Демократия и сложность. Реалистический подход. Дзоло 2010. Серия п о лит и ческа яте ори я
 Скачать 7.66 Mb.
|
|
P. 52-74; Benjamen G. (ed.). The Communication Revolution in Politics. New York: Academy of Political Science, 1982; Abramson J.B., Arteron F.C., Orren G.R. The Electronic Commonwealth: The Impact of New Media Technologies on Democratic Politics. New York: Basic Books, 1988. 223 мента, который Шумпетер и теоретики неоклассической школы, включая Боббио, считают одним из неустранимых условий плюралистической демократии — конкуренции между партиями. Ясно, что речь идет не о том, что все формы межпартийной конкуренции противоречат логике самореферентности. Но несовместимость определенно возникает тогда, когда формы конкуренции сопряжены с риском внесения в межпартийные отношения антагонистической напряженности в игры с нулевой суммой, что угрожает общей заинтересованности партий в легитимности или общей стабильности. Политический рынок работает точно также, как работает экономический рынок, который допускает регулирование рынком распределения долей рынка, но запрещает любую деятельность, которая противоречит логике обмена и потому не является, в сущности, деятельностью, основанной на взаимодействии и сотрудничестве. Говоря иначе, как утверждали два несогласных друг с другом по всем остальным вопросам автора — Ральф Дарендорф и Корнелиус Касториадис, в пределах (са- мореферентной) политической системы постиндустриальных стран, в сущности, запрещается политическая оппозиция Cp.: Dahrendorf R. Declino delle opposizione e minoranze morali // Micromega. 1988. Vol. 3. № 2. P. 77-100; Gauchet M , Castoriadis C. L’idea di revoluzione ha ancora senso? // Micro mega. 1990. Vol. 5. № 1. P. 197-202. Дарендорф утверждает, что в таких крупных европейских странах, как Англия, Франция Германия, Италия, Швейцария и Бельгия, оппозиция марги нализирована или находится в замешательстве и не имеет ни идей, ни программ. Инакомыслящие стараются избегать обязательств перед обществом и поддерживают самое большее формы моральной оппозиции. По мнению Касториадиса, безграничное расширение производства и консюмеризма универсальная парадигма коллективного воображения и принятия политических решений консервативными олигархиями которые господствуют в индустриальных странах. Глубоко укоренившийся общий конформизм убивает индивидуальную автономию и лишает оппозицию «правые/левые» какого бы тони было реального содержания. Д. Дзоло. Демократия и с ложность Тенденция к минимизации внутрисистемного конфликта все более приводит к той самой однородности политических предложений, которая, как мы уже видели, по мнению Норберто Боббио, нарушает главное правило демократии необходимость предъявлять избирателям «по-настоящему альтернативные политические предложения, несмотря на попытки, предпринимаемые всеми партиями, которые стремятся дифференцировать свои образы в рекламных целях свидетельством этих усилий является все большая важность, которую партии придают визуальным символам — партийным логотипам, по которым они хотят быть узнаваемыми, и названиям, под которыми партии, нередко следуя советам профессионалов, хотят быть известными. Действительная дифференциация политических предложений сокращается едва лине до появления монополии на выдвижение таких предложений. Попытки придать искусственный характер имиджу партий, создавая, например, новый тип харизматических лидеров и президентов или придавая огромное внимание риторическими телегеничным аспектам их обращений, становятся тем более необходимыми, чем меньше эти обращения отличаются друг от друга по своему содержанию. Кроме того, этот процесс усиливает внутреннюю и ныне не ставящуюся под сомнение) тенденцию партий, действующих в парламентских режимах, к движению в сторону центра, где партии могут собрать максимальное число голосов колеблющихся избирателей. Ибо именно в центре, а не на периферии партии могут рассчитывать найти голоса избирателей, придерживающихся умеренных взглядов и менее идеологически предвзятых, а потому более склонных См Daalder Н, Mair Р. (eds.). Western European Party Sys tems. Continuity and Change. London: Sage Publications, 1983; Crewe L, Denver D. Electoral Change in Western Democracies: Patterns and Sources of Electoral Volatility. London: Croom Helm, 1985. IV. Эволюционные риски демократии изменять свое электоральное поведение под влиянием несущественных оценок колебания социальных условий, не мучаясь трудными проблемами обращения из одной идеологии в другую. И число колеблющихся избирателей в постиндустриальных обществах, по-ви димому, даже растет, будучи рекурсивным следствием конвергенции партий и усиления гомологизации программ. В дополнение к этой тенденции все партии, даже находящиеся на значительном удалении от центра, стремятся расширить спектр групп, которым они делают предложения политического обмена на основании сходных электоральных расчетов. Эта тенденция приводит к еще одному хорошо известному явлению воспроизводству плюрализма интересов преобладающих социальных групп в пределах каждой партии. А это, помимо генерирования явлений, отражающих стресс, который политическая система в целом испытывает при принятии решений, еще более усиливает у «всеохватных»80 партий соблазн нивелировать свои политические предложения в попытке удовлетворить множество несовместимых ожиданий. Забавно, но именно этот извращенный плюрализм интересов, представленных в каждой партии, дает, кажется, одно из самых точных определений плюралистического представительства интересов. В конце концов, эта тенденция придает парламентскому компромиссу значение, полностью противоположное наивному предположению Кельзена, по мнению которого парламентский компромисс составляет сущность демократии См Bartolini S., Mair Р Identity, Competition, and Electoral Availability. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. 80 C m .: Kirchheimer O. The Transformation of the Western Eu ropean Party System // Palombara J.L., Weiner M. (eds.). Polti- cal Parties and Political Development. Princeton (NJ): Princeton University Press, 1966. 81 C m .: Kelsen H. Vom Wesen und Wert der Demokratie. P. 57; Kelsen H. Das Problem des Parlamentarismus. Vienna-Leipzig: W Braumuller, Д. Дзоло. Демократия и с ложность Полагаю, на этом основании законно сделать вывод о том, что тенденция дифференцированных политических систем принимать самореферентную структуру составляет один из самых серьезных эволюционных рисков демократии в постиндустриальных странах. Эта тенденция нарушает по меньшей мере два из трех условий демократии в неоклассической модели конкурентного лидерства Последствия этой тенденции парализуют механизмы политического рынка, делают из плюрализма карикатуру, маргинализуя все нонконформистские ожидания и лишая конкуренцию между партиями всякой способности к инновациям в условиях возрастающей сложности и мобильности социальной окружающей среды V . Эволюционные риски демократии iИ н ф ля ц и я власти iСамореферентные механизмы, которые минимизируют конфликты и обеспечивают (само)легитимацию, не единственные внутрисистемные факторы способности партийной системы к воспроизводству. Ибо в то самое время, как эти механизмы гарантируют стабильность и воспроизводство системы, они еще и внушают доверие к этой системе в глазах тех субъектов «полиар хии», которые действуют вне подвергшейся ритуали- зации политической сферы. Другими словами, само- референтность дифференцированной и автономной политической системы является условием, лежащим в основе функционирования внесистемного плюрализма. Бюрократическое множество партий может, таким образом, стабильно работать как один из агентов плюрализма, выступая в качестве носителя интересов, проистекающих из его положения в определенных социальных подсистемах, и вводя на политический рынок собственные процедурные, финансовые и коммуникативные ресурсы. Функциональная способность партий производить особый социальный элемент, обладающий общеобязательной силой, и производить его легитимно в результате процедурной фикции представительства позволяет партиям занимать исключительно важную переговорную позицию на плюралистическом политическом рынке. Благодаря предложению защиты, подкрепляем мому в конечном счете законным применением силы или, одним словом, государственной властью, партийная система защищает общий интерес всех тех групп, ресурсы которых локализованы в подсистемах таких как экономическая, научно-техническая, религиозная и т.д.), отличных от политической. Таким образом, легитимность, производимая партийной системой, передается всему спектру плюралистических участников переговоров. Это равносильно прочной легитимации всеобъемлющего актива власти в самом широком смысле нормативной защиты социального и экономического строя. И точно также бюрократические, иерархические и даже деспотические структуры, которые составляют значительную часть субъектов полиархии, получают приложение легитимации, которое усиливает их связи с внутренней зависимостью и обеспечивает демократическое одобрение частному господству, которое они осуществляют над своими членами82. Филипп Шмиттер вместе с теоретиками неокорпо ративизма утверждает, что во многих странах Запада политическая система или, говоря точнее, ее юриди- ческо-формальное выражение — государство — вот ношениях переговоров действует непросто как p r i m u s in ter p ares или как бесстрастный арбитр, который предоставляет внешнюю гарантию соглашениям, достигнутым частными группами. Скорее, государство обладает властью концентрации, то есть наделения групп интересов публичным статусом. Только предоставление такого статуса позволяет этим группам См Harrison R J. Pluralism and Corporatism. The Political Evolution of Modern Democracies. London: George Allen and Unwin. 1980. P. Д. Дзоло. Демократия и с ложность представлять своих членов (или в некоторых случаях целый класс близких групп) или исполнять соглашения, достигнутые на уровне корпоративных переговоров. Без этого селективного вмешательства государства плюралистическая система не смогла бы функционировать. В неокорпоративизме фигура государства остается центральной, какой она была, m u ta tis m u ta n d is , в классическом корпоративизме. На мой взгляд, Шмиттер совершенно справедливо обращает внимание на особую роль государства, то есть партийной системы, в корпоративном плюрализме. Однако очевидно (ив годы кризиса государства всеобщего благосостояния становится все более очевидным, что логика переговоров накладывает жесткие ограничения на возможности политического правления, осуществляемого партийной системой. Производство контрсил, которое неоклассическая школа признает одним из ценнейших достижений плюралистической системы, в действительности оказывается вовсе не гарантией индивидуальных свобод в классическом смысле, не ограничением функций политической власти, которые не являются чисто репрессивными. Полная сеть поперечных связей и видимых и невидимых обменов между ведущими переговоры субъектами — сеть, расширенная благодаря чередованию ролей и временно стабилизированная V . Эволюционные риски демократии См Schimitter Р.С., Lehmbruch G. (eds.). Trends Toward Cor- poratist Intermediaries. Beverly Hills (Calif.); Sage Publications, 1979; Schmitter P.C. Democratic Theory and Neocorporatist Prac tice // Social Research. 1983. Vol. 50. № 4. P. 885-928; id. Neo- corporatism and the State // Grant W. (ed.). The Political Econ omy of Corporatism. London: Macmillan, 1985. P. 32-62; Ben jamin R. The Limits of Politics. Collective Goods and Political Change in Postindustrial Societies. Chicago: The University of Chicago Press, 1980; Offe C. The Attribution of Public Status to Interest Groups // Berger D. (ed.). Organizing Interests in West ern Europe: Pluralism, Corporatism and the Transformation of Politics. Cambridge: Cambridge University Ores, 1981. P. 123— 158; Grant W. Introduction // Grant W. (ed.). The Political Econ omy of Corporatism. P. 1-31. 229 механизмами вроде оказания взаимных услуг, — расширяет сферу деятельности партийно в тоже время препятствует конструктивному, а непросто реактивному и адаптивному использованию власти. Если принять во внимание огромное разнообразие, функциональное смещение и микрофрагментацию субъектов полиархической вселенной, то есть отдельных партий, политических течений, существующих в этих партиях, осколки законодательной и исполнительной власти, административного и судебного секторов, отдельные профсоюзные ассоциации или все профсоюзы, государственные компании, финансовые институты и бесконечное разнообразие частных групп, станет четче виден контекст, в рамках которого одной из главных проблем, поражающих плюралистические общества, оказывается дефицит и инфляция власти, согласно денежной метафоре, предложенной Талкоттом Пар сонсом85. Как утверждает Шмиттер, при столкновении сданным политическим сценарием, переворачивающим схемы представительного устройства, возникает потребность в реконструкции демократической теории. Теоретический вклад таких авторов, как Дэвид Истон и Карл Дойч, как бы блестяще они ни использовали в своих построениях достижения теории систем и теории кибернетики, в значительной мере утратил ценность. Целый ряд, казалось бы, удачных концептуальных неологизмов, основанных на анализе «затрат-вы- пуска или коммуникационном подходе, который был См ScharpfF W. Politischer Immobilismus und ökonomische Krisen Kronberg/Ts: Athenäum, 1977; Bobbio N. II futuro della democrazia. Engl, transl. P. 127. 85 C m .: Parsons T. On the Concept of Political Power // Proceed ings of the American Philosophical Society. 1963. Vol. 107. № 3; Luhmann N. Soziologie des politischen Systems // Luhmann N. Soziologische Aufklärung. R 154-177; Luhmann N. Macht. P. 81-89. Engl, transl. P. 161-166. 86 C m .: Schmitter P.C. Democratic Theory and Neocorporatist Practice. P. Д. Дзоло. Демократия и с ложность использован в книге Нервы правительства, на практике не срабатывает из-за каузальной строгости их эпистемологических посылок и рудиментарной и цен- трализаторской природы принятой в них модели принятия решений87. Авторы — представители постэмпиризма, такие как Герберт Саймон и Раймон Будон, утверждают, что чем больше политическое правление расширяет свою деятельность и увеличивает свою сложность, тем менее надежными и контролируемыми становятся результаты политических решений. Информация предполагает характеристики структурно скудного ресурса, и даже краткосрочный социальный прогноз не внушает особого доверия, поскольку он изолирован от индуктивной поддержки, которую обеспечивает регулярность повторяющихся и наблюдаемых явлений. Дефицитным ресурсом становится даже время решения принимаются в ситуациях постоянной чрезвычайности. Власть фрагментируется и рассеивается между рядом относительно независимых сфер. Ограниченная рациональность, искаженные следствия и полицентризм противоречат всякому представлению о рациональном программировании социального роста и трансформации на основании линейных казуальных последовательностей между затратами и выпуском, гарантированных единым политическим управлением88. Как утверждает Никлас Луман в своем важном исследовании Классическая теория власти критика ее посылок, в свете этого процесса неизбежной стала См Easton D. The Political System; id. A Framework for Po litical Analysis; Deutsch К. The Nerves of Government. Сравнительную оценку политических воззрений Истона и Лу- мана см Zolo D. Teoria dei sistemi e analisi politica // Zolo D. Complessita e democrazia. Turin: Giappichelli, 1987. P. 51-67. 88 C m .: Simon H. Bounded Rationality // McGuire C.B., Radner R. (eds.). Decision and Organization. Amsterdam: Northg Hol land, 1971; Boudon R. Effets perverses et ordre social. Paris: Press es Universitaires de France, 1977. Engl, transl. New York: St. Mar tin’s Press, 1982. I V . Эволюционные риски демократии ревизия самой концепции власти. Каузальную и транзитивную концепцию власти необходимо заменить концепцией релятивистской и рефлексивной, учитывающей огромную непредсказуемость последствий всякого применения власти и зависимость этих последствий от рекурсивных отношений, связывающих партнеров властных отношений в сетевой структуре, у которой нет четко определенного центра. В дифференцированных и сложных обществах каждый субъект под разными названиями ив разные моменты) поочередно выполняет роли выше- и нижестоящей власти даже в пределах одних и тех же властных отношений. Несмотря на статус, который придает теории постоянства суммы власти вся либерально-демократическая традиция, эту теорию следует отбросить. В основе этой теории лежит мысль о том, что во всяком данном социальном контексте власть может быть аккумулированной или рассредоточенной, централизованной или децентрализованной, абсолютной или сбалансированной, но ее общее количество нельзя ни увеличить, ни уменьшить. Всякой потере власти одним субъектом соответствует обретение такого же объема власти другим субъектом. Соответственно, любому приобретению соответствует потеря. Но эта теория не учитывает необычайно важные проблемы, например проблему действительного объема власти, существующего в обществах с растущими дифференциацией, сложностью и эволюционными рисками, связанными с изменчивостью относительного размера власти, то есть ее избытком или недостатком относительно предъявляемого на нее спроса. В этом явлении раскрывается драматический парадокс в отношениях, существующих между властью и См Luhmann N. |