Методология научного исследования. методология научного исследования. Постклассическая методология науки

• Название: Постклассическая методология науки
• Анкор: Методология научного исследования
• Дата: 17.11.2022
• Размер: 361.04 Kb.
• Имя файла: методология научного исследования.docx
• Тип: Документы; #794197
• страница: 2 из 17

выходиз мировоззренческогои методологиче-ского кризиса, в котором оказалась юридическая наука в со-временноммире¹⁶,—невотказеот«фундаментальнойнауки», прежде всего философии и теории права, а в ее пере-ориентации в постклассическую философию и теорию права,постклассическуююриспруденцию.

Постклассическая юриспруденция в эпистемологическом (ме- тодологическом) смысле должна отвечать следующим критериям:

должна быть критикой классической юриспруденции, преждевсего ее догматичности, претензии на универсальность и апо-диктичность;

должна быть рефлексией второго порядка: относительно ре-альности,еесоциальнойобусловленностиисубъектапознания;

внейдолжнапризнаватьсяиобосновыватьсямногомер-ность права (множество модусов бытия: не только в качественормы,правопорядкаиправосознания,ноикакинститута,практики его воспроизводства и человека, конструирующего ивоспроизводящегоинститут);

в ней должна постулироваться сконструированность и одно-временносоциокультурнаяобусловленностьправовойреальности;

наконец (хотя этот перечень может быть продолжен), онадолжна стать «человекоцентристской», т. е. полагать человекакактворцаправовойреальности,воспроизводящегоеесвоимипрактиками.

Из изложенных оснований постклассической юриспруденции с очевидностью вытекает необходимость как минимум рефлексии, а как максимум трансформации методологических ее оснований. Одной из самых актуальных для современной теории права, как и





¹⁶ О том, что юридическая наука находится в кризисе, сегодня не пишет только ленивый. В то же время встречается не так много серьезных исследова- ний на данную тему. Из последних интересных работ см.: Кризис права: исто- рия и современность : монография / под общ. ред. В. В. Денисенко, М. А. Беляе- ва, Е. Н. Тонкова. СПб., 2018. По мнению В. Н. Синюкова, «причины кризиса современной юридической науки кроются в отсутствии новых методологиче- ских концепций, адекватных вызовам времени. “Старые” теории не в силах предложить адекватные меры разрешения противоречий современного государ- ства и права, кроме традиционного усиления (ослабления) вмешательства госу- дарства, коллективизма (индивидуализма) как методологии правового статуса личности». — Синюков В. Н. Указ. соч. С. 33.

для всей юридической науки, проблем является плюрализм пра- вопонимания. Не секрет, что сегодня существуют разные под- ходы к пониманию и теоретическому осмыслению права, во многом в силу его сложности и многомерности. Так, кроме трех традиционных типов правопонимания (юридический позитивизм, теория естественного права, социология права) сегодня активно развиваются «неклассические» или «постклассические» типы правопонимания. К ним, например, относятся: антропология пра- ва, феноменология права, критические правовые исследования, феминистическая теория права, правовой экзистенциализм и др. Сейчас важно подчеркнуть не то, какие именно существуют концепции права, а то, что они дают разную оценку правовой реальности, прежде всего законодательства, по-разному трак- туют основные юридические понятия и квалифицируют юриди- чески значимые ситуации. Сложность усугубляется тем, что ни один из типов правопонимания сегодня не в состоянии убедить своих оппонентов в собственной правоте, большей обоснован- ности. Выход в теоретическом аспекте может быть только один: постоянно обосновывать собственную позицию в диалоге с дру- гими точками зрения.

Вышесказанное наглядно свидетельствует о том, что в совре- менной ситуации эпистемологической неопределенности карди- нально возрастает роль общетеоретического осмысления права. Именно теория права, включающая теории отраслевых и специ- альных юридических дисциплин, обязана взять на себя функцию рефлексии методологии всей юриспруденции. Поэтому она должны включать в себя такие междисциплинарные проблемы, как теория юридической формы, теория доказательств, юридиче- ская техника и др. Только так теоретические исследования права выполнят свою онтологическую (обоснование права) и методоло- гическую (разработка методов научного исследования и практи- ческого применения права) функцию.

Сформулируем несколько принципов постклассической мето- дологии юриспруденции.

Принципынеопределенностиидополнительности.Из принципа квантовой физики постулат неопределенности утвер- ждает неполноту нашего знания в силу как потенциальной неис- черпаемости мира, так и ограниченности человеческого разума¹⁷.





¹⁷ Претензии «законодательного разума» эпохи Просвещения, как и науки, на привилегированный эпистемологический и тем самым социальный статус остались в прошлом. Никакая «единичная, индивидуальная вещь не может быть охарактеризована никаким конечным перечнем свойств, — пи-

Отсюда очевидна невозможность полного, аподиктичного описа- ния, объяснения и тем более предсказания поведения любого бо- лее или менее сложного социального явления или процесса (к коим, несомненно, относится право)¹⁸. Более того, принцип не- определенности не позволяет дать однозначную оценку какому- либо социальному (и правовому) явлению или процессу в связи с невозможностью рассчитать его латентные дисфункции и отда- ленные последствия, а тем самым выяснить (по крайней мере ко- личественно) социальное действие правовых норм и институтов и права в целом. Принципдополнительности¹⁹ постулирует отсут-





шет Э. Агацци, — поскольку любому такому перечню могут в принципе удовлетворять и другие вещи… Вещь есть “потенциально бесконечная связ- ка предикатов” (и в то же самое время — независимо существующее). По- нимая под этим, что вещь может рассматриваться с потенциально бесконеч- ного числа точек зрения и, таким образом, считаться обладающей бесконеч- ным числом свойств». — Агацци Э. Указ. соч. С. 270—271.

¹⁸ У. Бек по этому поводу пишет: «Мировое общество риска… является эпо- хой цивилизации, в которой решения, касающиеся не только нынешнего, но и последующих поколений, принимаются на основе сознательного незнания». — Бек У. Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма. Новая всемирно- политическая экономия. М., 2007. С. 153.

¹⁹ Первоначально этот принцип имел узкоспециальную направленность

на решение проблемы, вытекающей из принципа неопределенности В. Гей- зенберга (точность определения координаты частицы и точность определе- ния соответствующей компоненты ее импульса обратно пропорциональны). Н. Бор не был согласен ни с континуально-волновой позицией Э. Шредин- гера, ни с корпускулярной позицией В. Гейзенберга. Для него исходным пунктом анализа была парадоксальная неотделимость двух аспектов, кото- рые в классической физике исключали друг друга. В более широком контек- сте (чем определение кванта как волны и (или) частицы) этот принцип включает и онтологический, и методологический аспекты: «Нельзя сколько- нибудь сложное явление микромира описать с помощью одного языка». — Моисеев Н. Н. Расставание с простотой. М., 1998. С. 51—52. Можно согла- ситься и с мнением В. В. Налимова о том, что «принцип дополнительности меняет наше научное видение Мира — постепенно оно становится все более и более полиморфным. Мы готовы одно и то же явление видеть в разных ракурсах, описывая его теперь не конкурирующими друг с другом моделя- ми. Даже математическая статистика, традиционно устремленная на выбор лучшей — истинной модели, готова теперь согласиться на существование мно- жества равноправных моделей». — Налимов В. В., Дрогалина Ж. А. Реальность нереального. Вероятностная модель бессознательного. М., 1995. С. 355. Приме- нительно к социальной реальности (а право — момент, сторона социальной реальности) принцип дополнительности означает контекстуальность смысла, а также доминирующее положение целого относительно частей (принцип холиз- ма), проявляющееся, например, в теории поля К. Левина, гештальтпсихологии М. Вертгеймера или системном подходе (элементы системы не существуют вне

ствие единственной привилегированной точки зрения на объект и зависимость картины объекта от использованного метода его кон- струирования и познания. Отсюда можно сделать вывод о приори- тете методологии над онтологией права или о зависимости картины правовой реальности от точки зрения наблюдателя и способов опре- деления — конструировании — объекта (правовой реальности) на основе принятых методов. Принцип дополнительности в то же вре- мя постулирует неисчерпаемость измерений, точек зрения на объект и, как следствие, множественность типов правопонимания.

Приход «постклассики» обусловлен лингвистическим «пово-ротом», который можно назвать принципомзнаково-сим-волического опосредования всех социальных (и правовых) явле-ний. Любое действие, предмет материального мира, сам человек становятся социальными явлениями, только будучи означенными и осмысленными в знаково-символических формах. Язык (точ- нее — человек, использующий язык) обозначает актами номи- нации, классифицирует, категоризирует и квалифицирует соци- альные ситуации, превращая некоторые из них — представля- ющиеся наиболее значимыми — в правовые. Тем самым, кон- струирование и воспроизводство правовой реальности происхо- дит с помощью знаковых форм, наиболее важной из которых является язык²⁰.





системного — социального — контекста). В юриспруденции принцип дополни- тельности пока не получил долженствующего ему применения. Косвенно он используется одним из лидеров критических исследований в юриспруденции США, профессором школы права университета Колорадо П. Шлагом. — Schlag

P. The Problem of the Subject // Tex. L. Rev. 1991. № 69 ; Idem. Normativity and the Politics of Form // U. Pa. L. Rev. 1991. № 139. В частности, американский юрист поднимает проблему субъекта права и «взгляда изнутри» на право (с точки зре- ния судьи). Такой взгляд, по его мнению, неизбежно является односторонним, и ведет к радикальному упрощению права. — Schlag P. Normativity ... Р. 1115. Из одной-единственной перспективы вытекает вера в то, что существует един- ственно верная онтология права, которая не зависит от всех субъектов права (за исключением судей). — Schlag P. Normativity ... Р. 1116—1117. Принцип допол- нительности включает в методологию современной криминологии Я. И. Гилин- ский. — Гилинский Я. И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. 2-е изд. СПб., 2009. С. 25—26.

²⁰ Не случайно П. Бурдье полагал критерием, или основанием, позволяю-

щим идентифицировать социальную группу и социальный статус, официаль- ную номинацию мира: классификацию, категоризацию, а также юридическую оценку социальных явлений и процессов. Поэтому социальная жизнь, в таком случае, — это борьба за право официальной номинации социального мира.

«Лингвистический поворот, — пишет Э. Агацци, — можно рассматривать как расширение тезиса “невозможности выйти за рамки языка”, согласно которо-

Знаковость права — это один из аспектов его многогранности, как минимум, дуальности: взаимодополнительности материаль- ного (реального, фактического — в терминологии Р. Алекси, и идеального. Знаковость с точки зрения постклассики предполага- ет приоритет прагматики или включение прагматики в семанти- ку — использование знака дискурсивными и поведенческими (включающими дискурсивность как психический аспект) практи- ками людей — носителей статусов субъектов права. Поэтому не- достаточно постулировать наличие материального и идеального аспектов в праве, но необходимо показать, как они взаимодей- ствуют, взаимодополняют друг друга. Юридически значимое действие включает в качестве «субъективной» стороны «значи- мость» или процесс «означивания» (по терминологии Ю. Кристе- вой) — приписывание социального значения и индивидуального смысла соответствующему действию. Именно значения и смыслы через мотивацию направляют поведение человека, в том числе при конструировании и реализации права.

Контекстуализм,историческаяисоциокультурнаяобу-словленность или релятивность права, приходящие на смену универсализму, свойственному классическому правопониманию, предполагают относительность, релятивизм права по отношению к обществу, представленному социальными феноменами (поли- тикой, экономикой, культурой и т. д.) и воспроизводимому прак- тиками людей. Тип общества с помощью правовой культуры определяет содержание и формы права. В то же время этим не отрицается универсальность права, которая состоит в его функ- циональной значимости.

Релятивизм является одним из принципов постклассической картины мира и, соответственно, эпистемологии. Он говорит, прежде всего, об относительности знания об объекте, включен- ном в субъект-субъектные интеракции и межкультурный кон- текст. Знание об объекте является всегда неполным, ограничен-





му любое исследование, кажущееся относящимся к некоторому предмету, не может не быть исследованием дискурса или дискурсов, в которых этот предмет описывается или рассматривается. Следовательно, любая реальность всегда дается нам в языке и, согласно знаменитому тезису Витгенштейна, “границы моего языка означают границы моего мира”. Этот тезис очень похож на фун- даментальный тезис о “невозможности выйти за границы мысли”, отстаивае- мый идеалистами, согласно которому невозможно утверждать нечто “внеш- нее” по отношению к мысли, поскольку самим этим утверждением мы вклю- чим это нечто в мысль». Но в то же время ошибочна идея, будто «реальность можно “свести” к языку (или мысли)». — Агацци Э. Указ. соч. С. 443.

ным, обусловленным господствующими ценностями, идеологией, общественной доксой, научными традициями и т. п., следова- тельно — относительным. Социальная эпистемология (Б. Барнс, Д. Блур, С. Фуллер и др.) начиная с 70-х годов ХХ века обосно- вывает зависимость научного познания от субъект-субъектных отношений, от социокультурного контекста.

Таким образом, релятивизм преодолевает наивно-реалис- тическое представление о познании и мире: познание не являет- ся отражением природы («зеркалом природы» по Р. Рорти), так как мы никогда не сможем сравнить представление о реально- сти с самой реальностью (Т. Рокмор), ибо последняя дана нам только как представление.

Все это относится и к юридическому знанию, которое с точки зрения постклассической эпистемологии обладает лишь относи- тельной автономностью в среде социогуманитарного знания и обусловлено социокультурным контекстом (прежде всего гос- подствующими типами правопонимания), господствующей кар- тиной мира, мировоззрением. Юридическая наука — это «част- ная социальная теория», содержание которой определяется свя- зью с социальной философией и другими общественными науками, обладающая лишь относительной автономией. Если знание о праве относительно (социально обусловлено), то тем самым с постклассической точки зрения обосновывается тезис Гегеля, что право — момент, сторона общества.

В связи с вышесказанным можно сформулировать онтоло- гический принцип релятивизма права: право—этосоциаль-ное явление, обусловленное взаимодействиями с другими со-циальными феноменами,внеи без которых правонесуще-ствует, и с обществом как социальным целым(последнее — не более чем социальное представление, по терминологии С. Московичи, объединяющее людей на определенной терри- тории). Отсюда напрашивается тезис, который может пока- заться эпатирующим: нет «чистых» правовых явлений, как нет и не может быть «чистой системы права» Г. Кельзена. Право, как и любой социальный институт, хотя и не имеет единствен- ного и единого референта — оно многогранно, многоаспектно, существует в социальном мире в виде взаимодействий людей, опосредованных социальными (интериоризируемыми в инди- видуальные) представлениями. В этих интеракциях всегда со- существуют психика (психические феномены), культура, язык, часто — экономика, политика и т. п. Выделить юридический

момент, например, в договоре купли-продажи, перевозки или в голосовании на избирательном участке, в подаче жалобы и т. д. можно только аналитически. Таким образом, нет правовых яв-лений(законов,индивидуальныхактов,правоотношений),ко-торые одновременно не были бы психическими (как писал в своевремя Л.И.Петражицкий), экономическими, политическими ит.д., вширокомсмысле—социокультурными феноменами.

Вышесказанное не означает, что релятивность права — это произвол и анархия. Как отмечалось выше, релятивность права — это зависимость и обусловленность права обществом. Право, с точки зрения развиваемой автором диалогической социологии права, как и любой другой социальный институт, выполняет со- циальную функцию: обеспечивает нормальное функционирова- ние социума (как минимум — самосохранение, как максимум — процветание). Право это делает с помощью нормирования наибо- лее значимых общественных отношений; экономика — используя производство и распределение материальных благ; политика — путем принятия политических решений и т. д. В этом как раз и состоит сущность права, минимум его универсальности. Почему минимум? Потому что содержательно — это «голая абстракция», наполняемая конкретным содержанием в различные историче- ские эпохи и в разных культурах-цивилизациях. Конкретное со- держание права как раз и задается контекстом исторической эпо- хи и культуры-цивилизации²¹.

Релятивность права (точнее — законодательства) не дает воз- можности сформулировать универсальные содержательные кри- терии, например, уголовно-правовых запретов. Я. И. Гилинский в этой связи справедливо замечает: «В реальной действительности нет объекта, который был бы “преступностью” (или “преступле- нием”) по своим внутренним, имманентным свойствам, sui gene- ris, per se. Преступление и преступность — понятия релятивные (относительные), конвенциональные (“договорные” — как “дого- ворятся” законодатели), они суть социальные конструкты, лишь отчасти отражающие отдельные социальные реалии: некоторые





²¹ В кросс-культурной психологии признается, что во всех культурах можно встретить множество примеров универсального социального поведе- ния, например приветствия, семейные отношения, гендерные и возрастные поведенческие различия и т. д. Но все они в разных культурах реализуются разными способами, в зависимости от местных культурных традиций. — Кросс-культурная психология. Исследования и применение : пер. с англ. / Дж. В. Берри и др. Харьков, 2007. С. 66.

люди убивают других, некоторые завладевают вещами других, некоторые обманывают других и т. п. Но ведь тежесамыепосо-держаниюдействия могут не признаваться преступлениями: убий- ство врага на войне, убийство по приговору (смертная казнь), за- владение вещами другого по решению суда, обман гоcударством своих граждан и т. п.»²². Признавая справедливость идей известно- го криминолога, в то же время замечу, что без уголовного запрета, например, убийства ни одно общество не в состоянии существо- вать, хотя формулировка этого состава преступления, конечно, по- рой значительно отличается. Поэтому в любом социуме есть те нормы, которые обеспечивают его воспроизводство. Проблема их выявления — одна из насущных для теории права. Сегодня невоз- можно сформулировать универсальные содержательные критерии их экспликации. Но это не означает, что их нет. Для их обнаруже- ния требуется социолого-правовое исследование данного конкрет- ного социума, призванное зафиксировать, в том числе «качествен- ными методами», широко распространенные, многократно исполь- зуемые и положительно оцениваемые нормы (правила) и практики их использования в повседневной жизнедеятельности как право- применителями, так и обывателями.

Практический поворот предполагает выявление юридических практик, которыми воспроизводится (как традиционно, так и инно- вационно) правовая реальность. Именно практики образуют содер- жание юридической догмы и позволяют показать механизм право- вой институционализации. В юридических практиках происходит пересечение личностных интенций (потребностей, интересов, це- лей) с требованиями институций. Правовая культура производит социализацию человека — носителя статуса субъекта права, актора, и включает его в механизм воспроизводства системы права. Тем самым практический поворот акцентирует внимание на динамично- сти и процессуальности вместо статичности права.

Суть практического поворота применительно к юриспруденции состоит в том, что право существует только в том случае, если оно (его знаковое выражение) действует, т. е. претворяется в практиках людей — носителей правовых статусов. Действие (а значит, и бытие) права — это поведение и ментальные (психи- ческие) активности людей, взаимодополняющие и взаимообу- словливающие друг друга как идеальное (психическое) значение и персональный смысл дополняет практическое действие и его





²² Гилинский Я. И. Указ. соч. С. 37.

результат. Соотнесение своего представления, выраженного в ожидании, с нормой права — обезличенным (обобщенным и со- циально значимым) Другим (его образом), воплощаемым персо- нальным человеком и типизированной ситуацией, — и реализа- ция его (представления — ожидания) в юридически значимом поведении и есть бытие права.

Такой подход предполагает переосмысление практически всех юридических категорий с формально-догматической на социоло- го-практическую. Система права, в таком случае, — это менталь- ные представления (и ожидания), воплощаемые в массовые прак- тики в масштабах социума, соотносимые с господствующими (официальными) системами знаков. При этом действия и соци- альные представления референтной группы конструируют и трансформируют систему знаков (законодательство). То же самое касается и отдельной нормы права: это социальное представле- ние, выражающее правовые статусы применительно к типовой ситуации и их воплощение в массовых практиках. Важно иметь в виду, что социальные представления и практики складываются из представлений и действий отдельно взятых индивидуумов и включают их личностное, неявное (или фоновое) знание²³. Меха- низм преломления законодательства в социальные представления и господствующие практики, всегда соотносимый с этим лич- ностным знанием, должен быть объектом пристального внимания социологии права, если она претендует на то, чтобы стать осно- вой практической юриспруденции.

Практический поворот в социологии права призван показать, как именно конструируется правовая система и как она воспроиз- водится. Очень важным в этой связи является процесс создания реифицирующих понятий, юридических конструкций, составля- ющих догму права. Юриспруденция не может существовать без них. Но задача социологии права состоит как раз в том, чтобы

«расколдовать» их якобы естественность, продемонстрировать их сконструированность и оценить эффективность, чтобы вовремя изменить. «Расколдовывание» реифицирующих понятий предпо- лагает анализ первичного «произвола» (по терминологии П. Бур- дье, заимствованной у Б. Пасаля) и его последующей социальной амнезии — институционализации на основе формирования массо-





²³ О личностном, фоновом знании см.: Searle J. The Background of Meaning // Speech Act Theory and Pragmatics / ed. by J. Searl et al. Dortrecht, 1980 ; Райл Г. Понятие сознания. М., 1999 ; Полани М. Личностное знание. М., 1985.

вого поведения и социального представления, в котором эта мно- гократно повторяющаяся деятельность воспринимается и закреп- ляется в ментальной (психической) форме. Принципиально важная роль в этом процессе принадлежит правящей элите и референтной группе. Выявление интересов, которые преследуются и теми, и другими и их последующей объективации в социальных представ- лениях и практиках — важнейшая задача социологии права²⁴.

Еще более важной задачей, позволяющей повернуться со- циологии права лицом к практическим нуждам юриспруденции, является демонстрация действия права. Что это означает? В догматическом смысле слова — юридическое действие, т. е. вступление в силу нормативного правового акта. В социологи- ческом же смысле — это многоуровеневая деятельность²⁵ по трансформации мировоззрения в принципы права, юридические конструкции, систему форм внешнего выражения норм права, господствующие методики практической деятельности, тради- ции и обычаи, в которых воплощаются массовые практики, трансформация всего этого в навыки (личностное знание) кон- кретного человека в соотнесении с его интересами (которые, в свою очередь, представляют собой пересечение интересов соци- альной группы и личных мотивов).

В этом процессе, выражающем сущность практического пово- рота, принципиально важную роль играют господствующие в со-ответствующейсфереюриспруденциипрактики,социальныепредставленияоправе(типичныхюридическизначимыхситуа-




²⁴ Так, по мнению П. Бурдье, в основе формирования современного бюро- кратического государства лежал интерес социальной группы юристов по упро- чению своего социального статуса. — Бурдье П. От «королевского дома» к го- сударственному интересу: модель происхождения бюрократического поля // Бурдье П. Социология социального пространства. М. ; СПб., 2005. (Gallicinium). ²⁵ Г. Д. Гурвич еще в середине ХХ века описывал структуру права в соответ- ствии с многослойностью социальной реальности как совокупность собствен- но правовых институтов, традиционных и новых отношений, обычаев, право- вых идеалов и ценностей, коллективных актов признания. Источником право- вой реальности для него выступают акты признания. Правовая реальность, по его мнению, интерпретируется юридическим опытом. Субъекты права — кон- кретные индивиды — попадают в юридически значимые ситуации, в резуль- тате чего и приобретают этот опыт. Он же, в свою очередь, интегрируется (объективируется) в «коллективные акты признания». В результате переноса этих актов признания в новые ситуации они приобретают характер норматив- ных фактов и являются основанием действительности правовых норм. —

Gurvitch G. Grundlegung der Soziologie des Rechts. Neuwied, 1960.

циях), личностное фоновое знание (или юридические личностныестереотипы), персонализация типизаций и идеализаций, индиви-дуальные смыслы, которыми персонализируются господствую-щие значения применительно к юридически значимым ситуациямвих интерпретации, а такжемотивация.

Принципдиалогичностиправавыступает квинтэссенцией постклассической методологии с точки зрения авторской пози- ции, развиваемой в данном учебном пособии. Диалогичность яв- ляется содержанием социальности как таковой, так как представ- ляет собой опосредование, взаимодополнение вышеназванных моментов (принципов в онтологическом смысле) социальной (и правовой) реальности. Диалогичность как принятие позиции социально значимого Другого образует содержание легитимации правовых институтов и норм, так как соотносит требования об- щества (транслируемые через статус социально значимого Друго- го) с личностными интенциями и потребностями.

Любоесоциальноеявлениедиалогичновтомсмысле,чтооно

одновременно и уникально, и типично (социально), а социальныйинститут (например, право) — это система связей между без-личностными социальными статусами, объективированными всоответствующемментальномпредставлении,иреализацияэтих связей в фактически совершающихся взаимодействиях пер-сонифицированных индивидов. Другими словами, диалог — этоотношение Я—Ты, за которым всегда скрыто Оно, это уникаль-ная встреча двух личностей, которая трансформируется в ти-пизированную безличностную связь, а затем — в последующиефактическиевзаимодействия.

В окружающем нас мире фактически существуют единичные люди и взаимодействия между ними. Однако в силу необходимо- сти экономии мышления конкретные жизненные ситуации, так же как и их участники, объективируются человеческим сознани- ем в статичные формы, подводятся (в юриспруденции для этого существует специальный термин — квалифицируются) под зна- комые типичные взаимодействия. В силу такой объективации они наделяются (в массовом представлении) сверхъестественными, надындивидуальными чертами и «превращаются» в субстанцио- нальные сущности. При этом люди в таких ситуациях ведут себя так, как если бы они были такими (сверхъестественными) на са- мом деле. В результате происходит «удвоение» социальной ре- альности: над фактическими взаимодействиями «надстраивают-

ся» социальные роли, выражающиеся, например, в правовых ста- тусах неперсонифицированных субъектов.

Предложенные принципы постклассической методологии пра- ва, открытые с точки зрения их количества²⁶ и содержания, опре- деляют объект и предмет юридической науки.