Главная страница
Навигация по странице:

  • Вот как дам параллелограмм...

  • Экспериментальная атрибутика как зеркало глубины по-знания

  • 30-е годы 20-го столетия. Россия.

  • Сборник задач по психологии Учебное пособие. Сборник задач по психологии Учебное пособие


    Скачать 0.65 Mb.
    НазваниеСборник задач по психологии Учебное пособие
    Дата20.03.2022
    Размер0.65 Mb.
    Формат файлаdocx
    Имя файлаСборник задач по психологии Учебное пособие.docx
    ТипСборник задач
    #405551
    страница12 из 16
    1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   16
    6. Хозисв В.Б.

    161

    всего написать так, как писал Шекспир: он изображает лю­дей и жизнь, не высказывая, как он сам думает о вопросах, которые решаются его действующими лицами в таком смысле, как угодно кому-то из них.

    Отелло говорит «да», Яго говорит «нет» — Шекспир мол­чит, ему нет охоты высказывать свою любовь или нелюбовь к «да» или «нет». Понятно, я говорю о манере, а не о силе та­ланта... Хотите знать, кому я сочувствую или не сочувст­вую?.. Вы не найдете этого. В самом «Перле создания» каж­дое поэтическое положение рассматривается со всех четы­рех сторон, — ищите, какому взгляду я сочувствую или не сочувствую. Ищите, как одно воззрение переходит в другое, совершенно несходное с ним. Вот истинный смысл заглавия «Перл создания» — тут, как в перламутре, все переливы цве­тов радуги. Но, как в перламутре, все оттенки только сколь­зят, играют по фону снеговой белизны...

    «Белизна как белизна снега» — в моем романе, «но хо­лодность как холодность льда» — в его авторе... быть холод­ным, как лед, — это было трудно для меня, человека, очень горячо любящего то, что я люблю. Я успел в этом. Потому вижу, что у меня есть настолько силы поэтического творче­ства, насколько нужно мне, чтобы быть романистом... Мои действующие лица — очень различные по выражению, ка­кое приходится иметь их лицам... Думайте о каждом лице, как хотите: каждое говорит за себя: «на моей стороне полное право», — судите об этих сталкивающихся притязаниях. Я не сужу. Эти лица хвалят друг друга, порицают друг друга, — мне нет дела до этого» [Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. - Киев: «NEXT», 1994. — С. 273 - 274].

    Выскажите свое отношение к данной позиции литерато­ра, автора, гражданина. 349. Синкриза и анакриза.

    «Двумя основными приемами «сократического диалога» являлись синкриза и анакриза. Под синкризой донималось сопоставление различных точек зрения на определенный предмет. Технике такого сопоставления различных слов-мнений о предмете в «сократическом диалоге» прида­валось очень важное значение, что вытекало из самой при­роды этого жанра. Под анакризой понимались способы вы­зывать, провоцировать слова собеседника, заставлять его высказать свое мнение и высказать до конца. Сократ был ве­ликим мастером такой анакризы: он умел заставить людей говорить, облекать в слово свои темные, но упрямые пред­взятые мнения, освещать их словом и тем самым разобла-

    чать их ложность или неполноту; он умел вытаскивать хо­дячие истины на свет Божий. Анакриза — это провоциро­вание слова словом же (а не сюжетным положением, как в «Менипповой сатире», о чем дальше). Синкриза и ана­криза диалогизуют мысль, выносят ее вовне, превращают в реплику, приобщают ее к диалогическому общению между людьми. Оба эти приема вытекают из представле­ния о диалогической природе истины, лежащего в основе «сократического диалога». На почве этого карнавализо-ванного жанра синкриза и анакриза утрачивают свой уз­кий отвлеченно-риторический характер» [Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. - Киев: «NEXT», 1994.-С. 319].

    Охарактеризуйте психологическое значение диалога для становления мышления человека. Приведите свой пример син-кризы и анакризы.

    1. «Карнавальное мироощущение».

    «Карнавал, его формы и символы, и прежде всего самое карнавальное мироощущение долгими веками впитывались во многие литературные жанры, срастались со всеми их осо­бенностями, формировали их, стали чем-то неотделимым от них. Карнавал как бы перевоплотился в литературу, именно в определенную могучую линию ее развития. Карнавальные формы, транспонированные на язык литературы, стали мощными средствами художественного постижения жизни, стали особым языком, слова и формы которого обладают исключительной силой символического обобщения, то есть обобщения в глубину. Многие, точнее, пласты ее, притом глубинные, могут быть найдены, осмыслены и выражены то­лько с помощью этого языка» [Бахтин М.М. Проблемы твор­чества Достоевского. — Киев: «NEXT», 1994].

    Какие именно «существенные стороны жизни могут быть найдены, осмыслены и выражены только с помощью этого язы­ка» ? Что на психологическом языке (и в психологической фено­менологии) означает «карнавальноемироощущение»?

    1. Все словесные оглядки, оговорки и лазейки...

    «Проза, особенно роман, совершенно недоступна такой стилистике. Эта последняя может сколько-нибудь удачно разрабатывать лишь маленькие участки прозаического твор­чества, для прозы наименее характерные и несущественные. Для художника-прозаика мир полон чужих слов, среди кото­рых он ориентируется, к восприятию специфических осо­бенностей которых у него должно быть чуткое ухо. Он дол­жен ввести их в плоскость своего слова, притом так, чтобы

    б'

    163

    эта плоскость не была разрушена. Он работает с очень бога­той словесной палитрой, и он отлично работает с нею.

    И мы, воспринимая прозу, очень тонко ориентируемся среди всех разобранных нами типов и разновидностей сло­ва. Более того, мы и в жизни очень чутко и тонко слышим все эти оттенки в речах окружающих нас людей, очень хоро­шо и сами работаем всеми этими красками нашей словес­ной палитры. Мы очень чутко угадываем малейший сдвиг интонации, легчайший перебой голосов в существенном для нас жизненно-практическом слове другого человека. Все словесные оглядки, оговорки, лазейки, намеки, выпады не ускользают от нашего уха, не чужды и наших собствен­ных уст. Тем поразительнее, что до сих пор все это не нашло отчетливого теоретического осознания и должной оценки!

    Теоретически мы разбираемся только в стилистических взаимоотношениях элементов в пределах замкнутого выска­зывания на фоне абстрактно-лингвистических категорий. Лишь такие одноголосые явления доступны той поверхност­ной лингвистической стилистике, которая до сих пор при всей ее лингвистической ценности в художественном творчестве способна лишь регистрировать следы и отложения неведомых ей художественных заданий на словесной периферии произ­ведений. Подлинная жизнь слова в прозе в эти рамки не укла­дывается. Да они тесны и для поэзии» [Бахтин М.М. Пробле­мы творчества Достоевского. — Киев: «NEXT», 1994].

    Способно ли восполнить этот пробел психологическое ис­следование? Как? Приведите схему возможного эксперимен­тального исследования представленного феномена.

    1. Вот как дам параллелограмм...

    Какие методические требования к образовательным си­стемам (к средствам обучения) прямо вытекают из явления «параллелограмма развития»? Будет ли наблюдаться фено­мен «параллелограмма» в аналогичных экспериментах у взрослых?

    Каждое профессиональное действие явным и неяв­ным образом опосредствовано знаками и средствами; означает ли это, что каждый акт обучения такому дейст­вию будет воспроизводить феномен «параллелограмма» развития?

    1. Экспериментальная атрибутика как зеркало глубины по-знания?

    Перечислите возможно больший список атрибутов оформления эксперимента (цель, задача, материал и др.). В какой из концепций будет иметь место наибольшее отличие атрибутов оформления эксперимента: в психоанализе (ис­следования 3. Фрейда) или в теории деятельности (исследо­вания А.Н. Леонтьева и его учеников); в концепции К. Ле­вина или в теории Л. Фестингера; в когнитивной психоло­гии или аналитической? Почему? 354. Каузальная психология и защита ценностей.

    «За последнее десятилетие взгляды психологов в этом от­ношении изменились, и, таким образом, теперь я могу скорее надеяться на сочувствие. Эти вопросы о правомерности или неправомерности каузально-психологического рассмотрения имеют решающее значение именно для психотехники. Слиш­ком велика опасность, что применение психологии к практи­ческой жизни приведет к таким педагогическим, социальным, хозяйственным и научным воззрениям, при которых утеряет­ся глубочайший смысл наказания, вины, воспитания, заслуги, общественности, морали, искусства и науки. Защитить идеа­льные ценности есть отрицательная, но, конечно, немаловаж­ная цель дискуссии о двойственности психологии. Что же ка­сается положительной стороны дела, то лишь теперь вступает в свои полные права односторонняя каузальная психология. Как теоретическая наука о личном опыте каузальная психоло­гия не дает удовлетворения, и замечаются уже признаки того, что, несмотря на непрерывные и быстрые успехи точной пси­хологии, за первоначальным энтузиазмом последует некото­рое разочарование. Иначе и не может быть, так как объясните­льная психология есть ответ на неестественный, искусственно поставленный вопрос; душевная жизнь сама по себе требует не объяснения, а понимания. Но психотехника, которая мо­жет работать лишь с помощью каузальной психологии, свиде­тельствует о необходимости этой искусственной постановки вопроса и тем утверждает ее правомерность. Так, только в пси­хотехнике выявляется подлинное значение объяснительной психологии, и, таким образом, в ней завершается система психологических наук» [Мюнстерберг Г. Основы психотехни­ки. - СПб., 1996. - С. 11 - 12].

    Выскажите свое согласие или несогласие с данной точкой зрения. Переформулируйте и представьте данный фрагмент текста в трех кратких тезисах. 355.




    30-е годы 20-го столетия. Россия.
















    1













    1

    М.Я. Басов




    П.П. Блонский




    ?

    Заполните «окно» с вопросом. Объясните решение.

    1. Исследование жестов.

    Приведите пример (или сконструируйте план) «продоль­ного» срезового исследования генезиса человеческих жестов.

    1. Методические сравнения.

    Представьте в виде списка требования, предъявляемые к экспериментатору, проводящему «срезовый» экспери­мент. В чем будет отличие от таких же требований, но в условиях клинической беседы, по Ж. Пиаже, к метода плано­мерно-поэтапного формирования П.Я. Гальперина?

    1. Периодизация, но своя.

    Представьте свою периодизацию психического разви­тия человека, построенную по другому, чем обычно приня­то, принципу: не с точки зрения того, что появляется, — но­вообразований, а с точки зрения того, что исчезает в ходе он-тогенеза. Разумеется, должны быть также названы основ­ные детерминанты и условия такого развития.

    1. Житейская и научная психология.

    Житейская и научная психология: откуда и каким путем возникают психологические знания; в каких формах они сохраняются, благодаря чему и каким образом передаются от поколения к поколению, от человека к человеку. Выдели­те несколько уровней (форм, видов) житейской (обыден­ной) психологии, укажите основные детерминанты разви­тия, объясните причины «отставания» (а может быть, «опе­режения»?) житейской психологии от научной.

    1. Толкование умных мыслей.

    Почему Г. Эббингауз как-то раз сказал о психологии: «У нее огромная предыстория, но очень краткая история», а П. Жанэ сказал так: «Психологию народ создает задолго до психологов»?

    1. «Все, что причастно человеку...»

    «Историки Школы «Анналов», они пришли к чрезвычай­но важному для исторического исследования выводу: исто­рик должен стремиться к тому, чтобы обнаружить те мысли­тельные процедуры, способы мировосприятия, привычки сознания, которые были присущи людям данной эпохи и о которых сами эти люди могли и не отдавать себе ясного отче­та, применяя их как бы «автоматически», не рассуждая о них, а потому и не подвергая их критике. При таком подходе уда­лось бы пробиться к более глубокому пласту сознания, тес­нейшим образом связанному с социальным поведением лю­дей, «подслушать» то, о чем эти люди самое большее могли только «проговориться» независимо от своей воли...

    Очевидно, для этого необходимо проникнуть в тайники мыслительной деятельности людей изучаемого общества, в частности, самым внимательным образом исследовать сло­варь того времени, равно как и присущие этим людям сим­волы и ритуалы, в которых выражались существенные ас­пекты их поведения. В сфере внимания историка должно быть «все, что причастно человеку, зависит от человека, ис­ходит от него, выражает его, свидетельствует о присутствии, деятельности, вкусах и способах существования человека». Новый смысл приобретает изучение свидетельств литерату­ры и искусства, конфигурации полей и характера пейзажей, данных археологии и истории техники. Нужно заставить го­ворить немые вещи с тем, чтобы они рассказали о создав­ших их людях и обществе то, чего сами они о себе не расска­зали, — не в этой ли постоянно возобновляемой попытке за­ключается «важная и, несомненно, самая захватывающая сторона нашего исторического ремесла?»

    В последних словах Февра выражена, как мне кажется, очень существенная характерная черта нового подхода к ис­тории. Историк не должен быть «собирателем мусора», ка­ковому уподобляли себя иные его современники, похваляв­шиеся тем, что подбирают любую информацию, даже не имея представления о том, на что она нужна и может ли она вообще пригодиться. Февр зло насмехался над этими близо­рукими крохоборами. Историк целенаправленно, в соот­ветствии с поставленной им проблемой, ищет следы челове­ческой мысли и деятельности, и именно контакт с челове­ком далекой эпохи, с его психикой, умственным кругозо­ром, с его интересами и страстями придает историческому исследованию необычайную интеллектуальную напряжен­ность, остроту и привлекательность. Не выстраивание раз­розненных фактов, подчиняемых выработанной историка­ми или навязанной им априорной схеме, и не рассмотрение прошлого в качестве безжизненного «объекта», подобного объектам естественных наук, но беседа между исследовате­лем и человеком другого времени — вот подлинная задача истории как науки» [Гуревич Л.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». — М., 1993. - С. 48 - 49].

    Составьте аналогичный текст, попытавшись заменить в нем историка на психолога. 362. Mentalite.

    «Главное и наиболее ценное в концепции Февра — раз­работка вопроса о ментальное™, о возможностях человече­ского сознания воспринимать и осваивать мир в тех преде­лах и ракурсах, которые даны ему его культурой и эпохой, о «мыслительном инструментарии», который в определен­ную эпоху находится в распоряжении человека и историче­ски обусловлен, унаследован от предшествовавшего време­ни и вместе с тем неприметно изменяется в процессе его творчества, всей исторической практики.

    Неприметно — ибо ментальность, способ видения мира, отнюдь не идентична идеологии, имеющей дело с проду­манными системами мысли, и во многом, может быть, в главном остается непрорефлектированной и логически не выявленной. Ментальность — не философские, научные или эстетические системы, а тот уровень общественного со­знания, на котором мысль не отчленена от эмоций, от ла­тентных привычек и приемов сознания...

    Может быть, наиболее наглядным показателем разли­чия между идеологией и ментальностью служит то, что в то время, как допустимо задать кому-нибудь вопрос: «Какой идеологии ты придерживаешься?» — неправомерно вопро­сить его о том, каковы его ментальность или картина мира, ибо люди ими обладают, обычно сами того не замечая, не вдумываясь в их существо и предпосылки, в их логическую обоснованность И вместе с тем, если вполне вероятно представить себе человека без мировоззрения, без идеоло­гии, то совершенно невозможно предположить существо­вание человека без картины мира; она присуща, пусть в ис­каженном, искалеченном виде, даже клиническому безум-ДУ-

    Введение понятия «ментальное™» побуждает, между прочим, во многом по-новому подойти и к изучению идей, доктрин, научных, эстетических и иных теорий. Мыслите­лей и ученых историки философии и науки обычно пред­ставляют себе в виде «бестелесных умов», выключенных из собственных исторически данных времени и пространства, своего рода «головастиков», существ, обладающих одною лишь способностью к последовательному логическому мышлению, процесс которого протекает в разреженной ат­мосфере «чистой мысли», якобы свободной от всего того, что присуще простым смертным. Для характеристики выда­ющегося творческого деятеля довольствуются анализом его идей и взглядов, не обращая должного или вовсе никакого внимания на ту социально-психологическую почву, на ко­торой только и могли произрасти подобные уникальные цветы. Не психоанализ, который едва ли применим к людям минувших эпох, но именно изучение ментальное™, прису­щей определенной среде и эпохе, — необходимое условие понимания человеческого творчества.

    Для выявления ментальное™ историку приходится не верить непосредственно выраженным заявлениям людей, оставившим те или иные тексты и другие памятники, но <докапываться» до более потаенного пласта их сознания, пласта, который может быть обнаружен в этих источниках скорее как бы против их намерений и воли. Заслуга Февра в этом отношении заключалась прежде всего в том, что он воспринял те подходы к изучению человеческой психики, которые разрабатывали психологи и этнологи, и смело при­менил их к изучению истории. «Коллективное неосознан­ное» получило право на существование в историческом ис­следовании.

    Слово mentalite, обозначающее ключевое понятие, вво­димое Февром и Блоком в историческую науку, считается непереводимым на другие языки. Его действительно трудно перевести однозначно. Это и «умонастроение», и «мыслите­льные установки», и «коллективные представления», и «во­ображение», и «склад ума». Но, вероятно, понятие «видение мира» ближе передает тот смысл, который Блок и Февр вкладывали в этот термин, когда применяли его к психоло­гии людей минувших эпох». Такая его интерпретация более отчетливо выражает существо дела и подводит нас к пони­манию того главного, что было открыто новым подходом к задачам исторического исследования. Понятие mentalite приобрело «права гражданства» как раз в тот период, когда Февр начал свою борьбу за обновление исторического зна­ния» [Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анна­лов». - М., 1993. — С. 59 — 61].

    Приведите психологические синонимы (эквиваленты) сло­ва mentalite. Как в психологических исследованиях изучается менталитет (приведитепримеры)? 363. О методах гуманитариев.

    «Влияние этнологии и психологии на мысль Февра не­сомненно. Но метод работы историка иной, нежели этно­графа или психолога, он не может непосредственно общать­ся с людьми минувших времен и наблюдать их психическую жизнь «в полевых условиях». Он способен лишь выявлять отдельные ее симптомы, как правило, разрозненные, запе­чатленные в оставшихся памятниках. Поскольку же наши зналия о прошлом всегда и неизбежно фрагментарны, то эту задачу историк способен решать лишь частично. Но вместе с тем, по сути дела, в любом остатке прошлого так или иначе зафиксированы какие-то стороны духовной структуры лю­дей, которые создали некий предмет или текст. Нужно лишь найти подход к данному источнику, разработать соответст­вующие методы его изучения, и тогда источник, возможно, «заговорит», раскроет историку те тайны общественного со­знания минувших времен, мимо которых проходили его предшественники» [Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». — М., 1993. — С. 63].

    А как психолог может непосредственно общаться с людь­ми минувших времен и наблюдать их психическую жизнь «в по­левых условиях»? Свойственны ли ограничения, присущие ис­торическому познанию, психологии? 364. Ментальностиразных групп и классов.

    «Историк ментальностей, говорит Ле Гофф, обращает сугубое внимание на неосознанное, повседневное, на авто­матизмы поведения, на внеличные аспекты индивидуаль­ного сознания, на то, что было общим у Цезаря и последнего солдата его легионов, у Святого Людовика и крестьянина, трудившегося в его доменах, у Колумба и матроса на его ка­равеллах. При такого рода подходе историку приходится ра­ботать методами «археопсихологии», докапываясь до пота­енных смыслов и значений. Здесь особое внимание прида­ется изучению инерционных сил в истории, традиций, при­вычек сознания, ибо «ментальности меняются медленнее всего. История ментальностей — это история замедлений в истории». Но если Ле Гофф и имеет в виду внеличностные привычки сознания, то вместе с тем он решительно предо­стерегает: история ментальностей, будучи связана с жеста­ми, поведением, установками, тем не менее совершенно от­лична от бихевиоризма, который сводит поведение к систе­ме автоматизмов, не соотнесенной с системами сознания.

    Главное заключается в том, что Ле Гофф подчеркивает связь между ментальностями и социальными структурами, связь сложную, но и тесную. Здесь опасно впасть в стилиза­цию и говорить о единой ментальности человека той или иной эпохи — в одно и то же время и даже в одном сознании сосуществуют разные ментальности. Таким образом, при­ходится предполагать наличие как некоего общего менталь­ного фонда, так и ментальностей разных групп и классов об­щества» [Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анна­лов». -М., 1993.-С. 194].

    О каких методах «археопсихологии» говорит автор? Как понимать положение, что «в одно и то же время и даже в од­ном сознании сосуществуют разные ментальности»? Приве­дите примеры «ментальностей разных групп и классов обще­ства».

    1. Секреты времени.

    «В самом деле, на протяжении всей предшествовавшей истории люди ощущали свою внутреннюю связь с време­нем; они видели в нем некую таинственную силу, на кото­рую можно при определенных условиях воздействовать, за­маливать ее, побуждать обернуться к людям доброй своей стороной. Время можно было предрекать. Оно расчленя­лось на время сакральное и время мирское, профанное; с тем и другим были связаны определенные и обязательные формы поведения. Сплошь и рядом время так же, как и про­странство, измерялось движением или поступками челове­ка. Человек обладал собственным «хронотопом», своего рода «пространственно-временным континуумом», кото­рый в значительной мере определял сущность его личности. В эпосе и средневековом рыцарском романе время, не на­сыщенное событиями, человеческими поступками, как бы не существует; это — «пустое время».

    Часы, движимые механической силой, символизирова­ли начало процесса отчуждения времени от человека. Ока­залось, что время этически нейтрально, оно делимо на рав­новеликие бескачественные отрезки. В обществе, в котором течение времени ощущалось в меньшей мере, в обществе с относительно низким темпом изменений настоящее преоб­ладало: оно как бы охватывало и прошлое, и будущее. Те­перь же время вытянулось в прямую, ведущую из прошед­шего в будущее, но соединяющее их настоящее при этом превратилось в точку, скользящую вдоль этой прямой. Овладев секретом более точного измерения времени, чело­век вместе с тем начал утрачивать свой контроль над ним» [Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». — М., 1993.-С. 202- 203].

    Попытайтесь в двух предложениях уместить основное со­держание этого текста. Как следует понимать последнее предложение данного фрагмента?

    1. Что историку в радость, то психологу... «Соотношение между историческим «памятником»,

    остатком старины, с одной стороны, и историческим «ис­точником», включенным в сферу исследования историка, с другой, может быть выражено через противопоставление «объекта» или «исторического факта» «предмету» научного исследования... Я хотел бы подчеркнуть: термин «объект» указывает на нечто внешне предстоящее исследователю; это остаток прошлого в его «первозданное™». Между тем исто­рик имеет дело не с «объектами», «данными» ему в памятни­ке, а с научными предметами, которые вычленены им для анализа и оценки, препарированы и трансформированы в соответствии с целями исследования. Историк максималь­но активен в своих операциях с предметом исследования, ибо, в отличие от объекта, исследовательский предмет со­здан, сконструирован исследователем в соответствии с его задачами; его научный проект находит в этом предмете свою реализацию» [Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». - М., 1993. - С. 227 - 228].

    А как действует (или должен действовать) психолог?Су­щественны ли отличия его действий ? Похожи ли его проблемы на проблемы историков? 367. Еще раз о ментальности.

    «Неосознанность или неполная осознанность — один из важных признаков ментальности. В ментальности раскры­вается то, о чем изучаемая историческая эпоха вовсе и не со­биралась, да и не была в состоянии сообщить, и эти ее нево­льные послания, обычно не отфильтрованные и не процен-зурированные в умах тех, кто их отправил, тем самым лише­ны намеренной тенденциозности. В этой особенности мен­тальности заключена ее огромная познавательная ценность для исследователя. На этом уровне удается расслышать та­кое, о чем нельзя узнать на уровне сознательных высказыва­ний. Круг знаний о человеке в истории, о его представлени­ях и чувствах, верованиях и страхах, о его поведении и жиз­ненных ценностях, включая самооценку, резко расширяет­ся, делается многомерным и глубже выражающим специфи­ку исторической реальности.

    Чрезвычайно существенно то обстоятельство, что новые знания о человеке, включаемые в поле зреция историка на уровне ментальностей, относятся по преимуществу не к од­ним лишь представителям интеллектуальной элиты, кото­рые на протяжении большей части истории монополизиро­вали образование, а потому и фиксацию информации, до­ступной историкам, но и к широким слоям населения. Если идеи вырабатывают и высказывают немногие, то менталь­ность — неотъемлемое качество любого человека, ее нужно лишь уметь уловить. До того «безмолвствовавшее большин­ство», практически исключаемое из истории, оказывается способным заговорить на языке символов, ритуалов, жес­тов, обычаев, верований и суеверий и донести до сведения историка хотя бы частицы своего духовного универсума.

    Выясняется, что ментальное™ образуют свою особую сферу, со специфическими закономерностями и ритмами, противоречиво и опосредованно связанную с миром идей в собственном смысле слова, но ни в коей мере не сводимую к нему. Проблема «народной культуры» — сколь ни неопреде­ленно и даже обманчиво это наименование — как проблема духовной жизни масс, отличной от официальной культуры верхов, ныне приобрела новое огромное значение именно в свете исследования истории ментальностей. Сфера мента-льностей столь же сложно и непрямо связана pi с материаль­ной жизнью общества, с производством, демографией, бы­том. Преломление определяющих условий исторического процесса в общественной психологии — подчас сильно пре­ображенное и даже искаженное до неузнаваемости, и куль­турные и религиозные традиции и стереотипы играют в ее формировании и функционировании огромную роль.

    Разглядеть за «планом выражения» «план содержания», проникнуть в этот невыговоренный внятно и текучий по свое­му составу пласт общественного сознания, настолько потаен­ный, что до недавнего времени историки и не подозревали о его существовании, — задача первостепенной научной важно­сти и огромной интеллектуальной привлекательности. Ее раз­работка открывает перед исследователями поистине необо­зримые перспективы» [Гуревин А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». — М., 1993. — С. 231 — 232].

    Предложите свою схему исследования ментальности с уче­том обстоятельств, сформулированных в данном фрагменте. 368. «Институт детства».

    «В 60-е годы Ф. Арьес приобрел известность своей нова­торской книгой о ребенке и семейной жизни в период позд­него Средневековья и начала Нового времени. В самом кратком изложении идея его состоит в том, что категория детства как особая социально-психологическая и возраст­ная категория возникла сравнительно недавно. В Средние века ребенок ни социально, ни психологически не был отде­лен от взрослых. Внешне это отсутствие различий выража­лось в том, что дети носили туже одежду, что и взрослые, то­лько уменьшенного размера, играли в те же игры, в какие играли взрослые, и, главное, выполняли ту самую работу, что и они. С самого начала от их взора не были укрыты ни секс, ни смерть. Новые течения в христианстве в XVII веке, как протестантские, так и контрреформационные католи­ческие, — заметим, не гуманизм! — изменили установки в отношении к ребенку; теперь-то и происходит «открытие детства». Укрепляются внутрисемейные связи, возрастают заботы родителей о детях. Но вместе с тем растут и опасения относительно врожденной предрасположенности ребенка ко греху, что приводит к созданию педагогики ограничений и наказаний. На смену достаточно привольному житью де­тей в предшествовавший период, когда никто не занимался их воспитанием, а потому и не наказывал, приходит время ограничений и муштры. Итак, по Арьесу, «открытие детст­ва» сопровождалось утратой ребенком свободы» [Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». — М., 1993. -С. 235].

    А как вы оцените «открытие детства» человечеством? Что означает словосочетание «институт детства»?Какова структура, какие функции выполняет институт детства, каковы тенденции его современного развития? 369. Волга впадает в Каспийское море.

    «Предметом дидактических исследований является вся­кая сознательная дидактическая деятельность, выражаю­щаяся в процессах обучения, в их содержании, ходе, мето­дах, средствах и организации, подчиненная поставленным целям. Этим предметом может быть широко понимаемая деятельность школ, а также других учреждений образования и просвещения как в одной, так и во многих странах, ее цели, программное содержание, работа учителей и учащих­ся, а также организационные и социальные формы и усло­вия. Исследуя свой предмет, дидактика выполняет свойст­венную ей познавательную функцию. Рассматривая свой предмет с различных сторон, она открывает или только кон­статирует факты, прямо или косвенно с ней связанные, сис­тематизирует и обобщает их, объясняет эти факты и уста­навливает количественные и качественные зависимости между ними.

    Одновременно дидактика выполняет практическую, т.е. утилитарную, или служебную, функцию по отношению к общественной жизни. Выполняя ее, дидактика предостав­ляет педагогам (или другим лицам, занимающимся обуче­нием и просветительской деятельностью) теоретические предпосылки и нормы, применение которых на практике повышает ее эффективность. Имея в виду эти две функции дидактики, мы должны признать несправедливыми и утвер­ждения тех авторов, которые считают педагогику, а следова­тельно, и дидактику науками исключительно практически­ми или нормативными. Совершенно очевидно, что любая наука, лишенная познавательной функции, не может вы­поднять утилитарных функций, не открывая зависимостей, реально существующих в мире, не может помогать в практи­ческом переустройстве существующего мира» [Оконь В. Введение в общую дидактику. — М., 1990.— С. 11].

    Проанализируйте данное развернутое определение дидак­тики.

    1. А почему забыли психологию?

    Предметом исследования дидактики являются факты, прямо или косвенно связанные с преподаванием и учением во всех их видах и формах. Обучение, т.е. преподавание и уче­ние, является отдельной областью исследования по отноше­нию к другим социальным явлениям. Если общественные науки исследуют общие закономерности развития общества (например: история, социология), или определенные формы человеческой деятельности (например: экономика, медици­на), или результаты деятельности человека (языкознание, история искусства), то дидактику следовало бы отнести ко второй группе. Предметом ее исследований является опреде­ленная форма общественной деятельности, а именно дидак­тическая деятельность, имеющая целью обучение и перепод­готовку людей, применительно к изменяющимся историче­ским идеалам и социальным потребностям [Оконь В. Введе­ние в общую дидактику. — М., 1990. — С. 10 — 11].

    А почему в этом фрагменте автор забыл упомянуть психо­логию ?

    1. О наблюдении.

    «Наблюдение может быть прямым или косвенным. Пря­мое, или непосредственное, наблюдение, по Гансу Селье, складывается из восприятия, распознавания и измерения. Восприятие — это простое установление с помощью органов чувств того, что данный объект находится в определенном месте; распознавание означает, что «мы оцениваем данный объект как что-то ранее известное или неизвестное», а изме­рение — это количественная оценка этого объекта.

    Косвенное наблюдение осуществляется в том случае, когда данный объект исследований не поддается непосред­ственному наблюдению. Таким объектом могут быть уста­новки, способности, дарования или такие черты личности и групп людей, как порядочность, альтруизм, дисциплиниро­ванность, интеграция группы, взаимодействие. Поскольку эти свойства не поддаются непосредственному наблюде­нию, исследователь в этом случае пользуется такими пока­зателями этих свойств, которые могут быть ему доступны. Вот примеры таких показателей: внешние проявления пове­дения, ответы на вопросы, результаты анкетирования, вы­полненные работы, выбор школы, выбор профессии, про­читанные книги и т.д. И хотя не все эти показатели одинако­во доступны наблюдению, любой из них является более «эм­пирическим», чем то свойство, которое он определяет.

    Наряду с непосредственным и косвенным наблюдением выделяют и активное наблюдение. Оно имеет место в том случае, когда исследователь сам принимает активное участие в изучаемом дидактическом процессе и влияет на его ход. Его положительной стороной является возможность исследова­теля вникнуть в сам процесс, в реакцию учеников и учителей, в мотивы их поступков и направить процесс в соответствии с потребностями исследований. Слабая сторона активного на­блюдения заключается в своеобразной подверженности ис­следователя влияниям со стороны изучаемой среды, свойст­венным данной среде установкам и замыслам, что ослабляет его восприятие и затрудняет работу. Трудность такого на­блюдения связана с одновременным выполнением двух фун­кций: исследователя и активного участника исследуемого процесса. В том случае, когда наблюдатель — только иссле­дователь и осуществляет наблюдения как бы извне, его пози­ция более беспристрастна, но и влияние на ход изучаемого процесса незначительно. Итак, оба типа наблюдения имеют свои положительные и отрицательные стороны. Однако учи­тель-новатор, как правило, использует метод активного на­блюдения, поэтому роль этого метода в школьной практике весьма значительна» [Оконь В. Введение в общую дидактику. -М., 1990.-С. 22- 23].

    Рассмотрите данную трактовку метода наблюдения с точки зрения экспериментально-психологических задач. 372. Что есть обучение?

    «Под обучением мы будем понимать планомерную и си­стематическую работу учителя с учащимися, основанную на осуществлении и закреплении изменений в их знаниях, установках, поведении и в самой личности под влиянием учения, овладения знаниями и ценностями, а также собст­венной практической деятельности. Обучение является це­ленаправленной деятельностью, это подразумевает намере­ние учителя стимулировать учение как субъективную деяте­льность самих учащихся. На этой основе некоторые дидак­тики определяют обучение как руководство учением, одна­ко это определение не является полным, поскольку оно иск­лючает другие характеристики обучения. Одной из таких важных характеристик является обмен информацией между учителем, другими источниками и учащимся, позволяющий учащемуся овладевать знаниями, усваивая их непосредст­венно или в ходе решения проблемы. Приобретая знания об окружающей действительности и о себе, учащийся приоб­ретает способность принимать решения, регулирующие его отношение к этой действительности. Одновременно он по­знает моральные, социальные и эстетические ценности и5 переживая их в различных дидактических ситуациях, фор­мирует свое отношение к ним и создае* систему ценностей. Важным фактором изменений личности учащихся является также их практическая деятельность, связанная с приобре­тением знаний и воздействием на действительность. Так широко понимаемое обучение способствует не только при­обретению знаний, умений и навыков, но и развитию спо­собностей и интересов, формированию моральных принци­пов и мировоззрения, а также постоянной потребности в са­мообразовании. Обучение^ таким образом, связано с обра­зованием и воспитанием.

    Таким образом, обучение — это совокупность действий (внешних и внутренних), позволяющих людям узнавать при­роду, общество и культуру, принимать участие в их формиро­вании и одновременно обеспечивающих многосторонее раз-зитие навыков, способностей и талантов, интересов и симпа­тий, убеждений и жизненных установок, а также приобрете­ние профессиональной квалификации» [В. Оконь. Введение в общую дидактику. — М., 1990. — С. 59 - 61].

    Распишите свое (вытекающее из основных положений кон­цепции Л.С. Выготского) понимание процесса обучения. В чем-то это понимание может корреспондировать с трактовкой В. Око-ня, но в чем-то и отличаться. Обозначьте эти различия. 373. Таксономия Блума.

    «Краткий перечень таксономических категорий позна­вательной области: 1.00. Знание (информация):

    1. Знание фактов.

    2. Знание терминологии.

    3. Знание определенных фактов.




    1. Знацие способов подбора фактов.

    2. Знание конвенциональных знаков.

    3. Знание тенденции развития.

    4. Знание классификации.

    5. Знание критериев проверки и оценки.

    1. Знание методов исследований, применяемых в данной области или по данной проблеме.

    1. Знание общих понятий, структур, теорий.

    1. Знание принципов и законов, необходимых для объяснения и толкования явлений и их предвидения.

    2. Знание теории и структур. 2.00. Понимание:

    2.10. Трансфер содержания из одного языка (системы) в другой.

    2.20. Интерпретация.

    2.30. Экстраполяция. 3.00. Применение методов, правил, общих понятий. 4.00. Анализ, т.е. умение осуществлять деление целого на элементы, установление градации этих элементов и отно­шений между ними:

    4.10. Анализ элементов.

    4.20. Анализ отношений между элементами.

    4.30. Анализ принципов организации целого. 5.00. Синтез, т.е. создание целого из данных элементов, с целью получения новой структуры:

    5.10. Создание собственного произведения.

    5.20. Разработка плана деятельности.

    5.30. Создание образа целого на основе частичных данных. 6.00. Оценка материала и методов с учетом принятых целей:

    6.10. Оценка на основе внутренних критериев.

    6.20 Оценка на основе внешних критериев.

    В процессе приобретения знаний таксономия Блума вы­деляет шесть уровней, на которых осуществляются отдель­ные познавательные процессы. Прослеживая их отбор и очередность, мы можем утверждать, что создатели таксоно­мии старались охватить как можно точнее и полнее все кате­гории интеллектуальной деятельности. По отношению к традиционным представлениям, учитывающим только ин­формацию, это большой шаг вперед...

    Но и теория Блума, включающая в максимально общих категориях все интеллектуальные процессы без учета их объективного содержания, имеет свои недостатки. Прежде всего она учитывает основные данные, но обходит такие важные в дидактическом процессе факторы, как умения и навыки. Она перечисляет их «использование», но не разви­вает его. Отсутствует в ней также «решение проблем» и дру­гих аспектов творческого мышления, которое так широко учел в своей таксономии Дж.П. Гилфорд, в ней отсутствуют «принятие решения» и его практические последствия — «де­ятельность». Кроме того, эта таксономия учитывает «анализ и синтез» уже после «понимания», тогда как известно, что нельзя понять какую-либо систему, когда неизвестны ее элементы и связи между ними (анализ), а также того, каким образом элементы связываются в систему (синтез). Только в этом случае может иметь место «использование». Итак, бо­лее соответствует истине следующая последовательность пяти уровней: информация, анализ и синтез, понимание, применение, оценка.

    Недостатки блумовской таксономии учитывались мно­гими создателями новых таксономии. Но, видимо, как и блумовская таксономия, основное внимание они обращают на информацию, на решение проблем, на оперативную сто­рону познания. Каждая из этих теорий страдает определен­ной неточностью: оказывается, что разработка таксономии, безошибочной с любой точки зрения, — дело сложное» [Оконь В. Введение в общую дидактику. — М., 1990. — С. 84 -85].

    Оцените и вы данную таксономию на предмет ее полноты, прогностичности, эвристичности и психологической состоя­тельности.

    374. Программа и деятельность.

    «Существуют большие различия между пониманием программы преподавания ее создателями-учителями, с од­ной стороны, и понятием «программа» вне сферы просве­щения — с другой. Под программой преподавания понима­ется обычно составленная специалистами подборка тем по определенной области знаний и жизни. Задача педагогов состоит в последовательном ознакомлении учащихся с эти­ми темами, а задача учащихся — в освоении их содержания.

    Общее понимание программы иное. Согласно «Боль­шой всеобщей энциклопедии» польского научного издате­льства, программа — это «подборка информации, определя­ющей полностью и однозначно ход деятельности, которую следует осуществить, чтобы заданный процесс проходил в соответствии с планом». С аналогичным пониманием про­граммы мы встречаемся в «Словаре польского языка» Доро-шевского. Она понимается как «толкование определенных принципов и указаний деятельности, призванной их реали-зовывать». И в том, и в другом случае речь идет о программе как о детерминанте деятельности, которую кто-то должен осуществить так, чтобы отраженный в программе процесс проходил планово, позволяя достигать изменений в людях и вещах.

    Различия между первым и вторым пониманием про­граммы достаточно велики. Если в первом случае главное внимание уделяется содержанию какой-либо деятельности и при этом самой деятельности и ее последствиям отводится относительно небольшое место, то во втором случае основ­ное внимание уделяется именно самой деятельности и ее последствиям. Именно с этой точки зрения второе понима­ние программы значительно ближе современной педагоги­ке, в то время как традиционное понимание все чаще трак­туется как анахронизм.

    Анахронизмом оно представляется и в другом значении, кроющемся в самом ее названии. Программа обучения, если этот термин брать дословно, является программой «преподаваемого» содержания, т.е. относится только к учи­телю. Этот термин «программа» выражает давнюю идею пе­дагогики «без ребенка», без учащегося, а между тем про­грамма направлена на самих учащихся, должна приносить удовлетворение и радость им самим, должна вызывать изу­чение их личных качеств. С этой точки зрения, о школьной программе следует говорить, что она определяет двусторон­нюю деятельность, т.е. работу учащихся и руководящих пря­мо или косвенно этой деятельностью учителей, а также гово­рить о содержании обучения, т.е. преподавания и учения» [Оконь В. Введение в общую дидактику. — М., 1990. — С. 92].

    Выскажите свое отношение к обсуждаемой проблеме. Если попытаться определить понятие «программа обучения» через психологическое понятие «ориентировочная деятель­ность», то как будет выглядеть это определение? 375. Структура программы.

    «Разработка школьной программы, которая была бы по существу не столько перечнем разделов и тем, сколько про­граммой деятельности учащихся, требует учета многих условий. Эти условия как критерии подбора и систематиза­ции содержания обучения нельзя понять однозначно, что затрудняет работу над созданием программ. Пытаясь найти критерии подбора содержания, мы должны согласиться с тем, что это содержание до некоторой степени произвольно и зависит от теоретической концепции системы обучения, на которую опираются создатели программы, от школы и от социально-политических условий данного государства. Но независимо от этих условий, только частично модифициру­ющих содержание просвещения, существуют другие, как бы универсальные критерии, которые необходимо учитывать в любой дидактической системе и в любых социальных усло­виях. Они касаются необходимости учета требований, свя­занных с ребенком и вообще с развивающимся человеком, вовлеченным в процесс; с развитием культуры, примените­льно к обучению; с изменяющимся обществом» [Оконь В. Введение в общую дидактику. — М., 1990. — С. 94].

    Выскажите свое отношение к данной позиции, дополните (если считаете это необходимым) список универсальных кри­териев.

    376. Застой и дозревание.

    «Чтобы приспособить программу к чьим-то возможно­стям, необходимо знать эти возможности. Это давно пони­мают в педагогике, однако до конца эта зависимость не ясна. Особое внимание обращал на нее С. Гессен. В своем произведении «Структура и содержание современной шко­лы» за основу деления школьной системы на три ступени он принял определенные фазы психического развития детей и молодежи:

    • раннее детство от рождения до пяти лет, период интен­сивного развития;

    • школьный период — от 5 до 7 лет, в котором происходит снижение темпа развития ребенка; это период «первого застоя»;

    • начальная школа — от 7 до 11 лет, называемая объектив­ным периодом, период интенсивного развития;

    • фаза второго застоя — от 11 до 14 лет, называемая возра­стом строптивости;

    • период дозревания — от 14 до 17 лет, третья фаза интен­сивного развития;

    у период гармонизации — от 17 до 21 года — период мед­ленного развития, иногда его называют молодежным возрастом.

    Вводя определенную модификацию в эти шесть фаз, С. Гессен отмечал, что фаза начальной школы соответствует возрасту школы первой ступени, когда семилетний ребенок переходит от игры к работе (понимаемой как исполнение обязанностей), и для него характерно «реалистическое объ­яснение мира», рамки которого постепенно расширяются. Этот период охватывает четыре начальных класса. В возрас­те 11 лет начинается период развития, соответствующий средним классам школы (5 — 8), когда происходит переход от конкретного мышления к абстрактно-теоретическому. И, наконец, период созревания, который, по Гессену, начи­нается в возрасте 15 — 16 лет, его продолжительность — так­же четыре года. Он приходится на старшие классы школы, когда молодые люди становятся все более зрелыми в отно­шении собственного мировоззрения и понимания своего места в жизни» [Оконь В. Введение в общую дидактику. — М., 1990].

    Оцените данную периодизацию развития человека (осо­бенное внимание уделите анализу критериев периодизации).

    1. Обучение, по Брунеру.

    «В книге «Процесс обучения» Дж. Брунер поместил раз­дел, рассказывающий о «важности структуры предмета обу­чения». Он размышляет в нем о необходимости учета в про­граммах важнейших принципов и раскрывает роль этих принципов на примерах урока географии, где речь идет об определении ^ест для крупных городов в части Северной Америки — по карте, содержащей только рельеф местности и размещение минеральных богатств; или на примере урока биологии, где речь шла о понимании существа тропизма. На этих и других предметах Брунер показал плодотворность та­кого преподавания, при котором школьники учатся «ве­щам, взаимно связанным». На этой основе Брунер старался определить принцип построения такой структуры, но его попытки не принесли достаточного успеха и не могли найти широкого применения в обучении различным предметам. Совершенно ясно утверждение Брунера о том, что структу­ра предмета отражает в себе структуру какой-либо области знаний, но не охватывает ее целиком. Если бы даже можно было говорить о структуре предмета обучения, то в таких, например, предметах, как география, биология или родной язык, трудно было бы найти такое отражение, поскольку от­вечающие каждому из них научные дисциплины многочис­ленны (и постоянно увеличиваются) и любая из них имеет свою относительно самостоятельную структуру» [Оконь В. Введение в общую дидактику. — М., 1990. — С. 107].

    Составьте схему исследования сравнительной эффектив­ности обозначенных в данном фрагменте подходов к проекти­рованию учебных предметов.

    1. Как отмечалось в книге «Основы общего образования»... «... Сформированный воспитанием и жизненной прак­тикой личности язык в значительной степени влияет на ви­дение мира. Если, например, на берегу моря сядут несколь­ко человек, различающихся по возрасту, образованию и профессии, то, смотря на море, они будут иметь его различ­ное видение. Каждый из них, например: ребенок, пло­вец-спортсмен, яхтсмен, моряк, поэт, ученый-маринист, увидит море по-разному, в зависимости от приобретенных ранее языковых стереотипов, которые отражают опыт и зна­ния, связанные с морем. Для отражения одной и той же ха­рактеристики, например, цвета моря или силы ветра на по­верхности моря, существует ряд языковых определений, значение которых не сводится только к тому, чтобы обога­тить словарный состав. Они влияют на обогащение нашего видения» [Оконь В. «Введение в общую дидактику». — М., 1990.-С. 145].

    Докажите или опровергните данное положение.

    1. Оно все делает само!

    «Как известно, левое полушарие контролирует правую половину тела, в том числе и действия правой руки. Оно управляет процессами обработки информации, логическо­го и аналитического мышления, а также вербализации, т.е. оно «ответственно» за речь, чтение, письмо и математиче­ские операции. Правое же полушарие мозга, контролирую­щее деятельность левой половины тела, в том числе и левой руки, выполняет совершенно другие, хотя и не менее важ­ные для человека функции, такие, как наблюдение за окру­жающим миром, его целостное осмысление, интеллектуа­льная интуиция, осязательные ощущения и музыкальные способности. Именно эта сфера познания до сих пор, как правило, недооценивалась в воспитании, видимо, из-за того, что она не в состоянии вербализовать то, что «знает» о мире, об искусстве или о технике. В то же время факт, что она определяет интуитивные, сравнительные и интеграци­онные процессы, ставит ее на уровень левого полушария, которое предопределяет процессы лингвистические и мате­матические» [Оконь В. Введение в общую дидактику. — М., 1990.-С. 202].

    Оцените данное рассуждение.

    1. Кто автор линейных программ?

    «Линейная программа в понимании ??? характеризуется следующим:

    1. Дидактический материал делится на незначительные дозы, называемые шагами, которые учащиеся преодолева­ют относительно легко, шаг за шагом.

    2. Вопросы или пробелы, содержащиеся в отдельных рамках программы, не могут быть очень трудными, с тем чтобы учащиеся не потеряли интереса к работе.

    3. Учащиеся сами дают ответы на вопросы и заполняют пробелы, привлекая для этого необходимую информацию.

    4. В ходе обучения учащихся сразу же информируют о том, правильны или ошибочны их ответы.

    5. Все обучающиеся проходят по очереди все рамки про­граммы, но каждый делает это в удобном ему темпе.

    1. Значительное в начале программы число указание облегчающих получение результата, постепенно ограничи­вается.

    2. Во избежание механического запоминания информа­ции одна и та же мысль повторяется
      1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   16


    написать администратору сайта