Перевод по изданию Laurence Freeman osb. Light Within. Meditation as pure prayer
 Скачать 191.53 Kb.
|
|
Второй вопрос звучит так: “Почему я должен медитировать?”. Очевидно, что ты начнешь заниматься медитацией только тогда, когда сам придешь к выводу, что тебе это необходимо, а не когда кто-либо другой укажет тебе на такую необходимость. Исходя из моего опыта преподавания медитации это один из тех вопросов, на который нет нужды отвечать, находясь среди людей, следующих “путем мантры”. Такая ситуация подчеркивает глубинность интуиции, позволившей этим людям услышать учение и откликнуться на его зов – но все же, это не ответ на наш вопрос. Мотивация, ведущая к началу занятий медитацией, зависит от нашей исходной позиции. Не так уж и важно, с какого места мы начинаем, так как путь всегда остается самим собой, но все же на каждом этапе нашего паломничества появляются новые способы ответить на этот вопрос, новые уровни понимания. Многие люди начинают медитировать, поскольку, как христиане, чувствуют насущную необходимость более глубокого познания своей веры в Христа. Теология, молитва и даже дела милосердия сами по себе не являются конечной целью. Понятное дело, не являются они и исключительно средствами. Начиная медитировать, мы не перестаем заниматься теологией, молиться или любить друг друга. Однако все эти действия указывают – и чем вернее мы их делаем, тем более однозначно это указание – на внутреннюю реальность Личности Христа. Нам необходимо познать Личность, служение которой мы несем, которую чтим и о которой говорим, это наше познание должно быть все более полным, все более личным. Наше знание о Нем – это Его любовь к нам. Христианская медитация представляет собой путь возрастания в любви к нашему Господу. Для многих христиан, начинающих медитировать в этой точке своего внутреннего путешествия, медитация становится подобна акту самопожертвования, роль которого в других жизненных измерениях играет супружество или монашество. Мнение о том, что “медитация нужна только зрелым христианам”, было бы одновременно абсурдным и невежественным. Как мы можем с покорностью определить себя (а тем более других) как “зрелых”? Ведь многие из новичков в медитации – это люди со слабой и неглубокой верой, являющиеся христианами лишь номинально. И личностный кризис либо смутное терзание духа, толкающие каждого из нас на поиски выхода из плена поверхностности и бессмысленности современного образа жизни, зачастую могут обернуться путешествием в глубины собственного сердца. Наконец, существуют и такие, кто вообще не имеет ни веры, ни какого-либо религиозного опыта. В ближайшие годы количество таких людей будет только возрастать, и именно к ним придется обращаться сокращающейся количественно Церкви. Религиозная лексика и ритуалы будут становиться все менее эффективными способами поделиться нашей верой и передать ее, если им не будет сопутствовать измерение глубокой и происходящей из личного опыта тишины, к которой можно было бы пригласить других, дав им тем самым возможность разделить с нами Присутствие. Медитация является нашим ответом на призвание Иисуса “отвергнуться себя” (Мф 16: 24). С помощью безмолвия ума и духа мы движемся к моменту истины, где сможем не только найти, но и потерять себя. Совершая эту Пасхальную мистерию в наших человеческих масштабах, Христос разрешает все парадоксы личностного роста и развития, которые психология, клиническая или популярная, ставит сегодня перед нами. Медитация при этом становится действенным путем реализации, никак не связанным с самоусовершенствованием или самоанализом. Выстоять же в этом паломничестве можно только постоянно очищая свои мотивации от корыстности. В результате мы поймем, что независимо от того, что привело нас к медитации, сейчас она - неотъемлемая часть нашей судьбы, в рамках которой совершается искупительный опыт. Не найдя нашего духа и Духа, единого с ним, мы утратим полноту нашей человечности, именно поэтому мы медитируем. В-третьих, почему мы должны медитировать вместе? Если мы перевернем этот вопрос – почему мы не должны медитировать отдельно? – ответ станет довольно очевидным для каждого, кто сталкивался когда-нибудь в Церкви с религиозной общиной, которая перестала молиться совместно. После распада духовной общины ее члены, изолированные и одинокие, держатся вместе исключительно благодаря социальным связям или профессиональным интересам. Многие ордена и конгрегации, некогда ежегодно принимавшие сотни новициев, сейчас столкнулись с проблемой постепенного вымирания. Конечно, вне зависимости от того, умираем ли мы по отдельности или как группы, будучи христианами, мы можем придавать этой смерти достоинство в надежде и свидетельствовании о Том, для кого живем и ради кого мы умираем. Но в то же время важно отметить активность множества новых движений, особенно происходящих из молодежной среды, для которых в деперсонализированной и лишенной корней культуре поиск общности стал главным приоритетом. Сейчас, когда христианство находится на рубеже новой эпохи, наше понимание ошибок прошлого и приоритетных задач будущего с каждым годом проясняется все отчетливее и становится ясно, что глубина нашей общины прямо пропорциональна глубине нашей молитвы. Обманчивым, хотя и повсеместным, является убеждение, что мы можем молиться вместе только после того, как встретимся на других уровнях человеческих отношений. Более простым и правдивым является взгляд, согласно которому община любящих друг друга и зрелых людей творится именно молитвой, в которую мы входим вместе. Относительно медитации это очевидный вызов. Мы должны совместно пребывать в безмолвии, в вере, в присутствии Духа Святого, который является нашим единством. Для людей, которые подобно нам самим, являются продуктом медиа-сознания, это чрезвычайно тяжелое требование. Однако пока мы не научимся совместному безмолвию, у нас будет крайне мало общего. Впрочем, это вопрос приоритетов, а не исключений. Не всем уготовано стать пустынниками. Но каждый христианин, каждое человеческое существо - все мы должны быть готовы к тому, что нам, возможно, придется искать новое определение для созерцательного опыта. Религиозные сообщества – просто-напросто модели Церкви. Независимо от нашего призвания, каждый человек естественным образом испытывает потребность в принадлежности к чему-то, что воплощает его идеалы, что дает ему силы воплотить их в жизнь, и создает благоприятные условия для самопреодоления. Церковь отвечает на эту универсальную человеческую потребность, исполняя свою миссию проповеди Евангелия. Когда она пытается доносить свою проповедь из места, где ее участники не имеют успеха в обретении личностной глубины Евангельского опыта, ее слова звучат невыразительно. Лишенные подлинной власти, эти слова ограничиваются исключительно призывами или осуждениями, оборонительным или агрессивным авторитаризмом. Большинство людей приходят к медитации по довольно личностным причинам. Многие совершенно внезапно начинают испытывать чувство притяжения к общине, которую принципиально характеризуют не «новости и мнения», но безмолвие. То, что они считали наиболее личным и наименее подходящим для взаимообмена, становится тем, чем непременно хочется поделиться. Естественное индивидуалистическое сопротивление перед таким обменом, обычно присутствующее поначалу, отступает вместе с осознанием того, что делимся мы не более и не менее чем Духом, которым сам Иисус делится с каждым из нас, личностно и неповторимо. Христианская община, вырастающая из молчаливой глубины молитвы, не нуждается в конструировании. Она растет сама. Конечно же, она состоит из обычных людей, и к ней, как и ко всем прочим человеческим объединениям, относятся типичные регулирующие законы. Существует однако качество, которое превосходит любые законы и является определенной гарантией выживания Церкви: Дух свободы и любви, в котором мы вновь переживаем крещение, в каждую минуту нашей молитвы. Влияние, которое оказывают такие общины на отдельные группы общеста, существенно превышает их внутренние количественные показатели. Большинство медитативных групп, проводящих свои встречи в парафиях, колледжах, больницах или частных домах, состоят из весьма скромного количества участников. И это хорошо. Они становятся центрами Присутствия, закладывая основу для новой формы миссионерской инициативы, в которой сейчас крайне нуждается все западное общество: созерцательной миссии Присутствия. Упорствуя в своем личном паломничестве, практикующие медитацию находят мир Христа в глубинах своего существа, куда их приводит слово-молитва, мантра. Осознавая с каждым месяцем, как ненадежно равновесие сил, на которых покоится мир, мы должны наполнить нашу деятельность опытом истинной природы покоя и гармонии. Христианская медитация открывает нас к видению мира и покоя, как энергии Духа Христа. Это дар, а не нечто, достигаемое в результате применения силы или политических маневров. Если нам удастся высвободить мир, уже присутствующий в наших сердцах, и если наши общины смогут воплотить его в жизнь, это поистине станет той силой, которой не сможет противостоять ничто. Единство и мир – нераздельные аспекты духовного развития. В наше же время в Церкви, как и в большинстве других общественных институтов, особенно заметны такие черты, как разобщенность и разногласия. Конечно, хотелось бы надеяться, что мы всегда будем иметь возможность работать с разными мнениями, а между отдельно взятыми группами будут существовать различия. Однако, когда различия становятся разделениями, пропадает надежда на то, что сам спор приведет к решению. Мы должны вспомнить, но не в теории, а фактически, о нашем единстве в главном. Слово Божье – это не мнение, а Истина, к которой стремятся все человеческие умы в духе взаимного роста и поощрения, некоторые с большим успехом, нежели прочие. Слово воплощено среди нас и в нас. Мы должны заново учиться быть молчаливыми и исполненными почтения в Его присутствии. Чтобы вновь научиться слушать, мы должны прежде всего научиться молчать. Лекции, записанные в этой книге, состоялись во время еженедельных встреч медитативных групп в монастыре в Монреале. Их слушателями были люди разных возрастов, говорящие на разных языках, происходящие из разных прослоек и имеющие различные точки зрения, но итогом этих встреч была совместная медитация в течении получаса. Группы, действующие в городах всего мира, являются источниками подобной толерантности и сочувствия, проистекающих из опыта духовного единства. Трудно найти более простое проявление доброй воли, чем совместная медитация с личностью, чья точка зрения отлична от нашей. Капиталист и коммунист, консерватор и либерал, черный и белый, женщина и мужчина, иудей и эллин, христианин и мусульманин, католик и протестант: существует уровень опыта, открытый для нас всех, уровень, на котором все эти различия могут перестать быть разделяющими факторами. Простота может восприниматься как упрощение. Разве все проблемы, которые существуют в Церкви и в обществе, найдут свое решение, если достаточное количество людей начнет медитировать? Духовность невозможно измерить, и потому нет статистической корреляции между тем, что может происходить в состоящей из десяти человек группе и в целом обществе. Но вместо математической предсказуемости у нас есть доступ к пророческому видению Св.Павла, обещанному в итоге тем, кто суть “люди духа”. В этом видении мы можем увидеть целостность, присутствующую в каждой его части – голографическое видение Тела Христа (1 Кор 12:12-31). То, что развивается в каждом человеке, развивается и в общине, частью которой является этот человек. Вспомним одну древнюю китайскую пословицу, выражающую надежду всех христианских созерцателей: “Один человек, пребывающий в безмолвии и уединении, размышляя об истине, меняет жизни тысячей”. Ошибкой сторонников упрощенного подхода является склонность верить – или же обманывать самих себя – в легкость согласования части с целым. Верность позиции сторонников простоты заключается в том, что они видят все трудности этого пути, при этом нисколько не отступая перед ними. Путь должен быть узким. Медитация проста, но дается нелегко. Однако, она возможна для каждого. Она настолько же естественна для духа, как и дыхание для тела. Порой в качестве упрека в адрес медитации преподносится то, что она – на первый взгляд – пассивна. Ответом на это может стать опыт повторения слова-молитвы как духовной работы. Нет ничего менее пассивного, чем чистая активность бытия. В радости и с чуством человеческого достоинства мы учимся принимать собственные судьбы как дар нашего бытия. Все, что нам необходимо в начале, это вера и ощущение нашего призвания, согласно которому мы сможем жить во всей полноте, разделяя бытие Бога. Это призвание – не просто выбор, скорее это нечто изначально прописанное в нас, и игнорировать его можно только ценой нашей души. Во всем мире нет дела более срочного, чем открытие этого универсального человеческого призвания. Святой Дух, приходя на помощь нашей немощности, напоминает нам об этом различными путями. Один из таких путей – наше возвращение к практически забытой сегодня созерцательной традиции. Свет Слова Когда мы говорим или думаем о медитации, довольно легко поддаться очарованию теории. Тематика медитации как чего-то чудесного и таинственного обычно становится захватывающей темой для разговоров и размышлений. Однако, в этих разговорах и размышлениях кроется немалая опасность того, что мы можем так никогда и не выйти за грань слов и мыслей, что мы всегда будем видеть только образ, отраженный в зеркале. Очарованные этим отражением, мы настолько не осознаем его искаженности, что становимся неспособными оторвать от него свой взгляд, оглядеться и увидеть реальность. Слова такого выдающегося наставника, каким был Джон Мейн, обладают силой, вдохновляющей нас увидеть окружающую нас реальность. Видеть вещи такими, какими они есть, видеть истинное - означает также и совершать истинное. Только настоящая медитация, полноценное уделение ей своего времени каждое утро и каждый вечер, поможет нам увидеть то, что есть на самом деле. Учение, которое нам передали, которым мы живем и делимся с другими, абсолютно реалистично и реализуемо на практике. Оно не связано исключительно со спекуляциями или замысловатыми теориями; его первоосновой является живой опыт, опыт веры. Во-первых, это опыт, которым мы уже обладаем на тот момент, когда впервые вступаем на путь медитации. Во-вторых, это опыт, приобретаемый нами на этом пути, опыт обучения. И только в-третьих наше учение связано с тем опытом, к которому мы приходим впоследствии с целью, к которой мы стремимся. Такая глубокая, личностная связь теории и опыта является причиной того, что это учение может направлять и отражать наш собственный опыт. Именно это мы и называем «живой традицией», и, начиная медитировать, мы присоединяемся к ней. Традиция о.Мейна берет свое начало в незапамятных временах, в момент обращения к ней мы обнаруживаем, что она в огромной степени повлияла на формирование нас самих, сделала нас теми, кем мы есть. Эта традиция - сама простота. Она говорит нам, что медитация требует от нас тишины и спокойствия, причем это должны быть не только внешние, физические изменения, - хотя и это немаловажно. Но прежде всего это касается внутренней тишины и покоя. Таким путем традиция ведет нас к познанию нашего внутреннего единства, помогает нам найти себя. Наша внешняя тишина отражает тишину внутреннюю. Когда мы медитируем, мы стараемся сидеть настолько тихо и неподвижно, насколько это возможно, сохраняя дисциплину безмолвия на протяжении недель и месяцев. Это может показаться нам элементарным, но это лишь первый шаг, от которого зависит весь наш дальнейший путь. И вот, ты начинаешь повторять свое слово-молитву. Во время медитации ты не делаешь ничего кроме этого, и ни о чем другом не заботишься. Ты не касаешься своих амбиций, ничего не планируешь и не анализируешь. Ты должен только повторять свое слово. Повторение слова приведет тебя к еще более глубокому молчанию, в котором ты откроешь, что можешь наконец быть тем, кем ты есть на самом деле, и (что еще чудеснее) позволить Богу быть тем, кем Он является в тебе. Какими бы ни были мысли, идеи или образы, проплывающие через твое сознание, просто позволь им уплыть прочь. Какие бы прекрасные прозрения не посещали тебя, дай им уйти. Если же тебя одолевают мысли хаотические и тривиальные, позволь уйти и им. Не имеет значения, что именно приходит тебе на ум, что ты себе представляешь; просто возвращайся к повторению своего молитвенного слова. Повторение очищает. Мантра очистит твое сердце и сознание, она приведет тебя к чистоте и простоте ребенка, в которой мы нуждаемся, если хотим войти в Царствие. Мантра – это путь. Когда большинство из нас вступает на него, наш первоначальный опыт кардинально отличается от того, к чему мы придем в результате. Это не опыт радости, мира и удовольствия. Мы прислушиваемся к учению, чтобы узнать о грядущей весне внутренней радости. Мы отправляемся в путь, чтобы обнаружить в себе царствие мира. Но возможно, что прежде всего мы столкнемся с неутолимой жаждой и неудовлетворенностью. Мы все испытываем подобную неудовлетворенность, потому что умеем жить либо будущим, постоянно лелея планы, либо прошлым, которое мы анализируем снова и снова. Наша суетливая неутомимость приводит нас к утрате единственного шанса жить полной жизнью, ведь этот шанс существует только в настоящем моменте. Утрачивая его, мы утрачиваем все. Пока мы живем прошлым или будущим, нам не узнать счастья. Мы так переживали о том, чего нам не хватает, так были поглощены тем, чего жаждем, что нам не удалось узреть то, что нам уже дано. Если мы не изменим этот подход и не отвернемся от зеркала, мы просто обречены на вечную неудовлетворенность. Даже если мы получим то, чего желали, это не принесет нам ожидаемой радости: для алчного ума всегда найдется новая мишень, пребывающая за пределами нашей досягаемости. Состоянием неудовлетворенности управляет не дух любви, а эгоизм. Единственный путь к миру - узнать и принять то, что нам уже дано. Величайший дар, который мы получили, обычно выпадает из поля нашего зрения. Чаще всего нам просто не удается его заметить. Это вовсе не здоровье, богатство, красота или талант. Этот величайший дар – само существование, факт нашего бытия. Это первичный, фундаментальный дар. Не умея его распознать, а следовательно не будучи в состоянии принять, мы не сможем познать ничего из того, что принесет нам наш жизненный путь. Принятие этого дара – первый шаг к полноте жизни. По сути, это и есть то, чему мы учимся, когда медитируем: принятие дара. Медитация связана скорее с бытием, чем с действием, хотя проходит довольно немало времени, прежде чем мы свыкнемся с этой идеей, и еще больше - прежде чем она станет частью нашего собственного опыта. Мы не умеем просто быть, не действуя. Начиная медитировать, мы еще на какое-то время сохраним представление о медитации, как о действии. Мы должны осознавать, что это только начало. Наши чувства со временем очистятся. В этой науке бытия и принятия дара мы обретаем истинное удовлетворение. Мы оставляем желания, суету и все образы, рожденные страстями. В итоге, конечно же, и наши действия обретут чистоту благодаря медитации. Новое понимание, открывающееся нам, постепенно трансформирует образ и качество нашей жизни, преобразит наши взаимоотношения. Все это можно назвать процессом взросления нашего духа, этот путь требует немало времени. Именно потому, когда мы начинаем медитировать, не следует искать опытов, а особенно не стоит пробовать их конструировать или симулировать, предвосхищать их или обладать ими. Процесс духовного роста подобен постепенному выпадению осадка в стакане воды. Сначала осадок кружится в стакане, и вода кажется мутной. Если не касаться стакана, осадок выпадет сам, и вода станет прозрачной. Мы смотрим сквозь чистую воду, осознавая, как прекрасна ее прозрачность, и понимаем, чем на самом деле является простота. Когда вода мутна, ее поверхность отражает образы. Когда она прозрачна, мы можем видеть сквозь нее. Первая вещь, которой мы должны научиться, это позволить себе успокоиться, остаться в покое. Мы все «замутнены», подобно воде в стакане. В нас слишком много саморефлексии. Мы должны позволить нашему сознанию очиститься. Медитация учит нас простоте, учит оставаться неподвижными и тихими в самом центре нашего бытия. Речь идет об истинной тишине и покое, а не о размышлениях о том, как прекрасно было бы стать тихим и духовным. Если мы будем тихи, со временем наши действия обретут гармонию с этой тишиной. Наш дух очищается в неподвижности. Он становится чистым и прозрачным. Бог, Дух которого живет в нас, просвечивает сквозь наш дух, подобно солнечному свету, сияющему сквозь воду. Именно это мы называем «чистотой сердца». Это прозрачность сознания, которая позволяет нам видеть Бога. «Благословенны чистые сердцем, - сказал Иисус, - ибо они Бога узрят» (Мф 5,9). Кьеркегор11 определял чистоту сердца, как желание только одной вещи. Большинство из нас желает слишком многих вещей. Ограничение нашего желания до одной вещи постепенно очищает нас от всякого прочего желания. Оно очищает нас, ведь когда мы медитируем, у нас есть только одно устремление: повторение нашего слова-молитвы. Все остальное осталось позади. Простое, преданное и любящее повторение молитвенной формулы приводит нас в состояние покоя, где мы видим свет как внутри, так и вокруг нас, со все той же ясностью. Итак, мы видим ясно, ибо видим это в свете, который сам является носителем видения. Так псалмопевец славил Бога песнью: «...во свете Твоем мы видим свет» (Пс 35:10). Подобная ясность переживается нами как радость. Видение света составляет саму суть радости, а следовательно, это единственный устойчивый фундамент для чувства удовлетворения. Подобно духу мира, радость рождает покой и гармонию в каждой сфере нашей жизни. Необходимо только, чтобы мы действительно стали тихими, и чтобы мы не покинули путь, ведущий нас к этой тишине. На нашем пути есть только одно призвание: сохранять абсолютную простоту и спокойствие во время двух ежедневных периодов медитации и быть преданными повторению молитвенного слова - настолько, насколько сможем. Мы обретаем на нашем пути свет, свет Слова, о котором говорится в прологе Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.» (Ин 1:1-5) |