Панченко Юлия
 Скачать 0.94 Mb.
|
|
Глава девятнадцатая. Под вечер я вышла в сад. Солнце заходило, небо окрасилось ярко розовым, пели птицы, а воздух был настолько свежим, что хотелось вприпрыжку пуститься по дорожке. Упоительное время заката и вечного лета – дышится сладко, а все проблемы, пусть и временно, но отходят на второй план. Я успела сделать кругов по аллейке, когда прямо передо мной замерцал портал. Остановилась и замерла. Вот что значит нечистая совесть – даже улыбнуться Мастеру духу не хватило. Правда, он моей робости не заметил. Шагнул из переноса и помахал рукой. - Что застыла? – Голос словно вытолкнул меня из ступора. Обняла его крепко и поцеловала в щеку. Щека была колючая, но пахла так знакомо – чем-то неуловимым, родным. От его объятий стало жарко – поняла, как сильно соскучилась. - Ну как ты? – Вряд ли он ответит, но не спросить не могла. - Все в порядке, - отмахнулся Алекс и повел меня к дому. Пока шли, я не замолкала ни на миг, не давая ему времени спросить меня о делах – прямую ложь почует. И снова стало страшно. А еще стыдно – за обман, за то, что затеяла всю свою дурацкую авантюру. Только отступать поздно. Да и не хочется. Все, что я задумала – было важно. Я должна освободить Вельмира, чтобы он помог найти то, что поможет вернуть Алексу человечность. Сам Мастер никогда не даст мне таких знаний – для него и так все в полном порядке. Я должна постараться простить эльфа – чтобы свободно и спокойно жить дальше. Без удушливой петли прошлого. Я должна убедить Мастера, что так поступить – единственно правильно. И все это – важно. Для меня и для него. Для эльфа. Для всех нас. Мастер слушал меня рассеянно – видно было, что устал. Под глазами залегли тени, лицо казалось бледным. Я подумала, что даже такому сильному человеку нужно отдыхать. Не знаю, чего там требовал совет, но далось это Алексу нелегко. В замке нас встретила Рыжая. Ну кто бы сомневался. Она стояла возле окна - в том же синем платье и протирала кисточкой пыль с комнатного цветка. Волосы были распущены и вились яркой медью, грудь ходила ходуном. При виде Мастера она расплылась в улыбке, а потом заговорила густым и терпким, с легкой хрипотцой голосом: - Уважаемый Мастер, для меня большая честь работать в вашем доме. А потом еще и поклонилась. У меня от такого представления зачесались ладошки. Честь для нее. Видела я, какая честь была, пока хозяина не было. Мастер небрежно кивнул, шагнул в сторону лестницы, а я оглянулась. Рыжая стояла оперевшись задом об подоконник, лениво махала метелкой из стороны в сторону и хищно смотрела в спину Мастеру. Ощутив взгляд, перевела глаза на меня, и я увидела в них насмешку. Да, я в своем простом белом платье с пятном от черешни на подоле, рядом с Мастером смотрелась комично. Ну и ладно. Алекс пошел в душ, а я развалилась на постели. Рабочие давно закончили ремонт в моих покоях, только возвращаться туда не хотелось – комнаты надоели до зубовного скрежета. Даже новая обстановка и красивые фотообои не вызывали приязни. У Алекса в спальне было куда уютней. Он вышел из ванной в одном полотенце вокруг бедер. Я встала, чтоб искупаться следом, но Алекс перехватил меня поперек живота. - Позже, - хрипло сказал он и толкнул меня на кровать. Целовал жадно, до боли прикусывая нижнюю губу, а я руками зарывалась в его льняные волосы… Горячие руки на теле – на груди, на спине, на бедрах. Где мои, а где его – не разберу. Жарко и сладко. Ночевать осталась рядом с ним. Мастер заснул крепко, а когда и я стала проваливаться в сон, волос коснулся мягкий ветерок. «Придешь?» Сон с меня слетел моментально. Села на постели, замерла. Что делать? Как ответить, чтоб не разбудить Алекса? Общаться с Вельмиром ментально я еще не пробовала. Постаралась представить лицо эльфа и вытеснив все лишние мысли, подумала: «Алекс вернулся» Тот час ветер в волосах взметнулся, и в лицо ударило злое: «Ясно» Утром я предложила Алексу отправиться на пляж. Он взглянул с недоумением, но кивнул, соглашаясь. Пока мы завтракали, Мэй собрала корзинку, а провожать нас отправилась Рыжая. Несла провизию, воду и подстилки, на шаг отставая от Мастера. Я же шла чуть впереди и придерживала рукой широкополую шляпу – чтоб ту не снесло ветром. Алекс устроился в тени, я у самого берега. Когда тело нагрелось до предела, подскочила и понеслась в воду. Нырнула, проплыла под водой, а вынырнув, увидела Алекса рядом. - Бросишь? – Проснулось во мне ребячество. Раньше он частенько кидал меня в воду, катал на спине и это было весело. Алекс хмыкнул, а я забралась к нему на плечи. Взвизгнула, когда он нырнул, а потом резко выпрямился и швырнул меня в воду. Мы дурачились целый день - то купались, то носились по берегу, и мне уже давно не было так здорово. Я смеялась, швырялась в него мокрым песком, а потом удирала от ответного броска. По лицу Мастера ничего нельзя было понять – весело ему или нет, но я очень надеялась, что все же весело. К вечеру, уставшие, пропитанные солью и загоревшие до красноты, мы вернулись в замок. За ужином я шепнула ему «спасибо» за прекрасный день. Алекс улыбнулся краешком губ, но от этой легкой улыбки внутри у меня потеплело. Даже Рыжая не раздражала как обычно. А сегодня обслуживала нас именно она. Мэй отправилась на рынок – к вечеру туда привозили свежие пучки специй и еще какие-то специфические травы, которые нужно покупать именно на закате. Сегодня горничная была одета более скромно - грудь видна только на половину, да и платье было сантиметра на три длиннее вчерашнего. Убирая за Алексом посуду, она словно невзначай прикасалась к нему – то руки коснется, то плеча. Я только улыбалась. Все ее старания были прозрачны – Рыжая не стеснялась грубых методов. Прошло еще несколько дней. Ночевала я у Алекса, и он был явно не против. Дни тоже проводили вместе – ездили на ярмарку, катались верхом, подолгу занимались магией. К эльфу я больше не ходила, и очень надеялась, что он уже выбрался из замка. В его способностях не сомневалась. Еще в колледже нас учили, что нет совершенных заклинаний – к каждому, даже самому сложному и недоступному, можно найти подход и обход – важно только найти правильный. Дни летели и я уже перестала бояться – судя по всему Мастер к эльфу и впрямь заглядывал редко. Я расслабилась, но оказалось – зря. Забыла, что всему хорошему рано или поздно приходит конец. Глава двадцатая. Был поздний вечер, я в гостиной читала книгу по стихии огня, Алекс засел в своем кабинете. Дочитав до незнакомой формулы – заклинания восстановления пепла, закрыла книгу, сунула ее подмышку и отправилась наверх – к Мастеру. Привычно распахнула дверь, забыв постучать. И замерла на пороге. Сердце ухнуло и провалилось куда-то вниз. А потом зачастило. Как в замедленной съемке – неторопливо и неспешно, я рассмотрела происходящее. До мельчайших деталей. В комнате было полумрачно и жарко. Пара пульсаров скользила у потолка, от чего комната наполнилась неправильной формы тенями – они то вытягивались, то наоборот сужались. У камина, что горел синим огнем, прямо напротив входной двери, в одном из кресел сидел Мастер. Тело его было расслаблено, руки безвольно свисали с подлокотников, голова запрокинулась. Глаза закрыты, ресницы отбрасывали на щеки густые тени, а на лице застыло выражение удовольствия. Губы приоткрылись, грудь часто вздымалась - как после долгого бега. Он был без рубашки, брюки расстегнуты. У его ног сидела Рыжая и голова ее ритмично двигалась вверх-вниз. Глаза ее также были закрыты, на лице маска блаженства. Ярко-алое платье приспущено до пояса, и под ним не оказалось белья – большая грудь с твердыми сосками ритмично терлась о колени Алекса. Руки Рыжей скользили по обнаженному торсу Алекса. Одна ладонь опустилась, взяла член, достала его изо рта, а потом Рыжая провела по нему языком – снизу вверх. Облизывала жадно, а потом снова сунула член в рот. Губы Алекса приоткрылись и он еле слышно застонал. И этот звук вывел меня из ступора. Прислонилась к холодной стене спиной, закрыла глаза и до крови закусила губу. Я и не думала, что это так больно. Больнее пыток. Больнее чем умирать. Они были так заняты, что не замечали моего присутствия. А мне казалось, что мой бешеный стук сердца слышен за милю. Я распахнула глаза, убрала волосы со лба и перехватила книгу. Затем медленно подошла и села в кресло напротив. Не было слышно ни шума, ни даже скрипа, только едва различимо зашуршала одежда от соприкосновения с обивкой. Тогда Мастер распахнул глаза и мы встретились взглядами. В его янтарных радужках горел огонь. Взгляд был еще не вполне осознанным, затянутым желанием и наслаждением. Миг ничего не происходило. Он просто смотрел. Затем моргнул и я отчетливо заметила как на его скуле появилось красное пятно. Оно было едва различимым, но я увидела. На шее Мастера бешено забилась вена, а его пальцы добела впились в подлокотники. Рыжая двинула головой. Потом еще раз – все быстрее и быстрее. Кудряшки прыгали в такт. Очень медленно, не отрывая от меня глаз, Мастер взял ее за голову и отстранил от себя. Рыжая недовольно замычала, а потом повернулась, увидела меня, поднялась с колен и в ее взгляде зажглось торжество. Размытым движением она вытерла рот тыльной стороной ладони и присела к Мастеру на подлокотник кресла. Я сидела замерев и не совсем понимала, а что, собственно я тут делаю? Не плакала, глаза оставались сухими. Только жарко было очень. И так больно, что казалось, сердце вот-вот разорвется. Но голос мой на удивление был спокоен. Это выяснилось после того, как я сказала: - Сцена была весьма волнительной, я бы даже сказала – возбуждающей. Браво, ребята. Ответа ждать не стала, поднялась и вышла из кабинета. Я очень медленно шла в свои комнаты, все так же держа ненужную уже книгу подмышкой. Спина была напряжена, дрожали руки и в ушах набатом грохотал пульс. Шла и повторяла про себя как молитву – не плакать, не плакать. В голове было пусто – ни единой мысли, в горле стоял ком, и я с трудом его проглотила. Глаза так и остались сухими. В комнате поменялась мебель, но мне было плевать и я ее не рассмотрела. Плотно закрыла за собой дверь и мысленно обратилась к эльфу. «Ты еще в замке?» Ответ пришел спустя пару секунд: «Давно нет. Все получилось» Кивнула, вынула книгу и кинула ее на пол. «Жди меня сегодня на той поляне. В лесу» Он ответил еще быстрее: «Что случилось?» Закрыла глаза, чтоб не разрыдаться и ответила: «Позже» Сказав, захлопнула сознание и переоделась: надела узкие брюки, легкую тунику, переобулась в балетки. Завязала волосы в высокий хвост, закинула сумку через плечо, кинула туда деньги и вышла в коридор. Очень медленно спустилась, вышла на улицу, седлала Азура, взяла его под уздцы, повернулась к выходу и на миг сбилась с шага. В двери конюшни стоял Мастер: руки скрещены на груди, во взгляде скука. Не слова не сказав, я прошла мимо. На улице стемнело окончательно и поднялся ветер. Я не успела вскочить в седло, как передо мной появился Мастер. - Прошлый побег закончился печально, - лениво говорит он. Молчу. Мне нечего ему сказать. Только в голове шумит все сильнее, а в глазах так сухо, что больно моргать. - Бросай лошадь и отправляйся к себе в комнату, - приказывает Мастер. Игнорирую. Не хочу смотреть в эти глаза и слышать этот голос. Я больше не хочу его видеть. Никогда. - Тебе не слышно? – Наклоняется и говорит мне прямо на ухо. Вижу, как раздуваются его ноздри. Пытаюсь обойти его, но он хватает меня за руку – выше локтя. В груди что-то взрывается. Боли не чувствую, только жар. Боги, как же жарко! Мастера волной отбрасывает на пару шагов. Он отмахивается и снова хватает меня. Тот же результат – отшатывается. - Стой! – Кричит он изо всех сил. Оборачиваюсь. Он стоит, запустив руки в волосы, лицо бледное до синевы. При взгляде на него не чувствую ничего. Ни жалости, ни сожаления, что все так вышло. Я больше его не люблю. Я его не ненавижу. Мне просто все равно. Теперь я знаю как это – быть пустой. И он понимает это. Читает мои эмоции. Опускает руки, сжимает их в кулаки и разжимает. Губы бескровные. В глазах – ужас. - Наами, не уходи, - выдыхает Мастер, а я понимаю, что что-то изменилось. Он больше не может меня заставить. Не может взять силой. И это значит, что стихия проснулась. - Прощай, Алекс, - наконец размыкаю я губы, и не давая ему шанса на ответ, вскакиваю в седло, пришпориваю Азура и конь легко срывается в галоп. Часть третья. Странствие. В спину подгонял прохладный ветер, но мне было жарко. Так жарко, что пульсировала кровь. По лицу хлестали ветки, царапали кожу, но я не обращала внимания. Добралась до поляны, соскочила с коня, бросила поводья – не привязав Азура. На месте не сиделось. Казалось, если остановлюсь – кровь закипит. Лунный свет заливал поляну, но восхищаться красотой не могла – ничего не хотелось. Я исходила поляну вдоль и поперек, не замедляя темпа. Шок понемногу спадал. Голову стало ломить от боли. Навалилась усталость, а следом за ней и боль. Казалось бы - куда уж больнее, но именно так и было. В груди стало так невероятно тесно, что пот полил по спине и застил глаза. Я остановилась посередине поляны, подняла лицо к небу и закричала. Закричала так громко, что порвались связки. Сила хлынула сквозь поры, а следом за ней – огонь. Я выжгла поляну вокруг себя в радиусе пяти метров. Огонь потух, а я все кричала и не могла остановиться. Магическая сила уходила по капле – ее было слишком много. Когда голос окончательно пропал, я упала на колени. Тело била крупная дрожь, клацали зубы, силы почти не осталось, а боль все не уходила. Мне отчаянно захотелось выдрать сердце из груди - только бы не болело! Я разодрала тунику и принялась остервенело царапать грудь. Полилась кровь – сначала тонкой струйкой, а потом все гуще. Ногти забились кожей, кровь быстро застывала и липла, воздух пропитался кислым, дышать становилось все труднее, но я так и не заглушила проклятую сердечную муку. Разодранная грудина онемела, там, откуда хлестала кровь, ничего не ощущалось. Я отвлеклась на минуту – Азур заржал где-то вдалеке, попыталась найти его взглядом, но не преуспела. А когда опустила взгляд на грудь – от раны не осталось и следа. Только кровь стыла. Я засмеялась. Зло и хрипло. А потом упала на спину, раскинула руки в стороны и уставилась в небо. Где же эльф? Звать его не было сил. Хотелось остаться тут навсегда. А еще лучше – умереть. Предательское сердце все не хотело уменьшаться и заживать. Пульсировало и выбрасывало боль прямо в кровь. Зачем он так? Ему было мало моей любви, моего слепого обожания? Я бы простила ему все. Даже если бы он уничтожил все миры вместе с их обитателями. А этот предательский минет – не смогу. Не смогу забыть его блаженную улыбку, его мягкие стоны. Не смогу простить его странную нежность, подаренную не мне - другой. Руки сжались в кулаки, тело снова пронзило спазмом. Неужели это никогда не закончится? Неужели всегда будет так остро и жарко от боли? Казалось бы – ну что такого? Ну, переспал с другой, и что? Тогда почему же, черт возьми, мне так плохо? Я закрыла глаза и пожелала одного – умереть. Прямо сейчас. Сию же минуту. Очнулась в уже знакомой пещере. На этот раз не было страха и удивления. Я могла шевелиться, но вставать не хотелось. Я была укрыта плащом, голова лежала на каком-то мешке. Боль не ушла, накатывала волнами, от которых становилось сухо во рту. Эмоции сменяли друг друга, но давящее чувство в груди не проходило. Теперь к таким ощущениям придется привыкать. Откинула плащ, поднялась и пошла по знакомому маршруту. Эльф нашелся в соседней пещере, но на этот раз не сидел у огня, а разминался с клинком. - Вельмир, давно мы тут? – Прохрипела я. Голос вернулся, но был далеко не таким звонким как раньше. Эльф обернулся и хмуро на меня уставился. Оглядев себя, поняла, что выгляжу не лучшим образом – вся в крови и пепле, туника разорвана, висит тряпкой. Но на все это мне было плевать. - Сутки, плюс пара часов. Спала долго, - ответил эльф и принялся крутиться. - Дай меч, - неожиданно для себя потребовала я. И не дожидаясь ответа, быстро подошла к нему. Он как раз отставил руку вправо и чуть вперед. И я будто со стороны увидела, как шагнула на острие. Булькнуло. Короткий клинок вошел в живот почти по рукоять. Эльф распахнул глаза, быстро вынул его и отбросил в сторону, словно обжегся. Из раны хлынула кровь. Ноги подкосились, но Вельмир подхватил меня под руки, и усадил на пол. Сам упал рядом. Занес руки над животом, но я их оттолкнула. Задрала рубаху и успела увидеть, как стягиваются края раны. Кожа порозовела, а после от смертельного ранения не осталось и следа. Подняла глаза на эльфа. Он был удивлен. А еще бледен и до крайности зол. - Ты что делаешь, припадочная? – Наклонился и прошипел прямо в лицо. - Что хочу, то и делаю, - отмахнулась я. Встала, оперевшись на его плечо. Голова кружилась, но чувствовала я себя нормально. Если считать за норму незаживающую дыру в груди. - Что случилось? Что с тобой случилось? – спросил эльф, когда я уже собралась уходить в свою маленькую пещерку. - Не твое дело, - отвернулась, шагнула в сторону, а потом почувствовала прикосновение к памяти. Легкое, безболезненное, но ощутимое. - Не лезь! – Закричала на эльфа, но он не обратил внимания. Подошел вплотную, взял за плечи и погрузился в мои воспоминания. Вот и дежавю. Совсем как тогда. Только сейчас я могу двигаться. И я заехала ему кулаком в спину. Он даже не поморщился. Глаза заволокло туманом, нос заострился, губы вытянулись в одну линию. И мне вдруг стало все равно. Ну увидит то, что и я. Зато переживет пару неприятных минут и впредь будет остерегаться лезть в голову впечатлительным девицам. Это всегда так. Когда погружаешься в чужие воспоминания, то ощущаешь те же эмоции, что и владелец. Переживаешь их заново. И сколько бы не пересматривал, эмоции не притупляются - такое вот наказание за любопытство. У всего есть противодействие. Эльф отстранился, отвернулся, а я спокойно пошла к себе. Проснулась от голода. Желудок бурчал, но когда подумала, что вот-вот поем, чуть не стошнило. Придется насильно впихивать в себя еду. Ко многому теперь придется привыкать. Эльф сидел у костра и жарил мясо. Где его взял, спрашивать не стала. Подошла, взяла его стакан с водой и выпила. Полегчало. - Что делать будем? – Вопрос был насущный, но ответ на него слышать не хотелось. Вельмир глянул зло, но глаза опустил быстро. - Нечего зыркать, без тебя тошно. К кругу отведешь? – Налила еще воды, снова выпила. - Будет тебя там ждать. Он понял, что стихия проснулась, - эльф поморщился. - Выбора нет. Может, после слияния полегчает, - последние слова сказала тихо, больше себе под нос. Но эльф расслышал. - Не полегчает, - поднял на меня взгляд и глаза ярко полыхнули. Теперь в них не было пустоты. Вельмир больше не походил на безумного. Глядя на него, думалось, что он вполне себе адекватный остроухий. Мысль проскочила быстро, но я ей улыбнулась. Не знаю, что привиделось эльфу, но он напрягся. - Что? – Насторожился, словно не зная, чего от меня ждать. - Подумала, что месть тебя вылечила, - пожала плечами, а когда увидела в его глазах непонимание, мысль продолжила: - Когда гостила тут у тебя в прошлый раз, ты был сумасшедшим, я это видела ясно. А сегодня ты вполне здоров. Вот я и говорю – не зря тогда я мучилась. Улыбнулась шире, а эльф побледнел. - Да ты и вправду ненормальная! Мне почему-то стало обидно. - Все со мной в порядке. Просто много чего навалилось, ты же видел. Я не привыкла к проблемам. Все же девочка я домашняя – жила на всем готовом, никто меня и словом не обижал. А тут столько всего подряд. Я несла бредятину пополам с правдой, только бы не молчать, но и не открывать душу нараспашку. Эльфу веры было мало, но за беседой отупляющая боль уходила глубже и была не такой острой как обычно. - Удивляюсь тебе. После всего, что я тут творил, ты меня вытащила. Как так? – Остроухий отвлекся от мяса, приготовился слушать ответ. Лицо его застыло, только жилка на шее билась часто. - Сама не знаю как. Тогда так ненавидела тебя, что убила бы не задумываясь. А потом прошло время, воспоминания притупились, захотелось просто жить – не оглядываясь. Вот и простила – чего в новую жизнь тащить тяжеленный мешок да еще и с дерьмом. Эльф жестко усмехнулся краешком губ, кивнул, словно что-то для себя решил, и ответил: - И его простишь. От этих слов во мне поднялась волна протеста. Вскочила на ноги, и даже защищаясь сложила руки на груди. - Нет. Это другое. Тебя простить было легко – мы чужие люди, ну сделал мне больно, ну обидел. А вот Алекс – тут все не так. Его имя вырвалось и пронзило воздух. Боль накатила мощнее, словно таилась для атаки. Вельмир тоже поднялся, подошел близко, наклонился, и прошептал прямо в ухо: - После того, что тут между нами было, мы совсем не чужие друг другу люди. Не успела отреагировать на его слова, как он меня поцеловал. Губы были твердые на ощупь – как и он весь. А на вкус приятные – прохладные, как после мятного чая. Я ответила на поцелуй не задумываясь. Обняла его за шею, погладила затылок, прижалась покрепче. Приходилось стать на носочки, чтоб не потерять его губ. Когда первая волна тепла прокатилась по телу, адская боль вдруг пропала. Пропала! Я ухватила Вельмира за талию, а он, не переставая меня целовать, опустился на пол, и под нами вдруг оказался плащ. На этот раз все было по-другому. Нежно и осторожно. Он словно боялся дотронуться ко мне – гладил, едва касаясь, от чего по коже бежали мурашки. Приходилось тянуться к эльфу, только бы боль вдруг не вернулась. Да, она затаилась, и потом обязательно вернется, но в тот момент ее не было. Были только сильные руки на теле и прохладные губы на коже. Это было не как тогда, и не так, как обычно с Мастером. Это было ново и робко, как будто впервые. Руки его мягко зарывались в волосы, ласкали грудь, губы опускались все ниже, поцелуи становились глубже. Я закрывала глаза, чтобы не встретиться взглядом – чего-то боялась. И все же, наблюдала за ним. Осторожно – из-под ресниц. Эльф изучал меня – глаза горели ярко, он смотрел и словно любовался. Целовал страстно, не брезгуя засохшей крови. Он боялся сделать мне больно. И этим меня покорил. Я простила ему все. Поставила точку на прошлом и решила, что обидам и злости нет места в новой жизни. На этой мысли отвлеклась – тело предавало. Обняла эльфа за шею, поцеловала и выкинула из головы всю ерунду. Вот уже четыре дня мы были в пути. Мне следовало принести дары Богам, чтоб «узаконить» проснувшуюся стихийную магию. Для этого нужно добраться к жертвенному кругу. И как оказалось, дело это было непростое. Круг находился далеко за пределами нашего города – в Илмении. Этот град славился смешанностью рас и цивилизаций – бок обок там жили демоны, люди, эльфы, коренные алтанцы, земляне, кротаонцы. Молодые маги стекались к жертвеннику со всех сторон, но как объяснил эльф, столпотворений там никогда не бывало – входя в круг человек оставался наедине с богами. Остальные просто исчезали из виду. Таким образом, обращались к богам сразу несколько человек, но каждый был уверен, что находится с ними тет-а-тет. Сложность заключалась в том, что телепортироваться к кругу было невозможно – путь следовало пройти собственными ногами. Для того, кто шел по этой дороге не в первые, кто уже был стихийником – магом просвещенным, и имел в покровителях одного из богов, ничего особенного не случалось. Едешь себе верхом, веселый мотивчик насвистываешь, а вот для новичка… Этот путь назывался «дорогой очищения» - колдовать по дороге было невозможно, все способности спали мертвым сном. Даже костер магией не разжечь: спичками – сколько угодно, а вот из щелчка искры не выбить. Для людей магически одаренных, а на нашей планете в кого не плюнь - попадешь в мага, без привычных заклинаний жить было тяжело. Когда ты привык гладить и чистить одежду, кипятить воду, заплетать волосы, простейшими формулами – без них бытовые проблемы ставили в тупик. Так случилось и со мной. Заколдованная сумка, в которую могло поместиться все что угодно – хоть матрац, хоть байдарка, теперь весила килограммов десять. При том, что лежало в ней самое необходимое, без глупостей: расческа, запасная одежда и белье, всякие женские мелочи и деньги. Спасибо, что на спине тащить все это дело не пришлось – верхом ехать не запрещалось. Азур шел неторопливо, прядал ушами, иногда глядя на меня с упреком – меня, спальный мешок, злополучную сумку и здоровенный походный казан он вез на себе. Конь косил черным глазом и фыркал – мол, я тебе что, лошадка для перевозки всяких тяжелых глупостей? Я гладила его по теплому боку и потихоньку скармливала припасенные для нас с остроухим яблоки. Эльф из общей поклажи вез провиант. Я было решилась спорить – почему это я везу дурацкую кастрюлю, что неприятно бьет по ноге, в то время как у него под боком хранятся разнообразные вкусняшки. Предложила обмен, на что эльф только рассмеялся. Мол, твой путь, вот и езжай молча. Было обидно. Кроме бытовых сложностей была еще одна беда – неприятные сны. Снилась всякая муть – от летающих коров, до рыцарских поединков – хоть я и не видела ни одного – так как их проводили лет пятьсот назад. И то на другой планете. О коровах вообще сказать нечего. После первой ночи утром я трясла головой, а эльф посмеивался. После рассказал, что это испытание такое – ночью смотреть, а днем – в пути расшифровывать. При слиянии со стихией боги могут попросить толкование одного из снов. Вот уж где я открыла много нового – думать о снах было странно и волнительно. Версий для толкования было множество – попробуй выбрать одно, да еще верное. Дни проходили в молчании – я толковала и расшифровывала, причем отвлечься от этого было тяжело, а эльф о чем-то напряженно думал. Ехал на вороном Роле, что был одной породы с моим Азуром, но где только Вельмир его достал – я не знала. Привалы делали редко – только перекусить. Ночевали в лесу – дорога к жертвеннику пока шла через него. После близости, в отношениях с эльфом ничего не поменялось. Он все так же был молчалив и угрюм, а порой даже зол. Больше между нами ничего не было – никакого тепла, никаких нежностей и тому подобной милой глупости. Возлюбленными мы не были и я сама толком не могла понять, что с нами случилось в пещерах. Эльф, скорее всего, из-за казематов изголодался по женскому обществу, а я просто хотела завершить всякие отношения с Мастером. Не отомстить ему напоследок, нет. Скорее перейти точку невозврата. И вот итог – еще большее отчуждение в отношениях с эльфом и дикая смесь от стыда и боли по отношению к Мастеру. Теперь я все больше ерничала, иронизировала и вообще показывала отнюдь не самые лучшие черты характера. Душевная боль пробуждала все плохое – если раньше мне до всего было дело, сейчас я словно зачерствела. Юмор стал черным, а человеческие беды в глобальных масштабах казались глупостью и вызывали жестокую улыбку. Что-то в роде: мне больно, так путь остальные тоже помучаются. О Мастере старалась не вспоминать, но стоит ли говорить, что сделать это было невозможно. Мысли то и дело возвращались к тому злополучному вечеру. Я злилась на себя за слабость, кляла Алекса за предательство и мучилась от боли. Она все не проходила, не затуплялась, и все это вместе делало жизнь непереносимой. Вспоминалось детство, веселые годы студенчества, и выходило так, что по-настоящему счастливых дней в моей жизни было очень мало. По крайней мере, осознанных, взрослых дней – до пещер, до странной отчужденности Мастера, вплоть до измены. Все мои счастливые дни – это первая близость с Алексом и последующие пару недель до смерти Рейярда. В те дни я летала. Видела любовь в глазах Мастера, чувствовала ее в его прикосновениях, поцелуях. Сейчас трудно сказать – было ли это по-настоящему, или я все придумала. Любил ли он меня? Испытывал ли хоть что-то? Глупо думать, что я у него первая или была для него особенной. За всю жизнь у него были сотни любовниц, сотни девиц, которым он улыбался, которым дарил горящие взгляды и нежность. То, что я выросла у него в доме, что он посвящал мне вечера и вообще всячески заменял родителей, а после сделал своей любовницей – не делало меня особенной. Не выделяло среди сотен других. Эти мысли приносили какую-то мазохистскую боль. Я наказывала себя за глупость, за слепое обожание. Отстранившись и поглядев на себя со стороны, пришла к выводу, что более слабого, бесхарактерного и вялого, аморфного существа на планете не существует. Да что там, такого существа нет ни на одной из планет. Я – ничтожество. Домашняя девочка, что не видела жизни. Дурочка, что придумала себе розовый мир и благополучно в нем проживала вплоть до сего дня. И настала пора что-то менять. Пришло время чтоб расти и развиваться. Нужно посмотреть миры, попутешествовать, выбрать себе уютную планету, обжиться, обустроиться, найти работу. Нужно научиться жить без него. Без его опеки. Делать собственные ошибки. Нужно приспособиться. Выжить. А для начала нужно добраться до круга. Узаконить стихию. Это будет первым из множества шагов. Я обязательно приспособлюсь. Научусь жить с болью. Когда нибудь я обязательно буду счастлива. Без него. |