книга лещака1. Пра гматической теории языкового опыта
 Скачать 0.98 Mb.
|
|
Типологическая шкала реальности опыта Вертикаль опыта – это типологическая шкала, разводящая собственно реальное и собственно виртуальное в нашем опыте. В крайнем своем проявлении – это оппозиция телесно-физи- ческого бытия и бытия духовного. Но это только крайние точки напряжения, между которыми должны быть расположены все виды человеческой деятельности в зависимости оттого, придается ли в них больше значения реально осязаемому (энергетическому) или же информационному. Если абстрагироваться от различий между рациональными эмоциональным опытом (о котором речь пойдет ниже, то базисная вертикаль опыта может быть представлена в виде следующей схемы и разумную интуицию (трансценденцию) и попытаться расположить между ними все остальные виды базовой экзистен- циально-информационной деятельности по мере усиления вне- шне-физиологического или внутренне-мыслительного фактора, окажется, что посредине обнаружится сфера опыта, которую можно условно объединить наименованием эзотерического опыт а. Ядро эзотерического опыта составляет вид деятельности, который максимально характеризует известные нам ранние формы антропосоциогенеза, те. обществ традиционной культуры. Речь идет ома г и и. Относя магическое в сферу ядерного синкретизма, ятем самым хочу отметить очень важный методологический факт если есть какой-то тип деятельности, в котором материальное полностью сливается с идеальным, реальное – с виртуальным, рациональное – с эмоциональными рефлексивное – с арефлексивным, те. если возможен такой тип деятельности, который полностью нивелирует провозглашенный Кантом (и еще ранее Платоном) глобальный дуализм человеческого опыта, то это может быть только магия. По словам Великого Зверя Алистера Кроули, магия – наука и искусство вызывать изменения в соответствии с волей» 52 Речь идет, конечно, об изменениях онтологического плана. Подробнее я остановлюсь на проблеме магической деятельности в третьей книге цикла. Пока же замечу, что определение магии как исходной точки, нулевой координаты опыта носит чисто типологический характер. Яне утверждаю, что в нашем опыте встречается такой тип деятельности, в котором могут быть упразднены и слиты воедино все противоположности (в частности, между жизнью и смертью, этими тем светом и пр, те. тип деятельности, в котором совершаются чудеса – акты невозможного опыта. Я говорю лишь о том, что магия претендует на эту роль, декларирует свои претензии на это место в системе опыта. По мнению Александра Меня, чудо – это нечто гораздо большее, чем простое нарушение естественного порядка. В нем открывается глубина вещей, иное измерение, где преодолены законы тленного мира и царствует свобода. Мифы, религии и мистические учения описывают такой опыт, порождают веру в его возможность и утверждают о своей пассивной причастности к чуду, но и не пытаются полностью его узурпировать, подчинить трансцендентное человеческой воле, как это делает магия. Если такой опыт когда-либо окажется возможным, то его вполне можно будет назвать магическим опытом. Дополнение, которое следует сделать к схеме вертикали опыта, касается понятия постижения смысла (или иначе – понятия осмысления опыта и мира) как полюса, противоположного чувственности и биологической экзистенции. Феномен смысла сам по себе представляет огромный интерес, не говоря уже о его аксиологической роли. В. Франкл противопоставил волю к смыслу двум наиболее распространенным психоаналитическим стремлениям – воле к удовольствию (З. Фрейд) и воле к власти (А. Адлер. Стремление к удовольствию Франкл определил как детское (а может быть и звериное) стремление к удовлетворению плоти, стремление к власти – как подростковое стремление к удовлетворению амбиций, а стремление к смыслу – как взрослое стремление к осознанию мира и своего места в нем. Постижения смысла не следует смешивать ни с функцией познания (свойственной науке, ни с функцией переживания (характерной для искусства. Движущей силой и исходным моментом рефлексии, лежащей в основе актов постижения смысла, является трансцендентальная интуиция, те. эмерджентное (или эйдетическое) познание-переживание смысла как ценности. Иногда такой способ обретения убеждения называют инсайтом, иногда – озарением или откровением. Название здесь не столь важно. Французский философ Люк де Вовенарг выразил это очень точно и емко Ум достигает великого только порывами. В любом случае результатом такого рода деятельности являются не сведения, которые можно знать лучше или хуже, которые можно и нужно доказывать и аргументировать (как в науке, но именно смыслы-ценности, которые не нуждаются в доказательствах. Они либо есть у человека, либо их нет. Переживание этих смыслов-ценностей не внешнее, формальное и отстраненное (как в искусстве, оно совершенно личностно и содержательно. Весьма условно всю эту сферу, противоположную сфере чувственности, можно было бы назвать философией в широком смысле Шкала рациональности / эмоциональности опыта Ю. Коссецкий в своей типологии виртуальной сферы человеческого опыта помещает философию между наукой и искусством, вводя в качестве дистинктивных черт два признака наличие отсутствие общих утверждений и процедур доказательства наука обладает обоими признаками, искусство не имеет ни одного, а философия оперирует общими утверждениями без доказательств, те. интуитивно. Интересно, что все три вышеназванные сферы опыта он объединяет в одну, называя ее познавательной. Мне кажется это неоправданным, поскольку термин познание в этом случае получает некое срединное толкование. Это и не познание в узком смысле слова, те. такое обретение сведений, входе которого обретаются собственно знания – достоверная, аргументированная и проверенная конвенциональными средствами информация (такие сведения дает только наука. Но это и не познание в широком смысле – как обретение всяких сведений вообще (их человеку дает любой тип деятельности. Я полагаю, больше пользы принесет употребление термина (или, вернее, двух омонимичных терминов) познание в вышеозначенных смыслах, а науку, философию и искусство я предпочитаю объединять термином виртуальные сферы опыта или сферы виртуального опыта». Перейдем ко второму измерению сферической типологии. В основе функционально-прагматической идеи двунаправленнос- ти опыта на т.н. рациональную и эмоциональную рефлексию также лежит лингвосемиотическая метафора идея двух типов речевой деятельности, распространенная в Пражской школе В своей социальной роли речевая деятельность различается в зависимости от связи с внелингвистической реальностью. При этом она имеет либо функцию общения, те. направлена к означаемому, либо поэтическую функцию, те. направлена к самому знаку. Направленность речи на означае- мое может быть сравнена с направленностью деятельности на утилитарное или информационное освоение предмета (на его познание или преобразование в продукт или средство) Такой способ обработки данных опыта можно назвать рациональной рефлексией. Направленность же речи на сам знак можно по аналогии перенести на установление отношения к объекту, подчинение его себе и переживание этого отношения. Это эмоциональная рефлексия. Первое направление можно символически выразить вопросом что (те. чем является мой объект и что мне с ним делать, а второе – вопросом как (те. как я отношусь к этому объекту и каким образом я должен проявить свое отношение к нему. Это типологическое измерение я условно назову горизонталью опыта. В свое время Ф. Ницше именно на этой типологической шкале строил свою концепцию аполлонического и дионисийского начал бытия и культуры. Термин эмоциональная рефлексия может вызвать удивление, особенно у людей, настроенных и мыслящих сциентистски и позитивистски. Слово рефлексия здесь употреблено вне- сколько непривычном смысле не как рациональная обращенность на мыслительную деятельность, а как умственная (рассудочная или разумная) деятельность, объектом которой является иная умственная деятельность. Далеко не каждая рефлексия сопряжена с рациональными действиями и познавательными целями. При таком понимании возможны, как минимум, два способа осуществления такой метадеятельности – рациональный анализ данных опыта и их эмоциональное переживание. В обоих случаях осуществляется умственная обработка некоего рассудочного материала. Идея правомочности рассмотрения в качестве конституирующего опыт фактора наряду с рациональной рефлексией также и эмоциональной не нова в науке и философии. В. Давыдов, например, отмечает эмоции фундаменталь- нее мыслительного плана, потому что на основе эмоций человек ставит перед собой все многообразие задач, в том числе и мыслительную. Кроме того, я хотел бы напомнить об исследованиях В. Джемса, А. Потебни, К. Бюлера и Л. Выготского, пришедших к выводу, что высшие эмоции человека – это качественно иной тип формирования опыта, чем эмоции физиологические, первичные, а эстетическую деятельность, например, нив коем случае нельзя сводить к чувственному созерцанию (вспомним, хотя бы ключевое положение вюрцбургской школы о психологической безóбразности искусства). Рефлексия – это всегда удвоение информации об объекте. Арефлексивный опыт – обыденная картина мира, которой обладают все люди без исключения, – обретает входе рефлексии свой двойник, свою копию в виде рефлексивной картины мира. В этом смысле всякая рефлексия аналитична. Однако в зависимости от характера рефлексивной переработки базовой картины мира этот двойник может быть либо абстрактно-категори- альной схемой (в науке, технике, экономике, управлении, праве, образовании, либо эмоционально-референтивным образом (в искусстве, политике, публицистике, религии. Только в философии эти два типа аналитических конструкций могут вторично синтезироваться. Философские понятия могут быть обобщенны (как научные понятия) и одновременно с этим референтив- ны (как художественные образы. В философии может одновременно происходить познание через переживание и переживание через познание. В этом проявляется определенное сходство философии (как синтетической деятельности) и быта (как деятельности синкретической, арефлексивной). Аналитизм рациональной рефлексии состоит в том, что, будучи нацеленной на содержание опыта, она разбивает исходный материал (обыденное когнитивное пространство) на дискретные и четко дефинированные части (деловые и научные понятия) и пытается сконструировать из них новое когнитивное пространство на основании обобщенных и логически конвенциональных принципов. Полученная схема практически никогда не напоминает реальной жизни. Поэтому мы редко верим в построения про- фессионалов-практиков или научным теориям (это всегда только аналитические схемы) и, будучи непосвященными, мало что в них понимаем. Зато почти всегда мы верим в иллюзию идеологических политических или публицистических, а также художественных образов (они слишком похожи на жизнь, те. на ту арефлексив- ную картину мира, которой каждый из нас обладает интуитивно на основании прагмем опыта. Это происходит потому, что входе эмоциональной рефлексии идеологии художники сосредоточиваются, во первых, не столько на содержании, сколько на форме, способе представления информации. Тогда же, когда эмоциональный образ должен представить некоторое содержание, он обретает характер референтивного поля. Содержательная сторона политической речи, информационного сообщения в СМИ, журналистского памфлета или художественного произведения чаще всего почерпнута из обыденной картины мира или же максимально ей подражает. В итоге полученный образ оказывается почти неотличимым по содержанию от привычного. Звери в сказке инопланетяне в фантастической повести, герои исторического романа, журналистской статьи или политической речи мыслят, чувствуют и ведут себя настолько сходно снами, что мы легко втягиваемся в фикцию фабулы, веря ей почти полностью. Разница состоит только в продолжительности этой веры. Если наша вера в художественный вымысел обрывается вместе с прекращением восприятия художественного произведения (поэтому, если мы хотим получить эстетическое удовольствие, мы не должны отвлекаться от восприятия произведения, то вера в вымысел идеологический более длительна (а вера в культурные или религиозные мифы часто даже пожизненна. Совершенно иначе мы ведем себя входе рациональной рефлексии. Здесь включаются механизмы полезности (вплоть до корысти) и логичности аргументов. Есть еще один аспект рефлексивного аналитизма. Чем лучше мы понимаем аргументы и логику чьего-то поведения, тем яснее видим двухслойность картины мира и тем менее склонны верить текстами т.н. фактам. Нечто сходное происходит ив сфере эмоциональной рефлексии. Чем более рафинированными и искусственными (культурными) становятся наши эмоции, тем четче мы чувствуем двойственность изображаемого художником или идеологом мира и тем менее мифологично (автоматизированно, арефлексивно) становится наше восприятие их текстов и фактов. Таким образом горизонталь опыта может быть понята и как типологическая шкала расположения всех опытных актов на линии от рациональной рефлексии (категориального, содержательного аналитизма) через арефлексию (обыденный синкретизм, автоматизм) и / или метарефлексию (философский синтетизм) вплоть до эмоциональной рефлексии (референтив- ного, формального аналитизма). Движение в сторону эмоциональной рефлексии нив коей мере не отрицает и не умаляет рефлексии рациональной и наоборот. Эмоциональное отношение к человеку или предмету (натурфак- ту или артефакту) не исключает их рационального восприятия, а рациональное преобразование природы или виртуального мира может быть не менее эмоциональным, чем занятие политикой или искусством. Все дело в степени значимости, в роли того или иного типа рефлексии для осуществления той или иной деятельности. Наука или преобразовательная и производительная деятельность могут быть неэмоциональны, ноне могут не быть рациональными. Общественные же отношения и искусство могут быть лишены рациональности, ноне могут обходиться безэмоционального отношения и оценки. Не следует однако упускать из виду, что рефлексивные виды деятельности могут обладать большей или меньшей степенью рефлексивности. В случае максимализации рефлексивного воздействия на данные опыта можно говорить о творческих, инновационных актах. Это в равной степени касается как рациональной, таки эмоциональной рефлексии. Творческим может быть как научное открытие или техническое изобретение, таки решение экономической или политической проблемы или создание художественного произведения. И все-таки акт рефлексии далеко не всегда является творческим. Он может быть также со- творческим или воспроизводимым (подражательным. От творческих актов он отличается высшей степенью стереотипности, что сближает его с автоматизированным бытовым поведением. Однако и повседневная обыденная деятельность может быть более или менее автоматической, приближаясь тем самым к деятельности рефлексивной. Понятно, что при таком понимании горизонтали опыта данная типологическая шкала должна рассматриваться как размытое линейное множество с большим количеством переходных сфер. Как видим, по краям шкалы находятся наиболее творческие типы деятельности рационального и эмоционального плана, которые, постепенно шаблонизируясь и стереотипизируясь, сближаются стем, чтобы слиться в единое физиологическое инстинктивное) целое, в котором уже невозможно отличить эмоционального поведения от разумного. В схеме отсутствует философская гиперрефлексия. С одной стороны, ее можно было бы поместить по краям шкалы, соединив их рациональные инновации рациональное творчество стереотипное понимание цивилизованно ер аци он ал ьн о е реаг и р о в ан и е) здр ав о-р ас су дочно е понимание (витальное мыш лени е) ар еф л ек сивн о е бытие (синкр етизм) о бы денные переживания (ви та льные эм о ц ии) ст ер ео типные переживания (к уль тур но е эмоциональное реаг и р о в ан и е) эм о ц иона льные инновации (эмоциональное творчество шкала рефлексивности опыта в окружность, но это было бы нарушением идеи возрастания ана- литизма по мере приближения к полярным точкам шкалы. С другой стороны, ее можно было бы поместить в центр шкалы сразу под арефлексивным синкретизмом, однако это нарушило бы идею усиления рефлексивности по мере удаления от центра. Нет на данной шкале также типа поведения, который соединяет в себе арефлексивный синкретизм обыденности и философскую синтетическую рефлексию, те. магической деятельности. В данном случае я говорю не о мистической магии, а о т.н. ритуальной магии, распространенной в т.н. традициональных первобытных) обществах. В приложении к книге Ч. Огдена и А. Ричардса Значение значения Б. Малиновский различил три базовых способа употребления языка в его практическом применении (те. арефлексивный способ, в повествовательном применении (те. рефлексивный способ) ив ритуальном применении. Второй из названных способов он проиллюстрировал при помощи классического треугольника Огдена-Ричардса с расчлененным соотношением знака и референта (см. п. 2.2.), в то время как первый и третий – при помощи собственных модификаций этого треугольника Употребление языка на практике представлено одной непрерывной линией, соединяющей знаки референта ритуальное применение изображено в виде все того же треугольника, но со всеми непрерывистыми отрезками-сторона- ми. Непрерывистый характер линии и отсутствие опосредующе- го звена (мышления или воображения) в первом случае должно означать, что в быту слово [...] тождественно вещи или ее прототипу. Отсутствие же пунктира на стороне Знак – Референт и одновременное наличие угла-посредника в виде Ритуального акта (на месте, где в классической схеме находится мышление) в третьем случае должно значить, что магическая деятельность является одновременно рефлексивной и синкретичной (теми- фологической). Продемонстрирую это на примере понятия о солнце. В арефлексивном восприятии солнце – это яркий круг на небе, который освещает и обогревает землю. В восприятии рационально-рефлексивном (например, в науке) солнце сущ- ностно может быть понято как небесное светило, звезда, которая формально выглядит как яркий круг на небе, который освещает и обогревает землю, а в эмоционально-рефлексивном восприятии (например, в искусстве) солнце как яркий круг на небе, который освещает и обогревает землю, может выдаваться за апельсин, улыбающееся личико или костер (обладать их формальными чертами. Замечу, что в науке сущностное определение солнца как звезды важнее его формального восприятия, в то время как в искусстве важнее именно формальная подмена привычного вида солнца, сущностное же понимание остается вполне привычным, обыденным. В ритуальной магии солнце – это водно и тоже время и яркий круг на небе (который освещает и обогревает землю, и божество (которому следует поклоняться и приносить жертву. Следовательно, здесь сущность объекта раздвоена (рефлексивна), но обе ипостаси этой сущности отождествлены полностью (значит, она синкретична). Такого нет нив науке, нив искусстве. Схематически магия также не помещается на линейной шкале рефлексии, поскольку занимает место между арефлексией (обыденностью) и гиперрефлексией (философией). Таким образом, одномерной шкалы оказывается недостаточно, чтобы показать место всех типов деятельности (напомню, что оппозиция быт – философия была основным мотивом при рассмотрении первой типологической шкалы. Объединив вертикаль и горизонталь опыта, можно было бы представить все сферы человеческого опыта в виде круга с шестью секторами бытом, деловой и общественной жизнью, наукой, искусством и философией, а также ядра, символизирующего магию. Первые две типологические шкалы, на фоне которых будут рассмотрены все разновидности опытной деятельности, в большей или меньшей степени касались объекта опыта, те. того интенци- онального и телеологического предмета, на который направлена деятельность. Даже в горизонтали опыта речь идет не только о характере действий субъекта (рационализации и эмоционализа- ции), но и о способе представления и обработки объекта (кате- горизации и изображении. Если вдуматься, то станет понятно, почему такие рациональные сферы деятельности, как экономика и наука даже тогда, когда имеют дело с человеком как объектом своего воздействия, пытаются его опредметить и аналитически расчленить. Для них человек – лишь часть мира природы. Рационализация сопряжена прежде всего с освоением природы. Вот почему естественные науки обычно занимают в ранге наук место гораздо более привилегированное, чем гуманитарные. В некоторых языковых культурах их даже развели по принципу 206 «science – arts» или «science – lettre», где роль собственно науки отведена только естественными точным наукам. Точно также ив сфере экономики сфера производственная, связанная с техникой, энергоносителями, высокими технологиями считается экономической деятельностью первого сорта в сравнении со сферой т.н. гуманитарных профессий (т.н. непродуктивной сферой. Поэтому, я думаю, дистрибуция рационализация – мир природы и «эмоционализация – общество ни у кого де должна вызывать удивления. Настоящие эмоции вызывает в настолько человек (другой или мысами, все же остальные объекты (начиная с животных и растений и кончая неживыми предметами, подвергаясь эмоциональной рефлексии антропоморфизируются, очеловечиваются. Таким образом, существует непосредственная связь между характером объекта опыта и характером направляемых на него действий. Поэтому можно смело назвать эту шкалу типологизации субъектно-объектной. Б. Малиновский выразил это обстоятельство следующим образом С людьми из ближайшего окружения у нас возникают отношения родства и дружбы. В отношении же предметов у нас появляется сознание экономического обладания» 60 Однако кроме характера объекта (первая шкала) и типа действий, которые на него направлены (вторая шкала, опытная деятельность имеет еще одно, чисто субъектное измерение – способ реализации и движущий источник деятельности. Шкала индивидуальности / социальности опыта Третья типологическая шкала касается психосоциального способа реализации опытной деятельности. Назовем ее диагональным (или продольным) измерением опыта диагональю опыта. Именно она дает возможность построить собственно сферическую типологию опытной деятельности. Единству психосоциального в опыте был посвящен п. 1.3. Антропологическое измерение онтологии опыта. Теперь же попытаюсь указать на различия между этими двумя функциями в пределах описанного единства. Каждое собственно человеческое (те. характерное для человека как вида) предметное или духовное движение, независимо оттого, имеет ли оно целью экзистенциальное выживание или же осмысление этой экзистенции, направлено ли оно на рациональное освоение объективного мира вещей или жена эмоциональное соотнесение с другими субъектами опыта, всегда имеет две формы проявления или два способа осуществления внутренний (индивидуальный, интимный) ив не ш ни й (общественный, публичный) Указанный критерий не вносит принципиальных изменений в типологию сфер человеческого опыта, поскольку вид деятельности в очень незначительной степени зависит оттого, совершает ли его отдельный индивид (как муж, продавец, политик, исследователь, актер или мыслитель, или же его субъектом является группа людей (семья, торговая фирма, политическая партия, научно-ис- следовательский институт, театральная труппа или философская школа, а также совершается ли эта деятельность для себя самого или же для других людей. Тем более, что итак все действия всегда совершает конкретное лицо, а то, что мы иногда приписываем свойства субъекта группами организациям, касается степени признания данного лица представителем какой-то социальной группировки. Что же касается целей деятельности (для себя или для других, то этот критерий может быть учтен уже в пределах каждой опытной сферы (здесь могут быть выделены две разновидности поведения – эгоцентрическая и альтруистическая. Тип деятельности и разновидность сферы опыта в гораздо большей степени зависят от характера объекта, способа его представления итого, что с этим объектом субъект совершает. Тем не менее каждый тип деятельности может быть рассмотрен двояко с позиции совершающего его индивида или со стороны той социальной среды, в которой она реализуется, поскольку характер того, что мыслит и чувствует субъект опыта в момент осуществления деятельности, как он ее понимает и оценивает, нередко отличается оттого, что он делает и как это выглядит со стороны». В этике, религии, юриспруденции даже появились отдельные направления, подходы, выдвигающие на передний план один из этих факторов. Представители этих форм опыта задают себе и другим вполне правомочный вопрос как оценивать человека – потому, что он делает, или потому, что он думает / чувствует, как оценивать его поступки – потому, к чему они привели, или же потому, какие намерения имел их совершивший Диагональ опыта также представляет собой своеобразную нить, натянутую между двумя чистыми, и поэтому недостижимыми, крайностями – абсолютной индивидуальностью и абсолютной социальностью. Чтобы ни делал человек продавал автомобили или готовил себе завтрак, осматривал выставку картин или пытался доказать теорему, – каждое из его действий содержит в себе определенную степень индивидуальной (личностной) и социальной (общественной) значимости. Вопрос только в том, какая из типологических черти в какой степени превалирует в этом конкретном акте или типе деятельности. Попробую схематически представить оппозицию опытных действий по принципу большей или меньшей степени выраженности, явленности действий. о щ у щ ения, в о спр и ятия и представления эмоции ив о л евы е акты мышление и когнитивная картина мира внутренняя речь и языковая картина мира комм у ника ция, пр ед м етные и социальные интер акции формализованное инс ти ту ц ио на льно е поведение Типологическая шкала экстериоризированности опыта Понятно, что представленная шкала предполагает наличие в нашем опыте как минимум двух сторон индивидуально-ин- тимной и публичной, внутренней и внешней, имплицированной и эксплицированной, причем переход от одной к другой будет плавным. Далеко не всегда можно отделить эти стороны пока- чественному параметру, да и сам человек редко отдает себе отчет в том, насколько то, что он представляет, о чем он думает или что он чувствует является его собственным, личными индивидуальным вкладом, творческим актом, а до какой степени его чувства, мысли, ощущения и желания навязаны ему средой, общественным окружением, воспитанием, культурой. Количественно мы еще можем отличить желания от поступков, мысли и планы – от их реализации, эмоции от их проявлений, ощущения одного человека от ощущений другого, но вот качественно отделить социальное от индивидуального практически невозможно. Тем не менее идея типологического шкалирования подсказывает нам возможность предположения различий между интимными пси 209 хосоциальным, между социализированным психическими социальным, между социальным неформальными социальным формализованным (официальным. Ясно, что сфера неформального социального опыта (в традиционном обществе, в быту, в семейной жизни, в кругу друзей, знакомых, соседей) находится на типологической шкале гораздо ближе к сфере индивидуально-пси- хологического опыта, чем область нормативного социального опыта (административная, политическая, официально-деловая, публично-информационная и под. деятельность. Разведение личностной и общественной, равно как и естественной (неформальной) и искусственной (институциональной) сфер опыта в представляемой здесь концепции восходит все к той же линг- восемиотической метафоре, а точнее, к ставшему уже традиционным разведению идиолекта (индивидуального языка) и соци- олекта (языка социальной группы, а также разведению узуса естественно развивающегося языка) и нормы (языка, искусственно поддерживаемого кодификационными процедурами). Хочу обратить особенное внимание на то, как на шкале разложены опытные действия в зависимости от средства экспликации. Наименее эксплицированными являются сенсорные, эмоци- онально-волевые и интеллектуальные процессы, которые можно объединить под общим названием психической деятельности. Следующую ступень экспликации занимает семиотическая деятельность, в частности языковая, которая является своеобразным помостом между психической и сигнально-предметной деятельностью. Это наиболее социальная форма психических действий и наиболее психическая форма социального взаимодействия. В сиг- нально-предметной деятельности наряду с коммуникативной сигнализацией (вербальной и невербальной) и сигнализацией неком- муникативной (использование непроизвольных сигналов) следует выделять также предметные манипулятивные действия (манипуляцию энергоматериальными предметами. Высшую степень эксплицированности или экстериоризированности этого типа действия обретают в случае институционализации и формализации, те. тогда, когда автоматизируются и становятся превращаются в независимые от воли и мышления конкретного человека механические процедуры (таковы, например, действия с использованием или при помощи артефактов, технических приспособлений, особенно автономных самоуправляемых систем А теперь попытаюсь свести все три шкалы в единую систему сферической типологии. |