Теория правотворчества методологические и концептуальные аспекты

• Название: Теория правотворчества методологические и концептуальные аспекты
• Анкор: Dissertaciya_Matveeva_M.A
• Дата: 03.08.2021
• Размер: 1.1 Mb.
• Имя файла: Dissertaciya_Matveeva_M.A..doc
• Тип: Диссертация; #226046
• страница: 7 из 15

ГЛАВА 3. ПРАВОТВОРЧЕСТВО В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ
И ПРАКТИКА СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ

§ 1. Место и роль правотворчества в правовой системе общества
В юридической науке под категорией «правовая система» понимается структурно целостная совокупность взаимосвязанных и системно взаимодействующих друг с другом правовых явлений (которые формируются социумом и по мере надобности опосредуются публичной властью), способных интегрировать, объединять людей в рамках единого общества и регулировать их общественные отношения в целях самосохранения социума и дальнейшего прогрессивного общественного развития. В конечном счете, с помощью концепции правовой системы можно ответить на ряд важных правовых вопросов: в частности, как и почему на смену изучения отдельных звеньев правовых явлений приходит обобщенное осмысление единства правовой действительности, позволяет более глубоко изучить и осмыслить основные задачи правоведения, поскольку учитывает правовые решения во всех их проявлениях²¹³.

Следует отметить, что большинство ученых сводит определение и понятие правовой системы исключительно к совокупности взаимосвязанных и взаимодействующих друг с другом элементов. Обычно споры среди научного сообщества ведутся только по вопросу о включении в нее в качестве таковых или по вопросу о том, какой из них является центральным или системообразующим²¹⁴. Ранее уже приводились критические суждения по поводу подобного упрощенного понимания системы, когда ее существо сводят к тому, из чего она складывается, состоит. Но критики заслуживает и не совсем точное использование термина «системообразующий», тем более что мы уже приводили суждение В. С. Фральцова, согласно которому правотворчество выступает в качестве такового.

Это словосочетание («системообразующий») применяется настолько часто (конечно, не только приведенным автором) не по назначению, что хотелось хотя бы высказать в данном случае свое решительное несогласие с таковым. Для характеристики среды как системы уже давно философы (В. Н. Сагатовский) различают не только системообразующие факторы (основание выделения, отбрасывающее, говоря образно, тень, под которую из остальной среды «вырезается» система), но и системонаполняющие факторы (компоненты среды, преобразующиеся в компоненты системы), а также системообусловливающие факторы (условия деятельности системы)²¹⁵.

К системообразующим факторам всегда относится проблемнаяситуация и целевое состояние, т. е. это то, для чего создается система, для решения какой проблемы. Следовательно, правотворчество никоим образом не может претендовать на роль системообразующего фактора правовой системы общества, которая создана и функционирует в любом случае не для того, чтобы в ней осуществлялось правотворчество. В лучшем случае его следует рассматривать как один из системообусловливающих факторов (как и правоприменительную деятельность, например).

Парадоксально, но в большинстве научных публикаций освещение систематики правовой действительности в целом выглядит несколько иначе, чем в других областях научного знания. Об этом свидетельствует сопоставление определений правовой системы общества с аналогичными определения других подсистем общества (в сфере политики, экономики
и т. д.). Скажем, по мнению О. Ф. Шаброва, политическая система
общества — это логически выстроенная совокупность взаимодействующих друг с другом общественных институтов, соединенных отношениями, которые порождают элементы политической власти, а также приобщающими к ней каждый из этих институтов. В связи с этим он правильно, на наш взгляд, понимает как систему лишь те взаимодействующие один с другим компоненты, которое в своей совокупности образуют некую качественная определенность и целостность. При этом взаимосвязанные элементы составят системную целостность при условии, что их взаимодействие, постоянно происходящее между ними, порождает совершенно новую (системную) определенность, обусловленную уровнем сложности системы — новое системное качество²¹⁶. Иными словами, совокупность элементов — это еще не система. Говоря о системном качестве, порождающем систему, важно иметь в виду, что оно некоторым образом «помечает» собой
все вместе и каждый в отдельности из принадлежащих системе элементов, присваивается им²¹⁷.

В настоящее время в большинстве наук, например физике, биологии, социальной психологии, установлено следующее правило: свойства систем в корне отличаются от свойств их элементов или композитов; отдельно взятое значение какой-либо (любой) малой части одного или нескольких элементов не является адекватным отражением свойства и сложности самой системы, в которую входит данная часть (элемент)²¹⁸. На эту тему весьма образно выразился Питирим Сорокин: «Свойства различных частей автомобиля отличаются от свойств собранного автомобиля как единой системы. Свойства человеческого организма как системы нельзя узнать, изучая его органы или клетки, вырезанные из живого организма. То же самое верно и в отношении свойств единых социальных или культурных систем по отношению к характеристикам их отдельных членов...»²¹⁹.

Приведенное определение политической системы не противоречит сложившимся в обществознании традициям рассмотрения общественных систем, в соответствии с которыми социум как общественная система состоит из: 1) индивидов и их объединений; 2) информации (информационная составляющая); 3) вещества, вещей и энергии²²⁰.

Важно не упускать из виду, что лишь при помощи людей и их взаимодействий такой элемент как вещи вовлекается в общественные подсистемы, но это не дает основания забывать о нем при любом их системном описании.

И хотя в обществоведении практически прописным является вывод о том, что люди являются основным элементом любой общественной системы, а их взаимоотношения выступают центральным звеном ее структуры²²¹, который успешно использован О. Ф. Шабровым, только юристы при изображении правовой системы поступают как-то иначе. В качестве примера можно привести позицию Н. И. Матузова, согласно который правовая система представлена как совокупность внутренне согласованных, взаимосвязанных, социально однородных юридических средств, с помощью которых государство оказывает необходимое нормативное воздействие на общественные отношения (закрепление, регулирование, охрана, защита
и т. д.)²²². Что «системного» можно усмотреть в таком определении?

В связи с этим более привлекательным выглядит предложенный в юридической науке вариант рассмотрения правовой системы общества, основанный на категориальной парадигме системности В. Н. Сагатовского и обоснованных им основных постулатов о системообразующих, системонаполняющих и системообусловливающих факторах. Такой редкой и практически незамечаемой является позиция авторов²²³, для которых правовая система структурно состоит из взаимодействующих друг с другом в правовой сфере субъектов правоотношений²²⁴. Кроме того, сама конструкция правовой системы включает в себя обычно целый комплекс частей — субъектов и объектов их общественной и индивидуальной жизнедеятельности, а также структуру, под которой понимаются внутренние связи, разграничения и взаимозависимости между субъектами, возникающие в связи с нужными им объектами, т. е. правоотношения (их состав и структуру)²²⁵. В этом случае правовая система общества предстает в аспекте ее научного изучения и осмысления в виде нормативно-деятельностной системы, которая состоит из взаимодействующих в ней субъектов, реализующих свои интересы социально приемлемым (правовым) способом бытия, цель которого заключается, как правило, в оказании содействия позитивному развитию духовных, политических, экономических и социальных отношений²²⁶.

Пока перед нами конструкция, состоящая из тех элементов, которые необходимы и достаточны для разрешения возникшей проблемы. Иными словами, мы предполагаем, что для достижения целей правовой системы общества (установления в обществе мира, порядка и гармонии — системообразующий фактор), необходимо, чтобы физические и юридические лица вступали в правоотношения для удовлетворения своих потребностей в тех или иных социальных благах (системонаполняющие факторы)²²⁷. Но как это обеспечить?

В связи с этим обращают на себя общетеоретические разработки, согласно которым важным условием бесперебойного функционирования правовой системы общества является относительно самостоятельное образование — юридическая система, благодаря которой удается восстановить гармонию в правовой жизни. Наличие юридической системы обусловлено возникающими в правовой сфере правовыми аномалиями — правонарушениями, возникшей неопределенностью в правовом положении, спором о правах и обязанностях²²⁸. В целях предотвращения и недопущения таких правовых отклонений и компенсации ущерба от наступивших вредных последствий в рамках юридической системы осуществляется правотворческая, правоохранительная, правоприменительная, контрольно-надзорная и другие виды юридической деятельности, субъекты которых уполномочены государством совершать юридически обязательные акты: издавать нормативные правовые акты законы, провозглашать судебные приговоры по уголовным делам и выносить судебные решения на гражданским спорам, вносить протесты, возбуждать уголовные дела, задерживать нарушителей общественного порядка, проводить прокурорские проверки, налагать арест на имущество, назначать конкурных управляющих, обращать взыскание на заложенное имущество т. д.

Данные общетеоретические положения могут послужить отправными моментами для понимания места и роли правотворчества в правовой системе общества. С одной стороны, получается, что правотворческая деятельность не является непосредственным элементом правовой системы, так как принадлежит другому общественному образованию, входя в юридическую систему, хотя тесно связанному с потребностями обеспечения правовой жизни. Поэтому правотворчество и не обнаруживается в понятийном ряду, образуемом категорией «правовая система». С другой стороны, функционирование правовой системы обеспечивается специально создаваемыми юридическим средствами, в совокупность которых неизбежно включается правотворческая деятельность, причем также не непосредственно, а через обеспечение правового регулирования. Как уже ранее нами отмечалось, правотворчество органично «встроено» в современные процессы правового регулирования, является целенаправленным обеспечительным правовым процессом по созданию позитивного права как одного из необходимых элементов механизма правового регулирования²²⁹. Это «удвоение» правовых процессов в правовой сфере жизни (один процесс — первичный порождает другой — вторичный и т. д.) и привел некоторых авторов к необходимости терминологического их разграничения как правового и юридического процессов²³⁰. Идея о необходимости отличать правовую деятельность от юридической настолько утвердилась в юриспруденции²³¹, что отдельные исследователи пришли к выводу о том, что это отличие следует признать чем-то само собой разумеющимся и давно признанном в отечественном правоведении²³².

Как утверждается в юридической литературе, категория «правовая деятельность» призвана охватить своим содержанием все те деяния (действия и бездействие), осуществляемые в правовой сфере любыми физическими и юридическими лицами и официально признаваемые в качестве правильных и справедливых обществом и государством. То, что совершается на профессиональной основе юристами, требующих от них особых знаний и умений, так как связано со специальными операциями по поводу правовых явлений, именуется «юридической деятельностью». В ее ходе создаются (формулируются) правовые тексты, в которых возводятся в обязательный ранг официальные эталоны правовой деятельности (в том числе и для самой юридической как для деятельности политико-правовой)²³³. Ее задача — официальное подтверждение границ правового в общественной жизни и придание им юридической значимости²³⁴.

Становится понятным, почему правотворческая деятельность должна рассматриваться как юридическая. Все характеристики последней полностью подходят к ней, так как обусловлены ее местом и ролью в юридической, а не в правовой системе общества. Как утверждается в юридической литературе, юридическая деятельность (правотворческая, правоприменительная и т. д.) упорядочена с помощью процедурных или процессуальных норм права и в качестве своей основной цели имеет организацию и контроль за всей осуществляемой правовой деятельностью с помощью принятия легитимных правовых актов того или иного вида.
В современных условиях динамично развивающегося общества подобная деятельность должна носить профессиональный и государственно-властный характер. С учетом содержательного аспекта юридической деятельности, учитывая цели и результаты юридической деятельности, следует согласиться с Р. В. Шагиевой в том, что сама по себе юридическая деятельность отличается от остальной правовой деятельности. Действительно, основное назначение юридической деятельности заключается не исключительно в том, чтобы просто соответствовать установленным правовым правилам, хотя это требование в ее ходе должно соблюдаться в современных условиях. Главная задача юридической деятельности состоит в обосновании и разработке правовых актов общего и индивидуального характера, благодаря которым в правовую жизнь внедряются обязательные масштабы поведения, способствующие установлению в ней порядка и гармонии. Ввиду этого факта правовая деятельность должна в современном обществе сопровождаться деятельностью юридической, которая призвана обеспечивать правовой деятельности высокий уровень общественного и государственного «признания» (легитимация). В свою очередь, юридическая деятельность вне правовой плоскости бытия (существования общества и государства), по мнению цитируемого автора, к которому мы присоединяемся, теряет всякий смысл и значение, поскольку имеет специфическое «правовое» предназначение, имея своим непосредственным предметом действия субъектов правовых отношений, а своим результатом — формирование определенных эталонов (образцов) правовой деятельности»²³⁵.

В качестве одного из основных направлений функционирования юридической системы, ее субстанционально-функциональной основы правотворчество интегрирует все свойства юридической деятельности, что позволяет построить теорию правотворчества, опираясь на данные системные характеристики. Неслучайно большинство авторов характеризуют правотворчество именно в системно-деятельностном аспекте, так как подчеркивают, что правотворчество — это деятельность²³⁶.

Однако в аспекте приведенных рассуждений о различении юридической и правовой деятельности важно еще раз указать, что все-таки плодотворнее рассматривать правотворческую деятельность как таковую, которая получила правовое «измерение», которая стала объектом регламентации со стороны специальных правовых норм и разворачивается в системе правотворческих правоотношений, о которых пишут в последнее время в юридической литературе²³⁷. По своей социально-правовой природе она является классическим типом юридической деятельности и обладает всеми общими признаками таковой, что заслуживает специального рассмотрения.

§ 2. Правотворчество как юридическая деятельность:

понятие, структура и функции
Категория «юридическая деятельность» весьма часто используется в научных исследованиях последних 20 лет; в теоретической науке о государстве и праве данная категория употребляется достаточно часто и, как правило, с целью анализа поведенческо-деятельностного аспекта функционирования субъектов, которые наделены властными полномочиями.

Следует особо отметить, что появившиеся за последнее время научные публикации можно охарактеризовать с дуалистических позиций в отношении научного анализа юридической деятельности. В одних исследованиях ее определяют как деятельность всех субъектов, которые реализуют права и обязанности с помощью специальных правовых средств в разных типах правового регулирования, как то: правовая активность, правореализующая деятельность в составе общедозволительного и разрешительного регулирования²³⁸. В этом же ключе авторы учебного пособия «Социология права» в качестве юридической деятельности признают правомерную деятельность граждан и иных субъектов права, которая направлена на сохранение либо совершенствование юридического механизма правового регулирования, в том числе, таких его основных компонентов как: механизм правотворчества, правореализации и государственного принуждения²³⁹. Наряду с этим мнением, в общей теории государства и права существует достаточно узкое понимание этой категории, в рамках которого юридическая деятельность понимается как совокупность таких юридически значимых актов уполномоченных органов и должностных лиц, которые нацелены на внесение организованности в иную социальную деятельность в интересах защиты прав, свобод и безопасности граждан и их объединений, а также охраны общества и государства²⁴⁰.

На основании изложенных выше теорий становится очевидным: несмотря на многочисленные научные исследования, проводимые в последние годы по данной проблеме, категория «юридическая деятельность» еще не разработана в полной мере. Более того, данная категория, по нашему мнению, до сих пор не получила однозначного понимания, в связи с чем пока не вполне понятно ее место и роль в содержании и развитии категориального аппарата юридической науки. Безусловно, в целях настоящего диссертационного исследования мы не видим особой необходимости глубоко погружаться в ведущуюся до сих пор научную полемику по данной научной проблеме. Как уже отмечалось ранее, максимально возможным для исследования правотворчества как юридической деятельности, является подход, при котором, как верно отмечает Б. В. Шагиев, делается некоторое различие между правовой и юридической деятельностью²⁴¹. Среди многих используемых в юридической литературе словосочетаний: «правомерное поведение», «правовые формы деятельности государства», «правовое поведение», «юридическая деятельность» и т. д. — на сегодняшний день наиболее устоявшимся и наиболее часто употребляемым термином является термин «правовая деятельность». Несмотря на этот факт, на наш взгляд, имеются все основания полагать, что сама категория «правовая деятельность» является более широкой по сравнению с категорией «юридическая деятельность».

Первая категория охватывает не только и не столько действия субъектов, которые легитимно реализуют государственную (публичную) власть, но и действия всех юридических лиц и граждан, которые гарантированы и охраняются государством. По-видимому, наиболее плодотворной является позиция тех, кто считает правовую деятельность категорией общетеоретической науки, благодаря которой, по большому счету, все объективированные во вне деяния субъектов в конкретном обществе в конкретное время признаются правильными и справедливыми и, кроме того, обеспечиваются официальной (легитимной) защитой со стороны государства в лице уполномоченных органов государственной власти как способные привести к положительным изменения в правовой системе (юридически значимым последствиям). Поэтому она в контексте ее значения для общественной жизни должна рассматривать только со знаком «плюс». Неслучайно этимологически смысл слова «правовой» означает «правильный», «справедливый», «правый»²⁴². Что касается не тождественной правовой деятельности категории «юридическая деятельность», то с ее помощью в юриспруденции охватываются действия и операции немного иного социального значения. Да и осуществляется она меньшим числом субъектов.

Для лучшего понимания специфики правотворческой деятельности как разновидности деятельности юридической, на наш взгляд, надлежит опираться на определение, которое дал В. Н. Карташов. По его мнению, в качестве юридической выступает опосредованная правом профессиональная, трудовая, государственно-властная деятельность по принятию юридически значимых решений компетентными на то органами. Данная деятельность своей целью имеет выполнение самых разных общественно значимых функций и задач (создание законов, осуществление правосудия, конкретизацию права и т. д.) и удовлетворение тем самым как общесоциальных, групповых, так и индивидуальных потребностей.

Как полагает Б. В. Шагиев, продолживший разрабатывать данную проблематику, но уже в новом столетии, в состав юридической деятельности следует включить и многочисленные организационно-юридические мероприятия, носящие подчас вспомогательный, дополнительный характер, но оцениваемые в совокупности с юридической деятельностью как приносящие серьезный общественно-политический эффект²⁴³.

В контексте приведенных рассуждений становится очевидным, что юридическая деятельность представляет собой так же, как и экономическая, духовная и др., одну из разновидностей социальной деятельности, или точнее, один из подвидов политической деятельности, обычно осуществляемый субъектами на профессиональной основе, как правило, юристами, которые обладают государственно-властными полномочиями. Обособление юридической деятельности как отдельного подвида политической деятельности предопределено ее содержанием и предметом (объектом) и в меньшей степени тем, что она с формальной точки зрения может рассматриваться в качестве правовой. Правы те авторы, которые связывают специфику социально-правовой природы юридической деятельности с особенностями ее объекта, в качестве которого выступает право во всем многообразии конкретных проявлений правовых норм, правоотношений, правового сознания и правового регулирования: «Юридическая деятельность имеет своим предметом процесс создания и реализации права, чем и отличается от других видов социальной деятельности»²⁴⁴.

Но действия и операции по поводу права признаются юридической деятельностью не столько в связи с тем, что они направлены на гармонизацию правовой действительности. Ее осуществление кардинальным образом преобразовывает, а иногда просто сохраняет наличное бытие правовой реальности, приводит к юридически значимым результатам.

Юридическая значимость анализируемой деятельности проявляется двояким образом: 1) возникают те правовые последствия, ради которых создавалось то или иное правовое предписание, складывается определенный правовой порядок; 2) действия вносят определенные изменения в саму правовую сферу, совершенствуют ее. Субъект юридической деятельности стремится преобразовать существующую правовую жизнь, производя определенные изменения в правовой системе общества. В юридической литературе справедливо отмечается, что такая деятельность выражается вовне в форме отдельных действий и приводит к юридически значимым результатам, изменениям в какой-то отдельной сфере права, правового регулирования: правотворчестве, правореализации или государственном принуждении²⁴⁵.

Опираясь на имеющиеся в юриспруденции характеристики юридической деятельности, следует указать на такие из них, которые имеют прямое значение для понимания правотворчества. Прежде всего юридическая деятельность как любая другая социально значимая активность обладает предметностью, упорядоченностью, избирательностью, системностью, планомерностью, целесообразностью, самоорганизованностью²⁴⁶. Тем не менее у нее появляются особые политико-правовые качества, что обусловлено связью юридической деятельности с государством и правом. Характерными только для юридической деятельности считают, например, следующее: она является прерогативой соответствующих компетентных государственных органов и должностных лиц; нормативно одобрена; всегда связана с правоотношениями; носит официальный, конструктивный, удостоверительный характер, входит в механизм правового регулирования, связана с наступлением юридически значимых последствий²⁴⁷.

Если обобщить существующие в общетеоретической литературе рассуждения о юридической деятельности, можно указать на такие:

1) ее осуществляют в рамках своей компетенции субъекты, наделенные государственно-властными полномочиями (например, народ, органы местного самоуправления как субъекты правотворчества);

2) в целях получения оптимального результата установлен строгий порядок и последовательность ее осуществления (таковы стадии правотворчества);

3) в ходе ее осуществления принимается юридическое решение на основе операций по поводу норм позитивного права (в ходе
правотворчества — относительно внесения изменений в систему норм права);

4) принимаемое решение по юридическому делу юридически значимо не только (и не столько) для тех, кто принимает юридическое решение, сколько (прежде всего) затрагивает «чужие» интересы (принятый нормативный правовой акт содержит правовые нормы с определенными пределами действия по кругу лиц);

5) для доведения до сведения всех заинтересованных субъектов любое юридическое решение должно быть документально оформлено, как правило, письменно — в правовых актах (таков, например, установленный порядок опубликования федеральных законов);

6) оформление правовых актов, содержащих принятое юридическое решение, как общего, так и индивидуального характера, сопряжено с применением приемов и способов юридической техники (одним из ее наиболее разработанных видов является законотворческая техника)²⁴⁸.

Указанные признаки можно взять за основу и предположить, что перечисленные выше свойства присущи также правотворческой и правотворческой деятельности. Так, при характеристике разновидностей юридической деятельности учеными подчеркивается, что именно те параметры, которые им присущи, позволяют правотворчеству и правоприменению выполнять особую роль в правовой системе общества²⁴⁹.

С этих позиций правотворческая деятельность может быть охарактеризована как складывающаяся из всех официально оформленных и юридически значимых действий наделенных государственно-властными полномочиями субъектов по принятию решения об установлении (или санкционировании), изменении или отмене общеобязательных образцов поведения участников входящих в сферу правового регулирования общественных отношений, необходимых для нормального функционирования правовой системы.

Как правило, в отечественной литературе в качестве правотворческой понимается продуктивно-моделирующая деятельность компетентных органов, связанная в основном с разработкой, изданием и совершенствованием (изменением или отменой) нормативных правовых актов²⁵⁰, ибо в нашей стране большинство правовых норм находят свое официальное оформление именно в них. На этих позициях уверенно стояли разработчики проекта федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации» (подготовлен Минюстом России 26 декабря
2014 г.): «Правотворчество — официальная деятельность государственных органов по разработке и принятию нормативных правовых актов»²⁵¹.

Но этого уже недостаточно для современной теории правотворчества в плане ее концептуального оформления. Находясь в актуальном поле научных исследований правовой системы общества, рассматриваемая как юридическая деятельность, категория «правотворчества» предстает специально-правовым способом теоретического постижения правовой реальности.

Поэтому не способствует уяснению юридической природы правотворчества ни весьма распространенное сведение его к созданию только одного из возможных источников права — нормативных правовых актов, ни представление о нем как о нормотворчестве, т. е. как о деятельности по созданию правовых норм, о чем уже указывалось ранее. С позиции юридической догмы очевидно, что с помощью правотворчества идет формирование и развитие позитивного права, причем как с содержательной стороны, так со стороны внутренней (системы права) и внешней (системы законодательства) формы; происходит установление и изменение сферы правового регулирования. В более широком контексте, который обусловлен понятийным рядом, образуемым категорией «правовая система общества», правотворческая деятельность приобретает особое специально-юридическое значение. Именно с ее помощью формируется устойчивая правовая основа общественной и государственной жизни, что влечет усиление требований к ее качественной стороне. Как отмечается в отечественном правоведении, тем самым в правовую систему вводятся новые средства и методы юридического воздействия, новые программы социального управления²⁵².

В некоторых случаях ученые-юристы настаивают на определении правотворчества в качестве процесса²⁵³. На наш взгляд, если попытаться рассмотреть правотворчество исключительно как правотворческий процесс, то оно предстает с точки зрения фактического содержания образующих его организационных действий. В свое время такая постановка проблемы интерпретации правотворческой деятельности как процесса была предложена профессором А. С. Пиголкиным²⁵⁴. Соглашаясь с ним, С. С. Алексеев под правотворческим процессом также понимал длящуюся во времени, регламентированную юридическими нормами деятельность²⁵⁵.

В данном контексте правотворческий процесс предстает как сложная система следующих друг за другом организационных действий, как технология создания нормативного правового акта, состоящая из последовательных операций, в результате осуществления которых в правовую систему вливается новый официально действующий акт²⁵⁶.

Насколько уместно использование применительно к правотворчеству специально-юридического термина «процесс», применяемого законодателем в основном к деятельности органов правосудия? Отдельные ученые-юристы категоричны в том, что использование в данном контексте термина «процесс» основано, скорее, на общефилософском понимании «процессуального» компонента, присущего всем социальным системам²⁵⁷ и не имеет никакого отношения к специально-юридическому понятию «юридический процесс». Конечно, если отвлечься от содержательной характеристики осуществляемых субъектами действий в правовой сфере, как это происходит в абстрактном определении правотворческого процесса С. С. Алексеева, то совершение сделки, заключение брака, трудовая деятельность, выполнение обязательств по договору, обучение в вузе, также последовательно осуществляемые в течение определенного срока и урегулированные правом, можно было бы с уверенностью признавать различного рода юридическими процессами.

Однако известно утверждение С. С. Алексеева, что «не всякая урегулированная правом процедура совершения юридических действий может быть признана процессом в том специальном юридическом смысле, который исторически сложился и принят законодательством, в практике, в науке»²⁵⁸. Определенной проекцией данных утверждений на понимание правотворчества в качестве процесса может послужить высказанное в современной юриспруденции предложение различать юридический и правовой процессы. Автор этого предложения в качестве примера правового процесса указывает на процесс правового регулирования или правообразования²⁵⁹, в связи с чем с ним можно вполне согласиться.

Поддерживая в целом саму постановку вопроса о правотворческом процессе как разновидности или части правового, а не юридического, можно утверждать, что она не противоречит рассмотрению правотворчества в деятельностном плане. Более того, полагаем, что вряд ли оправданно сводить правотворческую деятельность только к процедуре как совокупности организационных действий компетентных органов по рассмотрению и утверждению законопроекта, как это делают некоторые исследователи²⁶⁰. Конечно, правотворческий процесс играет важную роль в придании организованности, рациональности, прозрачности деятельности правотворческих органов, выступая лишь как формально-юридический аспект правотворчества, раскрывая его «технологию», то есть формы, способы, процедуру возведения в общеобязательный ранг правящей воли²⁶¹. Но только анализ социальной природы и содержания правотворческой деятельности позволяет обнаружить ее предназначение в качестве одной из основных форм государственного руководства обществом в сфере обеспечения действия государственной власти как суверенной организующей силы в делах конкретного общества²⁶².

Поэтому еще одна особенность правотворчества как деятельности юридической связана с его весьма сложно-структурированной, «двойственной» (материально-процедурной) природой.
В фундаментальной юриспруденции о данной особенности юридической деятельности долгое время говорилось только применительно другого, но «родственного» типа юридической деятельности — применения права²⁶³. Так как существует определенное сходство в этом отношении между правотворчеством и правоприменением, о котором упоминал еще К. Маркс, отмечая, что: «…ту роль, которую в судах играет судопроизводство, в законодательных органах играют порядок дня и регламент»²⁶⁴, имея в виду не содержательный аспект этих двух разновидностей юридической деятельности, а общность их процедурно-процессуальных формы, можно уверенно предположить такую же двойственность правовой природы и у правотворчества.

Наши предположения оказываются вполне обоснованными. В рамках теории правотворчества современные исследователи уверенно утверждают, что правотворческая деятельность — достаточно сложное материально-процессуальное образование, также имеющее амбивалентную правовую природу: материально-правовое содержание, основной смысл которого заключается в действиях по принятию компетентным органом решения об установлении, изменении или отмене правовых норм и которые относятся к сущностной стороне механизма правового регулирования, и процедурно-процессуальную форму, которая является лишь средством осуществления ее материально-правового содержания.

Амбивалентность правотворчества обусловлена прежде всего тем, что правотворческая, как и любая юридическая деятельность, немыслимо без особого рода познания, а, значит, по своей сути носит творческий, интеллектуальный характер. К тому же, осуществляющие правотворчество субъекты призваны предпринимать познание самостоятельно, а не просто опираться на познанные наукой законы общественного развития. Эту специфическую особенность правотворчества усматривал еще К. Маркс, отмечая о том, что «законодательная функция есть воля не в ее практической, а в ее теоретической энергии. Воля не должна здесь утверждать себя взамен закона: ее роль в том именно и заключается, чтобы открыть и сформулировать действительный закон»²⁶⁵.

Учитывая, что осуществляемая законодателем активность носит в основном не практический, а теоретический характер, и придавая этой особой умственной познавательной активности, направленной в конечном счете на формулирование правовых норм, реально воспринимаемую наблюдателями форму, объективируя ее в целях недопущения субъективизма, процесс создания права должен протекать не самопроизвольно или спонтанно, а только по особому процедурному распорядку. В отсутствии установленной и строго соблюдаемой процессуально-правовой формы не существует реальной возможности проследить за ходом мысли законодателя с целью выяснить, что именно из познанного стало основой для принятия того или иного законодательного акта, каким образом был произведен отбор приемов и способов правотворческой техники и т. д. А это, в свою очередь, во многом затруднило бы воплощение принятого законодателем решения в жизнь. Поэтому не может рассматриваться в качестве полноценного понятие правотворчества, в котором нет указания на последовательность правотворческих действий (процедуру) и на причину потребности в ней. Одним из редких исключений в рассмотренном концептуальном аспекте выступает понятие, когда им охватываются как интеллектуальные усилия, способствующие моделированию образца, масштаба поведения, так и фактические процедурно-процессуальные операции по их оформлению, выражению во вне, демонстрирующие итог этих умственных (теоретических) действий, в качестве которого способен, а в случае наступлении особых жизненных обстоятельств — неизбежно выступает нормативный правовой акт²⁶⁶. Двойственная природа правотворческой деятельности, составляющая ее главную особенность, в этой формулировке отражается, по нашему мнению, вполне точно.

Двойственный характер природы правотворчества предопределяет, в свою очередь, его рассмотрение как высокоорганизованной и динамичной подсистемы, имеющей определенное внутреннее строение, складывающееся из взаимосвязанных элементов. Это делает возможным обнаружение внутренней организации правотворческой деятельности (ее структуры) и внешней формы выражения (ее процедурно-процессуальной формы). Раскрытие и того и другого составляет важную плоскость исследований в рамках теории правотворчества.

Структура деятельности основательно исследуется в современной научной литературе²⁶⁷. Не остались в стороне и исследователи правотворчества, внося свой вклад в создание системных представлений этого вида юридической деятельности. Один из таких подходов к структуре юридической деятельности представлен в работах В. Н. Карташова, с точки зрения которого юридическая деятельность представляет собой сложное полиструктурное образование. По мнению В. Н. Карташова, конституирующими элементами содержания юридической деятельности являются субъекты, юридические действия и операции, средства и способы их осуществления, результаты действий²⁶⁸. Форма, служащая организующим началом для элементов содержания, имеет свою собственную структуру. Данная структура отражается в существовании внутренней и внешней формы, типологии юридической деятельности. В. Н. Карташов считает необходимым включить в состав юридической деятельности психологический механизм, образуемый такими идеальными факторами как цели, мотивы, знания и другие способы (элементы) сознания²⁶⁹.

В целях исследования более глубоких сторон избранного объекта В. Карташов использовал дополнительно методологический потенциал философской пары «форма — содержание», благодаря чему изучение юридической деятельности приобретает иное направление. Становится тогда непонятно, с какой целью необходимо было прибегать к использованию терминологии структурно-функционального анализа. Вместе с тем ему не вполне удалось соблюсти четкие различия структур общественной и, соответственно, индивидуальной деятельности, как это принято в философской и психологической литературе²⁷⁰.

Аналогичным образом излагается и внутренняя структура правотворческой деятельности другим исследователем, который предпринял попытку выделения ее элементов на уровне субъекта РФ: объект правотворческой деятельности, предметы правотворческой деятельности, субъекты правотворческой деятельности, горизонтальные и вертикальные связи между субъектами правотворческой деятельности, нормативные правовые акты как формально-юридическое выражение результатов правотворческой деятельности, нормативно-правовая регламентация деятельности субъектов, контроль над осуществлением правотворческой деятельности²⁷¹.

Данные попытки создания структурных моделей правотворчества значительно обогатили научные представления о правотворческой деятельности и заслуженно входят составной частью в теорию современного правотворчества. И разработки в этом направлении продолжаются, о чем свидетельствует следующий опыт применения системного подхода к правотворчеству: «Анализ правотворчества как системы позволяет придти к выводу, что элементами правотворчества являются субъекты, в том числе субъект правотворческой инициативы, объект и предмет правотворчества, цель правотворчества, принципы правотворчества, основания правотворчества, способы и методы правотворчества, правотворческий механизм»²⁷².

Можно признать, что результаты таких попыток не ушли дальше гегелевского представления о деятельности как «единства цели, средства и результата, представленного в процессе»²⁷³. В целях продвижения в дальнейшем исследовании структуры правотворчества можно воспользоваться подходом В. Н. Сагатовского соотнесения в единой системе различных способов представления структуры деятельности как взаимодополняющих аспектов:

во-первых, категориальная парадигма, инвариантная для любых видов, аспектов и уровней деятельности, которая берет начало от известной марксовской характеристики любой производственной деятельности (субъект, объект, цель, средства, сам процесс);

во-вторых, это макроструктура, отражающая основные организационные уровни деятельности любого вида (действие, операция, деятельность в целом);

в-третьих, это структура, включающая основные предметные виды и аспекты деятельности (М. С. Каган и М. С. Кветной)²⁷⁴.

В аспекте приведенных рассуждений становится очевидным, что структура юридической деятельности — это такое ее строение, благодаря которому расположение основных элементов и связей обеспечивает ее целостность и сохранение основных свойств и функций при воздействии на юридическую деятельность разнообразных внутренних и внешних, объективных и субъективных факторов общественной жизни. Однако для создания непротиворечивой и логически выверенной системы знаний относительно структуры правотворчества как юридической деятельности необходимо различение указанных уровней в ходе проводимых исследований в рамках теории правотворчества. Каждый из обозначенных уровней способен организовать полученные результаты многочисленных исследований правотворческой деятельности: например, уровень всеобщей общественной структуры предполагает последовательно раскрытие основных видов правотворчества; макроуровень — позволяет подвергнуть исследованию внутреннюю организацию этого вида юридической деятельности, в соответствии с которой простейшие составные части образуют более сложные поведенческие общности; и только микроуровень способен детально на общетеоретическом уровне представить весь механизм создания права. Большинство научных разработок в отечественной юриспруденции связаны с раскрытием элементов этого механизма — субъектный состав²⁷⁵, средства правотворческой техники, целеполагание, объект воздействия, акты правотворчества, мониторинг правотворчества и т. д.

Большую эвристическую ценность может представлять использование категории «юридическая процессуальная форма», без которой невозможно существование той или иной разновидности деятельности, относящейся к разряду собственно юридической²⁷⁶. Мы пришли к выводу, что достигнутая определенность относительно содержания процессуальной формы как органичного целостного образования, образуемого процессуальными производствами, процессуальными стадиями и процессуальными режимами, сохраняемая в юридической литературе более 25 лет²⁷⁷, является доказательством концептуального характера данной юридической конструкции²⁷⁸.

В то же время нельзя не признать, что при исследовании правотворчества методологические возможности категории «юридическая процессуальная форма» далеко не исчерпаны. Несмотря на наличие большого количества научных изданий и диссертационных исследований, авторы которых по-разному интерпретировали содержание данной юридической конструкции, воплощающей принципы наиболее целесообразной процедуры осуществления определенных полномочий²⁷⁹, не все ее составляющие компоненты исследованы в равной степени. Так, самыми изученными представляются стадии правотворчества²⁸⁰, а такой компонент процессуального режима как принципы правотворчества, традиционно раскрываемый в научной и учебной литературе (также как и стадийность) мог приобрести легальное закрепление²⁸¹. Об этом, в частности, свидетельствует то, что в проекте федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации» в отдельных главах закрепляются отдельные стадии правотворчества, а в ст. 2 прямо указано: «Правотворчество в Российской Федерации осуществляется на принципах конституционности, законности, научности, демократизма, социальной справедливости, планирования, прогнозирования, эффективности, системности, ресурсной обеспеченности»²⁸².

Зато совершенно игнорируется в современных научных исследованиях правотворчества такой основополагающий элемент юридической процессуальной формы как «процессуальное производство». В результате при определении этого понятия в общетеоретической литературе исследователи сформулировали такое, которое никаким образом не может быть использовано относительно правотворчества: «Процессуальное производство — это главный элемент юридического процесса, представляющий собой системное образование, комплекс взаимосвязанных и взаимообусловленных процессуальных действий, в ходе которых уполномоченные субъекты в пределах своей компетенции и в рамках установленной процедуры осуществляют выяснение фактического состава и доказывание фактических обстоятельств юридического дела и принимают по нему соответствующее решение, выраженное в официальных актах-документах»²⁸³. Вряд ли выяснение фактического состава и доказывание фактических обстоятельств юридического дела имеет место при осуществлении правотворческой деятельности. Ориентация на правоприменение налицо. Поэтому, чтобы выступить общей концептуальной основой понимания процессуального производства как составной части юридической процессуальной формы, его научное определение, на наш взгляд, должно носить более обобщенный характер с тем, чтобы быть применимым не только к традиционному юридическому процессу, связанному с правоприменением, но и к другим видам юридической деятельности²⁸⁴.

А приведенное выше определение, к сожалению, не учитывает уже имеющееся в отечественном правоведении понимание правотворческого производства как основного элемента правотворческого процесса, характеризующего организационный порядок деятельности уполномоченных органов государства и общественных организаций, в основе которого лежат обусловленные предметом правотворческой деятельности особые цель и метод реализации полномочий по созданию (изменению, отмене), соединения воедино нормативных предписаний²⁸⁵.

На основе данного понимания и отправляясь от предметной характеристики правотворческих действий, принято говорить о таких производствах, как текущее правотворчество, производство по упорядочению действующего нормативно-правового материала, санкционированное правотворчество, делегированное правотворчество²⁸⁶. Но если внимательно проанализировать правомерность такой классификации, то выясняется, что в число выделяемых видов оказываются зачисленными не только правотворческие производства. Среди них два последних вида — санкционированное и делегированное правотворчество — в какой-то мере относятся к раскрытию структуры правотворчества, но вот первые два выделяемых вида характеризуют больше функциональную составляющую правотворческой деятельности, прямо не относящуюся к юридической процессуальной форме. Именно в таком срезе в юриспруденции идет речь о функциях правотворчества, взаимосвязанных по содержанию и направленности: обновление правовых предписаний; восполнение существующих правовых пробелов (в том числе, конкретизация, детализация изданных правовых норм) или устранение юридических коллизий; упорядочение (проведение расчистки нормативно-правового материала, унифицирование нормативных актов, а также систематизация законодательства)²⁸⁷.

Конечно, выработка и утверждение новых правовых норм представляет собой главное направление правотворчества, через которое прежде всего проявляется социальное предназначение данной разновидности юридической деятельности. Все остальные проявления правотворчества — совершенствование редакции действующих норм права, их отмена или изменение и т. д. — имеют вспомогательное, подчиненное значение. Выполнение данных основных направлений осуществления правотворчества способствует оптимальному развитию системы нормативных правовых актов.

Таким образом, в области исследования разновидностей правотворческих производств, выдвигаемая в юриспруденции и проанализированная нами классификация не отвечает строгим научным критериям. Полагаем, что необходимо осуществить иное выделение их видов на примере специфики процесса законотворчества. Так, в структуре процессуальной формы правоприменения специалисты в области юридического процесса усматривают ординарные, специальные и особые производства с учетом процессуальных особенностей рассмотрения различных категорий юридических дел²⁸⁸. Распространив данный подход к исследованию видов правотворческих производств, считаем возможным говорить об ординарном конституционно-законотворческом производстве в случае внесения поправок к гл. 3–8 Конституции РФ. Пересмотр гл. 1, 2, 9 Конституции РФ может рассматриваться в качестве экстраординарного конституционно-законотворческого производства.

Как специальное конституционно-законотворческое производство выступает внесение изменений ч. 1 ст. 65 Конституции РФ в случае принятия в состав Российской Федерации и (или) образования в ее составе нового субъекта федерации, а также — изменения конституционно-правового статуса субъекта федерации.

Наконец, в случае изменения наименования субъекта РФ имеет место упрощенная процедура — особое конституционно-правотворческое производство²⁸⁹.

Немного выбивается из этой классификации производство практически-прикладное, связанное с деятельностью Конституционного Суда РФ по созданию так называемого ситуационного права²⁹⁰.

С учетом всего проведенного нами анализа правотворчества как юридической деятельности и — одновременно — как звена механизма правового регулирования, следует подвести итоги относительно его правовой природы. На уровне юридической догмы востребованным остается вывод о том, что правотворчество представляет собой осуществляемую в строгих процессуально-правовых рамках форму государственного управления обществом, заключающуюся в теоретических (интеллектуальных) и практических (волевых) действиях компетентного органа, осуществляемых им на основе познанных объективных закономерностей и согласованных интересов различных слоев общества по официальному оформлению как общеобязательных создаваемых предписаний или признанию в качестве таковых уже сложившихся в обществе правил поведения для упорядочения жизненно важных общественных отношений в целях достижения максимально эффективных положительных социальных результатов. Данное понимание природы правотворческой деятельности способно послужить концептуальной основой современной теории правотворчества.