Ромм Фредди А. Голос Горячего Сердца
 Скачать 0.53 Mb.
|
|
- А ты неплохо соображаешь, парень! Быть тебе офицером! Вот только - решатся ли ваши горожане? Не сдрейфят? - Конечно, атакуем! Без сомнений! - послышался галдёж с разных сторон. Городские ополченцы, обрадованные хорошими вестями и особенно появлением обоза, подходили к воротам, вооружённые кто чем. Тут же явился Гильом де Флави. Катрин отвела от него взгляд: этот человек предал Жанну, но не время сейчас сводить с ним счёты. Как-нибудь потом... - Атаковать форты - хорошая мысль, - заговорил комендант немного недовольно. - Только не все же сразу. Давайте попробуем сперва форт у Пьерфонских ворот. Если получится, нападём ещё где-нибудь. Катрин пожалела, что ей придётся стоять на стене, пока ополченцы будут сражаться. Однако тут же она заметила солдат, идущих на смену караула. Вовремя пришли... Тихо молясь Богу и прикрывшись чужим щитом, Катрин шла в первом ряду атакующих, собираясь прикрыть от нападения тех, кто готовился таранить ворота. Щит был тяжёлый, да и пользоваться им толком девушка не умела... а потому первая же стрела, пущенная со стены форта, вонзилась ей в бедро. Катрин не сразу ощутила боль. - А, чёрт! Клод! Назад! Эй, кто-нибудь, заберите парня, он ранен! Наш самый лихой вояка, ему бы ещё ума и осторожности... Ну, Клод, везёт тебе: вторая рана в точности как у Девы Жанны! Что-то есть в тебе общее с ней... Девушке некогда было выслушивать комплименты, все её силы уходили сейчас на то, чтобы не упасть в обморок. Кое-как вернувшись с помощью ополченцев в город, сняв доспехи и сделав перевязку, она попросила компьенцев, чтобы ей помогли подняться на крепостную стену. Оттуда, лишённая возможности самостоятельно передвигаться, она начала уныло наблюдать за ходом боя. Первая атака ополченцев была отбита. Кроме Катрин, было ещё десятка два раненых французов. Были и убитые. Однако горожане не отступали. Их становилось всё больше. Вскоре на помощь к ним пришли хорошо вооружённые люди де Ксентрайля. Ворота были высажены, и штурмующие ворвались внутрь. Катрин воспрянула духом, позабыла о своей ране, не в силах оторвать взгляд от происходящего. Бой уже кипел внутри форта. Больше всего Катрин опасалась, что вот-вот к защитникам укрепления придут на помощь другие осаждающие... но нет, над фортом поднялось французское знамя... Победа! У девушки захватило дух. Она почувствовала, что ещё немного - и осада будет снята. А коли так, то, разумеется, следующей операцией будет спасение Жанны... Поглощённая мыслями, она не сразу заметила, как со стороны леса появилась большая колонна всадников. Нетрудно было догадаться, что это подходила армия де Буссака. *** Утром Катрин с удивлением поняла, что рана не так уж болит. Ей принесли костыль, и теперь она выглядела, как заправский инвалид. От службы её временно освободили, и девушке не оставалось ничего другого, как ковылять со своим костылём туда-сюда перед воротами, прислушиваясь к новостям. Сегодня новости были одна лучше другой. Выяснилось, что вчера, сразу после взятия форта у Пьерфонских ворот, французы атаковали бургундское укрепление у Клеруа и сожгли его. Ночью многие бургундцы, перепуганные событиями минувшего дня, дезертировали. Рано утром граф Люксембургский прислал де Флави вызов на бой, но вместо того, чтобы ему ответить, большой отряд из числа рыцарей, пришедших вчера, направился к аббатству. Там, по слухам, бургундцы держали продовольствие. Французы почти без боя захватили аббатство и припасы. Кое-что принесли в город, а остальное выбросили в ближайшие канавы. Теперь уже не осаждённые, а их враги оказались перед угрозой голода. Катрин не успела хорошенько обдумать услышанное, как появился новый гонец: - Слушайте, все! Годоны разучились воевать! Только что наши были у Венетты и на глазах годонов разбили тамошний мост! Сбросили его в реку! А годоны трусливо сидят в своём форте и не смеют высунуть нос! Толпа перед воротами разразилась ликующими криками. У Катрин голова пошла кругом. Это что - война? Бургундцы разбегаются, годоны трусят, не смеют вступить в бой с небольшим отрядом... Может, война уже окончена? А что если... Может, и Жанну уже освободили, но пока не сообщают об этом? Где-то вдали послышались пушечные выстрелы. Начался штурм ещё одного форта осаждающих... *** На следующее утро Катрин уже делала робкие попытки передвигаться без костыля. Хорошие новости, посыпавшиеся градом после нескольких месяцев томительного и тревожного ожидания, оказались лучшим бальзамом для её раны. Однако самая хорошая новость была впереди. Едва выйдя из дома, где она ночевала, девушка увидела, что сотни горожан выбегают через ворота наружу. "Как же так? Не боятся обстрелов? Или идут на вылазку - вместе с жёнами и детьми, без оружия?" Радостная догадка подтолкнула её к воротам. Двое товарищей по отряду поддержали её, вывели наружу... Над фортом Ворот Моста клубился дым. Точнее, форта уже не было, дымились его развалины. Ни единого годона или бургиньона не было видно. Совсем как под Орлеаном назавтра после взятия Турели... Солдаты де Ксентрайля тащили к воротам города трофейные бомбарды, кулеврины, серпентины... У Катрин даже дух захватило от зрелища всей этой артиллерии. В тот день французы прошли по окрестностям, занимая укрепления, замки и мосты, не встречая ни малейшего сопротивления. Только опытные разведчики смогли найти следы панического бегства осаждающих. Армия, с таким трудом набранная Бедфордом в Англии, драпала теперь в Нормандию. Бургундская же армия рассыпалась, словно её и не бывало. Только к вечеру Катрин узнала подробности о крахе осаждающих. Теперь у неё не оставалось ни малейшего сомнения, что Жанна вот-вот окажется на свободе. *** Весть о том, что Жанна продана англичанам, ударила, словно гром посреди ясного неба. Ещё накануне казалось, что всё будет замечательно: после победы над осаждающими, когда мосты через Уазу были взяты, а герцог Бургундский лишился почти всей своей армии, французские капитаны готовились к какой-то экспедиции. Катрин ни минуты не сомневалась, что речь идёт об операции по освобождению её сестры. Разумеется, она была бы очень непрочь участвовать в походе, но добровольцев не вызывали, а сама она не решалась привлекать к себе излишнее внимание. Хватит и того, что из-за злополучных ранений её дважды чуть не раздели. И вдруг... Катрин заметила того злополучного гонца, но по его виду нельзя было сказать, что он привёз страшную весть, да и капитаны разговаривали с ним довольно спокойно, пожалуй, даже весело. Или - они не видели в случившемся ничего страшного? У Катрин не уладывалось в голове, как такое могло случиться: даже без большой экспедиции, достаточно было держать небольшой отряд возле Боревуара, где была заточена Жанна. Проследить за конвоировавшим её отрядом, перехватить по дороге, отбить пленницу, ведь французы сейчас намного сильнее бургундцев и англичан - вместе взятых... Объяснение происшедшему могло быть только одно: сестру вовсе не собирались вызволять. Катрин вдруг с ошеломляющей ясностью поняла, что плен Жанны стал сущим подарком для арманьяков, французских патриотов: ведь с того самого момента, когда её захватили, огромные силы бургундцев, а позже - англичан, были отвлечены на то, чтобы устеречь непокорную узницу, которая уже дважды пыталась бежать. В первый раз, когда она находилась в Больё, Жанна затаилась в углу своей камеры; её тюремщик встревожился, вошёл внутрь - и был тотчас оглушён ударом цепей, в которые девушка была закована. Она отобрала у тюремщика ключи, освободилась от ручных кандалов и была такова. Ей удалось выбраться из замка, покинуть его, когда её совершенно случайно заметил часовой. В другой раз, когда её уже перевели в Боревуар, Жанна сделала себе верёвочную лестницу из простыни. Она спустилась в окно и успела преодолеть значительную часть расстояния до земли, когда лестница оборвалась. Жанна упала в ров, на мягкую землю, благодаря этому она избежала переломов, но сильно поранилась и потеряла сознание. Утром её, бессознательную, нашёл во рву бургундский патруль. Если бы хоть в одном из этих случаев поблизости оказался французский отряд! Как это обидно - ведь дважды сестра была совсем близка к спасению, и... И ТОЛЬКО ВМЕШАТЕЛЬСТВО ПРОВИДЕНИЯ ОСТАВИЛО ЖАННУ В РУКАХ ЕЁ СМЕРТЕЛЬНЫХ ВРАГОВ. Катрин охнула и села на пол, чтобы не упасть от этой мысли. Да... ведь оба раза именно так оно и вышло. Вмешательство судьбы... Бога. Господи... да неужели... этого не может быть... Господи, скажи, что это неправда... Господи, Ты же не можешь желать гибели Жанны - самой доброй и чистой, самой прекрасной, благородной и честной... Господи, Ты ведь не можешь погубить ту, которой дал самую тяжкую и мучительную миссию всех времён? Катрин сильно тряхнула головой, отгоняя зловещие мысли. Нет, нет и нет. Просто - не повезло. Дважды - не повезло. Ещё не всё потеряно. Заплатить выкуп можно и англичанам. Ходят слухи, что де Рэ и герцог Алансонский собирают деньги для этой цели. А можно и захватить кого-нибудь из знатных, самых знатных англичан, кто у них здесь, во Франции... Бедфорд? Кардинал Винчестерский? Вроде бы и малолетний король Генрих Шестой находится в Нормандии... Капитаны Франции не могут оставить на погибель свою соратницу! - Привет, Клод! - услышала Катрин голос своего командира у входа в палатку, - Собирай свои шмотки, бумажки с перьями, двигаем в Нормандию! Говорят, там можно будет здорово поживиться! 12. Париж, Дворец Правосудия, весна 1440. Зал заседаний тюрьмы парижского Дворца Правосудия был достаточно чистым и просторным... по крайней мере, для того, чтобы принять такую важную особу как прославленная еретичка и колдунья Орлеанская Дева... или самозванку, столь похожую на неё. Из стрельчатых окон доходил слабый намёк на свет заката, и основное освещение поступало от факелов на стенах, да ещё от свечей на большом судейском столе. Судьи были увлечены разговором о чём-то своём, и Катрин, занявшая место на скамье подсудимых, приходила в себя после духоты и темноты камеры, отдыхала от тяжести оков, обрушившейся на неё во время короткого пути из камеры сюда, задумчиво вглядывалась в украшения на резных балках свода. "Жаннетт права. Сразу признаю себя самозванкой. Ведь так оно и есть, какой смысл оспаривать очевидное. Да и выбор-то какой? Если не позор, то костёр. Робер, конечно, откажется от меня. Он-то женился на Орлеанской Деве, графине Лилий, а не на жалкой обманщице, как бы она ни была близка Жанне по крови... Как жить потом? Как-нибудь... Что будет с сыновьями? Не надо сейчас об этом. Прежде чем думать о будущем, надо остаться в живых и выйти отсюда на свободу." - Обвиняемая! Назовите ваше имя! Катрин вся подобралась: - Меня зовут Клод дез Армуаз. - Ваш возраст? - На днях мне исполнится двадцать пять лет. - Какое отношение вы имеете к известной еретичке Жанне Дарк из Домреми, прозванной Девой Жанной и Орлеанской Девой, приговорённой к смерти в мае 1431 года трибуналом пресвятой инквизиции в Руане? На этот вопрос Катрин ответила не сразу. И всё же, после небольшой паузы, произнесла: - Я... просто самозванка. Я только лишь похожа на Деву Жанну. Главный судья хищно прищурился: - С какой целью вы выдавали себя за неё? * * * Орлеан, год назад. Катрин ехала туда, чтобы навести кое-какие справки, а заодно посмотреть на те места, в которых началась боевая слава сестры. От бастиона "Париж " оставались только поросшие травой развалины. Бывший форт "Сен Луи" ещё сохранял какое-то подобие стен, но и там бурьян давал себя знать. Катрин вспоминала всё, что ей было известно о боях под Орлеаном, и прикидывала, что именно произошло под Сен-Луи. "Да, жутковато, наверное, атаковать форт, имея под боком ещё несколько вражеских укреплений. А если бы англичане сами не покинули бастион "Париж", интересно, как бы поступила Жаннетт? Пошла на штурм или принялась осаждать? Скорее первое, не для неё все эти осадные премудрости. Хорошо бы не забыть, спросить ночью. Или не стоит? Она каждый раз меняет тему, стоит мне только заговорить об этой войне и походах. Не любит вспоминать об этом." Пока молодая женщина, задумавшись, рассматривала памятники минувших сражений, вокруг неё собралась толпа. Катрин не сразу обратила внимание на окружающих, а потому вздрогнула, когда внезапно услыхала: - Жанна! Жанна! Орлеанская Дева! Вы живы! Какое счастье! Слава Всевышнему! Катрин растерялась. "Как реагировать? Что отвечать? Да полноте, не насмехаются ли они? Неужели не слышали о том, что произошло в Руане? Не может такого быть." Не отвечая, отвернувшись от всех, Катрин молча направилась к своей лошади, но толпа вокруг неё не только не расходилась, напротив, собиралась всё больше. Люди старались дотронуться до Катрин, её вороного коня, смущая женщину, которая не была готова к подобному приёму. "Люди, о чём вы? Орлеанская Дева умерла! Погибла! Казнена! Её сожгли заживо - в Руане, восемь лет назад! Вы не можете не знать этого! У вас был год, чтобы прийти к ней на помощь! Целый год! Весь тот год вы молились! Вы молились и в те минуты, когда она задыхалась в дыму и билась в пламени!" - Жанна, мы так счастливы, что вы вернулись к нам! Мы вас очень любим! Мы никогда не забудем того, что вы для нас сделали! Не уезжайте! Оставайтесь с нами - насовсем, навсегда! "Катрин, не сердись на них, пожалуйста! Они не виноваты! Они бедны, у них ничего нет, и они ничего не могли мне дать, кроме своей молитвы! Но поверь, их молитва шла от чистого сердца! И она действительно спасла меня!" Люди сбегались отовсюду - усталые, худые, измождённые, искалеченные войной, босые, полураздетые, со счастливыми лицами. Растерянная Катрин неторопливо въезжала в город, а толпа уже бурлила на всех окрестных улицах, сгущалась. Перед лошадью Катрин все мгновенно расступались, как-то открывая ей проход: - Дорогу, дорогу Орлеанской Деве! Дева с нами! Великое счастье вернулось в наш славный город Орлеан! Слава Деве Жанне - нашей спасительнице! Отовсюду тянулись руки, простёртые в мольбе, кругом блестели тысячи глаз, наполненных слезами, а губы этих людей беззвучно шептали - Жанна, Жанна! И словно гремела трубным гласом безмолвная мольба отчаявшейся толпы: только не отвечай, что мы ошиблись, обознались, ничего не говори, ну пожалуйста... Безумная мечта народа... "Они не виноваты? Они сделали всё, что могли? Они бы с радостью пошли умирать, чтобы спасти мою сестру... да только некому было пойти впереди - указать им дорогу. Значит, всё-таки виноваты." Однако слёзы затуманивали глаза, а правая рука почему-то сама, не спрашивая дозволения, поднималась над головой приветственным жестом. А приветственное движение было совсем не то, которым привыкла когда-то в армии отдавать честь Катрин-Клод... а какое-то другое... и при этом - чем-то очень знакомое... Самозванка? * * * - Подсудимая! Мы ждём вашего ответа! Так с какой целью вы выдавали себя за казнённую еретичку? Катрин вздрогнула, ненадолго задумалась, затем ответила: - Я хотела таким способом заработать деньги. Завести связи. - Вы хотите сказать, что подданные его величества давали деньги той, которую считали еретичкой и колдуньей? Катрин смутилась. Того гляди, начнут выпытывать имена. Ещё не хватало подвести ни в чём не повинных людей. - Нет... очень мало. Почти ничего. Я даже не могу вспомнить, кто именно давал деньги. Потому я и пришла к его величеству, что надеялась получить от него помощь. Главный судья не мог не возмутиться: - Вы хотите сказать, что полагали наихристианнейшего короля Франции способным оказать покровительство еретичке? Катрин чуть не стало плохо. Не напоминать же, что "еретичка-колдунья" сделала трусливого дофина наихристианнейшим королём. Как же выкрутиться?.. - Я признаю свою вину. Я - обманщица, самозванка. Я совсем не подумала, что женщина, за которую себя выдаю, признана еретичкой и колдуньей. Я надеялась, что обман его величества и его придворных позволит мне получить помощь у других людей. - Кого вы имеете в виду? Имена, имена! - Я... не знаю. Ещё раз: я признаю свою вину, я обманщица и самозванка, и я только лишь прошу досточтимый суд оказать мне снисхождение. - Подсудимая, это правда, что вы, желая выйти замуж за дворянина Робера дез Армуаз, представились ему под именем упомянутой казнённой еретички? "Господи, зачем же они трогают Робера? Этого ещё недоставало!" * * * Четыре года назад... почти за год до рождения первого сына. Катрин в тот день возвращалась в Париж. Она задумалась о делах, которые шли совсем не так, как бы хотелось. Из-за этого девушка забыла в тот день надеть на глаз ставшую уже столь привычной повязку. Она встрепенулась от неожиданности, услышав рядом с собой возглас: - Дева Жанна! Это вы? Катрин растерянно оглянулась на голос. На неё смотрел расширенными глазами совершенно незнакомый мужчина богатырского телосложения, ехавший навстречу в сопровождении слуги, нет, скорее, оруженосца. Он придержал лошадь при виде девушки, переодетой в мужское платье, вооружённой коротким мечом, небольшим арбалетом и несколькими метательными ножами. Вне всякого сомнения, перед ней был человек дворянского происхождения. На щите, который был прикреплён к седлу, виднелся какой-то герб, неизвестный Катрин. - Простите, сударь! Боюсь, что мы с вами незнакомы. Меня зовут Клод, а не Жанна. "Проклятье, всего один раз забыла надеть повязку - и вот сразу неприятность." - Господи, тот самый голос... Дева Жанна! Вы меня не помните? Конечно, нет, ведь это происходило так давно, я был в Шиноне во время вашей аудиенции у короля, а затем, уже после дела под Орлеаном, я представился вам... Я понимаю, что теперь вы инкогнито... "Ах, вот в чём дело, как же это я сразу не догадалась! Он принял меня за сестру... ну, разумеется, этого следовало ожидать. Нет, сударь, вас в моём чёрном списке нет, и обманывать я вас не хочу." - Боюсь, что вы ошиблись... Слова застряли в горле комом. Слишком уж мучительная надежда сквозила во взгляде этого человека. Надежда на то, что перед ним та самая девушка, которая ему так нужна. Девушка, которую он годами безнадёжно искал, несмотря на известие о её страшной гибели. Безумная мечта благородного рыцаря. Разбить эту зыбкую надежду? Задушить безумную мечту? - Дева Жанна, я - Робер дез Армуаз, рыцарь! Ваша светлость, я буду счастлив служить вам! Всё, что у меня есть - к вашим услугам! Только прикажите - и я ради вас отдам свою жизнь! "К услугам моим - или моей сестры, которой давно уже нет в живых? Ах, сударь, зачем вы так..." - Простите, ваша светлость, я вижу, вы устали, а вон там огромная грозовая туча, и вот-вот пойдёт дождь. Смею ли я умолять вас о чести удостоить своим посещением мой замок? Это совсем недалеко отсюда! Катрин, поколебавшись, приняла тогда его приглашение - туча и вправду выглядела довольно зловеще. Прежде чем они доехали до места, начался дождь, быстро превратившийся в настоящий ливень, и Робер, сняв с себя плащ, прикрыл свою спутницу. Когда они добрались до замка, молодой рыцарь уже вымок насквозь. Весь тот вечер он держался молодцом, но в замке было холодно, и назавтра утром у Робера начался жар. Узнав об этом, Катрин распереживалась и не решилась уехать до выздоровления гостеприимного хозяина. Девушка в нерешительности бродила по огромному замку, терзаясь мыслями о том, что храбрый рыцарь вымок, в сущности, по её вине, защищая её от непогоды. Тем временем персонал хлопотал вокруг Робера. Неожиданно к Катрин подошёл один из лакеев: - Ваша светлость! Наш хозяин просит вас подойти к нему в комнату, если это возможно! "Меня - просит подойти? Робер?" Однако ноги уже сами несли Катрин к комнате больного. Все присутствующие расступились, пропуская девушку к кровати. Робер метался в горячке, и с его губ слетало: "Жанна, Жанна, молю вас, не уезжайте!" Он словно искал что-то вокруг себя... Поколебавшись, Катрин неуверенно подала ему правую руку, Робер сжал её кисть до боли и не хотел отпускать... затем расторопные лакеи принесли для Катрин кресло, она молча села перед кроватью больного, не решаясь выдернуть запястье. И так она сидела - час за часом, кое-как управляясь левой рукой. А к вечеру, едва только Робер пришёл в себя и смог говорить, он сделал Катрин предложение. Девушке стало не по себе. Как быть, что ответить? Наверное, она должна была объяснить ему, что он ошибся, не за ту её принимает, отказать. Но... Робер был всё ещё очень болен... и... что поделать, у Катрин просто не хватило духу сразу признаться себе самой, что она уже успела полюбить этого простодушного, наивного, мечтательного великана. Полюбила - за его доброту, порывистость, верность сестре, мечту о её спасении, яростное нежелание смириться с жестокой очевидностью. Через неделю они обручились. |