Методология научного исследования. методология научного исследования. Постклассическая методология науки

• Название: Постклассическая методология науки
• Анкор: Методология научного исследования
• Дата: 17.11.2022
• Размер: 361.04 Kb.
• Имя файла: методология научного исследования.docx
• Тип: Документы; #794197
• страница: 8 из 17

Эмпирический уровень — это уровень научных фактов, по- лученных в результате конкретных исследований. Эмпирия — это знания о мире в его существовании, т. е. в его внешних про- явлениях. Эмпирический факт представляет собой индивиду- альную характеристику, данную в непосредственном опыте, он представляет объект в его единичном существовании¹⁰⁸. Термин





¹⁰⁴ Варламова Н. В. От философии права к юридической догматике // Варла- мова Н. В. Типология правопонимания и современные тенденции развития тео- рии права. М., 2010. С. 126.

¹⁰⁵ Так полагает Н. Н. Тарасов. — Тарасов Н. Н. Указ. соч. С. 252.

¹⁰⁶ По мнению К. Альчуррона и Е. Булыгина, «поиск так называемых общих принципов права и конструирование “общих частей” кодексов — эти две задачи обычно рассматривались как основной предмет правовой догматики…». — Альчуррон К. Э., Булыгин Е. В. Нормативные системы // Российский ежегодник теории права. № 3. 2010. СПб., 2011. С. 314.

¹⁰⁷ Тарасов Н. Н. Указ. cоч. С. 259.

¹⁰⁸ В этой связи неверно представлять научные факты в онтологическом смысле как некие объективные данности. «”Факты” не имеют единообразного существования вне зависимости от индивидов, их наблюдающих и интерпрети- рующих. Скорее, “реальные” факты являются способами, с помощью которых

«факт», по мнению М. Коэна и Э. Нагеля, используется в науч- ной литературе как минимум в четырех смыслах: 1) иногда, ис- пользуя термин «факты», мы имеем в виду некоторые элементы, выделенные из чувственного восприятия; 2) термин «факт» ино- гда обозначает суждения, которые интерпретируют то, что нам дано в чувственном опыте; 3) термином «факт» также обозна- чаются суждения, которые истинно утверждают неизменное следование или конъюнкцию характеристик; 4) термином

«факт» обозначаются вещи, существующие в пространстве и времени, и отношения между ними, в силу которых суждения становятся истинными. Факты в данном смысле не являются ни истинными, ни ложными. Они просто существуют и могут осо- знаваться нами частично посредством чувственного восприя- тия¹⁰⁹. Научный факт — это всегда суждение, в котором фикси- руется модус существования какого-либо единичного явления¹¹⁰.

Неверно отождествлять «факт» лишь с чувственным отраже- нием определенных сторон объективного мира, рассматривать его исключительно как чувственный образ того или иного собы- тия, явления. Чувственных образов как таковых, «очищенных» от рациональных компонентов мышления просто не существу- ет¹¹¹, как не существует фактуального вне оценочного¹¹². Более того, ни одна теория никогда полностью не подтверждается фак- тами, всегда имеет место «фактическая недоопределенность»




разные люди познают и определяют ситуацию» — так переформулировал «Тео- рему Томаса» Р. Мертон. — Merton R. K. Social Theory and Social Structure. Glencoe, 1957. P. 193. О «Теореме Томаса» в связи с «самоосуществляющимися пророчествами» см.: Мертон Р. Социальная теория ... С. 605—606.

¹⁰⁹ Коэн М., Нагель Э. Введение в логику и научный метод. Челябинск, 2010.

С. 304—305.

¹¹⁰ Beщь «становится научным объектом», когда она становится референтом некоторой науки. — Агацци Э. Указ. cоч. С. 401.

¹¹¹ «Признавая, что инструментами научного познания должны оставаться опыт и логос, мы должны признать, что они никогда не бывают чистыми, но вписаны и нюансированы в соответствии с контекстами интерпретации, в рам- ках которой они оперируют. <…> Данные опыта, служащие эмпирическим ба- зисом наук, никогда не имеют абсолютного значения». — Агацци Э. Указ. соч. С. 499, 501. Невозможно перевести все высказывания о физическом мире в вы- сказывания о непосредственном опыте. — Куайн У. В. О. Две догмы эмпиризма

// Куaйн У. В. О. С точки зрения логики ... С. 72.

¹¹² «Каждый факт нагружен ценностями и каждая из наших ценностей нагружает собой какой-либо факт», — утверждает Х. Патнэм. — Putnam Н. Reason, Truth and History. Cambridge, 1981. Р. 201.

теории¹¹³ (об этом еще пойдет речь ниже). Любая фактическая информация о конкретном, единичном событии или явлении все- гда фиксируется в языке науки и тем самым становится (может стать) всеобщим достоянием и оценивается с какой-либо пози- ции, выступающей нормативным ее измерением. Фактуальные предложения научного языка практически всегда включают в се- бя специальные термины, смысл которых может быть понят лишь в контексте определенной научной теории. Поэтому фактами науки могут быть лишь те данные, которые «ассимилированы» определенной теоретической концепцией, включены в систему научного знания путем их отображения в понятийной системе некоторой теории. Например, те или иные данные (результаты анализа, наблюдения и т. д.) о конкретных нормах права станут научными фактами только тогда, когда будут интерпретированы в соответствии с представлением о норме права как таковой (например, как о статье нормативно-правового акта или как фактическом состоянии общественных отношений). При этом следует заметить, что процедура интерпретации следует не за эмпирическим исследованием, а всегда вместе с ним одновре- менно¹¹⁴. Поэтому выделить эмпирический уровень теории пра- ва в чистом виде, без теории, практически невозможно, но мож- но лишь аналитически.

Серьезной проблемой является вопрос об эмпирическом уровне теории права и юриспруденции в целом. Дело в том, что теория права — общеюридическая концепция и сама по себе не имеет «прямого» выхода на эмпирику¹¹⁵. Поэтому эмпирический




¹¹³ Догмой эмпиризма назвал такие попытки У. Куайн еще в 1950 году. Ин- тересно, что один из основоположников логического позитивизма Р. Карнап в конце концов признал неосуществимость программы верификации теории к протокольным предложениям.

¹¹⁴ «Как только мы начали исследовать реальность с некоторой “точки зрения”, мы уже применяем к ней некоторую конкретную интерпретацию (герменевтический уровень) — интерпретацию, которая руководит нашим выбором понятий (семантический уровень) и нашим планированием опера- циональных процедур проверки (референциальный уровень)». — Агацци Э. Указ. соч. С. 528.

¹¹⁵ Кроме всего прочего, сложность связана и с тем, что право невозможно непосредственно наблюдать. В практической жизнедеятельности мы обнаружи-

ваем взаимодействия людей, и только некоторые из них квалифицируются, т. е. аналитически вычленяются и оцениваются, как правовые. В этой связи прав В. М. Сырых, утверждающий, что «возможности исследователя непосредствен-

уровень теории права зачастую опосредован данными отраслевых юридических и смежных общественных дисциплин. Невозможно эмпирически представить норму права, систему права или право- отношение как фактические данности, так как это — абстрактные понятия¹¹⁶. Еще сложнее это сделать применительно к праву — многогранному, многоаспектному феномену¹¹⁷. Но это не означа- ет, что мысленно невозможно соотнести эти понятия с единич-





но наблюдать реальную жизнь права, юридическую практику весьма ограни- ченны». — Сырых В. М. Логические основания … Т. 1. С. 293.

¹¹⁶ Более того, опыт невозможно обосновать самим опытом. Для этого тре- буется теорияопыта, задающая критерии его оценки.

¹¹⁷ «Права “как такового” не существует, — утверждает А. В. Поляков. — Это означает, что у данного слова нет определенного эмпирически узнаваемого референта. Слово “право” не привязано жестко к какому-либо внешнему эмпи- рическому объекту». — Поляков А. В. Коммуникативный подход к праву как вариант постклассического правопонимания // Классическая и постклассическая методология развития юридической науки на современном этапе : сб. науч. тр. / редкол.: А. Л. Савенок (отв. ред.) и др. Минск, 2012. С. 19. «Нам следует при- нять или признать, — делает весьма радикальное заявление канадский философ и теоретик права Б. Мелкевик, — что право не имеет никакого реального или эмпирического “существования” в этом мире. Право не имеет никакого физиче- ского или материального существования в социальном или политическом мире, и еще меньше — существования с точки зрения наличия или действительности, не говоря уже о том, чтобы быть или иметь и что в конечном счете следует дей- ствовать и думать соответствующим образом. <…> В этом смысле не существу- ет никакого “объекта”, называемого “правом”, в реальном, материальном, фак- тическом или просто “осязаемом” мире! Право не является чем-то “самим по себе” или не имеет этого признака, и мы не располагаем таким средством науч- ного познания, которое позволило бы нам установить, чему может реально, дей- ствительно или объективно соответствовать эта символическая репрезентация, называемая “правом”. Итак, ошибочно писать и думать будто “право” суще- ствует как “объект” который можно схватить!». — Мелкевик Б. Юридическая практика в зеркале философии права / пер. с фр. и англ. : М. В. Антонова и др. ; отв. ред. М. В. Антонова. СПб., 2015. С. 139. «Так как право является непрерыв- ным процессом, — утверждает Ч. Варга, — мы не можем помыслить его в его целостности (т. е. помыслить “право вообще”) как единообразное, завершенное и неизменно самотождественное. Будучи явлением, получаемым посредством различных беспрестанно действующих противодействующих процессов, оно всегда будет демонстрировать различные стороны, компоненты и способы фор- мирования (с возможностью временных конфликтов и одного окончательного на данный момент результата) в каждый момент времени. <…> По определе- нию, а также согласно своему онтологическому основанию, право является мно- гофакторным процессом, состоящим из суммы актуализаций, выражающихся в цепочке различных связанных между собой и исторически обусловленных ак- тов». — Варга Ч. Загадка права и правового мышления : избранные произведе- ния : пер. с англ. и венгер. / сост. и науч. ред. М. В. Антонова. СПб., 2015. С. 37.

ными суждениями. Поэтому трудности выделения эмпирического уровня теории права не дают оснований для отказа от теории права как таковой и от признания ее наукой¹¹⁸.
Многогранность права проявляется через человека — но- сителя статуса субъекта права, его действия (в широком смысле этого слова — активность, проявляющуюся вовне) и знаковые формы, в которых осмысляются сам человек, его действия, вещи материального мира, с которыми оперирует человек, и он сам (его социальный статус). Единичные сужде- ния об этом и образуют эмпирический уровень юриспруденции и теории права.
По мнению В. А. Четвернина, к правовым явлениям относятся:

1) поведение, подчиненное праву; 2) проявления права в созна- нии; 3) авторитетные тексты, в которых формулируется право. Категорично заявляя, что «других видов правовых явлений не существует», В. А. Четвернин исключает из их числа правовые нормы на том основании, что это «правила должного, которые проявляются посредством правовых явлений». Соответственно, делает вывод автор, «правовые явления — это способы бытия правовых норм»¹¹⁹. Ю. Е. Пермяков полагает, что эмпирической базой «юридической науки, т. е. правом как фактической реаль- ностью, выступает обширная практика утвердительных суждений о статусе, часть из них облекается в особую — юридическую форму и возможна лишь внутри строго определенных процедур. Судебные решения, награждения, приобретения, заключение до- говоров и совершение разнообразных сделок — все это можно





¹¹⁸ Ю. Е. Пермяков категорично заявляет: «Желание иметь науку о праве вме- сто метафизики права оказалось, как показал XX век, неосуществимо: не отдавая отчет о границах реальности, юридическая наука беззащитна перед собственными заблуждениями, которые она предъявляет в качестве описания права. <…>

Простые для обыденного понимания вопросы, например, о том, что такое следование правовой норме, по-разному интерпретируются правоведами, кото- рые придерживаются разных типов правопонимания и, соответственно, описы- вают действие права с помощью разных категорий и в разных смысловых кон- текстах. <...> Научная доктрина приписывает праву свойство «быть реально- стью» без всякого желания пояснить, а что же это за качество и соответствует ли понятию права некий референт в объективной действительности. <…> Нель- зя требовать реализма от юридической науки в изучении такого права, которое, понимаемое как текст, в большей степени отвечает критериям литературного вымысла, нежели обстоятельства, подчиняющего себе поведение людей». — Пермяков Ю. Е. Юриспруденция … С. 111—112.

¹¹⁹ Четвернин В. А. Введение в курс общей теории права и государства :

учеб. пособие. М., 2003. С. 144.

понять как различные варианты достижения субъектом права статуса, который он считает достойным самого себя. Субъект, контрагент (Другой) и авторитетная инстанция — вот три онто- логических полюса правовой жизни. <…> Юридическая наука и практика в описании эмпирических объектов пользуются сужде- ниями, которые опираются на право как свой собственный крите- рий. Суждения, опирающиеся на право, — это, во-первых, суж- дения о законности (легитимности). Они являют собой верхний класс, высший уровень обобщений. Вне права суждения такого рода не встречаются. Вторая группа правовых суждений — суж- дения о статусе, которые в свою очередь могут быть классифици- рованы более детально (демонстрация легитимности, суждения о компетенции, об ответственности и виновности, о доказанности, о наличии права, а также правовая квалификация как простран- ственное определение взаимных расположений субъектов права). Третья — о стратегии поведения в правовом пространстве. Три уровня правовой реальности могут быть представлены в научном суждении о поведении субъекта: законно-незаконно (раздел ана- литического правоведения, повествующий о формальных основа- ниях правовых суждений с позиции инстанции), надлежащий- ненадлежащий (раздел аналитического правоведения о субъекте права, его полномочиях и компетенции), правильно-неправильно (практическая юриспруденция как выбор оптимальных правовых конструкции направления движения к надлежащей инстан- ции)»¹²⁰. Представляется возможным согласиться с приведенной интересной классификацией юридических суждений, если, во- первых, соотнести их с субъектом высказывания¹²¹ и, во-вторых,





¹²⁰ Пермяков Ю. Е. Юриспруденция ... С. 154—155. В этой связи вызывает недоумение утверждение автора о том, что юридическая наука относится к наукам о мышлении (хорошо хоть так — несколько раньше Ю. Е. Пермяков вообще от- рицал научность правоведения), в которых ««эмпирическое» отсутствует, а крите- риями истинности выступает не соответствие факту, а соответствие конкретного утверждения правилам аксиоматично заданной понятийной системы, будь то определение понятия преступления или числа». — Там же. С. 143—144.

¹²¹ Интересно, что Ю. Е. Пермяков в другом месте пишет: «Описание право-

вых норм, лишенное смысловой связи с субъектом, бессобытийно, как содержа- ние телефонного справочника: оно не может претендовать на некое случившее- ся изменение, поскольку любое изменение в правовой жизни своим онтологиче- ским основанием имеет изменение статуса (модуса бытия) субъекта права. Та- ким образом, научное описание правовой реальности имеет место там, где по- вествуется о жизни и судьбе субъекта права, он оказывается в центре правовой картины мира». — Пермяков Ю. Е. Юриспруденция ... С. 139.

с научным, а не практическим их характером (очевидно, что суждения о статусе, законности и т. д. могут быть сугубо прак- тическими, но могут представлять собой обобщения практиче- ских ситуаций и использоваться для научных целей: в таком случае происходит их «удвоение» — это будут суждения о практических суждениях).

В. М. Сырых к эмпирическим основаниям общей теории права относит: источники права; акты официального и неофициального толкования законов и иных нормативно-правовых актов; право- применительные акты; письменные документы (соглашения, до- говоры и др.); письменные и иные источники, отражающие про- цессы правотворческой и правоприменительной деятельности государства; научные публикации и рукописные научные работы; письменные документы и иные источники, свидетельствующие об организации и деятельности научных и образовательных юри- дических учреждений; формы первичной статистической отчет- ности судов, правоохранительных органов; документы, которые объективируют, выражают правовую политику государства, от- ношение государственных органов и должностных лиц к право- вым ценностям, действующему состоянию законодательства, со- стоянию законности и мерам по укреплению правопорядка, а также документы, выражающие правовую идеологию политиче- ских партий, движений и иных общественных объединений; ма- териалы прессы и иных средств массовой информации; художе- ственную литературу; источники морали, обычаев, религиозных и корпоративных норм; письменные документы, отражающие состояние правовой психологии населения¹²². Думается, что в данном случае известный ученый смешивает внешнее проявление права (причем не во всем его объеме) с эмпирическим уровнем науки. Последний не может быть образован реальными процес- сами и явлениями правой жизни, а представляет собой эмпириче- ское знание о таковых, т. е. научные факты¹²³.





¹²² Сырых В. М. Логические основания … Т. 1. С. 298—304.

¹²³ Тем более что сам В. М. Сырых далее совершенно правильно пишет: «По своей логической природе научный факт представляет собой суждение в форме утверждения или отрицания. По существу, это ассерторическое суждение, в котором связь между подлежащим и сказуемым определяется как фактически, реально существующая либо несуществующая». — Сырых В. М. Логические основания ... Т. 1. С. 307. В другой работе он замечает: «Отождествление науч- ного факта с самим явлением так же неправомерно, как и отождествление чело- века с его фотографией. Реально существующее явление и результат его позна- ния хотя и находятся в тесной связи и зависимости, но тем не менее представ-

Такова структура науки, включая юридическую, с когнитив- ной («знаниевой») точки зрения. Другие критерии структурации науки изложены в научной литературе¹²⁴.