ВКр. Омельчак Диссертация. Принцип презумпции невиновности правовые позиции Европейского суда по правам человека и их реализация в российском уголовном процессе

• Название: Принцип презумпции невиновности правовые позиции Европейского суда по правам человека и их реализация в российском уголовном процессе
• Дата: 23.03.2022
• Размер: 3.63 Mb.
• Имя файла: Омельчак Диссертация.docx
• Тип: Документы; #412177
• страница: 3 из 8

§1. Применение презумпции невиновности в российской судебной практике
Ранее нами были отмечено, что презумпция невиновности в российском уголовном судопроизводстве, согласно статьи 14 УПК РФ, проявляется в таких аспектах, как:

1. «Обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном настоящим Кодексом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

2. Подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения.

3. Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого.

4. Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях»³³.

Исходя из указанных положений, можно сказать, что необходимость соблюдения презумпции невиновности существует на всех стадиях уголовного процесса.

Так, следователь при осуществлении расследования должен исходить из положений презумпции невиновности, то есть презумпции добропорядочности и законопослушания всех граждан.

Органы, осуществляющие расследование, обязаны всеми доступными и законными способами опровергнуть презумпцию невиновности конкретного лица подозреваемого в совершении преступного деяния и полностью собрать неопровержимую доказательную базу определяющую виновность лица в судебном порядке.

При этом, важно отметить, что на первоначальных этапах предварительного следствия возможны несколько ситуаций:

- в деле отсутствуют данные, указывающие на конкретное лицо, совершившее преступление;

- расследование располагает такими данными, но формально лицо еще не признано подозреваемым или обвиняемым;

- лицо, подозреваемое в совершении преступления известно.

Наиболее явно презумпция невиновности проявляется в последней ситуации, когда в процессе присутствует фигура подозреваемого. «Наделяя подозреваемого широкими процессуальными правами, действующее законодательство тем самым в значительной мере устанавливает определенные гарантии презумпции невиновности.

Привлечение лица в качестве подозреваемого или обвиняемого до вынесения судом приговора вовсе не означает признания его виновным. Именно поэтому существует обязанность органов, ведущих расследование и прокурора собрать материалы и сведения, подтверждающие его виновность, и предоставить их суду, который проводит проверку их достоверности, на основании чего выносится обвинительный или оправдательный приговор.

Презумпция невиновности определяет правовой статус лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления не только в уголовном процессе, а во всех общественных отношениях, в которых он является одним из участников. При этом важно понимать, что до вступления приговора в законную силу за обвиняемым должны быть сохранены все его права: право на участие в выборах, на пользование жилым помещением, право на труд или на получение образования и т.д. Лицо не может быть лишено таких право ввиду еще не установленной виновности в совершении преступления.

Из всего вышеупомянутого можно сделать следующий вывод: предъявляя лицу обвинение, органы следствия и дознания лишь предполагают, что оно виновно в совершении преступления, однако вину им еще предстоит доказать. Для этого государственные органы, осуществляющие уголовное преследование, должны провести расследование объективно и всесторонне, выявить как уличающие, так и оправдательные доказательства, отягчающие и смягчающие обстоятельства, обеспечить обвиняемому реализацию права на защиту всеми установленными законом средствами и способами.

Уголовно-процессуальное доказывание – сложная конструкция, существенное воздействие на которую оказывает презумпция невиновности, значительным образом определяющая сущностные характеристики данной процедуры. Влияние оказывает не только сама презумпция невиновности, но и следствия, исходящие из нее: правило о распределении бремени доказывания (ч. 2 ст. 14 УПК РФ); правило толкования сомнений (ч. 3 ст. 14 УПК РФ); правило о недопустимости обоснования обвинительного приговора предположениями (ч. 4 ст. 14 УПК РФ).

Исследование такого воздействия презумпции невиновности на уголовно- процессуальное доказывание позволила ряду авторов определить суть данного процесса: опровержение презумпции невиновности обвиняемого³⁴.

Рассмотрим наиболее интересные аспекты влияния презумпции невиновности на процесс доказывания по уголовному делу. В первую очередь необходимо остановиться на вопроси влиянии презумпции невиновности на определение цели доказывания.

В российской уголовно-процессуальной доктрине в качестве цели доказывания традиционно рассматривается установление истины по делу. В рамках данной работы мы не будем рассматривать вопросы характера истины, принципиальной возможности ее рассмотрения, а лишь отметим, что установленная вступившим в законную силу обвинительным приговором суда истина является основанием применения к признанному виновным лицу мер уголовного наказания. Такая истина носит презумптивный (т.е. не абсолютный) характер, так как существует возможность ее пересмотра (в порядке пересмотра судебного решения, вступившего в законную силу), «если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела (пункт 2 статьи 4 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод)»³⁵.

Закрепленная в УПК РФ презумпция невиновности также определенным образом влияет и на процесс получения истинных знаний о расследуемом преступлении. В частности, интересным представляется вопрос об определенном влиянии указанного принципа на традиционное понятие «состав преступления», в который, как правило, включаются четыре необходимых и достаточных элемента: субъект и объект преступления, а также субъективную и объективную стороны преступления³⁶. Данные элементы составляют основу предмета доказывания, закрепленного в ст. 73 УПК РФ, однако указанный в УПК РФ предмет доказывания представляет собой лишь обобщенную информационную модель любого расследуемого преступления, и содержит не только данные, свидетельствующие о наличии в действиях лица состава преступления, но и обстоятельства, выходящие за его рамки (например: обстоятельства, смягчающие или отягчающие наказание). Именно установление перечисленных обстоятельств дает возможность признания лица виновным в совершении преступления, однако не все из них имеют равное значение для принятия такого решения. В связи с этим, опираясь на положения презумпции невиновности, некоторыми ученными в предмете доказывания была выделена группа обстоятельств, установление которых определяет дальнейшую судьбу уголовного дела, обозначенные как «главный факт». Главный факт определяется в теории как наличие в действиях лица состава преступления, виновное совершение обвиняемым уголовно-наказуемого деяния. Иными словами, главным фактом в данном случае признается «виновность» лица в совершении преступления, означающая наличие в его действиях признаков состава преступления, то есть признаков, характеризующих событие преступления, лицо, его совершившее, а также его вину в форме умысла или неосторожности.

Согласно ст. 8 Уголовного кодекса РФ, «совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления», является единственным основанием привлечения к уголовной ответственности. То есть в соответствии с уголовным законом, для признания деяния преступным достаточно лишь установить обстоятельства, входящие в понятие «виновность».

Презумпция невиновности в российском уголовном процессе оказывает определенное влияние на распределение бремени доказывания в процессе опровержения рассматриваемой презумпции. Выполнение стороной обвинения возложенного на нее бремени доказывания обязывает ее не только собрать и представить суду доказательства, подтверждающие виновность обвиняемого, но и убедить суд в обоснованности и правильности своих доводов, поскольку суд, в соответствии с требованием ст. 14 УПК РФ, изначально исходит из презумпции невиновности обвиняемого. При этом «обвинение может быть признано обоснованным только при условии, что вес противостоящие ему обстоятельства дела объективно исследованы и опровергнуты стороной обвинения»³⁷.

Изучение практики говорит о том, что обязанность стороны обвинения обосновать виновность лица в совершении конкретного деяния, подтвердив свой вывод совокупностью собранных доказательств, не в каждом случае исполняется в полной мере.

Зачастую в содержание инкриминируемых обвиняемому деяний включаются обстоятельства, не подтвержденные никакими доказательствами, что чаще всего приводит к неправильной квалификации его действий, а иногда к применению более «тяжкой» статьи Уголовного кодекса РФ, к вменению дополнительных квалифицирующих признаков, и, в результате, - к переквалификации его действий в судебном заседании.

Рассмотрим в качестве примера уголовное дело по обвинению гражданина Цыпко в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 cт. 111 УК РФ³⁸. Как указывает следствие, примерно в 17 часов 00 минут 15.09.2017 года гражданин Цыпко, распивал спиртные напитки с гражданином Смирновым, после чего произошла ссора и после нее драка. В результате которой Цыпко нанес Смирнову множественные удары по туловищу и голове руками и ногами, а спустя 3 часа гражданин Смирнов скончался от полученных повреждений.

Факт драки и время ее происхождения подтверждается показаниями свидетеля гражданина Паркина, который указал, что примерно в 17 часов 00 минут 15.09.2017 года он стал очевидцем драки между двумя мужчинами, в одном из которых он узнал обвиняемого Цыпко, свидетель видел, как он наносил удары упавшему потерпевшему по различным частям тела. Нанесение ударов продолжалось несколько минут, после чего обвиняемый, со слов свидетеля Паркина ушел. Сам Цыпко не отрицал нанесения ударов потерпевшему, однако указывал, что это была взаимная потасовка, в которой он всего лишь разбил нос гражданину Смирнову, после чего они разошлись.

Труп Смирнова был обнаружен недалеко от места драки и был осмотрен следователем в 8 час. 00 мин. 16.09.2017 года. В соответствии с заключением эксперта смерть наступила 15.09.2017 года в период времени с 14:00 до 24:00, телесные повреждения, в результате которых потерпевший скончался, были нанесены за 3 часа до смерти.

У следствия не возникло уточняющих вопросов о времени смерти гражданина Смирнова, не смотря на столь большой промежуток времени при определении момента смерти в заключении эксперта, хотя обвиняемый, отрицавший свою вину в совершении данного преступления, и его защитник, неоднократно ходатайствовали о допросе эксперта с целью уточнения времени наступления смерти Смирнова. Ходатайства защиты были отклонены как необоснованные.

Все же по ходатайству защиты в судебном заседании эксперт был допрошен и показал, что смерть потерпевшего наступила не ранее 24:00 15.09.2017 года, а повреждения, повлекшие смерть, причинены не ранее 21:00 15.09.2017 года. То есть время причинения гражданину Смирнову повреждений, повлекших смерть, установленное экспертом, не совпадает со временем драки, указанным гражданином Паркиным, единственным ее свидетелем.

Основываясь на полученных сведениях суд в своем приговоре указал, что «выводы обвинения о виновности подсудимого в причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, не подтверждаются доказательствами, собранными по делу»³⁹, поскольку повреждения, повлекшие смерть гражданина Смирнова были причинены ему не ранее 21:00 15.09.2017 года, и не могли быть причинены гражданином Цыпко в драке, произошедшей в 17:00 того же дня. В результате действия Ц. были переквалифицированы судом с ч. 4 ст. 111 УК РФ на ч. 1 ст. 116 УК РФ.

По делу «Барбера, Мессег и Хабардо против Испании» (Barbera, Messegue and Jabardo v. Spain)⁴⁰. Суд пришел к выводу о том, что положение о необходимости предоставить суду доказательства, обосновывающие обвинение было нарушено в ситуации, когда обвинение, изложив свою позицию и свое видение фактов, квалифицировав их и перечислив объемную совокупность доказательств, на представлении которых оно настаивает, детально не объяснило, на какие элементы совокупности оно опиралось, выдвигая обвинение. Также, не конкретизировав доказательства, на которых основывается обвинение, государственный обвинитель усложнил задачу защиты заявителя.

Помимо обоснования предположения о виновности обвиняемого в совершении преступления, бремя доказывания возлагает на сторону обвинения также «опровержение всех доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого» (ч. 2 ст. 14 УПК РФ). «Опровергнуть – значит привести доказательства противного»⁴¹. К сожалению, данная обязанность стороной обвинения воспринимается довольно критично, в связи с чем доводы защиты стороной обвинения часто игнорируются - ходатайства защиты о собирании новых доказательств на стадии предварительного расследования отклоняются следователем или дознавателем с использованием формулировки: «Виновность обвиняемого подтверждается доказательствами, собранными по делу. Необходимость в собирании других доказательств отсутствует».

Согласно исследованиям некоторых авторов, 62% адвокатов указывают на то, что по их ходатайства о приобщении к делу документов, предметов, проведении процессуальных действий безосновательно отклоняются. 23% опрошенных пояснили, что ходатайство перед его удовлетворением неоднократно отклонялось; 10% опрошенных отметили, что ходатайство было удовлетворено лишь на стадии судебного следствия; 19% опрошенных говорят о том, что подобное ходатайство не было удовлетворено ни на стадии предварительного расследования, ни на стадии судебного рассмотрения уголовного дела, в связи с чем полученные материалы были приложены лишь к кассационной жалобе. В 89% случаев отклонялись ходатайство защитников о дополнении материалов предварительного следствия, заявленные по результатам ознакомления с материалами оконченного расследования (ч. 4 ст. 217 УПК РФ)⁴².

Зачастую установленное ч. 2 ст. 14 УПК РФ положение о том, что доказательства, приобщенные стороной защиты на предварительном расследовании или в судебном заседании, смягчающие обвинение, должны быть опровергнуты стороной обвинения посредством доказывания обратного, нарушается. Типична ситуация, когда обвинитель стремится опорочить полученные защитой доказательства, например, существует стандартный способ опровержения стороной обвинения показаний свидетелей со стороны зашиты путем ссылки на родственные или дружеские отношения свидетеля и подсудимого, либо на иную заинтересованность свидетеля в смягчении обвинения.

Презумпция невиновности и вытекающие из нее правила доказывания говорят не только о том, что бремя доказывания виновности привлекаемого к уголовной ответственности лица ложится на сторону обвинения, но и том, что обвиняемому в уголовном процессе должно быть обеспечено такое положение, при котором он не будет обязан доказывать свою невиновность (ч. 2 ст. 14 УПК РФ). То есть у обвиняемого отсутствует обязанность поиска и предоставления в суд сведений, подтверждающих его невиновность. Из сказанного следует, что обвинительный приговор суда не может быть основан на том, что обвиняемому не удалось опровергнуть обвинение, если он не предоставил доказательств своей невиновности, или вообще отказался участвовать в доказывании.

Кроме того, данная уголовно-процессуальная обязанность стороны обвинения свидетельствует о том, что она должны доказывать весь объем производства по уголовному делу, т.е. не только обстоятельства, перечисленные в ст. 73 УПК РФ, но и обстоятельства непричастности лица к совершению преступления (доказывание его доводов о непричастности к инкриминируемому деянию и т.д.) и другие обстоятельства. При этом бремя доказывания, которое регламентирует обязанность доказывания обвинения стороной обвинения, связано и со ст. 13 Европейской конвенции по правам человека. Положения данной статьи предусматривают, что каждый человек, «чьи права и свободы нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве»⁴³. То есть участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения, которые специально создаются государством, обязаны в максимальной степени произвести эффективное расследование с тем, чтобы были обнаружены и наказаны были именно виновные лица. Поэтому если будет доказано, что предварительное расследование проведено неполно, с наличием следственных ошибок, в результате чего уголовное дело будет прекращено или постановлен оправдательный приговор, то ЕСПЧ имеет право признать государство виновным в нарушении ст. 13 Конвенции. Данный прецедент имел место в 2000 году по Делу «Ильхан (Ilhan) против Турции» поданной гражданином Турции Назиром Ильханом против своего государства.⁴⁴

Как уже отмечалось, на лицо, обвиняемое в совершении преступления, не может быть возложена обязанность подтвердить свою позицию по делу, либо указать на доказательства, оправдывающие его и совершенные им поступки.

Однако некоторые авторы высказывают любопытную позицию о том, что существует некоторая необходимость возложения на обвиняемого бремени самостоятельного доказывания оправдывающих его обстоятельств.

Еще в советское время Каминская В.И. писала, что «невозможность для обвиняемого или его нежелание сослаться на какие-либо факты, опровергающие предъявленный ему обвинительный материал, могут фактически вести к невыгодным для него последствиям. Поэтому при некоторых обстоятельствах можно признать обоснованным фактическое возложение бремени опровержения обвинения на обвиняемого... Постановка в таких случаях вопроса о возложении бремени доказывания на обвиняемого могла бы быть допустима лишь в том смысле, что, поскольку обвиняемый не указывает на оправдывающие его обстоятельства, он может создать у суда убеждение своей виновности»⁴⁵.

Даже сторонник бескомпромиссного действия в уголовном процессе презумпции невиновности Дрягин М.А. писал, что «проверке подлежат не голословные утверждения о невиновности обвиняемого, а лишь те, в подтверждение защитой приводятся какие-либо разумные аргументы и объяснения. В противном случае обвинению пришлось бы столкнуться с непосильной задачей проверки и опровержения любого, даже самого невероятного довода защиты»⁴⁶. И даже если отсутствие указаний на источники доказательств, подтверждающих доводы защиты, действительно, усложняет для стороны обвинения процесс их проверки и опровержения, все же такая необходимость предоставления «каких-нибудь разумных аргументов и объяснений» на практике используется как обоснование возложения на защиту всего бремени доказывания невиновности.

Например, по уголовному делу №1-717/09 от 2009 года о совершении М. преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 2 cт. 228.1, ч. 3 cт. 30 п. «б» ч. 2 cт. 228.1 УК РФ (Незаконный сбыт наркотических средств, совершенный в крупном размере; покушение на незаконный сбыт наркотических средств, совершенный в крупном размере), в ходе предварительного следствия обвиняемый не раз заявлял о непричастности к сбыту наркотических средств. В своих показаниях он подробно описал, где он находился во время совершения этого эпизода, инкриминируемого ему преступления, также указывал на свидетеля, способного подтвердить его алиби. Но следователь отказал стороне защиты в удовлетворении ходатайства о допросе указанного свидетеля, в качестве мотивировки указав, что ходатайство защиты не обосновано и обвинением собрана достаточное количество доказательств, подтверждающих виновность обвиняемого М., а также что в допросе дополнительного свидетеля нет необходимости.

В судебном заседании данное ходатайство было также отклонено по причине необоснованности, а стороне защиты было дано разъяснение о том, что возможность допроса необходимого свидетеля должна быть обеспечена стороной, заявившей ходатайство. Из чего следует что суд, обязав сторону защиты обеспечить явку свидетеля, возложил на обвиняемого бремя доказывания своей невиновности, что является нарушением принципа презумпции невиновности⁴⁷.

Из указанного можно сделать вывод, что, возложив на обвиняемого беря доказывания оправдывающих его обстоятельств, суд освободил обвинителя от необходимости как доказать, так и опровергнуть такие обстоятельства, несмотря на то, что решение вопроса о виновности не может ставиться в зависимость от того, смог или не смог обвиняемый предоставить доказательства своей невиновности.

По мнению Европейского Суда по правам человека правило о том, что бремя доказывания виновности полностью лежит на обвинении, не абсолютно. В постановлении по делу «Грейсон и Барнхем (Grayson and Barnham) против Соединенного Королевства» Суд указал, что ст. 6 Конвенции не исключает возможности существования в национальном законодательстве правовых презумпций, переносящих бремя доказывания на обвиняемого (по частным вопросам). Однако любое положение, определяющее перенос бремени доказывания, должно быть ограничено «разумными пределами, учитывающими возможность того, что поставлено на карту для обвиняемого, и обеспечивающими его право на защиту»⁴⁸. Суд пришел к выводу, что возложение на заявителей, осужденных за сбыт наркотиков, бремени доказывания законности источника денежных средств, которыми они, как доказано, владели в течение нескольких лет, предшествовавших их осуждению, для решения вопроса о возможности применения конфискации имущества, не являлось несовместимым, в принципе или на практике, с концепцией справедливого разбирательства согласно ст. 6 Конвенции. Учитывая наличие при рассмотрении дела других гарантий справедливого судебного разбирательства, это бремя в конкретном случае не превышало разумные пределы.

Судебное производство, построенное на соблюдении принципа презумпции невиновности, требует исключительно достоверного знания о виновности лица для постановления обвинительного приговора.

В соответствии с ч. 4 ст. 14 УПК РФ «обвинительный приговор не может быть основан на предположениях». При этом, ч. 4 ст. 302 УПК РФ, конкретизируя указанное положение, устанавливает, что обвинительный приговор постанавливается лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств»⁴⁹. В случае нарушения данного требования, т.е. когда: «1) выводы суда не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании; 2) суд не учел обстоятельства, которые могли существенно повлиять на выводы суда; 3) при наличии противоречивых доказательств, имеющих существенное значение для выводов суда, в приговоре не указано, по каким основаниям суд принял одни из этих доказательств и отверг другие; 4) выводы суда, изложенные в приговоре, содержат существенные противоречия, которые повлияли или могли повлиять на решение вопроса о виновности или невиновности осужденного или оправданного, на правильность применения уголовного закона или определение меры наказания» (п. 1-4 ст. 380 УПК РФ), приговор подлежит изменению или отмене в кассационном, либо надзорном порядке. То есть вывод о виновности может быть основан только на достаточной и достоверной совокупности доказательств, подробно исследованных в судебном заседании, из которых следует единственный, не имеющий внутренних противоречий, а также не противоречащий другим доказательствам виновности вывод о том, что преступление совершено именно подсудимым.

Однако в процессе расследования уголовного дела зачастую возникают сомнения в доказанности тех или иных обстоятельств у следователя, дознавателя, прокурора и суда, такая ситуация неизбежна: из различных доказательств могут вытекать различные, иногда даже противоположные друг другу выводы. Если же подобные сомнения возникают, то лицо, ведущее расследование, обязано воспользоваться всеми доступными возможностями и принять меры к получению новых доказательств, устраняющих возникшие сомнения.

Тем не менее, в практике случаются случаи, когда суды толкуют сомнения в виновности подсудимого не только не в их пользу, но и против них, обосновывая выводы о виновности, изложенные в приговоре, предположениями.

Так, Судебное коллегией Верховного Суда РФ отменен приговор Сунженского районного суда республики Ингушетия⁵⁰ в отношении А., признанного виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, а именно в том, что он, в результате возникшей ссоры, причинил М. огнестрельное пулевое ранение головы с повреждением черепа из имевшегося у него пистолета марки «ТТ», от которого М. скончался.

Судебной коллегией ВС РФ отмечено, что из приговора в отношении А. не видно, на основании каких данных суд пришел к выводу что А., в момент ссоры причинил потерпевшему огнестрельное пулевое ранение в голову, повлекшее смерть. В описательной части приговора не виден мотив совершенного преступления.

В то же время свидетель Б. показал, что осужденный и потерпевший вели дружескую беседу, шутили и смеялись. Ссоры никто не видел и не слышал. Выстрел прозвучал внезапно и неожиданно, застал врасплох А., так как он был растерян, звал на помощь, принял участие в оказании раненному помощи и доставлении его в больницу. Как видно из показаний свидетеля, брата А., его семья, и семья М. находится в родственных отношениях, его брат в ссоре с потерпевшим не находился. По его мнению, выстрел из пистолета мог произойти в результате небрежной игры с оружием. Отец потерпевшего подтвердил, что после произошедшего сын ему сказал, что не понял, зачем стрелял А.

Судебная коллегия ВС РФ указала, что в приговоре районного суда республики Ингушетия не была дана должная оценка перечисленным обстоятельствам, в процессе рассмотрения дела и вынесения приговора не были устранены возникшие сомнения в неосторожном причинении вреда здоровью потерпевшему М., и, следовательно, об умысле подсудимого А. на причинение тяжкого вреда здоровью М. основан на предположениях.

Аналогичные ошибки, свидетельствующие об обосновании обвинительного приговора предположениями о виновности подсудимого, также были выявлены при изучении практики судов общей юрисдикции по делу № 1-467/2008 от 2008 года.

Так, Г. обвинялся органами предварительного расследования в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 3 ст. 158 УК РФ. По версии следствия Г., имея умысел на совершение тайного хищения чужого имущества в крупном размере, неизвестным следствию способом проник в автомобиль, принадлежащий Р., завел его и уехал к дому, где проживал его родственник, где его задержали сотрудники милиции.

Г. свою вину в совершении указанного преступления отрицал полностью, на предварительном следствии и в судебном заседании показывал, что в момент хищения автомобиля находился дома и похищении автомобиля потерпевшего не знал. Эти обстоятельства были подтверждены показаниями свидетелей Гр. (супруги подсудимого) и С. (домработницей). Однако показания обвиняемого Г. и указанных свидетелей защиты были расценены судом как недостоверные, вызванные желанием Г. избежать уголовной ответственности и заинтересованностью свидетелей в благоприятном для Г. исходе дела. Дополнительных доводов, опровергающих показания самого подсудимого и свидетелей защиты суд в приговоре не привел.

Однако в качестве доказательства вины Г. в хищении суд использовал показания сотрудников милиции К. и З., которые осуществили задержание Г. Как на предварительном следствии, так и в судебном заседании сотрудники милиции К. и З. сообщили, что при проведении оперативных мероприятий по проверке сообщения о хищении автомобиля Р. они, на служебном автомобиле проезжали в одном из дворов, где обнаружили, как указал суд в своем приговоре: «угнанный автомобиль. С водительского сиденья похищенного автомобиля вышел, как в последствие выяснилось, подсудимый, который держал в руках какую-то коробку. Увидев свидетелей и услышав их требование остановиться, подсудимый... бросился бежать... но был задержан». В указанной коробке были обнаружены вещи, принадлежавшие потерпевшему. Иных доказательств, подтверждающих факт проникновения Г. в похищенный автомобиль, а также передвижения Г. на указанном автомобиле по городу обвинением не предоставлено.

Очевидно, что приведенные обвинением доказательства не обосновывают версию о том, что угон был совершен именно подсудимым, такие сведения могут подтвердить лишь попытку хищения Г. вещей из угнанной машины. Однако обвинение на основании факта нахождения обвиняемого в угнанном автомобиле сделали вывод о его виновности в хищении указанного автомобиля. Суд согласился с версией обвинения и вынес обвинительный приговор, основанный на предположении о том, что если Г. находился на водительском месте угнанного автомобиля, то он его и угнал⁵¹. Данный приговор в кассационном порядке не обжаловался, но, на наш взгляд, он не является обоснованным.

Российская судебная практика чаще всего следует по пути, в котором суды, при рассмотрении уголовного дела практически полностью игнорируют требования принципа презумпции невиновности и чаще исходят в своих действиях из презумпции виновности, ее противоположности, которая в настоящее время оказывает преобладающее воздействие на оценку судом имеющихся в деле доказательств возможной виновности подсудимого, начиная с момента изучения судом материалов дела при подготовке к судебному заседанию. В самом судебном заседании зачастую суд, открыто солидаризируясь с позицией государственного обвинения, не высказывает претензий и сомнений по вопросу допустимости и достоверности обвинительных доказательств, а также по вопросу их достаточности для вынесения полностью обоснованного обвинительного приговора, и относясь критично к доводам, приводимым стороной защиты.

Причины такого снижения требований к обоснованности обвинения и, как следствие, многочисленных проявлений обвинительного уклона в действиях и решениях судов видятся в игнорирования прямых требований закона самой правоприменительной практикой, вызванного как деформацией профессионального сознания судей, непосредственно принимающих конкретные решения, так и решениями и негласными установками вышестоящих судов, принимаемых с учетом требований уголовной политики, а также ряда других факторов (например, в связи с желанием обрисовать якобы благополучную картину положения дел в сфере уголовного судопроизводства). Как часто подчеркивается в правовой литературе, до сих пор современная судебная система не обрели подлинную независимость, она продолжает идти «в связке» с правоохранительными органами, предпочитая применению презумпции невиновности, требующей оправдания лица, чья виновность в совершении преступления не доказана по правилам уголовно- процессуального закона, вынесение обвинительного приговора, оправдывающего, необоснованное уголовное преследование обвиняемого.

Некоторые авторы выделяют также следующие причины того, что суды чаще выносят обвинительные приговоры:

1. Большая часть судей пришла из органов прокуратуры и остаются во власти своих прошлых профессиональных навыков – чаще воспринимают свою роль, как роль «борцов с преступностью», а не защитников закона. Следовательно, в некоторых случаях такой судья может субъективно относиться к бывшим коллегам, сослуживцам, и в уголовном процессе чаще вставать на сторону прокурора-обвинителя.

Судьи, ранее замещавшие должности прокурорских работников, с трудом абстрагируются от навыков прежней профессии при осуществлении правосудия. Европейский суд по правам человека (далее - ЕСПЧ) причисляет такое явление к случаю нарушения независимости суда (ст. 6 Европейской конвенции по правам человека). Впервые такое искажение независимости было выявлено при рассмотрении жалобы в деле «Пьерсак (Piersak) против Бельгии»⁵². Бельгийский гражданин жаловался на то, что судья, ведя процесс, демонстрировал явную зависимость от позиции прокуратуры, в которой работал прежде, до того, как был назначен судьей. Суд признал, что в этом случае существовала лишь видимость независимости суда, что при рассмотрении дела проявлялись навыки судьи, приобретенные в прежней профессии. В России, к тому же, многие судьи назначаются в те суды тех же районов, в которых они ранее работали в прокуратуре. По понятным причинам такие судьи больше склонны к проявлению заинтересованности и благожелательности к бывшим сослуживцам.

2. Многие действующие судьи получили юридическое образование еще в советский период и зачастую подходят к судебному процессу исходя из правового воспитания того времени – защиту воспринимают как неизбежную и малозначительную формальность, а обвинителя, как представителя государственных интересов, следовательно, больше доверяют и прислушиваются также к стороне обвинения.

3. Большая нагрузка судебной системы, вследствие чего в рассмотрении уголовных дел возникает поспешность. Зачастую у судьи отсутствует возможность тщательно разобраться с материалами уголовных дел, с обстоятельствами каждого дела в отдельности, поэтому существуют случаи вынесения приговоров на основе слабой доказательственной базы.

4. Коррумпированная составляющая также свойственна современной российской судебной системе, при этом часто используется “телефонное право”, когда властные чины и высокие должности могут решать вопрос в обход действующих рамок закона.

Преодолению сложившейся ситуации, возможно, могла бы поспособствовать разработка системы мер, направленной на обеспечение реальной независимости судей, а также изменение их правосознания, определяемого не установками на борьбу с преступностью, а процессуальным гуманизмом и законностью.