60. Дао Дзирта. Посвящение Я
 Скачать 0.95 Mb.
|
|
* * * Для всех различных народов мира нет ничего более недоступного, но в то же время такого глубоко личного и контролирующего, как концепция бога. Мой опыт на моей родине показал мне мало из них сверхъестественные существа, неподвластные влиянию мерзкого божества дроу, Паучьей Королевы Ллос. После того, как я стал свидетелем кровавой бойни , устроенной Ллос, я не был так быстр, чтобы принять концепцию любого бога, любого существа, которое могло бы диктовать кодексы поведения и предписания всему обществу. Разве мораль не является внутренней силой, и если это так, то следует ли диктовать или чувствовать принципы? Отсюда следует вопрос самих богов: являются ли эти названные сущности, на самом деле, реальными существами или они являются проявлениями общих верований? Являются ли темные эльфы злыми , потому что они следуют заповедям Паучьей Королевы, или Ллос является кульминацией естественного злого поведения дроу? Точно так же, когда варвары Долины Ледяного Ветра несутся через тундру на войну, выкрикивая имя Темпуса, Повелителя Битв, следуют ли они заповедям Темпуса, или Темпус просто идеализированное название, которое они дают своим действиям? На это я не могу ответить, и, как я понял, никто другой не сможет, независимо от того, насколько громко они - особенно жрецы определенных богов - могут утверждать обратное. В конце концов, к величайшему сожалению проповедника, выбор бога - это личный выбор, и привязка к существу соответствует внутреннему кодексу принципов. Миссионер может принуждать и обманывать потенциальных учеников, но ни одно разумное существо не может по-настоящему следовать определенным указаниям какой-либо божественной фигуры, если эти приказы противоречат его собственным принципам. Ни я, Дзирт До'Урден, ни мой отец, Закнафейн, никогда не смогли бы стать учениками Паучьей Королевы. И Вулфгар из Долины Ледяного Ветра, мой друг последних лет, хотя он все еще может взывать к богу битвы, не радует эту сущность по имени Темпус, за исключением тех случаев, когда он пускает в ход свой могучий боевой молот. Боги Царств многочисленны и разнообразны — или они представляют собой множество разнообразных имен и личностей , присвоенных одному и тому же существу. Я не знаю — и меня это не волнует — что именно. * * * Теперь я рассматриваю свой долгий путь как поиск истины - истины в моем собственном сердце, в мире вокруг меня и в более широких вопросах цели и существования. Как определить добро и зло? Я взял с собой в поход внутренний кодекс морали, хотя, родился ли я с этим, или это было передано мне Закнафейном — или это просто развилось из моего восприятия — я никогда не узнаю. Этот кодекс вынудил меня покинуть Мензоберранзан, ибо, хотя я и не был уверен в том, какими могли быть эти истины, я без сомнения знал, что они не будут найдены во владениях Ллос. После многих лет , проведенных в Подземье за пределами Мензоберранзана, и после моего первого ужасного опыта на поверхности, я начал сомневаться в существовании какой-либо универсальной истины, стал задаваться вопросом, есть ли, в конце концов, какая-то цель в жизни. В мире дроу амбиции единственной целью было стремление к материальной выгоде, которая приходила с повышением ранга. Даже тогда это казалось мне мелочью, едва ли причиной для существования. Я благодарю вас, Монтолио Де Бруши, за подтверждение моих подозрений. Я узнал, что амбиции тех, кто следует эгоистичным принципам, - это не более чем хаотичная трата, конечная выгода, за которой должны последовать бесконечные потери. Ибо во вселенной действительно есть гармония, согласное пение общего блага. Чтобы присоединиться к этой песне, нужно найти внутреннюю гармонию, найти ноты, которые звучат правдиво. Есть еще одно замечание по поводу этой истины: злые существа не могут петь. * * * Как отличалась тропа, когда я покидал Рощу Муши, от дороги, которая привела меня туда. И снова я был один, за исключением того момента, когда Гвенвивар пришла на мой зов. Однако на этой дороге я был один только телом. В моем сознании я носил имя, воплощение моих ценных принципов. Муши назвал Миликки богиней; для меня она была образом жизни. Она всегда шла рядом со мной по многим наземным дорогам, которые я пересекал. Она вывела меня в безопасное место и поборола мое отчаяние, когда за мной гнались и охотились гномы Цитадели Адбар, крепости к северо-востоку от Рощи Муши. Миликки и моя вера в собственную ценность придавали мне смелости посещать один город за другим по всей северной земле. Реакции всегда были одинаковыми: шок и страх, которые быстро превращались в гнев. Более великодушные из тех, с кем я столкнулся, просто сказали мне уйти; другие преследовали меня с обнаженным оружием. В двух случаях я был вынужден сражаться, хотя мне удалось сбежать , и никто не был серьезно ранен. Незначительные царапины и царапины были небольшой платой. Муши велел мне не жить так, как жил он, и предчувствия старого рейнджера, как всегда, оправдались. Во время моих путешествий по северным землям я сохранил кое—что — надежду, - чего у меня никогда бы не было, если бы я оставался отшельником в вечнозеленой роще. По мере того, как на горизонте появлялась каждая новая деревня, трепет предвкушения ускорял мои шаги. Однажды, я был полон решимости, я найду признание и найду свой дом. Я представлял, что это произойдет внезапно . Я бы подошел к воротам, произнес формальное приветствие, а затем представился темным эльфом. Даже моя фантазия была закаленный реальностью, ибо ворота не распахнулись бы широко при моем приближении. Скорее всего, мне разрешат въезд с охраной, испытательный срок, очень похожий на тот, который я пережил в Блингденстоуне, городе свирфнеблинов. Подозрения на мой счет сохранялись бы в течение многих месяцев, но, в конце концов, принципы были бы замечены и приняты такими, какие они есть; характер человека перевесил бы цвет его кожи и репутацию его наследия. Я проигрывал эту фантазию бесчисленное количество раз на протяжении многих лет. Каждое слово каждой встречи в моем воображаемом городе становилось литанией против продолжающихся отказов. Этого было бы недостаточно, но всегда была Гвенвивар, а теперь была Миликки. * * * Из всех рас в известных Мирах ни одна не является более запутанной или более запутанной, чем люди. Муши убедил меня, что боги, а не внешние сущности, являются олицетворением того, что лежит в наших сердцах. Если это правда, то множество разнообразных богов человеческих сект - божеств с совершенно разными манерами поведения - многое раскрывают об этой расе. Если вы приближаетесь к халфлингу, или эльфу, или дварфу, или любой другой расе, хорошей или плохой, у вас есть четкое представление о том, чего ожидать. Конечно, есть исключения; Я называю себя одним из них с большим рвением! Но гном, вероятно, будет грубым, хотя и справедливым, и я никогда не встречал эльфа или даже не слышал ни об одном, кто предпочел бы пещеру открытому небу. Однако предпочтения человека - это его собственное знание, если даже он может разобраться в этом. Таким образом, с точки зрения добра и зла, человеческая раса должна быть судили самым тщательным образом. Я сражался с мерзкими человеческими убийцами, я был свидетелем того, как человеческие волшебники были настолько захвачены своей силой, что безжалостно уничтожали всех других существ на своем пути, и видел города, где группы людей охотились на несчастных представителей своей расы, живя в королевских дворцах, в то время как другие мужчины, женщины и даже дети голодали и умирали в канавах грязных улиц. Но я встречал других людей - Кэтти-бри, Муши, Вульфгара, Агорвала из Термалаина — чья честь не может быть поставлена под сомнение и чей вклад во благо королевств за их короткую жизнь перевесит вклад большинства дварфов и эльфов, которые могут прожить пол тысячелетия и более. Они действительно запутанная раса, и судьба мира все больше и больше попадает в их руки. Это может оказаться хрупким балансом, но, конечно, не скучным. Люди охватывают спектр характера более полно, чем любые другие существа; они единственная “хорошая” раса, которая ведет войну сама с собой — с тревожной частотой. Поверхностные эльфы в конце концов сохраняют надежду. Те, кто прожил дольше всех и видел рождение многих веков , верят, что человеческая раса созреет до добра, что зло в ней сокрушит себя до небытия, оставив мир тем , кто останется. В городе моего рождения я стал свидетелем ограниченности зла, саморазрушения и неспособности достичь более высоких целей, даже целей, основанных на приобретении власти. По этой причине я тоже буду надеяться на людей и на Королевства. Поскольку они самые разнообразные, люди также являются самыми податливыми, наиболее способными не соглашаться с тем внутри себя, что они учатся быть ложными. Само мое выживание было основано на моей вере в то, что в этой жизни есть высшая цель: что принципы сами по себе являются наградой . Поэтому я не могу смотреть в будущее в отчаянии, а скорее с большими надеждами на всех и с решимостью, что я могу помочь достичь этих высот. Итак, это моя история, рассказанная настолько полно, насколько я могу вспомнить, и настолько полно, насколько я решу обнародовать. Мой путь был долгим, полным колей и препятствий, и только теперь, когда я оставил так много позади, я могу рассказать об этом честно. Я никогда не буду оглядываться назад на те дни и смеяться; потери были слишком велики, чтобы сквозь них просочился юмор. Тем не менее, я часто вспоминаю Закнафейна, и Белвара, и Муши, и всех других друзей, которых я оставил позади. Я тоже часто задумывался о множестве врагов, с которыми я столкнулся, о множестве жизней, оборванных моими клинками. Моя жизнь была жестокой в жестоком мире, полном врагов для меня и для всего, что мне дорого. Меня хвалили за идеальную огранку моих сабель, за мои боевые способности, и я должен признать, что много раз позволял себе гордиться этими с трудом заработанными навыками. Однако всякий раз, когда я отстраняюсь от волнения и рассматриваю все более полно, я сожалею, что все не могло быть по-другому. Мне больно вспоминать Мазоя Хан'етта, единственного дроу, которого я когда-либо убил; именно он инициировал нашу битву, и он, безусловно, убил бы меня, если бы я не оказался сильнее. Я могу оправдать свои действия в тот судьбоносный день, но я никогда не буду доволен их необходимостью. Должен быть лучший способ, чем меч. В мире, полном опасностей, где орки и тролли, кажется, маячат за каждым поворотом дороги, того, кто умеет сражаться , чаще всего называют героем и щедро награждают аплодисментами. Я говорю, что мантия “героя” - это нечто большее, чем сила рук или доблесть в бою. Муши был настоящим героем, потому что он преодолевал невзгоды, потому что он никогда не закрывал глаза на неблагоприятные шансы, и в основном потому, что он действовал в рамках кодекса четко определенных принципов. Можно ли сказать меньше о Белваре Диссенгалпе, безруком глубинном гноме, который подружился с дроу-отступником? Или о Клакере, который предпочел пожертвовать собственной жизнью , чтобы не подвергать опасности своих друзей? Точно так же я называю Вулфгара из Долины Ледяного Ветра героем, который придерживался принципа, превыше жажды битвы. Вулфгар преодолел заблуждения своего дикого детства, научился видеть мир как место надежды, а не поле потенциальных завоеваний. И Бренор, дварф, который научил Вулфгара этому важному отличию, является таким же законным королем, как и когда-либо во всех королевствах. Он воплощает в себе те принципы, которых придерживается его народ самые дорогие, и они с радостью будут защищать Бруенора ценой своей жизни, поя ему песню даже на последнем издыхании. В конце концов, когда он нашел в себе силы отказать матроне Мэлис, мой отец тоже стал героем. Закнафейн, который проиграл битву за принципы и идентичность на протяжении большей части своей жизни, в конце концов победил. Однако ни один из этих воинов не затмевает молодую девушку, с которой я познакомился, когда впервые путешествовал по Десяти городам. Из всех людей, которых я когда-либо встречал, никто не придерживался более высоких стандартов чести и порядочности, чем Кэтти-бри. Она видела много сражений, но ее глаза искрятся невинностью, а улыбка сияет незапятнанной. Печальным будет день, и пусть весь мир оплакивает, когда нестройный тон цинизма портит гармонию ее мелодичного голоса. Часто те, кто называет меня героем, говорят исключительно о моей боевой доблести и ничего не знают о принципах, которыми руководствуются мои клинки. Я принимаю их мантию такой, какая она есть, для их удовлетворения, а не для своего собственного. Когда Кэтти-бри назовет меня так, тогда я позволю своему сердцу наполниться удовлетворением от осознания того, что меня судили за мое сердце, а не за мою руку с мечом; тогда я осмелюсь поверить, что мантия оправдана. И так заканчивается моя история - осмелюсь ли я сказать? Я сижу сейчас в утешайтесь рядом с моим другом, законным королем Мифрил Халла, и все будет тихо, мирно и процветающе. Действительно, этот дроу нашел свой дом и свое место. Но я молод, я должен напомнить себе. У меня может быть в десять раз больше лет, чем тех, которые уже прошли. И, несмотря на все мое нынешнее удовлетворение, мир остается опасным местом, где рейнджер должен придерживаться своих принципов, но также и своего оружия. Смею ли я верить, что моя история полностью рассказана? Я думаю, что нет. Трилогия "Долина ледяного ветра" Хрустальный осколок Приходите, соберитесь вокруг Отважных степных людей И послушайте мою историю О героях смелых и быстрых в дружбе И Тиране Долины Ледяного Ветра О группе друзей , Хитростью или делом Породивших легенды для барда О пагубной гордыне одного бедняги И ужасе Хрустального осколка * * * Если бы я мог выбирать, какая жизнь будет моей, это была бы та жизнь , которая у меня есть сейчас, в это время. Я спокоен, и все же мир вокруг меня полон беспорядков, постоянной угрозы набегов варваров и войн гоблинов, тундровых йети и гигантских полярных червей. Реальность существования здесь, в Долине Ледяного Ветра, действительно сурова, окружающая среда неумолима, где одна ошибка будет стоить вам жизни. Это радость этого места, на самом краю катастрофы, и не из-за предательства, как я знал в моем доме в Мензоберранзане. Я могу принять риски Долины Ледяного Ветра; я могу наслаждаться ими и использовать их, чтобы мои воинские инстинкты были отточены. Я могу использовать их, чтобы напоминать себе каждый день о славе и радости жизни. Здесь нет места самоуспокоенности, в этом месте, где безопасность не может быть само собой разумеющимся, где поворот ветра может засыпать вас снегом с головой, где один неверный шаг на лодке может отправить вас в воду, от которой у вас перехватит дыхание и мышцы станут бесполезными в считанные секунды, или простая прогулка по тундре может привести вас в брюхо свирепого йети. Когда ты живешь так близко к смерти, ты начинаешь ценить жизнь еще больше. И когда ты разделяешь эту жизнь с друзьями, подобными тем, с кем я познакомился за последние годы, тогда ты познаешь рай. Никогда бы я не мог себе представить за годы, проведенные в Мензоберранзане, или в дебрях Подземья, или даже когда я впервые попал в поверхностный мир, что я когда-нибудь окружу себя такими друзьями, как они. Они разных рас, все три, и все три отличаются от моей, и все же они больше похожи на то, что в моем сердце, чем кто-либо, кого я знаю. я никогда не знал, кроме, возможно, моего отца Закнафейна и рейнджера Монтолио, который обучал меня путям Миликки. Я встретил много людей здесь, в Десяти городах, в дикой стране Долины Ледяного Ветра, которые принимают меня, несмотря на мое происхождение от темных эльфов, и все же эти трое, прежде всего, стали для меня семьей. Почему именно они? Почему Бруенор, Реджис и Кэтти-бри превыше всех остальных, трое друзей, которыми я дорожу так же сильно, как Гвенвивар, моя спутница все эти годы? Все знают Бруенора как тупого - это торговая марка многих дворфов, но в Бруеноре эта черта проявляется в чистом виде. Или он хочет, чтобы все так думали. Я знаю лучше. Я знаю другую сторону Бруенора, скрытую сторону, это мягкое и теплое место. Да, у него есть сердце, хотя он изо всех сил старается спрятать его! Да, он прямолинеен, особенно в критике. Он говорит об ошибках без извинений и без осуждения, просто говоря честную правду и оставляя за обидчиком право исправлять или не исправлять ситуацию. Бруенор никогда не позволяет такту или сочувствию встать на пути его рассказа миру о том, как он может быть лучше! Но это только половина истории о гноме; с другой стороны, он далеко не тупой. Что касается комплиментов, Бренор не нечестный, просто тихий. Возможно, именно поэтому я люблю его. Я вижу в нем саму Долину Ледяного Ветра, холодную, суровую и неумолимую, но в конечном счете честную. Он постоянно поддерживает меня в наилучшем состоянии, и, делая это, он помогает мне выжить в этом месте. Существует только одна Долина Ледяного Ветра и только один Бренор Баттлхаммер, и если когда-либо я встречал существо и землю, созданные друг для друга … И наоборот, Реджис стоит (или, что более уместно, откидывается назад) как напоминание мне о целях и вознаграждении за хорошо выполненную работу — не то, чтобы Реджис когда-либо был тем, кто выполняет эту работу. Реджис напоминает мне, и Бруенору, я бы предположил, что в жизни есть нечто большее, чем ответственность, что есть время для личного расслабления и наслаждения наградами, полученными за хорошую работу и бдительность. Он слишком мягкий для тундры, слишком круглый в животе и слишком медленно передвигается на ногах. Ему не хватает боевых навыков, и он не мог выследить стадо карибу по свежему снегу. И все же он выживает, даже процветает, здесь, наверху, с умом и отношением, с пониманием, конечно, лучше, чем у Бренора, и даже лучше , чем у меня, того, как успокоить и угодить окружающим, как предвидеть, а не просто реагировать на действия других. Регис знает больше, чем просто то, что люди делают, он знает , почему они это делают, и эта способность понимать мотивацию позволила ему видеть дальше цвета моей кожи и репутации моих людей. Если Бренор честен, высказывая свои наблюдения, то Регис честен, следуя велению своего сердца. И, наконец, есть Кэтти-бри, прекрасная и такая полная жизни. Кэтти-бри для меня - обратная сторона той же медали, другое рассуждение, чтобы прийти к тем же выводам. Мы родственные души, которые видят и оценивают разные вещи в мире, чтобы прийти в одно и то же место. Возможно, таким образом мы подтверждаем друг друга. Возможно, видя, что Кэтти-бри прибыла в то же место, что и я, и зная, что она прибыла туда по другой дороге, говорит мне, что я действительно следовал своему сердцу. Это все? Доверяю ли я ей больше, чем себе? Этот вопрос не является ни обвинением в моих чувствах, ни каким-либо самообвинением. Мы разделяем убеждения о том, как устроен мир и каким он должен быть. Она сродни моему сердцу, как и Миликки, и если я нашел свою богиню, честно заглянув в собственное сердце, значит, я нашел своего самого дорогого друга и союзника. Они со мной, все трое, и Гвенвивар, дорогая Гвенвивар, тоже. Я живу в стране суровой красоты и суровой реальности, в месте, где вы должны быть осторожны и бдительны и всегда быть на высоте. Я называю это раем. |