Прочитав эту книгу, вы овладеете всеми премудростями писательского мастерства, предельно понятно изложенными самым
 Скачать 8 Mb.
|
|
ЧАСТЬ III. ЖАНРЫ Передо мной разворачивается более широкая картина. Но какова цель этих исследований? Конечная цель состоит в том, чтобы понять человеческий мозг — этот невероятный комок органического вещества весом три фунта, способный представить себе отдаленнейшие уголки вселенной и глубочайшие недра атома, но не способный постичь механизм своей собственной работы. Каждый исследовательский проект по зволяет разобраться в том, как устроен очередной кусочек гигант ского пазла. Теперь я знаю, как шимпанзе из Калифорнии вписывается в общую структуру международной науки. Это знание подготовило меня к то му, чтобы подробнее изучить вклад конкретной группы ученых, о ко торой идет речь. В случае с шимпанзе, которого обучали играть в «крестики-но лики», даже натренированный глаз не мог увидеть в кривых, ото бражающих электрические колебания в мозгу животного, ничего особенного. Однако благодаря компьютерному анализу стало воз можно определить, какие линии показывают, что обезьяна вот-вот сделает правильный ход, а какие — что она ошибется. Ключом к загадке оказался метод компьютерного анализа, раз работанный в основных чертах доктором Джоном Хэнли. Состояние ума, за которым всегда следовал правильный ответ, можно описать как внимательность, обостренную дрессировкой. Без помощи ком пьютера, способного анализировать огромные объемы записанной информации о мозговых импульсах, «отпечатки» подобных состо яний так и остались бы нераспознанными. Далее, еще в четырех колонках, журналист обсуждает возможности использования полученных результатов — определение причин на пряженности в семье, снижение стресса водителей в час пик — и на последок касается работ, ведущихся во многих областях медицины и психологии. Но началось все с одного шимпанзе, играющего в «кре стики-нолики». Ваше описание научно-технических проблем станет гораздо более доступным, если вы поможете читателю почувствовать, что они чем- то ему близки. Здесь вновь возникает нужда в том самом человеческом 14. НАУКА И ТЕХНИКА 145 факторе, и, если вам под руку подвернулся шимпанзе, это, по крайней мере, соседняя с нами ступенька дарвиновской лестницы. А еще один человеческий фактор — это вы. Используйте свой соб ственный опыт, чтобы вызвать интерес читателя к явлению, затраги вающему и его жизнь. Заметьте, как в нижеприведенной статье о па мяти ее автор, Уилл Брэдбери, словно вкладывает нам в руки простой инструмент для препарирования сложной темы: Даже теперь я вижу темное облако песка, летящего мне в лицо, слышу спокойный голос отца, советующего поплакать, чтобы из бавиться от рези в глазах, и чувствую, как у меня печет в груди от ярости и унижения. С тех пор как другой малыш бросил в меня песком, чтобы отобрать игрушечную машинку, прошло больше тридцати лет, однако вид этого песка и машинки, звук отцовского голоса и мое тогдашнее бурление чувств не потеряли ни капли своей четкости. Это мои самые первые воспоминания, первые визу альные, вербальные и эмоциональные стеклышки, вкрапленные в мозаику, которую я научился отождествлять с самим собой благо даря, бесспорно, наиболее важной функции мозга - памяти. Без этой чудесной функции, способности хранить и воспроизво дить информацию, ключевые системы мозга, отвечающие за сон и пробуждение, за выражение наших чувств по отношению к внеш нему миру и за выполнение сложных действий, даже не умели бы толком обработать поступающие к ним сенсорные сигналы. Человек не мог бы ощущать себя личностью и не располагал бы целой гале реей образов прошлого, где можно учиться и получать удовольствие, а при необходимости и прятаться от реальности. Не одну тысячу лет люди строили теории и мучительно пытались объяснить свои собственные поведенческие кульбиты, но лишь сейчас они начина ют постепенно проникать в сущность таинственного процесса, по зволяющего им раскраивать прошлое на кусочки и накапливать их у себя в голове. Одной из задач было установить, что такое память и у каких объектов она есть. Льняное масло, к примеру, обладает своего рода памятью. Если его подвергнуть воздействию света, пусть даже на короткое время, то его консистенция и светочувствительность при втором облучении будут уже другими — оно «помнит» свою первую встречу со светом. Электрические цепи тоже обладают памятью, но уже более сложного типа. Встроенные в компьютеры, они могут хранить и выдавать по требованию гигантские объемы 146 ЧАСТЬ III. ЖАНРЫ информации. А у человеческого тела есть память по меньшей мере четырех сортов... Это прекрасный зачин. У кого из нас не осталось коллекции живых образов, чудом сохранившихся с самого раннего детства? Читатель очень хочет понять, как его мозгу удается совершать подобные по двиги. Любопытный пример с льняным маслом заставляет нас заду маться о том, что же это такое - память; а затем автор обращается к «человеческой» тематике, потому что компьютеры создал человек, сам по себе обладающий памятью четырех типо'в. Еще один способ апеллировать к личному — это создание научной истории с конкретными людьми в роли героев. Этому методу обязаны своей привлекательностью статьи под заглавием «Анналы медицины», которые много лет писал для The New Yorker Бертон Руше. Фактически это детективные рассказы, где почти всегда есть жертва — какой-ни- будь бедняга, пораженный таинственной хворью, — и сыщик, одержи мый стремлением найти злодея. Вот как начинается одна из них: Примерно в 8 часов утра в понедельник, 25 сентября 1944 года, на Дей-стрит в Нижнем Манхэттене упал на тротуар одетый в лох мотья безработный старик восьмидесяти двух лет. Его видело огром ное количество людей, но он пролежал без помощи несколько минут, корчась от боли в животе и приступов рвоты. Затем к нему подошел полицейский. Пока он не нагнулся над упавшим, ему казалось, что это просто очередной пьяница, которого скрутило рано поутру: здесь, неподалеку от вокзала, такие случаи не редкость. Похоже было, что долго старик не продержится: его нос, губы, уши и пальцы отливали яркой синевой. К полудню всех нуждающихся в помощи, даже синих, развозили по ближайшим больницам. Но можете не волноваться: в игру тут же вступает эпидемиолог-практик Оттавио Пеллитери, который звонит доктору Моррису Гринбергу из Управления по контролируемым бо лезням. Два врача принимаются тщательно собирать улики, как будто бы не имеющие аналога в истории медицины, но затем успеш но ставят диагноз и находят преступника — отравление столь редкого типа, что в стандартных руководствах по токсикологии о нем ничего не говорится. Секрет Руше был известен еще древним сказителям: он завлекает нас преследованием и тайной. Однако начинает он не с азов 14, НАУКА И ТЕХНИКА 147 токсикологии и не с классификации отравлений. Он сразу дает нам человека — и не простого, а синего. Еще один способ помочь читателям разобраться в неизвестных фактах — нарисовать перед ними картинку, с которой они уже знако мы. Представьте абстрактный принцип в виде доступного образа. Архитектор Моше Сафди, изобретатель Хабитата, новаторского жило го комплекса для монреальской выставки «Экспо-67», объясняет в сво ей книге «За Хабитатом» (Beyond Habitat), что человек научится стро ить лучше, если не пожалеет времени на то, чтобы понять, как это делает природа, поскольку «природа создает форму, а форма — это побочный продукт эволюции»: Можно изучать представителей растительной и животной жиз ни, строение скал и кристаллов и находить причины того, что они приобрели именно такую, а не какую-либо иную форму. Наутилус развивался так, чтобы по мере увеличения раковины его голова не высовывалась из отверстия. Это называется гномоническим ро стом; в результате организм приобретает форму спирали. С мате матической точки зрения это единственный возможный путь. То же самое относится и к достижению прочности при работе с определенным материалом. Посмотрите на крылья стервятника, на устройство их скелета. Это весьма сложная геометрическая структура, нечто вроде трехмерного каркаса из очень тонких косто чек, утолщающихся к концу. Чтобы выжить, стервятники должны были развить сильные крылья (когда птица летит, они испытывают огромную нагрузку на изгиб), не набрав при этом дополнительного веса, потому что это ограничило бы их подвижность. Создав из костей замысловатую пространственную конструкцию, эволюция одарила их самым эффективным устройством крыла, какое только можно придумать. «Каждая особенность жизни находит отражение в форме», — пишет Сафди; к примеру, клен и вяз имеют широкие листья, что позволяет им поглощать максимальное количество солнечного света, необходи мое для выживания в умеренном климате, тогда как у оливкового дерева лист поворачивается к солнцу ребром, сохраняя влагу и не поглощая тепла, а кактусы ориентируются макушкой на солнце. Все мы можем представить себе кактус и кленовый лист. Каждый трудный для понимания принцип иллюстрируется у Сафди простой картинкой: 148 ЧАСТЬ III. ЖАНРЫ Экономия и выживание - два ключевых понятия в мире при роды. Сама по себе шея жирафа кажется неоправданно длинной, но, если учесть то, что жираф питается листвой с высоких деревьев, станет ясно, что принцип экономии соблюден и здесь. Красота в на шем понимании этого слова, та красота, которой мы восхищаемся в природе, всегда имеет рациональные корни. Давайте заглянем в другое произведение — статью Дианы Аккерман о летучих мышах. Большинству из нас известны об этих животных только три обстоятельства: они млекопитающие, они нам не нравятся и у них есть что-то вроде радара, благодаря чему они могут летать по ночам, не натыкаясь на все подряд. Очевидно, любой, кто берется пи сать о летучих мышах, должен объяснить нам механизм их так на зываемой эхолокации. Детали, которые Аккерман приводит в ниже следующем отрывке, настолько точны и так легко соотносятся с из вестными нам фактами, что мы усваиваем научный материал без малейшего труда и даже с удовольствием: Чтобы понять, как устроена эхолокация, представьте себе, что летучие мыши окликают свою добычу тончайшим свистом. Боль шинство из нас не может услышать эти высокочастотные «оклики». В молодости, когда наш слух острее всего, мы способны реагировать на звуки с частотой 20 ООО колебаний в секунду, но писк летучих мышей имеет частоту до 200 ООО. При этом он не непрерывен, а раз бит на отдельные интервалы, по 20-30 в секунду. Мышь ловит звуки, которые к ней возвращаются, и, когда эхо-сигналы становятся чаще и громче, понимает, что приблизилась к преследуемому насекомо му. По промежуткам между эхо-сигналами мышь способна опреде лить, насколько быстро и в каком направлении движется ее жертва. Некоторые летучие мыши до того чувствительны, что могут засечь жука, ползущего по песку, а другие замечают сидящего на листе мотылька, как только он слегка пошевелит крылышками. Именно таково мое понимание «чувствительного» — ни один писа тель не мог бы привести мне пары более удачных примеров. Но мое восхищение вызвано не только благодарностью. Я невольно спрашиваю себя, сколько же других примеров чувствительности летучих мышей она отыскала — десятки? сотни? — чтобы остановиться в результате на этих двух. Вначале у вас всегда должен быть избыток материала. Затем преподнесите читателю ровно столько, сколько нужно. 14. НАУКА И ТЕХНИКА 149 Когда мышь догоняет насекомое, она пищит чаще, чтобы опре делить его местонахождение с большей точностью. Учтите, что между стабильным, уверенным эхо при отражении звука от кир пичной стены и тем легким, прерывистым эхо, какое дает кача ющийся цветок, есть принципиальная разница. Крича на весь мир и слушая эхо своих криков, летучая мышь составляет для себя картину всего ландшафта и входящих в него объектов, включая их текстуру, плотность, движение, расстояния, размеры и, возможно, другие характеристики. В большинстве своем летучие мыши орут изо всех сил, прямо-таки надсаживаются — просто мы их не слы шим. Странно думать об этом, когда стоишь посреди наполненной ими пещеры. Они всю жизнь не перестают вопить. Они вопят на сво их любимых, вопят на врагов, вопят за ужином, вопят на весь огром ный мир, который бурлит вокруг них. Одни вопят быстрее, другие медленнее, одни громче, другие тише. А тем, что называются уша нами, вопить нет нужды: даже их шепот отдается эхом, которое они прекрасно слышат. Еще один способ сделать науку доступной — это пользоваться не на учным, а общепринятым стилем. Вспомните о необходимости быть самим собой. Если вам достался предмет, о котором обыкновенно пишут сухо и педантично, это еще не значит, что вы не имеете права рассказывать о нем на простом и внятном языке. Натуралист Лорен Эйсли отказался робеть перед природой — в «Нескончаемом путеше ствии» (The Immense Journey) он делится с нами не только знаниями, но и энтузиазмом: Я с давних пор восхищался осьминогами. Головоногие появились в глубокой древности и, как Протей; успели сменить много обличий. Среди моллюсков, они самые умные, и нам стоит сказать им спаси бо за то, что они так и не вышли из моря на сушу... хотя кое-кто продолжает оттуда выходить. Впрочем, пугаться не стоит. Некоторые из вышедших и впрямь представляют собой странные создания, но я нахожу ситуацию скорее обнадеживающей, чем наоборот. Приятно видеть, что при рода все еще экспериментирует, все еще остается в движении и не думает успокоиться и почить на лаврах только потому, что девон ская рыба в конце концов превратилась в двуногого чудака в со ломенной шляпе. В огромном океанском котле варится и растет еще много чего другого. И знать об этом полезно. Полезно знать, что 150 ЧАСТЬ III. ЖАНРЫ будущее не меньше прошлого. Только вот уверенность в том, что человек займет в этом будущем важное место, ни на чем не осно вана. Дар Эйсли заключается в том, что он помогает нам почувствовать, каково это — быть ученым. Его сочинения одухотворены романом на туралиста с природой, так же как сочинения Льюиса Томаса одухо творены любовью биолога к клетке. «Если вы будете долго смотреть телевизор, — пишет профессор Томас в элегантной книге «Жизнь клет ки» (Lives of a Cell), — вам непременно покажется, что мы живем в ло вушке, постоянно рискуя жизнью среди смертоносных микробов, за щищенные от заразы и гибели только химическими препаратами, которые позволяют нам регулярно их убивать. Мы загоняем целые облака аэрозоля, щедро сдобренного дезодорантом, в свои носы, рты, под мышки и в сокровенные места — даже в интимные внутренности наших телефонов». Но, несмотря на всю эту паранойю, говорит он, «в огромном мире микробов мы всегда вызывали крайне ограничен ный интерес. Человеку, подцепившему менингококка, угрожает зна чительно меньшая опасность — даже без химиотерапии, — нежели менингококкам, которые имели несчастье подцепить человека». Льюис Томас — это научное доказательство того, что ученые умеют писать не хуже всех остальных. Чтобы писать хорошо, не обязательно быть «писателем». Мы считаем Рейчел Карсон писательницей, потому что ее книга «Безмолвная весна» положила начало широкой борьбе за охрану окружающей среды, но Карсон не была писательницей - она была морским биологом, умеющим хорошо писать. А писать она уме ла потому, что ясно мыслила и горячо любила свое дело. «Путешествие на “Бигле”» Чарлза Дарвина — не только классика естествознания, но и литературная классика; повествование великого ученого движется вперед живой, энергичной поступью. Если вы студент со склонностью к науке или технике, не думайте, что путь в «литературу» вам заказан. В каждой области науки существует своя прекрасная литература. По читайте книги ученых, которые хорошо пишут на интересующие вас темы, — например, «Периодическую систему» (The Periodic Table) При- мо Леви, «Республику Плутона» (Pluto’s Republic) Питера Медавара, «Человека, который принял жену за шляпу» (The Man Who Mistook His Wife for a Hat) Оливера Сакса, «Большой палец панды» (The Panda’s Thumb) Стивена Джея Гулда, «Приключения математика» (Adventures 14. НАУКА И ТЕХНИКА 151 of a Mathematician) Станислава Улама, «Бога и новую физику» (God and the New Physics) Пола Дэвиса, «Оружие и надежду» (Weapons and Hope) Фримена Дайсона — и используйте их в качестве образцов, когда бу дете пробовать писать сами. Обратите внимание на то, как последо вательно эти авторы излагают свои мысли, как старательно они из бегают научного жаргона и как умело соотносят сложные научные идеи с тем, что легко вообразить каждому читателю, и во всем этом смело берите с них пример. Вот статья под названием «Будущее транзистора» из журнала Scientific American, написанная Робертом Кизом — обладателем док торской степени по физике и специалистом по полупроводникам и системам обработки информации. Примерно 98 процентов облада телей докторской степени по физике не могут связать на бумаге и двух слов — но не потому, что действительно не могут, а потому, что не хо тят. Они не желают снизойти до того, чтобы овладеть простыми инструментами литературного языка — инструментами, позволяющи ми совершать манипуляции не менее точные, чем при постановке самого тонкого физического опыта. Киз начинает так: Я пишу эту статью за компьютером, в котором содержится при мерно десять миллионов транзисторов — на свете едва ли найдутся другие плоды промышленного производства, которые один человек мог бы приобрести в таком количестве. Но даже все они вместе стоят меньше жесткого диска, клавиатуры, дисплея и корпуса. Для сравнения скажу, что десять миллионов скрепок обошлись бы мне почти во столько же, во сколько обошелся весь компьютер. Такими дешевыми транзисторы стали потому, что в течение последних со рока лет инженеры неуклонно совершенствовали методы, позволя ющие втискивать все большее их число на одну кремниевую пла стинку. Это позволяло делить стоимость одного производственного шага на растущее количество единиц. Сколько еще это может продолжаться? В прошлом ученые и экс- перты-промышленники много раз заявляли, что существует физи ческий предел, за которым дальнейшая миниатюризация уже не возможна. И столько же раз реальность опровергала их заявления. Первые транзисторы появились сорок шесть лет назад. С тех пор плотность их размещения на кремниевой подложке возросла на во семь порядков, и в обозримом будущем мы не видим предела это му росту. |