Хрестоматия Хомской. Содержаниепредисловие ко второму изданию теоретические основы нейропсихологии
 Скачать 4.93 Mb.
|
|
ЗАКЛЮЧЕНИЕ Анализ рисунков пространственных объектов, выполненных в период, когда функции одного из полушарий подавлены, позволяет оценить роль правого и левого полушарий мозга в изображении пространства. Таблица Частота рисунков различного типа в контроле, при угнетении правого и левого полушарий, При угнетении р) Тип рисунка Контроль а) правого полушария б) левого полушария в) аи б б ива ив 6 0,05 Недост. 0,05 3 36 ± 8 82 ± 5 21 ± 6 0,001 0,001 Недост. Реконструкция особенностей изображения пространства, проведенная пори сункам, выполненным в период угнетения каждого полушария, показывает, что правое полушарие содержит набор механизмов, обеспечивающих наглядно чувственное отображение пространственных отношений, или, иными словами, отображение перцептивного пространства. Это — механизм стабильности, ориентации Нейропсихология восприятия объектов в пространстве, механизм константности формы объектов, механизм стереоскопичности зрения. Однако действие этих механизмов распространяется на ближнее пространство, пространство, в котором находится наблюдатель. Это именно то пространство, в котором осуществляется его практическая деятельность. Пространственные построения, отражающие врдение дальних областей пространства сильные перспективные сокращения, — нетипичны для рисунков, создаваемых в условиях изолированного функционирования правого полушария. В этих рисунках перспективные сокращения сглаживаются, дальнее пространство приближается к переднему плану, адекватно отображается наглядно чувственная геометрия ограниченного пространственного локуса, в центре которого находится человек. Одновременно в этих рисунках воссоздается целостный зрительный образ конкретного предмета с убедительной передачей его реальных деталей образ предмета воспроизводится в его неповторимой индивидуальности. В тоже время те формы изобразительной деятельности, которые осуществляются преимущественно под контролем правого полушария, имеют ущербный характер. Как было установлено ранее (ЛЯ. Балонов, В. Л. Деглин, 1976), в ситуации изолированного функционирования правого полушария, когда левое угнетено, отсутствует словесная ориентировка вместе человек узнает место, в котором он находится, ноне может его назвать. Такое отсутствие словесной символизации нарушает соотношение данного пространства с остальным пространством и — шире со всей системой знаний, которыми владеет человек. Тем самым осуществляемая в данном месте деятельность лишается связи с общими целями и задачами, лишается концептуальной направленности. В тех случаях, когда угнетена деятельность правого полушария, в рисунках прослеживается разрушение тех компонентов восприятия, которые формируют так называемую видимую геометрию предметного мира. Нарушены механизмы стабильности ориентации объектов в пространстве, константности формы объектов, стереоскопичности зрения — трехмерный мир вблизи наблюдателя изображается плоским. Изображение предметов теряет чувственную достоверность исчезает реалистичность отображения предметов, их видимый облик вытесняется условной репрезентацией предмета. Однако знание объективных свойств пространства сохранено. Поэтому усиливается стремление к аналитическим построениям, которые воспроизводят не только наглядную форму предмета, сколько отвлеченную его схему информацию о предмете. Образ конкретного предмета замещается его иероглифом, его обобщенным обозначением рисунком понятием. Отсюда происходит применение чертежных приемов ортогональные проекции, прорисовывание невидимого контура, развертки, сечения. Напрашивается заключение, что с помощью левого полушария человек изображает не предмета концепцию предмета. Если в условиях изолированного функционирования правого полушария при изображении целостного пространства преобладает тенденция приблизить дальний план к переднему, тов условиях изолированного функционирования левого полушария имеет место противоположная тенденция — отдалить пространство от наблюдателя. В рисунках левополушарных больных резко усилены перспективные сокращения и появляется настойчивое стремление изображать отдаленные облас Роль доминантного и недоминантного полушарий мозга в изображении пространства 337 ти пространства, которые должны учитываться при планировании и программировании деятельности, но для наличной деятельности относительно безразличны. Таким образом, для левого полушария пространство имеет неактуальное, а скорее концептуальное значение. Как было установлено ранее (ЛЯ. Балонов, В. Л. Деглин, 1976), при угнетении правого полушария место, где находится человек, кажется ему незнакомым — он не может его узнать. Анализ рисунков показывает, что образ предметов у таких больных теряет чувственную достоверность ближайшее к человеку пространство становится таким же призрачным, как и отдаленное. Однако, потеряв чувственную наглядность, непосредственные пространственные впечатления обогащаются знаниями о пространстве, в предметах отображаются объективные свойства, скрытые за видимой оболочкой. Итак, изучение рисунков, выполненных в условиях временного угнетения одного полушария, позволило вскрыть два способа отображения пространства, свойственных человеку. Один из них, связанный преимущественно с работой правого полушария, способствует ориентировке человека в непосредственно окружающем его пространстве и передаче целостного зрительного образа трехмерного пространства на плоскости. Другой, в большей степени связанный с работой левого доминантного полушария, способствует созданию обобщенного представления об объективных свойствах пространства, понятийному отображению пространства в рисунке. Таким образом, точка зрения, согласно которой правое полушарие является единственным носителем пространственных функций, неверна, поскольку сводит все пространственные функции мозга к перцептивному отображению и игнорирует концептуальную сферу. Роль левого полушария не ограничивается отражением в речи пространственных категорий очевидно, словесная символизация пространственных отношений является лишь одним из компонентов обширной концептуальной сферы отображения пространства. Каждый способ отображения пространства необходим, но недостаточен для полного охвата пространственных отношений объективной реальности. Та картина пространственно организованного мира, которая имеется у человека при нормальном функционировании обоих полушарий, является синтезом перцептивного и концептуального способов его отображения. Осуществление такого синтеза обеспечивается разнообразными формами межполушарного взаимодействия АД. Владимиров, АР. Лурия НАРУШЕНИЕ ЗРИТЕЛЬНОГО ВОСПРИЯТИЯ ПРИ ПОРАЖЕНИИ ПОЛЮСОВ ЛОБНЫХ ДОЛЕЙ МОЗГА 1 Как известно, в качество одного из факторов, лежащих в основе нарушений зрительного восприятия у больных с поражениями лобных долей мозга, выступает распад структуры перцептивной целенаправленной деятельности, что особенно отчетливо проявляется при рассматривании сюжетных картин (АР. Лурия и др, 1965; A. R. Luria, 1961; B. Karpov et al., 1968). Свободное (без инструкции) рассматривание относительно сложных сюжетных изображений здоровыми испытуемыми сопровождается, как известно, активным зрительным поиском. Траектория движений глаз при этом характеризуется большими меньшим числом фиксаций, что соответствует разному рассматриванию различных по информативной значимости участков изображения. При введении или смене инструкции траектория движений глаз отчетливо изменяется, подчиняясь новой перцептивной задаче (АР. Лурия и др, Примерные траектории движений глазу здоровых испытуемых при свободном рассматривании и при инструкции (определить возраст каждого из изображенных на картине людей) приведены на рис. 1, А. Зрительное восприятие больных с поражением теменно затылочных отделов мозга также характеризуется активным поиском наиболее информативных участков изображения. Эта деятельность носит даже более развернутый характер, чем в норме из за нарушений симультанного гнозиса». Интерпретация увиденного изображения у данных больных адекватна или близка сюжету (рис. 1, БАР. Лу рия и др, 1961, 1968; A. R. Luria, 1961; B. Karpov et al., Зрительный поиск больных с массивным поражением лобных долей мозга в тех же условиях протекает совершенно иначе. Отсутствует группировка фиксаций соответственно информативной значимости различных участков изображения. Движения глаз носят хаотический характер. Попытка организовать зрительный поиск с помощью инструкции также не приводит к успеху. Подобные больные не могут дать адекватной оценки общего смысла изображения, их оценки случайны, часто фрагментарны, основаны на отдельных деталях изображения (рис. 1, БАР. Лурия и др, 1965; B. Karpov et al., Подобные нарушения активного характера перцептивной деятельности, проявляющиеся в нарушении зрительного поиска, характерны лишь для больных с поражениями передних отделов мозга и не встречаются при другой локализации, очага поражения (B. Karpov et al., Таким образом, можно считать доказанным существование четкой корреляции между описанными выше нарушениями зрительного восприятия сложных сюжет Проблемы нейропсихологии / Под ред. ЕД. Хомской, АР. Лурия. М Наука, 1977. С. 255–267. Нарушение зрительного восприятия при поражении полюсов лобных долей мозга 339 ных изображений и нарушениями зрительного поиска у определенной категории больных с поражениями лобных долей мозга. Однако в ряде случаев подобную четкую зависимость установить не удается и признаки аспонтанности, нарушения активного характера зрительного поиска можно выявить лишь в специальных сенсибилизированных условиях. Анализу именно такого случая и посвящена данная работа, в которой излагаются результаты экспериментального психологического исследования больного К, перенесшего травму полюсов обеих лобных долей мозга. Больной К, 25 лет, студент, перенес тяжелую черепно мозговую травму с вдавленным переломом лобной кости и разможжением обоих полюсов лобных долей, лобных пазухи костей носа. При поступлении в Институт нейрохирургии им. Н. Н. Бурден ко находился в бессознательном состоянии. Неврологически имело место отсутствие спонтанного нистагма, выраженная анизокария (D > S), отклонение правого глазного яблока кнаружи, небольшой экзофтальм справа, асимметрия глубоких рефлексов с преобладанием их слева. Отоневрологическим обследованием установлена массивная назальная ликворрея, раздробление лобных пазухи костей носа, угнетение ство лово вестибулярных функций. В тот же день была произведена операция, вовремя которой было обнаружено грубое вдавление костных фрагментов с разможжением полюсов лобных долей мозга, формированием субдуральной гематомы. Вовремя операции было произведено удаление костных обломков, опорожнение внутримозговых гематом из полюсов лобных долей мозга, удаление мозгового детрита, контузионных очагов. В результате операции образовался обширный костный дефект (7 8 см После операции состояние больного было тяжелым. Он был без сознания, наблюдалось двигательное беспокойство (больше в правых конечностях, анизокария (D > S), небольшой экзофтальм справа. На пятые сутки больной пришел в сознание, но был сначала дезориентирован вместе и времени. Неврологически: дно глаз — соски зрительных нервов бледно розовые, носовые границы стушеваны, отечны, больше слева, назальная ликворрея прекратилась. Нейропсихологическое исследование, проведенное впервые дни после операции, показало наличие у больного синдрома резкой аспонтанности, адинамии. Речь больного была сохранна, без признаков афазии или дизартрии. Однако в ответах больного преобладали эхолалии и стереотипы. В двигательной сфере наблюдалась резкая инактивность. Больной с трудом выполнял простые двигательные пробы, при этом возникали грубые двигательные персеверации (в ритмах, рисунках и других пробах). При выполнении сложных действий происходил распад программы под влиянием побочных факторов. В интеллектуальной деятельности отмечалась грубая аспонтан ность наряду с импульсивностью и стереотипными ответами. Общая оценка грубейший синдром аспонтанности и инертности, указывающий на массивное поражение обоих префронтальных отделов мозга. В последующие дни у больного К. наблюдалось обратное развитие нейропсихологических симптомов, некоторое уменьшение аспонтанности во всех видах психических процессов. Через полтора месяца после операции, к моменту экспериментального психологического исследования, нейропсихологический статус больного был следующим. Больной по прежнему ареактивен, вял, однако у него отмечается некоторое улучшение психических функций частично восстановилась ориентировка вместе больной знает, что он находится в больнице, однако считает, что он в Казани. Он по прежнему не ориентирован во времени. Имеются личностные изменения. Считает себя здоровым (болел зуб, сейчас не болит, не помнит сам факт травмы. По сравнению с предыдущим исследованием Нейропсихология восприятия больной стал лучше выполнять двигательные задания, уменьшились двигательные персеверации. Так, при выполнении рисунков по инструкции он может правильно нарисовать 4–5 фигур, после чего возникают контаминации. Однако при выполнении серийных интеллектуальных операций у больного по прежнему наблюдаются персеверации, адинамия. Например, при выполнении серийного счета (вычитать от по 7) после нескольких правильных ответов возникают стереотипные ответы. Повторение слови фраз также затруднено тенденцией к стереотипии. Больной может повторить один рассказ, при этому него не возникает побочных ассоциаций, как раньше, но после передачи второго рассказа больной не может вернуться к первому: появляются контаминации или же он утверждает, что вообще не помнит рассказа. Таким образом, у больного были типичные для фронтальных поражений нарушения сложных форм мнестической деятельности с утерей селективности воспроизведения следов. Зрительный гнозис в целом сохранен. Называние единичных предметов и их изображений возможно, но при длительном выполнении такого задания появляются пер севераторные ответы и импульсивные оценки предмета по одному случайно избранному признаку (например, ведро оценивается как чайник, пояс — как гусеница и т. д.). При оценке сюжетных картин больной дает иногда верные ответы, но чаще ответы фрагментарны с персеверациями. Введение кофеина несколько улучшает выполнение двигательных проб (рисунков по инструкции, а также повторения двух пар слов, двух фраз уменьшаются контаминации и стереотипы значительно улучшается передача одного рассказа, однако при попытке повторить второй рассказ вновь появляются персеверации и контаминации. Итак, у больного К. имел место отчетливый лобный синдром, проявляющийся в виде общей аспонтанности, нарушения ориентировки во времени, грубых личностных изменений, повышенной отвлекаемости, двигательных персевераций, контаминации, нарушений произвольной мнестической деятельности, трудности оценки сложных сюжетных картин, возникновения случайных фрагментарных ответов. Аспонтанность больного, проявлявшаяся сначала как в общем поведении, так ив двигательных, интеллектуальных и гностических пробах, несколько уменьшилась входе послеоперационного восстановления. Однако уменьшение аспон танности можно было наблюдать преимущественно в двигательной сфере, ноне в интеллектуальных, гностических и мнестических процессах. Введение кофеина также преимущественно отразилось лишь на двигательной сфере больного. МЕТОДИКА ЭКСПЕРИМЕНТОВ Предметом специального изучения были особенности восприятия больным К. сюжетных картин. Как впервые дни после операции, таки через полтора месяца оценка сюжетных картину больного К. была, как правило, неадекватной. Сначала он вообще плохо фиксировал взор на предложенной картине, затем это стало возможным. Постепенно больному стало доступно понимание смысла простых изображений, т. е. изображений единичных, хорошо знакомых предметов, но по прежнему он не мог правильно оценивать относительно сложные сюжетные изображения. В тоже время на отдельные вопросы, касающиеся сюжета, больной отвечал правильно. Так, он мог, например, ответить на вопрос, сколько людей, домов или других предметов изображено на картине, и лишь при истощении в ответах возникали персеверации. Нарушение зрительного восприятия при поражении полюсов лобных долей мозга 341 Однако больной не мог дать адекватную оценку картине как целого. Именно этот синдром нарушения сложных форм зрительного восприятия и послужил предметом специального анализа в данной работе. У больного К. исследовались движения глаз в процессе восприятия сложных сюжетных картин (таких, например, как на рис. 1). Движения глаз регистрировались электроокулографическим методом (АД. Владимиров, 1965, 1972). Изображения предъявлялись при помощи специальной рамки, прикрепляемой к голове и позволяющей стабилизировать изображение относительно головы лежащего или сидящего больного. Голова больного не фиксировалась. Для калибровки траектории движений глаз вначале опыта предъявлялась специальная калибровочная таблица (рис. Впервой серии экспериментов изучалось восприятие сложных сюжетных изображений. В качестве тест объектов использовались различные картины с большим количеством действующих лиц. Эти картины экспонировались до тех пор, пока больной не говорил, что он все понял, после чего больной рассказывало содержании картины. Во второй серии экспериментов для выявления аспонтанности зрительного восприятия больному предъявлялись так называемые загадочные парные картинки, состоящие из двух одинаковых изображений, различающихся лишь несколькими) деталями. Сначала на примере одной парной картинки больному показывались различия между изображениями и объяснялась задача, состоящая в том, чтобы найти все различия наследующей подобной картинке. Тесты предъявлялись до тех пор, пока больной не говорил, что он нашел все различия. В третьей серии исследовались проявления персевераций в глазодвигательной системе при рассматривании нескольких сюжетных картин, предъявленных одновременно. Для этой цели больному предъявлялись четыре отдельные картины, несвязанные между собой по сюжету (рис. 4). Больной должен был рассматривать эти картины по определенной программе. Затем программа менялась и изучалось влияние предыдущих перцептивных действий на последующие. Траектория движения глаз фотографировалась с экрана вектор электрокардио скопа «ВЭКС 01», адаптированного для электроокулографии. Ответы больного протоколировались. |