись. С тех пор продолжают еще искать полного доказательства его теоремы. По-видимому, теорема Фермата верна, так как частичность ее применимости была доказана. Но как открыл теорему сам Фермат? Чистая математика не допускает гипотез. Но бывает, что математики чувствуют истинность какого-либо своего заключения, угадывают его, не будучи в состоянии его доказать. Тогда, в некоторых случаях, открытие становится гипотезою. Подобный случай имел место в математическом творчестве Бернхарда Римана, когда он формулировал, без доказательства, одну арифметическую теорему. При этом он достиг некоторых важных результатов, ноне дал их доказательств. После смерти ученого математики долго трудились над проблемой Римана и, после ряда открытий, нашли некоторые доказательства, ноне все. Считается вероятным, что гипотеза Римана правильна. Факт тот, что Риман формулировал некоторые математические истины, установление которых требовало знания фактов, ему неизвестных и совершенно вообще неизвестных в его время. Знаменитый русский математик Чебышев, исследуя вопрос о географических картах, тоже опубликовал одну интересную теорему без доказательства. Через много лет доказательство было дано одним немецким математиком. Франция — классическая страна выдающихся математиков с мировым именем. Среди них числится Эварист Галуа, судьба которого в высшей степени трагична. Горячий республиканец, он, в возрасте 20 лет, погиб на несчастной дуэли по политическому поводу. До того он представил оригинальный мемуар Академии наук, которая его отвергла, ввиду непонятности. В ночь перед дуэлью, за несколько часов до смерти, в письме, торопливо написанном, Галуа упоминает об открытой им новой теореме, причем на полях он прибавил У меня больше нет времени. Идеи Галуа были совершенно забыты, и лишь через пятнадцать лет после его смерти ученые ознакомились сего мемуаром, отвергнутым Академиею, и с удивлением констатировали всю глубину новых идей, которые этот мемуар содержали которые означали целую революцию в высшей алгебре. Но что в особенности замечательно, это то, что новая теорема, сформулированная молодым Галуа в его предсмертном письме, ныне ясная для математиков, не могла быть понята учеными, жившими вовремя Галуа. Лишь четверть века спустя были установлены принципы, служащие базою для его теоремы. Знал ли уже эти принципы Галуа, в сущности, тогда еще подросток Или, что не менее чудесно, открытие самих принципов было у него актом бессознательного творчества, ибо оно них не упоминает? Нам остается еще отметить другие загадочные явления, входящие в область бессознательного творчества, как открытия и изобретения в переживаниях сновидений, открытие истины, как видимого результата ложных выводов, и возможные последствия внушения. И мы увидим, в какой мере дозволительно связывать их с некоторыми данными физиологии и психологии в исканиях, относящихся к исследованию механизма бессознательного творчества Теперь перейдем к рассмотрению способа религиозного познания, или веры. Многократно выяснялось нами, что ум в вере, в познании или в восприятии предметов того мира не имеет места и силы. А после выяснения природы познания естественного мира мы увидели, что даже и здесь он не является источником познания, а имеет случайное значение. Мы видели, что вещи и этого мира познаются внутренне, интуицией, или, скажем, чувством. Таким образом, тов чем умники привыкли обвинять веру, будто она одна живет сердцем или чувством, это же самое относится и к познанию естественного мира. И вере поэтому нет оснований унижаться перед умом оба идут одинаковым способом непосредственным восприятием или внутренним ощущением опыта, или, как про веру говорится обычно, сердцем. Всматриваясь далее в процесс религиозного познания, мы увидим полное тождество (в способе познания) веры с знанием. Если мы так узрели основную форму познания — откровение, то также точно — ни более ни менее — познается и мир сверхъестественный. Именно. Откуда и как мы знаем что-нибудь о Боге На это в вере и богословии давно установятся ответ из Откровения. Что это значит Это значит прежде всего, что не сам человек измыслил предметы веры, а они даны ему извне, от сверхъестественного бытия и затем не своим умом он знает и понимает этот другой мира воспринимает его тоже опытом, непосредственным чувством, воспринимающим действие открывающегося ему иного бытия. Оговорюсь сначала, что не всякий из людей в равной степени получает это восприятие; допустим, что на это способны лишь вожди религиозные, посредники. Это все равно. Нам важен процесс их познания, о котором они потом поведали и другим. Каков же этот процесс, или способ Читаем ли мы Ветхий Завет, мы слышим явился Бог Аврааму; показал Себя, хотя и прикровенно, Моисею Исайя и Даниил — видели Бога и славу Его ап. Павел слышал неизреченные глаголы при восхищении на третье небо. Значит не умом все это было постигнуто, а только непосредственным, опытом. Что же это такое опыт Не сам человек проник в тот мира ему было дано откровение о нем. То есть Сам Бог открывал Себя людям, достойным того. Человек имеет некий орган восприятия сверхъестественного бытия, который обычно называется сердцем, а точнее, следует назвать его духом, разумом (не умом, по- гречески — pneuma, — этот высший вид, или часть человеческого существа (выше души) yuch и тела swma. И этому органу открывается Божество. Как Сам Себя или Свой Божественный мир показывает человеку, или открывает ему. И тогда получается подлинное познание, или понятие, восприятие того мира. В этом смысле в Писании и говорится Бог явился, «увидел Бога». Так получали откровение пророки и апостолы. Так даже Сам Богочеловек Господь Иисус Христос говорит о Своем познании Я говорю то, что видел у Отца Моего ( Ин. |