Методология научного исследования. методология научного исследования. Постклассическая методология науки

• Название: Постклассическая методология науки
• Анкор: Методология научного исследования
• Дата: 17.11.2022
• Размер: 361.04 Kb.
• Имя файла: методология научного исследования.docx
• Тип: Документы; #794197
• страница: 10 из 17

Конвенциональность как главный на сегодняшний день кри- терий научности вытекает из онтологической и гносеологической конвенциональности: социальные нормы, в отличие от законов природы, суть соглашения (хотя и не произвольные)¹⁴¹, и их по- знание всегда обусловлено историческим и социокультурным контекстом, а потому является относительным¹⁴², а также не- устранимости философского (метафизического — неверифици- руемого) компонента из научного знания. Коммуникативныйкритерий, выступающий содержанием конвенции экспертного научного сообщества, постулирует процессуальность и риториче- ские, дискурсивные приемы обоснования научной точки зрения. Отсюда вполне оправданно утверждение, что в гуманитарных науках «господствуют часто не строго определяемые логические понятия, а именно концепты, выражающие скорее интуитивно, нежели логически, схватываемые смыслы»¹⁴³. Поэтому позити-вистскийэталоннаучностивпринципенеможетбытьреа-




¹⁴¹ Искусственность социальных норм состоит не в том, что они произволь- но сконструированы, а в том, что люди их измеряют и оценивают и, тем самым, несут за них моральную ответственность, т. е. «искусственность ни в коей мере не влечет за собой полный произвол». — Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1. С. 99.

¹⁴² Такую точку зрения активно развивает Л. А. Микешина. — См.: Мике- шина Л. А. Философия познания. Полемические главы. М., 2002. С. 20 и след. ; Ее же. Конвенции как следствие коммуникативной природы познания // Субъ- ект. Познание. Деятельность. М., 2002. С. 507—533.

¹⁴³ Микешина Л. А. Философия познания ... С. 23. Ниже она пишет:

«…гуманитарное знание оперирует понятием “теория” в широком смысле, как некоторой концепцией, совокупностью взглядов мыслителя, некоторой системой высказываний, не связанных жесткой дедуктивной последовательностью» (С. 32).
лизован в любой науке, в том числе юриспруденции. Не суще- ствует абсолютных критериев научности; они относитель- ны и зависят от исторической эпохи и социокультурных осо- бенностей того или иного социума.
Исходя из вышеизложенного можно сделать вывод, что прак- тическая (фактическая) проверяемость и логика являются огра- ниченными критериями научности. Их нельзя полностью сбрасы- вать со счета, но и абсолютизировать их не стоит. Им на смену приходит (или уже пришел) конвенциональный критерий науч- ности, выражающий соглашение научного сообщества о том, что считать эпистемологическим эталоном. Этот критерий основан на научных традициях, опыте других стран, относительной практи- ческой проверяемости и логической обоснованности и гораздо более консервативен, чем, может быть, кажется. Научное сооб- щество скорее не пропустит в пантеон наук новую, экстраорди- нарную концепцию, чем даст ей право на официальное существо- вание. В то же самое время нельзя забывать и о трансцендентном (точнее — трансцендентальном) критерии научности, выражаю- щемся в конечной результативности научной деятельности — самосохранении общества. Очевидно, что наука (и юридическая в том числе) призвана оказывать воздействие на социум. Нормаль- ное функционирование, поддержание целостности социального организма (в нашем случае — приемлемого правопорядка) — по- казатель научности тех концепций, которые применяются на практике (при этом, конечно, следует иметь в виду, что этот ко- нечный результат зависит не только от научной деятельности, но и от всех иных социальных и природных факторов).

Сохраняются ли в ситуации «постклассики» такие критерии научности, как объективность, универсальность, истинность, до- стоверность знания? Дабы не впадать в неумеренный радикализм и не призывать к их «сбрасыванию с корабля истории», следует еще раз заметить, что критерии классической науки наполняются другим значением, принципиально отличающимся от традицион- ного. Другими словами, можно сохранить старые названия, но в новом контексте их содержание значительно иное по сравнению с «классическим»¹⁴⁴.





¹⁴⁴ Иной точки зрения придерживается М. В. Антонов. Он полагает, что мно- гогранность права (включая позитивное право, идеальное право и социальное право) невозможно изучать одним методом или одной методологией. Отсюда он

Объективностьнаучногознаниястановится интерсубъек- тивной¹⁴⁵, ментальной конструкцией. Объективно сегодня то, что приобрело значение объективного в общественном сознании. В основе так понимаемой объективности лежит конструктивистская деятельность референтной группы по формированию ментальных (социальных) представлений и соответствующих «воображаемых сообществ» (по терминологии Б. Андерсона)¹⁴⁶. Но будучи сфор- мированным, социальное представление (докса) существует как(или как бы) не зависимое от воли и желания отдельно взятых индивидов. Требуются серьезные усилия по изменению или лик- видации (устранению) таких правовых явлений (чаще всего — институтов), которые одновременно являются научными поняти- ями. Тем самым правовое явление (институт) существует нераз- рывно с социальным представлением о нем, зачастую приобре- тающим понятийную форму.

Универсальностьв условиях постклассического науковеде- ния вытесняется контекстуальностью (как исторической, так и со- циокультурной). На статус универсального может претендовать




постулирует отказ от макротеорий в пользу микро- и мезотеорий, в том числе переосмысление догматики права исходя из изменившихся исторических, преж- де всего экономических и политических, реалий нашего общества. Более того, он считает, что «методология науки предполагает разделение понятий научно- сти и истинности, где последнее обозначает логическую последовательность, непротиворечивость теории. Любое логическое умозаключение неизбежно пре- тендует на универсальность, тогда как принципы научности теории в такой пре- тензии не нуждаются — эти принципы валидны в своей области знания, но не- применимы ко всему знанию в целом». В то же время признание контекстуаль- ности критериев научности, с его точки зрения, «не исключает возможности устанавливать адекватность научных теорий, придерживаться классических путей поиска истины для тех, кто не разделяет уверенности в состоятельности дискуссий о постклассических, постмодернистских и иных “пост” реалиях научного знания». — Антонов М. В. О принципах научности и развитии право- вой теории // Стандарты научности … С. 148—153. Если критерии научности контекстуальны, исторически изменчивы, то как можно изучать значительно трансформировавшуюся правовую реальность старыми «классическими» мето- дами и насколько такое исследование будет адекватным? В этом противоречи- вость позиции молодого ученого.

¹⁴⁵ «Наиболее распространенный смысл объективности, несомненно, тот, ко-

торый отождествляет ее с интерсубъективностью», — заявляет Э. Агацци. — Агацци Э. Указ. соч. С. 102. При этом интерсубъективность он связывает с пуб- личным научным дискурсом (С. 103, 172, 173).

¹⁴⁶ Anderson B. Imagined Communities. Reflections on the origin and spread of Nationalism. N.Y., 1991.

только самая «голая» (поэтому бессодержательная) абстракция: идея необходимости нормативного регулирования общественных отношений и его восприятия в общественном сознании.

Истина, о чем уже шла речь выше, трансформируется от корре- спондентской теории (соответствие знака референту) к когерентной (соответствие знака другим знакам) и к коммуникативной (значение знака как общезначимого в научном дискурсе)¹⁴⁷ или прагматиче- ской (истинность знака — это вера в его эффективность)¹⁴⁸.

А. Я. Гуревич в 1973 году (!) писал: «Человеческие истины всегда и неизбежно антропологичны. Помещаясь в человеческих головах, владея живыми сердцами, истина, направляющая людей на те или иные поступки, не может не окрашиваться эмоциями, целевыми установками и даже эстетическими тонами. И незачем рыдать над утратой ею “химически чистой” нейтральности, кото- рой она никогда не обладала! Для того чтобы служить людям, истина, наука должны подышать их воздухом, пропитаться их стремлениями и страстями. Худо, когда наука превращается в проститутку, но слепая девственность, страшащаяся всего земно- го, — бесплодна»¹⁴⁹. Из того, что «вещь может рассматриваться с потенциально бесконечного числа точек зрения и, таким образом, считаться обладающей бесконечным числом свойств», следует относительность истины, ее «онтологическая ангажированность» и бесконечность задачи познания реальности¹⁵⁰.

Достоверностьнаучногознаниясегодня не может быть полной, окончательной. О достоверности можно говорить лишь применительно к определенному контексту и с некоторой сте- пенью вероятности¹⁵¹. Граница между наукой и иными формами





¹⁴⁷ Apel K.-O. Diskurs und Verantwortung. Frankfurt am Main, 1988 ; Haber- mas J. Theorie des kommunikativen Handelns. Frankfurt am Main, 1981. Bd. 1, 2.

¹⁴⁸ Один из наиболее радикальных вариантов критики репрезентатизма (и корреспондентской теории истины) принадлежит Р. Рорти, который вслед за У. Джеймсом и Д. Дьюи предложил заменить понятие «истина» как соответ- ствие объективному положению вещей в природе тем, во что лучше (полезнее) верить («лучшая идея, которую мы принимаем для объяснения происходяще- го»), и вообще отказаться от теории познания в пользу теории полезности. — Rorty R. Philosophy and the Mirror of Nature. Princeton (N.J.), 1979 ; Его же. Слу- чайность, ирония и солидарность. М., 1996.

¹⁴⁹ Гуревич А. Я. История историка. М., 2004. С. 184.

¹⁵⁰ Агацци Э. Указ. соч. С. 270, 312, 410.

¹⁵¹ «Научные высказывания, — утверждает Э. Агацци, — это всегда реляти- визированные предложения, имея в виду, что они содержат лишь ограниченный перечень технических терминов, что их значения определяются конкретным

культуры стирается, пролиферируется. Возможно, именно по- этому наука утратила свой привилегированный социальный ста- тус в современном мире.

Такимобразом,вовторойполовинеХХвекапроизошлипринципиальноважныеизменениявэпистемологии,благо-даря которым классические критерии научности трансфор-мируются в постклассические. Можно согласиться с позицией А. П. Огурцова, что тенденции в философии конца ХХ века

«привели: а) к трансформации способов существования и статуса норм (и этических, и логико-методологических), которые из все- общих, необходимо истинных и облигативных предписаний ста- ли пониматься как правдоподобные, прецедентные, используе- мые по аналогии и в той или иной степени вероятные по своему статусу способы достижения общего решения; б) к радикальному сдвигу в трактовке критериев знания: вместо поиска истины — определение правдоподобности, вместо дедуктивного вывода — логика аргументации, вместо гомогенного трансцендентального Субъекта — коммуникативное сообщество. Этот поворот в фило- софии можно назвать коммуникативным, и он связан с анализом возможностей и условий коммуникаций как внутри языкового сообщества, так и внутри научного сообщества»¹⁵². В другом ме- сте он пишет: «Коммуникативныйповоротвфилософиивообщеи в философии науки в частности привел к поискам согласован- ного дисциплинарного поля на основе “фамильного сходства” дискурсов и различных дискурсивных практик; к замещению ис- тины — правдоподобием; теоретического ядра исследователь- ских программ — убеждениями (belief), признанными научным сообществом; согласованных усилий научного сообщества — достижением консенсуса; логики научного исследования — ситу- ационными исследованиями. Научное знание предстает как раз- новидность убеждений, которые являются частью более широко- го поля убеждений данного общества.

Коммуникативный поворот в философии завершается обра- щением к средствам неориторикив анализе научного знания, причем она оказывается определенным видом аргументации




контекстом, в который они помещены, что они подчиняются некоторым уста- новленным для их проверки правилам и т. д.». — Агацци Э. Указ. соч. С. 128.

¹⁵² Огурцов А. П. Этос науки и поворот к коммуникативной рациональности

// Философия науки: двадцатый век ... Ч. 2. С. 370.

своих убеждений и отстаивания их в научных дискуссиях и спо- рах, разновидностью или “языковых игр”, или нарративов»¹⁵³.

Коммуникативный поворот в эпистемологии наиболее последо- вательно представлен теорией глобального дискурса К.-О. Аппеля и Ю. Хабермаса. Для них дискурсивная рациональность предстает как делиберативное интерсубъективное понимание и признание в рам- ках идеального коммуникативного сообщества¹⁵⁴. К.-О. Аппель формулирует принципы, или правила, аргументативного дискурса, которые можно считать синонимичными критериям научности:

1) правило воздержания от применения неаргументированных вы- сказываний в ходе процесса аргументации; 2) правило контрафакти- ческой антиципации идеального аргументативного сообщества (требование выдвигать такие аргументы, которые были бы приняты коммуникативным сообществом, и требование способствовать установлению структур и правил идеального аргументативного сообщества в реальности); 3) требование признания других как равноправных участников аргументации в том случае, если они сами соблюдают правила аргументации; 4) требование прилагать необходимые усилия для расширения горизонта понимания своих аргументов другими участниками аргументации, способствуя тем самым реализации в реальном коммуникативном сообществе ос- нований общественности¹⁵⁵.

Таким образом, коммуникативный поворот, как справедливо полагает А. П. Огурцов, повлек за собой «не просто “ослабление” жесткой парадигмы доказательного знания, но и расширение спо- собов доказательства, включение в “поле доказательства” тех форм аргументации, которые не принимались в качестве доказа- тельных процедур. В область аргументированного знания оказа- лись включены те формы знания, которые не релевантны дедук- тивно выводному знанию и которые связаны с судебной практи- кой, с защитой своей позиции и критикой своих оппонентов на





¹⁵³ Огурцов А. П. Философия науки XX века и историография науки: основ- ная линия и новые тенденции в их взаимоотношениях // Философия науки: два- дцатый век ... Ч. 3. С. 196.

¹⁵⁴ К.-О. Аппель полагал, что кантовский вопрос об условиях возможности и значимости научного познания сегодня стал вопросом о возможности ин- терсубъективного взаимопонимания. — Appel K.-O. Transformation der Philoso- phie. Frankfurt am Main, 1973. Bd. 2. S. 173.

¹⁵⁵ Appel K.-O. Die Erklaren-Verstehen-Kontroverse in transzendentalpragmati- scher Sicht. Frankfurt am Main, 1979. S. 112 und and.

гражданско-политических форумах и др.»¹⁵⁶. В то же время при- ходится признать, что коммуникативная стратегия фиксирует внимание на институционализации научного знания (оно должно пройти процедуру делиберации — всестороннего обсуждения), но не на его производстве. Тут, полагаю, уместна «прививка» со стороны социальной эпистемологии, постструктурализма или фукольдианской теории власти-знания.

Подводя итог рассмотрению данного вопроса, можно конста- тировать, что в условиях постклассического науковедения карди- нально изменились (изменяются) критерии научности, в том чис- ле юридической теории. Чтобы претендовать на статус научной, юридическая теория должна учитывать многомерность права, его сконструированность референтной группой и постоянное вос- произведение ментальными образами и действиями широких народных масс, относительность, т. е. обусловленность, приме- нительно к социальному целому и другим социальным явлениям и принципиальную незавершенность, неполноту (а значит — ан- тидогматичность) нашего знания о правовой реальности¹⁵⁷. При этом позволительно говорить об интерсубъективной, ментальной объективности знания о праве, универсальности как необходимо- сти этого знания самого по себе (как и права), о коммуникатив- ной истине этого знания, контекстуальная и вероятностная до- стоверность которого обретается в качестве общезначимости в предельно широком социально-научном дискурсе о праве.

Эти выводы не плод досужих размышлений, а общепри- знанные философские (и философско-правовые) положения — основания постклассической научной картины мира. Юриди- ческая наука только в том случае преодолеет состояние мето- дологической неопределенности (можно сказать резче — кри- зиса, стагнации), если сумеет вписаться в обозначенные выше критерии и, следовательно, найти адекватный ответ на вызов постсовременности.




¹⁵⁶ Огурцов А. П. Этос науки … С. 392.

¹⁵⁷ Уместно процитировать воспоминание А. Я. Гуревича по этому поводу:

«Перед лицом одержимых нетерпимостью и фанатизмом ортодоксов я настаи- ваю на том, что существо всякой науки, в том числе и исторической, составляют открытость, множественность точек зрения, соперничающих между собой, со- поставляющих себя друг с другом». — Гуревич А. Я. Указ. соч. С. 187.