Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Том 1. Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфе. Предисловие к русскому изданию
 Скачать 3.46 Mb.
|
|
§ 6. История французского права Литература ARMIJON/NOLDE/WOLFF, Traite de droit compare I (1950) 120 ff. BRISSAUD, Manuel d'histoire du droit prive (1935). DAWSON, «The Codification of the French Customs», 38 Mich.L. Rev. 756 (1940). The Oracles of the Law (1968). A.ESMEIN, Precis elementaire de l'histoire du droit francais de 1789 a 1814 (1908). Cours elementaire d'histoire du droit francais (15th edn., 1925). FENET, Recueil complet de travaux preparatoires du Code civil (1836). HEINSHEIMER, Die Zivilgesetze der Gegenwart I (1932): Frankreich, Code civil, Introduction V ff. HEYMANN, "Romanische Rechtsordnungen", in: Handwцrterbuch der Rechtswissenchaft V (1928) 151. KOSCHAKER, Europa und das romische Recht (2nd edn., 1953). Le Code Civil, Livre du Centenaire, 2 vols. (1904), with essays by Sorel, Es- mein, Vigie, Saleilles and others. MITTELS, "Die germanischen Grundlagen des franzцsischen Rechtes", SavZ/Germ. 63 (1943) 137. OLIVIER MARTIN, La Coutume de Paris — Trait d'union entre le droit romain et les legislations modernes (1925). RABEL, "Private Laws of Western Civilization — The French Civil Code", 10 LaJL.Rev. 107 (1950). SAVATIER, L'art de faire les lois — Bonaparte et le Code civil (1927). WILHELM, "Gesetzgebung und Kodifikation in Frankreich im 17. und 18. Jahrhundert", Jus commune I (1967) 241; "Portalis und Savigny", in: Aspekte europaischer Rechtsgeschichte, Festgabe fьr Coing (1982) 445. ГК 1804 года не только стал ядром французского гражданского права, но и послужил классическим образцом для кодификации частного права всей романской правовой семьи. Кодекс явился вдохновенным порожде- нием французской революции и весь проникнут ее реформаторским ду- хом. Вместо решительно отброшенных правовых институтов феодаль- ! ! 119 ного прошлого в основу развития нового общества были заложены и законодательно закреплены провозглашенные естественно-правовой доктриной ценности, являющиеся неотъемлемыми правами индивида, — право на собственность, свободу договоров, семью и наследование. Но не только революция 1789 года формировала дух и основные черты кодекса. Не менее важным оказалось и то, что, несмотря на ре- волюционные потрясения, кодекс сохранил все ценное, накопленное в течение долгого исторического развития. И потому в нем отражено счастливое сочетание нового с традиционными правовыми института- ми, взятыми из «писаного права» явно римско-правового происхожде- ния юга Франции и кутюмов Северной Франции, источником которых служило германо-французское обычное право. И хотя многие положения кодекса обладают революционной новизной, он несет на себе отпечаток своего исторического прошлого, оставаясь наследником дореволюцион- ного права, так называемого «старорежимного» права (ancien droit). Поэтому представляется целесообразным первоначально изложить в общих чертах дореволюционную историю развития французского права в той мере, в какой это необходимо для понимания того, как создавался ГК Франции. Затем будет сделан краткий экскурс в «промежуточное пра- во» (droit intermediaire) революционного периода, историю создания ГК, и только после этого будет рассмотрен сам кодекс. II После завоевания Галлии римлянами там, как и во всех провинциях им- перии, стало действовать римское право. Даже после крушения Запад- ной Римской империи в 476 году оно продолжало действовать в об- разовавшихся на ее месте германских государствах, особенно Бургунд- ском и Вестготском королевствах, как действующее право подданных негерманского происхождения. В 506 году король вестготов Аларих II издал закон — Бревиарий Алариха, или римское право вестготов (Breviarium Alaricianum, или lex Romana Wisig-othorum). В нем в сокращенном виде воспроизводились и комментировались кодекс Фе- одосия и другие источники римского права. Это способствовало тому, что, несмотря на великое переселение народов в V-VI веках, рим- ское право ! ! 120 сохранилось в южных областях Франции. На севере Франции, наоборот, после вторжения туда франков и образования ими собственного государ- ства римское право стало вытесняться, так как у франков было собствен- ное довольно развитое обычное право германского происхождения, ко- торое в дальнейшем было закреплено путем придания ему внешней формы благодаря изданию ряда законов, важнейший из которых — «Са- лическая правда». В XI-XII веках начался ренессанс римского права в связи с изучением его постглоссаторами в Северной Италии. Это нашло сильный отклик на юге Франции. И уже в XII веке римское право препо- дается в университетах Монпелье и Тулузы. Даже на севере изучение римского права находит все большее распространение. Но при этом не происходит вытеснения франкского обычного права. Тем самым закла- дывается основа для разделения французского правового пространства на две приблизительно равные сферы влияния: южных областей с их писаным правом, основанным на римском праве, и северных — с преоб- ладанием германского обычного права (кутюмов). Граница между этими сферами влияния различных источников Права проходит по устью Жи- ронды параллельно Луаре на восток к Женевскому озеру. Таким образом, на V 5 территории современной Франции, прилегаю- щей к ее северным границам, господствовало право кутюмов, а на юж- ных 2 / 5 — писаное право. Такой территориальный раздел между писаным правом и кутюмами не следует понимать буквально. Даже на юге страны в таких городах, как Бордо и Тулуза, и прилегающих к ним регионах дей- ствовали кутюмы, зафиксированные письменно. И хотя они подверглись влиянию римского права, но сохранили в основном германские элементы. В то же время и в областях, где действовали кутюмы, римское право не отвергалось полностью. Поскольку ряд правовых проблем — как, например, в области договорного права — не был урегулирован кутюма- ми в достаточной мере, охотно обращались к детально разработанному как по содержанию, так и с точки зрения формы римскому праву. И по- тому на севере распространилась точка зрения, что к римскому праву, как к писаной мудрости, следует обращаться с точки зрения его субси- диарного применения и в целях толкования в том случае, если в кутюмах нет ответа на поставленный вопрос. ! ! 121 Любопытно, что во Франции римское право — в противоположность тому, как это имело место при рецепции его позднее в Германии, — рассматривалось как авторитетное и ценное отнюдь не потому, что это было право Римской империи. Французские короли были заинтересова- ны в укреплении своего суверенитета в рамках и в противовес Священ- ной Римской империи и сохранении своего государства. Поэтому коро- левские юристы всячески защищали тезис о том, что римское право действовало во Франции не как навязанное Римом, а было воспринято естественным образом как обычное право или в силу присущих ему вы- соких качеств: поп ratione imperii, sed imperio rationis. И потому во Франции рецепция римского права никогда не оспари- валась, как это было позднее в Германии. Оно применялось в той мере, насколько отвечало местным обычаям юга, или в силу большей эффек- тивности регулирования по сравнению с кутюмами на севере. В конце правления Каролингов и в начале правления Ка-петингов, также в X-XI веках, французское правовое пространство было раздроб- лено на множество мелких и мельчайших правовых территорий, на кото- рых возникли владения церковной и светской знати (ср. M.Heis, aaO, S. 152 ff.). В X веке появился ряд трактатов, принадлежавших перу автори- тетных юристов-практиков. В каждом из них давался обзор кутюмов какой-либо определенной провинции. К наиболее важным из этих юридических исследований причисляют книгу Жостиса и Пле (Jostice et Plet), в которой описываются кутюмы Орлеана (со значительными вкраплениями римского и канонического права), затем кутюмы Бовези (Beauvaisis), описанные Филиппом де Бо- мануаром (Ph. de Beaumanoir), и Свод нормандского обычного права (Grand Coutumies de la Normandie), который до сих пор является основ- ным источником права Нормандских островов. Но это никак не повлия- ло на укоренившуюся устную традицию обычного права севера Фран- ции. И если судья не знал соответствующей нормы применяемого кутю- ма, чтобы ее установить, он был обязан провести «поголовный опрос» (enquete par turbe), во время которого определенное число мест- ных жителей той провинции, о которой шла речь, должно было по памя- ти воспроизвести содержание кутюма. Раздробленность кутюмов, труд- ность определения их содержания и, как следствие этого, правовая нестабильность ! ! 122 способствовали, наряду с другими причинами, усилению абсолютиз- ма во Франции в XV веке. В 1454 году Карл VII издал ордонанс Монти-ле-Тур (Montils-les-Tours), согласно которому провинциаль- ным властям в сотрудничестве с комиссией королевских экспертов предписывалось записать все местные кутюмы, а уже записанные заново пересмотреть. И хотя эта работа шла медленнее, чем предполагалось, сопротивление отдельных провинций, особенно Нормандии, было в кон- це концов преодолено (подробнее см. Dawson, ааО). Совершенно очевидно, что укрепление центральной королевской власти резко усили- ло сопротивляемость традиционного обычного права римскому праву. «Редактирование кутюмов в XVI веке, — пишет французский исто- рик права Оливье Мартан, — по инициативе королевской власти, без сомнения, избавило Францию от тотальной рецепции римского права, осуществленной в Германии» (ааО, р. 13). Очевидно также, что запись кутюмов создала предпосылки для формирования об- щефранцузского обычного права (droit coutumier commun), а позд- нее и для слияния обычного и писаного права. Без этого невозможно было бы реализовать идею создания единого права во Франции с по- мощью ГК 1804 года. К концу XVI века все важные кутюмы, за ис- ключением кутюмов чисто местного значения, были переписаны в соот- ветствии с предписанной кодексом процедурой. Было подсчитано, что накануне французской революции действовало не менее 60 общих кутюмов (coutumes gene-rales), частично повторявших друг друга, на территории сразу нескольких провинций и 300 — чисто местно- го значения (coutumes locales). Очевидно, что это вело к разнобою в регулировании с помощью кутюмов. Одна и та же проблема по-разному решалась в разных провинциях. Так, бретонец составля- ет в Париже завещание, а кутюмы Бретани требуют иной формы составления заве- щания и по-иному определяют действительность завещания, чем кутюмы Парижа. Это способствовало активному развитию во Франции в XVI веке юридической дисциплины, которая сегодня называется «Международное частное право» (МЧП). Она связана с именами Дюмулена (1500-1566) и особенно Д'Аржантре (1519-1590) (см. Gamillscheg. Der EinfluЯ Du-moulins auf die Entwicklung der Kollisionsrecht, 1955). Если в результате переписи всех более или менее важных кутюмов правовая нестабильность существенно уменьшилась, то различия в ма- териально-правовом регулировании кутюмов устранить не удалось, равно как и правовые разли- ! ! 123 чия между провинциями с «писаным правом» и обычным. По мере укрепления абсолютизма во Франции все чаще ощущались отрицатель- ные последствия правовой раздробленности и все настоятельнее стано- вилась потребность в создании единого общефранцузского граждан- ского права. Важный шаг по пути сближения отдельных кутюмов был сделан Па- рижем. Обычное право этого города было зафиксировано в письменной форме в 1510 году, и с тех пор его влияние постоянно возрастало. Этому прежде всего способствовала практика Парижского суда (Parlement de Paris). Решения суда признавались практически на всей территории, где действовало обычное право, за исключением Бретани и Нормандии. Судья этого суда обязан был применять различные кутюмы, и это спо- собствовало постепенной унификации норм, особенно в связи с само- стоятельным решением судьей вопросов, в отношении которых возника- ли сомнения, и в связи с восполнением им пробелов. В результате в 1580 году появилась новая расширенная редакция парижского кутюма. В нее был дополнительно включен раздел, содержащий краткий обзор реше- ний Парижского суда по «общим вопросам». Все больше находила признание мысль о необходимости применения парижского кутюма по- всеместно для восполнения пробелов в праве провинций. При этом утверждался примат парижского кутюма над римским правом. Решающую роль в постепенном становлении общефранцузского гражданского права сыграли известные юристы, не только профессора, но и практики: адвокаты, эксперты, королевские чиновники и судьи. Среди них следует назвать прежде всего Дюмулена. Он первым увидел единое право Франции в единой правовой мысли, которая пронизывала все разные по материальному содержанию кутюмы. Его работы — особенно знаменитый и влиятельный комментарий к первой книге па- рижского кутюма — направлены в первую очередь на выявление всеоб- щих правовых принципов. В них он критически анализирует правовое содержание сравнительных кутюмов и следует принципу: при отсут- ствии обычая следует обращаться не к римскому праву, а к сходным по содержанию общим и местным обычаям Галлии (deficiente consuetudine... non est recurrendum ad ius Romanorum, sed ad vieinas et generales et promiscuas consuetudines Galliae) (Gamillsched, aaO, S.88 ff.). ! ! 124 Наряду с Дюмуленом следует также назвать Кокия (Со-quille) (1523-1603). Он написал комментарий к кутюму графства Невер и «Ин- ституции французского права». В обоих трактатах он использует срав- нительно-правовой метод для гармонизации и сближения кутюмов. Аналогичная задача стоит и перед современным сравнительным правом. Только сегодня объектом исследования являются не местные кутю-мы, а национальное право. Дюмулен, Кокий и ученые — их единомышленники XVI века вряд ли смогли бы в одиночку столь решающим образом способствовать раз- витию унифицированного права кутюмов без поддержки авторитет- ного и влиятельного юридического сословия, особенно в Париже, кото- рое также рассматривало выполнение этой задачи как свою обязанность. Кошакер отмечал, что неприятие римского права в Англии (об этом еще будет сказано), равно как и умеренное и взвешенное его применение во Франции, объясняется среди прочего и тем, что в обеих странах до- вольно рано возникло организованное и потому влиятельное сословие юристов-практиков, которые считали себя союзниками королевской власти, были заинтересованы в создании единой королевской юстиции и открыто выступали сторонниками национального права. Уже в XIV веке священников, баронов и придворных аристократов заменили профессио- нальные судьи из третьего сословия. Они назначались королем, причем не только для рассмотрения отдельных тяжб или для конкретных засе- даний, а на неограниченное время, и по предложению Парижского суда выбирались постепенно из среды практикующих адвокатов и экспертов по праву. В XV и XVI веках королевская власть признала за судьями право продавать и наследовать должности. И каким бы шокирующим ни казался нам сегодня этот факт, это способствовало укреплению французского юридического сословия, так как продажа должности делала судью практически несменяемым, а ее наследование вело к появлению большого числа юридических семей с прочными традициями. Так появился некий вид юридического наследного дворянства, дворянства, приобретен- ного на гражданской службе. Это дворянство состояло из семей, гордящихся сосло- вием, к которому они принадлежали, высокообразованных и со своим особым сти- лем жизни. В противоположность Германии юридическое сословие во Франции не допустило обюрокрачивания судей. Французское гражданское право создавалось в основном практиками, будь то судьи Парижского суда, адвокаты или авторы литературных тру- дов. Это право было, однако, по ! ! 125 преимуществу старым правом Франции, не в последнюю очередь потому, что париж- ский кутюм хотя формально и не являлся общим для всех правом, но по значению превосходил остальные кутюмы. Оно не порывало своей связи с римским правом, используя его отточенные понятия, а когда было необходимо, и материально-право- вые нормы. Так что не только в Англии, но и здесь, во Франции, нашлись юристы, которые хотя и не предотвратили рецепцию римского права, но сгладили остроту проблемы и сохранили большую часть национального права (см. Koshaker, aaO, S. 169, 223). Однако непосредственным образцом и ориентиром для создателей ГК послужили работы юристов XVII и XVIII веков. Прежде всего, это Буржон, парижский адвокат и блестящий знаток кутюма своего родного города. В 1720 году он написал авторитет- ную работу под характерным названием «Общефранцузское право и парижский кутюм, сведенные к правовым принципам» (Le droit commun de la France et la coutume de Paris reduits en principes). Дру- гой юрист — Дома (Domat, 1625-1695). Он был чистым теорети- ком, далеким от практики, с философским складом ума, испытал сильное влияние своего друга Паскаля. Будучи крупным систематиком, он в своей работе «Гражданские за- коны и естественное право» (1689) систематизировал нормы рим- ского права, отвечающие требованиям своего времени в свете есте- ственно-правовых идей, и тем самым внес вклад в научные основы ГК. Но наибольшее влияние на редакторов ГК оказал Потье (Pothier, 1699-1722). Его сильная сторона заключалась не в обобщении и си- стематизации огромного количества материала и даже не в оригиналь- ности мышления, а в том, что он, по утверждению историка А.Дюма, «иногда ограничивался изложением на хорошем французском языке того, что до него уже говорил Дюмулен на плохой латыни». Как бы то ни было, Потье блестяще знал римское и кутюмное право, и, хотя он действовал скорее как эклектик, его многочисленные небольшие статьи об обязательственном праве, праве купли-продажи, найме, дарении и т.д. отличаются элегантным стилем, кристальной ясностью и терми- нологической точностью. Правовое единство французского права на протяжении всей истории своего раз- вития в известной степени было достигнуто также и с помощью королевских ука- зов. Вплоть до XVI века эти указы касались ленного права, процессуального права и судоустройства. Лишь позднее ими стало регулироваться и материальное граж- данское право. Мулан- ! ! 126 ским ордонансом (1566) впервые начала регулироваться сфера, наполовину от- носящаяся к процессуальному праву. В результате не принимались в расчет устные свидетельские показания по де- лам, в которых речь шла о ценностях, превышающих 100 франков. Эта норма, которая выполняет функцию формального предписания, до сих пор (разумеется, с другой стоимостной границей) сохраняется в ГК (ст. 1341, ср. т. II, с. 46 и ел.). В XVII веке упоминаются Ордонанс о торговле (1673) и Морской кодекс (1681). В них содержалось специальное регулирование норм торгового и морско- го права. Эти акты заложили основу для разграничения гражданского права в узком смысле этого слова от торгового. Это разграничение, к удивлению англо-амери- канских юристов, сохраняется и по сей день в романской и германской правовых семьях (за исключением Италии и Швейцарии), и обе отрасли права регулируются различными кодексами. Наконец, три исключительно важных ордонанса были раз- работаны при Людовике XV его канцлером Дагу-иссо (Daguisseau). Один касал- ся права дарения (1731), второй — наследственного права (1735). Примечатель- но, что в них было предусмотрено различное регулирование для провинций с писа- ным правом и кутюмами. Наконец, третий ордонанс касался фидеикомисса (1747). Первые два ордо- нанса заняли место в важных разделах ГК, третий — в очень узкой сфере, кото- рую ГК отвел фидеикомиссу как институту ушедшей в прошлое феодальной эпохи (ср. Wilhelm, Gesetzgebung u. Kodifikation, aaO). Несмотря на все усилия, процесс унификации гражданского права Франции накануне революции бьш далек от своего завершения. Как и раньше, оставалась зияющая пропасть между писаным правом и кутю- мами. Хотя важные, ставшие общегосударственными кутюмы были ко- дифицированы, разница между ними оставалась. И она столь явственно бросалась в глаза, что это дало повод Вольтеру для едкой насмешки: «Ну не абсурдно ли, не чудовищно ли, когда правда в одной деревне считается ложью в другой? Какое варварство не дает гражданам одной страны жить по единым законам?.. И так на каждом шагу по всему королевству. Меняя лошадей на каждой почтовой станции, вы меняете законы» (Voltaire VII, 1838, Dialogues, p. 5). Конечно, верно, что интеллектуальная основа для грандиозной работы по унификации была заложена наукой и практикой уже давно. Идея «унифицированного обычного права» или, как теперь стали чаще гово- рить, «французского права» была четко сформулирована и уже в течение 150 лет являлась лейтмотивом французской юриспруденции. ! ! 127 Но для воплощения этой идеи единого французского гражданского права в действительность потребовались еще два фактора: мощный по- литический импульс французской революции и решительность Напо- леона. III «Промежуточным (intermediaire) называлось право времен революции между созывом Учредительного собрания в 1789 году и захватом власти Наполеоном Бонапартом. Оно вступило в силу в 1799 году. Это право, как никакое другое, в считанные годы основательно разрушило старый социальный порядок. Абсолютная монархия, все связанное с королем, дворянство, духовенство и судебное сословие, старое административно- территориальное деление на провинции, феодальное земельное право, судебная система, налоговая система — все эти институты старого ре- жима были в короткое время решительно уничтожены. Их место занял общественный идеал Просвещения, как его понимали Дидро, Вольтер и Руссо: индивид, как разумное и самостоятельно отвечающее за свои действия существо, с рождения обладает неотъемлемым правом на сво- боду совести, свободу вероисповедания, свободу на осуществление экономической деятельности. Между ним и государством более не сто- ят промежуточные сословные объединения старого режима. И государ- ство обязано принять законы, освобождающие граждан от отживших феодальных, церковных, семейных, цеховых и сословных пут и наде- ляющие всех равными правами. Осуществляя эти требования, революционный законодатель развил в первые годы лихорадочную активность и действовал слишком ради- кально в области индивидуальных гражданских прав. И умеренные составители ГК позже заняли более сбалансированную позицию в этом вопросе. В 1791 году декретом Учредительного собрания были от- менены безвозмездно все феодальные повинности, право первородства и законы о наследстве, устанавливающие особые привилегии в зависимо- сти от возраста и пола. Одновременно в наследственном праве устанав- ливался уравнительный принцип как в отношении родственников по нисходящей линии и других наследников по закону, так и движимого и недвижимого имущества: «Все наследники в равной степени на- ! ! 128 следуют в равных долях имущество, причитающееся им по закону». При этом еще оставалась возможность в завещании отдать предпочтение од- ним лицам перед другими или отложить выдачу наследства на долгий срок. Революция и этому положила конец: были запрещены не только субституты фи-деикомисса, которые функционально соответствовали ин- ституту назначения наследника согласно установленному порядку в не- мецком праве. Стремясь добиться раздела имений, революционный зако- нодатель пошел столь далеко, что отменил даже свободу дарения и заве- щания. Поэтому в 1793 году Конвент декретировал: «Право распоряжать- ся имуществом в результате смерти, между живыми, по договору дарения по прямой линии отменяется; как следствие этого, все потомки будут об- ладать равной долей в имуществе предков». При наличии родственников по прямой линии наследодатель мог завещать лишь V 10 , а при наличии родственников по боковой линии — лишь 7 6 своего наследства, да и то лишь в пользу третьих лиц, не являю- щихся его родственниками, поскольку иначе было бы нарушено «святое равенство» между родственниками, наделенными правом наследования. В семейном праве революционный законодатель был не менее ради- кален. Отцовская власть, которая в провинциях писаного права распро- странялась и на совершеннолетних, была отменена как несовместимая с правами человека. Ограничения канонического права в отношении бра- ков были в значительной степени ослаблены. Требования к заключению браков, особенно согласие родителей, были сведены к минимуму. Сам брак рассматривался как «гражданский договор» (contrat civil). Соответ- ственно каждый из супругов мог заявить о расторжении договора и по- требовать развода, достаточно было заявить о «несовпадении темпера- ментов или характеров». Это было неслыханно для того времени. Обос- нование этого принципа говорит само за себя: «Право на развод выте- кает из индивидуальной свободы, невозможность разорвать брачные узы будет означать ее потерю». Было введено обязательное гражданское бра- косочетание. Внебрачные дети, признаваемые своими родителями, наде- лялись равными правами с законнорожденными, но лишь с одним огра- ничением: дети, рожденные в нарушение супружеской верности, включая и внебрачных детей, в момент рождения которых по крайней мере один из родителей имел другую ! ! 129 семью, должны были получить лишь У 3 той доли наследства, которая им причиталась бы как законнорожденным. Одним из наиболее важных программных требований революции с самого начала стало создание унифицированного гражданского права. Уже Учредительное собрание провозгласило: «Следует разработать граж- данские законы, единые для всего королевства». В 1793 году Камбасерос подготовил первый проект. Он содержал 697 статей и был столь всеобъ- емлющ и сложен, что было выдинуто требование разработать «более про- стую и более философскую концепцию» (Fenet, ааО, I, p. XLVII). Второй проект, разработанный Камбасеро-сом на следующий год, содержал уже 297 статей, но показался Национальному конвенту слишком скупым на слова и лапидарным. Неутомимый Камбасерос представил в 1796 году «Совету пятисот» — законодательному органу, созданному в соответ- ствии с конституцией Директории, — третий проект, обсуждение которо- го надолго затянулось и неожиданно было прервано в связи с захватом власти Наполеоном в конце 1799 года. С этого момента работа начинает продвигаться в непрерывном темпе. Прежде всего Наполеон ввел конституцию Консульства, согласно кото- рой управление страной и законодательная инициатива переходили в руки консульского триумвирата. Наполеон назначалсйПервым консулом, два дру-гах имели право лишь совещательного голоса. Согласно консти- туции, проекты законов по поручению консулов редактировал Госсовет. Затем консулы должны были передать их Трибуналу, который мог их одобрить или отклонить, но не менять. Далее проект передавался на рас- смотрение Законодательному собранию, которое было, скорее, карика- турой на парламент, гак как оно также после заслушивания точек зрения представителей правительства и Трибунала могло лишь принять или от- вергнуть проект без всяких дискуссий. После вступления этой конститу- ции в силу Наполеон энергично взялся за создание ГК. Он назначил со- стоящую лишь из четырех человек редакционную комиссию, в которую входили не пламенные революционеры, а опытные практики. В качестве специалистов по кутюмам в нее входили Тронше (Tronchet), председа- тель кассационного суда, и Биго де Преамене (Bigot de Preameneu), оба — бывшие адвокаты при Парижском суде. А специалистами в области писаного права были Портали ! ! 130 (Portalis), высокопоставленный чиновник и блестящий оратор и писатель, а также Мальвилль (Maleville), судья кассационного суда. В течение уди- вительно короткого времени — четырех месяцев — комиссия подготови- ла проект, который был представлен кассационному суду и апелляци- онному суду. А затем проект вместе с экспертной оценкой обоих судов был передан на обсуждение в Госсовет под председательством одного из консулов. Большей частью председательствовал лично Наполеон. Госсо- вет решил, что кодекс следует разбить и систематизировать по боль- шим разделам и каждый раздел в отдельности принимать в соответствии с процедурой принятия законов. Уже обсуждение первых разделов показало, что они встретили сопро- тивление в Трибунале. В нем заседали люди, которые с недовольством встретили отмену конституции Директории и возвышение молодого ге- нерала Наполеона, среди них — Бенджамин Констан, друг г-жи де Сталь. В ее салоне он высказывал резкую критику в адрес Первого консула и позднее, будучи в эмиграции, прославился смелыми памфлетами против Наполеона. Скорее из-за ревности и недоверия, чем по существу дела, Трибунал отверг первые разделы ГК. Законодательное собрание на осно- вании результатов голосования в Трибунале последовало его примеру. Наполеон отреагировал на это неожиданным образом. Не долго думая, он отозвал проект закона целиком, поскольку, как он объяснил, еще не достигнуто спокойствие и единодушие, необходимое для принятия столь важного проекта. Затем он «очистил» Трибунал от противников, вклю- чая и Констана, и распорядился, что в будущем от Трибунала потребует- ся неофициальная предварительная оценка до представления проекта ему и Законодательному собранию. Прервав процедуру принятия проекта почти на год, Наполеон вернулся к нему, и в течение 1803-1804 годов без каких-либо затруднений были приняты 36 отдельных законов. Законом от 31 марта 1804 г. они были окончательно объединены и вступили в дей- ствие под названием «Гражданский кодекс Французов». Каково личное участие Наполеона в создании кодекса? Выше было показано, что лишь благодаря его усилиям кодекс успешно прошел испытание законодательным процессом. Другой вопрос заключается в мере его влияния на форму и содержание ГК. Госсовет обсуждал проект редакционной комиссии на 102 заседаниях, и по крайней мере ! ! 131 на 57 из них председательствовал и принимал активное участие Наполе- он. Конечно, Наполеон не был ученым-юристом. Он был солдатом, и в период обсуждения кодекса его внимание больше занимали военные мероприятия против Англии. Важные разделы, такие как обязательственное право и регулирование имущественных отношений супругов, обсуждались без него Госсоветом. Вряд ли он участвовал в чисто юридических деталях. И тем не менее его роль в создании ГК была велика. Наполеону было 34 года, и он стоял во главе государства. По свидетельству всех современников, его личность обладала удивительной силой воздействия. На заседаниях Госсовета он постоянно сопоставлял юридическое и жизненное, мгновенно схваты- вал суть абстрактных норм, резко обрывал вызывающие ненужные споры дискуссии, вновь и вновь придавал простыми и ясными вопроса- ми дискуссии практический и наглядный характер. И прежде всего по- стоянно настаивал как неюрист, чтобы законы были написаны ясным и понятным языком. Утверждают, что ясность и понятность языка ГК была достигнута благодаря постоянным вопросам его создателей самим себе о том, спо- собны ли выбираемые ими формулировки выдержать критический взгляд такого талантливого, но незнакомого с юридической лексикой человека, как Наполеон. Тибодо (Thibeaudeau), участвовавший в обсуж- дении ГК как член Госсовета, вряд ли преувеличивает, когда в своих вос- поминаниях так характеризует стимулирующую роль участия Наполеона: «Он затевал дискуссию, поддерживал ее, руководил ею, реанимировал ее. Он говорил свободно, не смущаясь, непретенциозно и в тоне непринужденной беседы, которая незаметно становилась оживленной при обсуждении сути проблем, при столкновении различных точек зрения, когда дискуссия достигала своей кульмина- ции. Он ни в чем не уступал членам совета. Его можно было сравнить в чем-то с наиболее искусными из них благодаря его умению тотчас улавливать суть про- блем, благодаря правильности его идей и благодаря убедительности его аргумента- ции. Он превосходил их часто изяществом своей речи и оригинальностью вы- ражений» (цит. по Sorel. Livre du Centenaire, T, p. XXV ff.). Во многих случаях Наполеон оказал влияние и на содержание кодек- са. Так, он с особым красноречием постоянно отстаивал идею сильной патриархальной семьи. Его основ- ! ! 132 ная мысль заключалась в следующем, по словам Саватье (см. Savatier, aaO, р. 25): «Сильная семья в сильном государстве с Наполео- ном во главе». То, что он столь настойчиво поддерживал идею развода «по взаимному согласию» и усыновления, следует, конечно, объяснить прежде всего личными причинами. Наполеон уже тогда вынашивал пла- ны основания собственной династии и с 1802 года путем референдума добился пожизненного консульства и права назначения преемника. С другой стороны, он знал, что у него не будет детей от брака с Жозефи- ной Богарне. И он видел выход в повторном браке и усыновлении, что позволяло надеяться на рождение наследника и преемника. О том, как высоко Наполеон оценивал свою роль в создании кодекса, свидетель- ствуют его знаменитые слова, которые он много лет спустя произнес в ссылке на острове Св. Елены: «Моя действительная слава заключает- ся не в том, что я выиграл 40 сражений. Ватерлоо стерло в памяти все воспоминания о всех этих победах. Но что, несмотря ни на что, не со- трется в памяти, что будет жить вечно, так это мой гражданский кодекс». |