60. Дао Дзирта. Посвящение Я
 Скачать 0.95 Mb.
|
|
* * * Что это за глаза, которые видят боль, которую я знаю в глубине своей души? Что это за глаза, которые видят искаженные шаги моих сородичей, Ведомых необузданными игрушками: Стрелами, болтами и наконечниками мечей? Твой... Да, твой, Прямой бег и мускулистая пружина, Мягкие мягкие лапы, когти в ножнах, Оружие наготове, Запятнанное не легкомысленной кровью или убийственным обманом. Лицом к лицу, мое зеркало; Отражение в тихой заводи при свете. Хотел бы я сохранить этот образ На этом лице мое собственное. Если бы я мог сохранить это сердце в своей груди незапятнанным. Крепко держись за гордую честь своего духа, Могучая Гвенвивар, и крепко держись рядом со мной, Мой самый дорогой друг. * * * Закнафейн До'Урден: наставник, учитель, друг. Я, в слепой агонии своих собственных разочарований, не раз приходил к выводу, что Закнафейн не является ни одним из них. Просил ли я у него больше , чем он мог дать? Ожидал ли я совершенства от измученной души; придерживался ли Закнафейн стандартов, выходящих за рамки его опыта, или стандартов, невозможных перед лицом его опыта? Я мог бы быть на его месте. Я мог бы жить, пойманный в ловушку беспомощной ярости, погребенный под ежедневным нападением зла, которым является Мензоберранзан, и всепроникающего зла, которым является моя собственная семья, никогда в жизни не найти спасения. Кажется логичным предположение, что мы учимся на ошибках старших. Я верю, что это было моим спасением. Без примера Закнафейна я бы тоже не нашел спасения — не в жизни. Является ли этот курс, который я выбрал , лучшим путем, чем жизнь, которую знал Закнафейн? Я думаю, да, хотя я достаточно часто впадаю в отчаяние, чтобы иногда стремиться к этому другому пути. Это было бы проще. Однако истина - ничто перед лицом самообмана, и принципы не имеют никакой ценности, если идеалист не может соответствовать своим собственным стандартам. Тогда это лучший способ. Я живу со многими сожалениями о своем народе, о себе, но в основном о том мастере оружия, которого я теперь потерял, который показал мне, как - и почему - использовать клинок. Нет боли сильнее, чем эта; ни порез от зазубренного кинжала, ни огонь от дыхания дракона. Ничто так не горит в твоем сердце, как пустота от потери чего-то, кого-то, прежде чем ты по-настоящему узнаешь о его ценности. Теперь я часто поднимаю свою чашу в бесполезном тосте, извиняясь перед ушами, которые не могут слышать: за Зака, того, кто вдохновил меня на мужество. Изгнание Я ярко помню тот день, когда я ушел из города, в котором я родился, из города моего народа. Все Подземье лежало передо мной, жизнь, полная приключений и волнений, с возможностями, которые радовали мое сердце. Более того, я покинул Мензоберранзан с верой в то, что теперь я могу жить своей жизнью в соответствии со своими принципами. На боку у меня была Гвенвивар, а на бедрах висели сабли. Я сам должен был определять свое будущее. Но тот дроу, молодой Дзирт До'Урден, который ушел из Мензоберранзана в тот судьбоносный день, едва дожив до четвертого десятилетия моей жизни, не мог начать понимать истину времени, о том, как его прохождение, казалось, замедлялось, когда моменты не были разделены с другими. В моем юношеском восторге я предвкушал несколько столетий жизни. Как вы измеряете столетия, когда один час кажется днем, а один день кажется годом? За пределами городов Подземья есть еда для тех, кто знает, как ее найти, и безопасность для тех , кто знает, как спрятаться. Однако больше, чем что-либо другое, за пределами переполненных городов Подземья есть одиночество. Когда я стал существом пустых туннелей, выживание стало проще и сложнее одновременно. Я приобрел физические навыки и опыт, необходимые для продолжения жизни. Я мог победить почти все, что забредало в мои избранные владения, и те несколько монстров, которых я не мог победить, я, конечно, мог убежать или спрятаться. Однако мне не потребовалось много времени, чтобы обнаружить одного врага, которого я не мог ни победить, ни убежать. Он следовал за мной , куда бы я ни пошел — действительно, чем дальше я бежал, тем больше он смыкался вокруг меня. Моим врагом было одиночество, бесконечное, непрекращающаяся тишина тихих коридоров. Оглядываясь на это много лет спустя, я нахожу себя пораженным и потрясенным изменениями, которые я пережил при таком существовании. Сама идентичность каждого мыслящего существа определяется языком, коммуникацией между этим существом и окружающими его людьми. Без этой ссылки я был потерян. Когда я покинул Мензоберранзан, я решил, что моя жизнь будет основана на принципах, а моя сила - на несгибаемых убеждениях. И все же, после всего лишь нескольких месяцев одиночества в Подземье, единственной целью моего выживания было мое выживание. Я стал существом инстинкта, расчетливый и хитрый, но не думающий, не использующий свой разум для чего-то большего, чем руководство новым убийством. Я верю, что Гвенвивар спасла меня. Тот же самый товарищ, который спас меня от верной смерти в лапах бесчисленных монстров , спас меня от смерти в пустоте — возможно, менее драматичной, но не менее фатальной. Я обнаружил, что живу ради тех моментов, когда кошка могла ходить рядом со мной, когда у меня было другое живое существо, чтобы слышать мои слова, какими бы напряженными они ни были. В дополнение ко всем другим ценностям, Гвенвивар стала моим хронометражем, потому что я знал, что кошка может появиться из Астрального плана на полдня через день. Только после того, как мое испытание закончилось, я осознал, насколько важной на самом деле была эта четверть моего времени. Без Гвенвивар я бы не нашел в себе решимости продолжать. Я бы никогда не сохранил силы, чтобы выжить. Даже когда Гвенвивар стояла рядом со мной, я обнаружил, что все больше и больше сомневаюсь в сражении. Я втайне надеялся, что какой-нибудь обитатель Подземья окажется сильнее меня . Может ли боль от зуба или когтя быть сильнее пустоты и тишины? Я думаю, что нет. * * * Дружба: Это слово стало означать много разных вещей среди различных рас и культур как Подземья , так и поверхности Королевств. В Мензоберранзане дружба обычно рождается из взаимной выгоды. В то время как обеим сторонам выгоднее для союза, он остается безопасным. Но верность не является принципом жизни дроу, и как только друг поверит, что он получит больше без другого, союзу — и, вероятно , жизни другого - придет быстрый конец. У меня было мало друзей в моей жизнь, и если я проживу тысячу лет, я подозреваю, что это останется правдой. Однако в этом факте мало поводов для сожаления, поскольку те, кто называл меня другом, были людьми с выдающимся характером и обогатили мое существование, придав ему ценность. Сначала был Закнафейн, мой отец и наставник, который показал мне , что я не одинок и что я не ошибался, придерживаясь своих убеждений. Закнафейн спас меня, как от клинка, так и от хаотичной, злой, фанатичной религии, которая проклинает мой народ. И все же я был не менее растерян, когда в мою жизнь вошел безрукий глубинный гном, свирфнеблин, которого я спас от верной смерти много лет назад от безжалостного клинка моего брата Дайнина. Мой поступок был вознагражден сполна, ибо, когда мы со свирфнеблином снова встретились, на этот раз в лапах его народа, я был бы убит — действительно предпочел бы смерть - если бы не Белвар Диссенгалп. Мое пребывание в Блингденстоуне, городе глубинных гномов, было таким коротким по меркам моих лет. Я хорошо помню город Белвар и его людей, и всегда буду помнить. Их общество было первым, с которым я познакомился, которое было основываясь на сильных сторонах сообщества, а не на паранойе эгоистичного индивидуализма. Вместе глубинные гномы выживают против опасностей враждебного Подземья, трудятся в своих бесконечных трудах по добыче камня и играют в игры, которые едва ли отличаются от любого другого аспекта их богатой жизни. Воистину, больше удовольствия, которым делятся. * * * Жить или выживать? До моего второго выхода в дебри Подземья, после моего пребывания в Блингденстоуне, я бы никогда не понял значения такого простого вопроса. Когда я впервые покинул Мензоберранзан, я думал, что выживания достаточно; Я думал, что могу погрузиться в себя, в свои принципы и быть удовлетворенным тем, что я следовал единственному открытому для меня пути. Альтернативой была мрачная реальность Мензоберранзана и согласие с нечестивыми путями, которыми руководствовался мой народ. Я полагал, что если бы это была жизнь, то простое выживание было бы гораздо предпочтительнее. И все же, это "простое выживание" чуть не убило меня. Хуже того, это почти украло все, что мне было дорого. Свирфнеблин из Блингденстоуна показал мне другой путь. Общество свирфнебли, структурированное и воспитанное на общественных ценностях и единстве, оказалось всем, что у меня всегда было надеялся, что Мензоберранзан будет. Свирфнеблины сделали гораздо больше, чем просто выжили. Они жили, смеялись и работали, и достигнутые ими успехи были общими для всех, как и боль от потерь, которые они неизбежно понесли во враждебном подземном мире. Радость умножается, когда ею делятся друзья, но горе уменьшается с каждым разделением. Такова жизнь. И вот, когда я вышел из Блингденстоуна, обратно в пустые одинокие покои Подземья, я шел с надеждой. Рядом со мной шел Белвар, мой новый друг, и в моем в карман отправилась волшебная фигурка, которая могла вызвать Гвенвивар, моего проверенного друга. За время моего краткого пребывания с глубинными гномами я стал свидетелем жизни, какой я всегда надеялся, что она будет - я не мог вернуться к простому выживанию. Рядом со мной были мои друзья, и я осмелился поверить, что мне не придется этого делать. * * * В моей жизни было много случаев, когда я чувствовал себя беспомощным. Это, пожалуй, самая острая боль, которую может испытать человек, основанная на разочаровании и безудержной ярости. Зазубрина от меча на руке сражающегося солдата не может сравниться с муками , которые испытывает заключенный при щелчке кнута. Даже если кнут не ударяет по телу беспомощного заключенного, он, несомненно, глубоко ранит его душу. Все мы в тот или иной момент своей жизни являемся пленниками, пленниками самих себя или ожиданий окружающих нас людей. Это бремя, которое несут все люди, которое все люди презирают, и что немногие люди когда-либо учатся убегать. Я считаю, что мне повезло в этом отношении, поскольку моя жизнь прошла по довольно прямолинейному пути совершенствования. Начиная с Мензоберранзана, под неустанным наблюдением верховных жриц злой Паучьей Королевы, я полагаю, что мое положение могло только улучшиться. В моей упрямой юности я верил , что смогу выстоять в одиночку, что я достаточно силен, чтобы победить своих врагов мечом и принципами. Высокомерие убедило меня, что с помощью чистой решимости я могу победить саму беспомощность. Упрямый и глупый юноша, я должен признать, потому что, когда я сейчас оглядываюсь назад на те годы, я совершенно ясно вижу , что я редко оставался один, и мне редко приходилось оставаться одному. Всегда были друзья, верные и дорогие, которые поддерживали меня, даже когда я считал, что не хочу этого, и даже когда я не осознавал, что они это делают. Закнафейн, Белвар, Щелкунчик, Муши, Бренор, Реджис, Кэтти-бри, Вулфгар и, конечно, Гвенвивар, дорогая Гвенвивар. Это были товарищи, которые оправдали мои принципы, которые дали мне силы продолжать борьбу с любым врагом, реальным или воображаемым. Это были товарищи, которые боролись с беспомощностью, яростью и разочарованием. Это были друзья, которые дали мне мою жизнь. * * * Дух. Его нельзя сломать, и его нельзя украсть. Жертва в муках отчаяния может чувствовать иначе, и , конечно, “хозяин” жертвы хотел бы в это верить. Но , по правде говоря, дух остается, иногда похороненный, но никогда полностью не удаляемый. Это ложное предположение Зин-карлы и опасность такой разумной анимации. Жрицы, как я узнал, утверждают, что это высший дар божества Паучьей Королевы, которая правит дроу. Я думаю, что нет. Лучше позвонить Зин- величайшей лжи Карлы Ллос. Физические силы тела не могут быть отделенный от разума и эмоций сердца. Они - одно и то же, компиляция единственного существа. Именно в гармонии этих трех элементов - тела, ума и сердца - мы находим дух. Сколько тиранов пытались? Сколько правителей стремились превратить своих подданных в простые, бездумные инструменты получения прибыли и выгоды? Они крадут любовь, религии своего народа; они стремятся украсть дух. В конечном счете и неизбежно, они терпят неудачу. В это я должен верить. Если пламя свечи духа погасло, остается только смерть, и тиран не находит выгоды в королевстве, усеянном трупами. Но это стойкая вещь, это пламя духа, неукротимое и вечно стремящееся. По крайней мере, в некоторых случаях это сохранится до смерти тирана. Где же тогда был Закнафейн, мой отец, когда он целенаправленно намеревался уничтожить меня? Где был я в годы одиночества в диких землях, когда этот охотник, которым я стал, ослепил мое сердце и часто направлял мою руку с мечом вопреки моим сознательным желаниям? Я узнал, что мы оба были там все это время, похоронены, но никогда не были украдены. Дух. В каждом язык во всех Мирах, на поверхности и в Подземье, в любое время и в любом месте, слово обладает силой и решимостью. Это сила героя, стойкость матери, и доспехи бедняги. Его нельзя сломать, и его нельзя отнять. В это я должен верить. Пребывание Я это жгло мне глаза и причиняло боль каждой части моего тела. Он уничтожил мои пивафви и сапоги, украл магию из моих доспехов и ослабил мои надежные ятаганы. Тем не менее, каждый день, в обязательном порядке, я был там, сидел на своем насесте, на своем судейском месте, ожидая прихода восхода солнца. Это приходило ко мне каждый день парадоксальным образом. Жало нельзя было отрицать, но я также не мог отрицать красоту зрелища. Цвета перед самым появлением солнца захватили мою душу так, как не смогли бы никакие модели тепловых излучений в Подземье. Сначала я думал, что мой восторг - результат странности сцена, но даже сейчас, много лет спустя, я чувствую, как мое сердце подпрыгивает от едва заметного просветления, предвещающего рассвет. Теперь я знаю , что мое пребывание на солнце - моя ежедневная епитимья - было больше, чем просто желание приспособиться к обычаям поверхностного мира. Солнце стало символом разницы между Подземьем и моим новым домом. Общество, от которого я сбежал, мир тайных сделок и коварных заговоров, не могло существовать на открытых пространствах при свете дня. Это солнце, несмотря на все страдания, которые оно приносило мне физически, стало символом моего отрицания того другого, более темного мира. Эти лучи раскрывающего света укрепили мои принципы так же верно, как они ослабили магические предметы, сделанные дроу. При солнечном свете пивафви, защитный плащ, защищающий от пытливых взглядов, одеяние воров и убийц, превратился не более чем в бесполезную тряпку из рваной ткани. * * * Есть ли что-нибудь в мире, что давит на плечи тяжелее , чем чувство вины? Я часто чувствовал это бремя, нес его на протяжении многих шагов, по длинным дорогам. Чувство вины напоминает меч с двумя лезвиями. С одной стороны, он стремится к справедливости, навязывая практическую мораль тем, кто ее боится. Вина, следствие совести, - это то, что отделяет хороших людей от злых. В ситуации, которая сулит выгоду, большинство дроу могут убить другого, родственника или кого-то другого, и уйти , не неся никакого эмоционального бремени вообще. Убийца-дроу может бояться возмездия, но не будет проливать слез по своей жертве. Для людей - и для поверхностных эльфов, и для всех других добрых рас — страдания, налагаемые совестью, обычно намного перевешивают любые внешние угрозы. Некоторые пришли бы к выводу, что вина - совесть - является основным различием между различными расами Королевств. В этом отношении чувство вины следует рассматривать как позитивную силу. Но у этой взвешенной эмоции есть и другая сторона . Совесть не всегда придерживается рационального суждения. Чувство вины - это всегда бремя, которое вы сами на себя возлагаете, но не всегда оно возлагается справедливо. Так было и со мной по дороге из Мензоберранзана в Долину Ледяного Ветра. Я выполнил из Вина Мензоберранзана за Закнафейна, моего отца, принесенного в жертву ради меня. Я понес в Блингденстоун вину за Белвара Диссенгалпа, свирфнеблина, которого искалечил мой брат. По многим дорогам пришло много других проблем: Щелкунчик, убитый монстром, который охотился за мной; гноллы, убитые моей собственной рукой; и фермеры — что было наиболее болезненно — простая фермерская семья, убитая щенком баргхеста. Рационально я знал, что я не виноват, что действия были вне моего влияния, или в некоторых случаях, как с гноллами, что я действовал правильно. Но разум - слабая защита от груза вины. Со временем, подкрепленный доверием надежных друзей, я пришел, чтобы сбросить с себя многие из этих тягот. Другие остаются и всегда будут. Я принимаю это как неизбежное и использую вес, чтобы направлять свои будущие шаги. Я верю, что это и есть истинное предназначение совести. |