Детская литература. Под ред. Е.О. Путиловой. Учебник для педагогических колледжей 2 Коллектив
 Скачать 2.59 Mb.
|
|
3.6. КНИГА О БАРОНЕ МЮНХГАУЗЕНЕ In falso veritas. Истина в обмане) В 1781 году в восьмом выпуске берлинского журнала Путеводитель для весёлых людей была опубликована подборка из 16 шванков – коротеньких, похожих на анекдоты, рассказов, озаглавленных “ M-h-s-nsche те. Истории М-г-з-н”. Указывая своим читателям на их несомненные достоинства, журнал признаёт, что правдивость не входит в их число они настолько комичны и изобретательны, что, хотя и трудно поверить в их правдоподобие, смеёшься от всего сердца”.Через два года в выпуске девятом того же журнала появились “Ещё две лжи М. Вопрос правдоподобия, таким образом, был просто снят. Но вот, спустя ещё два года, в Англии выходит анонимная книга Собственное повествование барона Мюнхгаузена о его удивительных путешествиях и кампании в России - имя и титул рассказчика названы полностью. Имя автора – Рудольф Эрих Распе – станет известным почти через сто лет. Со всей почтительностью уже впервой фразе Предисловия он рекомендует героя Барон Мюнхгаузен принадлежит к одному из первых дворянских родов Германии, подарившему нескольким провинциям этого государства достойнейших и прославленнейших мужей. Итак, всё перевернулось рассказы представителя одного из первых дворянских родов, безусловно, могут быть только чистейшей правдой и цель должны иметь высокую обличить искусство лжи, или искусство втирания очков. Предисловие завершается утверждением, что барону по праву мог быть присвоен ещё один титул, вполне подходящий для названия книги Каратель лжи Через год в Германии выйдет немецкий перевод, куда обширнее английского оригинала. Переводчик, известный поэт-штюрмер Готфрид Август Бюргер, в своей книге по меньшей мере 7 раз повторит настойчивые и пространные заверения рассказчик не только что человек безупречной дворянской чести, но вообще – самый правдивый на свете. Тут-то и заключена загадка почему беспечный враль и насмешник М- h-s-n, едва возвысившись до ранга титулованного литературного героя, немедленно превращается в самого правдивого человека на свете Несколько есть отгадок. Самая убогая – в стремлении отыскать назидательный пафос в книге. Это наследство классицизма, но уже совершенно изношенного, выдохшегося, ставшего достоянием классной Если бы кому-нибудь из вас вздумалось прихвастнуть, сказать неправду – вспомните барона фон Мюнхгаузена и постыдитесь походить на него. Другой ответ, предлагаемый современным исследователем, тоже сводится к назидательности, с оттенком обличения. Справедливо считая книгу Э.Р.Распе и Г.А.Бюргера произведением сатирическим, он видит в нём стремление посмеяться над легковерием необразованных слушателей Однако уже Распев английском Предисловии именно этих слушателей приглашает посмеяться, поскольку юмор куда более авторитетный проводник серьёзных истин, чем унылое наукообразие. Ещё запальчивее отстаивает этот тезис Бюргер. Оба автора полагаются на чувство юмора и проницательность читателей. И это понятно читатели Распе и Бюргера – те же друзья барона, что заглядывали к нему на огонёк, чтоб насладиться его историями за бутылкой мозеля. Это единомышленники. Смеются не над ними, ас ними. Попробуем предложить ещё одно объяснение того странного факта, что Мюнхгаузен претендует название самого правдивого человека на свете. Ну, прежде всего, подобное заявление – самая последняя, самая размашистая, лихая и артистичная ложь барона. Оно в полной мере осуществляет основной принцип всех его рассказов доводить любую ложь доело- гического предела и тем самым обращать в собственную противоположность, из рядового вранья – вчистую правду, вправду более высокого ранга, чем житейское правдоподобие. Мюнхгаузен творит правду эстетическую, неподдельную правду искусства. Фокус, совершаемый бароном, – чистое колдовство. Оно оказывается возможным, только благодаря тому, что он прибегает к другому чуду чуду воображения которое обладает творческой энергией фантастической силы. Вовсе времена воображение действует по своим собственным законам, заявившим о себе ещё в те поры, когда не существовало никакой литературы. Именно штюрмеры одними из первых высказали идею необходимости обращения к искусству первобытному как к живому источнику образов нового времени. Существует целая литература, описывающая источники конкретных Мюнхгаузеновских образов, ситуаций, сюжетов – они в мифе, в сказке, в народной книге. Однако в мифе содержится нечто большее инструментарий сотворения этих образов, ситуаций, сюжетов, а точнее, тайна сотворения необычайного Мира, в котором обитает чудесный барон. Этот сверхъестественный мир Мюнхгаузен ощущает как свою вотчину, родной Боденвердер, поскольку в основе этого мира изначально лежит некий грандиозный первичный обман Всё в этом мире перевёр- нуто. Можно сказать, что в мире чудесного “всё иллюзорное действительно как и обратно “всё действительное может в нём стать иллюзорным за каких-то три четверти часа солнце превосходно зажаривает целого барана конь, летящий стрелой, действительно пролетает через окна кареты искры, что сыплются из глаз, поджигают порох лиса на самом деле выскакивает из собственной шкуры, а волк выворачивается наизнанку. В мире мифа все метафоры материализованы, сравнения, гиперболы обретают плоть и являются как вещи действительные и несомненные. В мире чудесного пространственно-временные отношения обретают свои собственные параметры, абсолютно несовместимые с представлениями обычной 12 Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М, Наука, 1987. С. Как фундаментальный закон, таки разнообразные формы проявления и действия законов мира чудесного проанализированы Я.Э. Голосовкером на материале античной мифологии. 131 жизни один любимый пёс барона держит стойку 14 дней, другой чует дичь на море за 300 миль от берега, в животе одной рыбы можно отплясывать джигу, а в животе другой - помещается целая флотилия. Пространства сжимаются и растягиваются, размеры предметов и живых существ молниеносно приспосабливаются друг к другу два страшных медведя терзают бедную пчёлку, намереваясь полакомиться ем дом деревья, весом в сотни центнеров, поднятые ураганом, кажутся пёрышками, а вино из Вены в Константинополь доставляется за час. Сам барон разом истребляет сотни тысяч белых медведей и, разумеется, ощущает себя мифологическим героем При виде всех этих лежащих вокруг меня мёртвых тел, я сам показался себе Самсоном, сокрушившим тысячи врагов. Мюнхгаузен не только играет пространственно-временными и количественными отношениями – размерами, ростом, весом, но, как факир или бог, создаёт предметы и живых существ буквально из ничего как-то, рассказывает барон, к концу охоты у меня оказалось шесть зайцев и шесть собак, хоть начал я охоту с одной-единственной собакой. Налицо чудесное рождение и чудесный рост существ, явно сверхъестественных. Впрочем, любые предметы и существа, причастные к миру Мюнхгаузена, обладают столь же сверхъестественной природой куртка без промаха бьёт дичь пуговицами, искусанная шуба страдает бешенством, обе половины разрубленного коня оказываются жизнеспособны и все они победоносны. Могущество странных этих предметов и существ определяется их миксогенностью, те. слиянием явлений совершенно чуждой друг другу природы. Они сотворены в точном соответствии с законом мифа, по которому жизненная сила есть некая единая разлитая в природе субстанция, которая переливается из одного сообщающегося сосуда в другой, а потому нив какой самой химерической смеси не может возникнуть несовместимости и отторжения. Книгу барона переполняют миксогенные существа. Здесь соединяются животные и растения (знаменитый олень с вишнё- вым деревом меж рогов, всё тот же конь-литовец, спина которого навеки 132 украшена подобающим барону лавровым венком, омаровые и раковые деревья на дне океана, животные и полезные вещи (куртка со стреляющими пуговицами ещё делает стойку, выслеживая дичь любимый легаш охотится с фонариком на хвосте, наконец, человек и предмет (сам Мюнхгау- зен превращается в немыслимого кентавра – человека-ядро, затем становится человеком-пластырем, закрывающим течь на корабле. С неменьшей лёгкостью природа существ и предметов и вовсе меняет своё обличие, являя бесчисленные метаморфозы борзая, оттопав лапы, ещё долго будет служить барону как такса волк, набегу сожравший лошадь, занимаете место асам Мюнхгаузен при необходимости оборачивается то католическим священником, то белым медведем, которого другие медведи, обнюхав, принимают за своего. Самые заурядные предметы обретают магическую силу за счёт абсолютизации их качеств. Кусочку сала положено скользить, ион скользит из одной утки в другую, нанизывая их на шнур, как бусы. Кремням положено высекать огонь, и они его высекают, столкнувшись в животе медведя. Спирт, испаряясь, горит, даже если испаряется он через крышечку в голове генерала, предающегося возлияниям. Остановить действие волшебного предмета непросто. Тут необходимо едва лине волшебное противодействие. Если рука отважного барона привыкла на войне рубить противника без передышки, то чтоб её обуздать, приходится неделю носить на перевязи (или на привязи. Рука привыкла побеждать. И не только рука. Любая часть уникального существа барона победоносна. Чего стоит хотя бы струя, пущенная ими так чудесно удлинившая на морозе рукоять оброненного ножа Впрочем, ив этом случае, как всегда, Мюнхгаузен обязан воображению Наконец, у меня мелькнула мысль, столь же необыкновенная, сколь удачная. Именно воображение побеждает непобедимых, находит выход из безвыходных положений, совершает невозможное. Воображение, осуществляющее любые самые дерзновенные желания. Желая и воображая, герой как истинный мифологический персонаж всемогущ. 133 Будучи совершенно оригинальным как литературный герой, Мюнх- гаузен сохраняет в своём образе определённые типологические черты героя мифического. Прежде всего это черты культурного героя устроителя мира он одержим страстью познания и созидания, он охватывает взглядом весь мир, готовый ему повиноваться, и при этом абсолютно бескорыстен. В античной мифологии такими героями были Прометей, Геракл, Тезей. Однако есть в мифе и другой тип героя, так называемый трикстер. Это весёлый обманщик, плут, которому сам чёрт – или бог – не брат. В самой же глубокой древности образ героя ещё не разделился на эти два типа, и Прометей лихо надул Зевса в вопросе о жертвоприношениях, а божественный сынок Зевса – Гермес, – едва родившись, угнал у старшего брата, Аполлона, стадо драгоценных быков. Чрезвычайно любопытен и неоспорим тот факт, что в случае с Мюнх- гаузеном мы встречаем именно этот вариант нерасчленённости героического и комического, возвышенно-торжественного и плутовского начал. В мифе подобное явление характерно для наиболее древних времён, когда ещё понятия культуры и природы не разделились, строгий миропорядок не был установлен, нравственные нормы не определились, правдивость не вошла в разряд добродетелей, а в поэзии не возникло жанровой дифференциации. Как же такой древний образ оказался сродни герою, родившемуся ввек Просвещения Книга Распе вышла в декабре 1785, книга Бюргера – в декабре года. До революции во Франции и всеобщей неразберихи в Европе остава- лосьвсего три года. Баррикады ещё не выстроены, но уже ясно, что устойчивый миропорядок нарушен, все ценности смешались, чёткие критерии нравственности исчезли, и справа и слева заявили о себе глупцы и преступники. Это было время надвигающегося хаоса, – не первобытного, но порождённого распадом и потому, быть может, более страшного. В такой ситуации книга Распе и Бюргера должна была превратиться в сатиру глобальную, бьющую веерным огнём во всех направлениях, а истинным героем мог стать барон фон Мюнхгаузен, мужественный хранитель ценностей культуры и одновременно безбожный насмешники враль. Г.А.Бюргер совершенно ясно осознавал разрушительную роль своей книги, производящей революцию духа, сознания, которая и должна опережать реальную революцию, подготавливая е Ибо прежде, чем что-нибудь уничтожить на самом деле, надо тысячу раз уничтожить это в уме – развенчать, вывернуть наизнанку, насмеяться, растоптать смехом – чтобы как на ладони была вся абсурдность происходящего. Это как ярлык на вещи Достойно гибели. Равно достойными гибели оказывались и государственные деятели, сияющие алкогольным нимбом, и мелкие тираны, торгующие рекрутами, и религиозные символы (типа оленя святого Губерта и даже – страшно сказать распятия, ибо конь, висящий на колокольне – а чем увенчиваются колокольни – есть, безусловно, кощунственная пародия, и вульгарно материалистические построения (замёрзшие и оттаявшие звуки рожка, и дерзостные идеи утопистов (организация жизни на Луне. Вынести приговор реальной исторической действительности авторы книги могли, лишь продемонстрировав со всей недвусмысленностью могучую познавательную и творческую силу воображения, той самой лжив которой обвиняли Мюнхгаузена суровые правдолюбцы. А он вовсе не бежал в яркий мир фантазии из мира тусклой реальности. Он в ней оставался. Но это был уже мир познанный, цена ему была определена, и как истинный культурный герой он его пересоздавал. Ив новом чудесном мире “всё неестественное представало как некая сверхъестественная естественность, абсолютная свобода становилась высшей необходимостью, асам Король лжецов – богом фантазии, чей образ, деяние и слово были абсолютной истиной. Ибо истина, поведанная мифом, сакральна. Вопросы и задания 1. Назовите авторов книги о бароне Мюнхгаузене и определите роль каждого из её создателей. 2. Выявите фольклорные сюжеты и образы в книге. 3. Назовите основные объекты сатирического изображения. 4. Укажите основные средства художественной изобразительности, которыми пользуются авторы книги, и приведите примеры. 135 ГЛАВА 4. РУССКАЯ ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА. 4.1. КРУГ ДЕТСКОГО ЧТЕНИЯ В конце XVIII – начале ХIХ века детская литература выделилась в самостоятельную область культуры с определенными педагогическими задачами. Этот процесс протекал в двух направлениях. Основной фонд детской словесности формировался путем перехода в чтение детей и юношества произведений взрослой литературы. К созданию этой базовой части русской детской словесности впервой половине ХIХ века было привлечено внимание многих крупных писателей, педагогов, издателей и художников. Для детей пишут В.А.Жуковский, В.Ф.Одоевский, А.Погорельский (А.А.Перовский). В детских журналах, альманахах и сборниках печатаются И.А.Крылов, М.Ю.Лермонтов, А.С.Пушкин, А.А.Дельвиг, Е.А.Баратынский. В чтение детей и юношества вводится проза русских и зарубежных авторов, изначально предназначавшаяся для взрослых читателей (Н.В.Гоголь, А.С.Пушкин, М.Н.Загоскин, И.И.Лажечников, В.Скотт, Ф.Купер, Э.Т.А.Гофман). Важной отраслью детской литературы становится историческая книга, создававшаяся известными русскими историками С.М.Соловьевым, Н.А.Полевым и др. Вместе стем происходила профессионализация детской литературы. Появляются первые детские писатели, специально создающие произведения для детей формировалась художественная система, учитывающая своеобразие детского восприятия жизни и искусства, в частности, выделилось особое направление научно–познавательного и учебно-прикладного характера. Однако большую долю чтения детей по-прежнему занимает литература религиозная жития, религиозные повести, библейские легенды и мифы. Быт образованного русского ребенка первых десятилетий ХIХ века невозможно себе представить и без книг прикладного характера книг-картинок, книг-игрушек, букварей, биографий («плутархов»), путешествий (прогулок, поездок, энциклопедий и практических руководств, включая 136 инструкции по вышиванию, вырезыванию, составлению букетов и пр. С х гг. укрепляются позиции изящной детской словесности. Продолжают свое существование вошедшие в чтение детей с конца ХУШ века малые эпические жанры нравоучительный рассказ, басня, аполог, беседа, разговор. Появляются новые виды детской прозы историческая повесть (С.Н.Глинка, П.Р.Фурман), повесть из детской жизни (А.О.Ишимова, В.П.Бурнашев, А.П.Зонтаг, Л.А.Ярцова, М.Ф.Ростовская), литературная сказка (А.П.Зонтаг, В.Ф.Одоевский), детская комедия (П.Р.Фурман). Формируется особый род поэзии для детей так называемые поздравительные стихи, или стишки на случай (Б.М.Федоров). Значительно расширяется круг журналистки для детей и юношества. Особенной популярностью пользуются Новая библиотека для воспитания Петра Редкина (1843-1845-1848); Звездочка (1842-1864) и Лучи (1850-1860) последней корреспондентки А.С.Пушкина, А.О.Ишимовой – переводчицы и детского прозаика. В них закладываются основы периодики для детей 1. Вырисовываться адресность издания на какие именно читательские возрастные группы нужно ориентироваться и как в зависимости от этого определять содержание и состав журналов. В старшем разделе изданий (для детей от 7-8 до 14-15 лет) помещаются преимущественно познавательные и воспитательно-дидактические тексты переводы новинок европейской литературы для детей, повести на исторические темы, очерки по географии различных стран мира, беседы о религиозно- нравственных вопросах. Младший раздел (до 7-8 лет) представляет собой собрание увлекательных рассказов с авантюрно- приключенческим сюжетом в духе народных сказок, стихотворений, предназначенных для заучивания наизусть, загадок и т.п. занимательных произведений. 137 2. Разграничиваются подходы к наглядности в старшем разделе над картинками преобладают тексты произведений, в младшем предпочтение отдается иллюстрациям. 3. Дифференциация по половому признаку только начинает формироваться. В Звездочке, а позднее ив специально основанных для этих целей Лучах печатаются материалы, адресованные читательницам-девочкам и девушкам, — модные картинки, схемы выкроек, советы по рукоделию, домашнему хозяйству и прочее. 4. Помимо образовательных задач важное место в программе периодического издания должно быть отведено проблеме духовности формированию глубоко христианского взгляда на мири человека, расширению культурного кругозора. 5. Впервой половине Х1Х века детская литература еще не успела приобрести статуса особого предмета университетского и гимназического образования. Поэтому роль систематизатора и распространителя знаний о литературе и писателях берет на себя периодика. В Звездочке Иши- мовой и особенно часто в Лучах печатались специальные очерки, обращенные к начинающим читателям. В занимательной форме они знакомили с произведениями классиков русской литературы — баснями Крылова, балладами и поздними детскими учебно-воспитательными стихотворениями Жуковского, сказками Пушкина. Центр русской детской литературы первой половины XIX века составляют действительно выдающиеся, талантливые авторы А.С.Пушкин, В.А.Жуковский, П.П.Ершов, А.Погорельский, В.Ф.Одоевский. Их произведения вошли в золотой фонд мировой классики. Но вокруг этого центра существовало окружение — писатели менее одаренные, но внесшие свой посильный вклад в развитии отечественной словесности для детей В.П.Бурнашев, С.Н.Глинка, А.П.Зонтаг, А.О.Ишимова, Б.М.Федоров, Л.А.Ярцова, П.Р.Фурман. Имена большинства из них мы вспоминаем с 138 благодарность. Но среди них есть и те, кто, по словам В.Г. Белинского, сеял в детских душах белену резонерства. Вопросы и задания. 1. Назовите основные жанры детского чтения впервой половине XIX века. 2. С произведениями каких отечественных авторов этого периода, написанными специально для детей, Вы знакомы СКАЗОЧНЫЙ МИР А.С.ПУШКИНА. XIX век русской литературы принес с собой удивительное явление в системе письменных литературных жанров прочное место заняла сказка, вплоть до последних десятилетий XVIII века туда не допускавшаяся. Вот- личие от фольклорной, литературная сказка — творение авторское. Но, глубоко оригинальная, она учитывает законы устной художественной словесности. Фантастика в ней — сюжетообразующий фактор, важный критерий характеристики персонажей. Из всей литературы сказки первыми проникают к людям разных сословий, и проникают рано, когда душа открыта всему высокому. В России исстари любили сказки. Но Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837) усилил народную песню и сказку блеском своего таланта, оставив неизменными при этом 'их смысли силу' (М.Горький). Если Погорельский, Ершов, Аксаков — авторы преимущественно одной сказки, то Пушкин создал целый сказочный мир. Русская сказка — явление многовариантное, ив литературном наследии Пушкина есть примеры всех жанровых разновидностей сказки. Тем не менее, главное место в нем заняли сказки волшебные, создавшие Пушкину возможность открывать национальное в общечеловеческом, а в национальном — общечеловеческое. Популярный в европейском фольклоре сюжет 'мертвая царевна' Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях' Пушкина, 1833) восходит к мифу об умирающем и вновь воскресающем божестве, олицетворяющем растительную природу. Под пером Пушкина-сказочника он приобретает окраску национальную, наполняется деталями, характерными для легендарной эпохи средневековой Руси. 139 В основу пушкинской 'Сказки о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди' (1831) также положены литературные традиции, освященные временем. Салтан и Гвидон — персонажи лубочной 'Сказки о Бове- королевиче. Представляя собой переработку средневекового европейского волшебно-рыцарского романа, в России XIX века эта книга имела широкое хождение. Бабариха в 'Сказку о царе Салтане'', напротив, пришла из 'Песни о дурне. Подобные песни в XI-XVII веках пели русские скоморохи — актеры, острословы, музыканты, исполнители сценок, дрессировщики, акробаты. Наряду с былинами, историческими и лирическими песнями, в XVIII веке скоморошины собрали обработал некий Кирша Данилов (Кирилл Данилович. Он опубликовал их в 1804 году под названием 'Древние российские стихотворения, сделав достоянием широкой читательской публики. Вполне естественно, что и Пушкин, национальную устную литературу знавший не понаслышке, свои собственные сказочные образы создавал в народнопоэтическом духе. Безымянному фольклорному Острову по ассоциации с русскими заговорами он присваивает собственное имя 'Буян, с определением 'буйный' связывая представление о плодородии и активной жизненной силе растительного мира (буйный лес, 'буйные травы. В сказках Пушкина 'о людях' проблемы любви, жизни, смерти – главная линия повествования. Из всех жанров литературы именно сказка давала поэту возможность наиболее прямо и непосредственно выразить свой идеал, свою собственную концепцию мира и человека. Автор размышляет в них о полноте человеческого существования, достигаемой, как ему представляется, не только в минуты счастья. Неотъемлемая часть земного пути - печали и беды, и человек обязан принять их достойно. По мнению поэта, мужчине природой назначено руководить и царствовать. Удел женщины — быть женой и матерью. Потому Салтану (Сказка о царе Салтане'') неинтересны девушки, 'весь крещеный мир' жаждущие 140 поразить своим ткацким или поварским искусством. А вот речь третьей сестры ему по душе как и Салтан, она ищет простого человеческого счастья, мечтает о семье, о любви, о детях. В беззащитной царице-матери сказочник видит, в первую очередь, обыкновенную женщину. 'Горькой вдовицей' стенает и 'вопит' она день напролет при живом муже лишилась поддержки, и вот с сыном-младенцем брошена на произвол судьбы, в 'бездну вод. Зато ее сын — ребенок лишь до поры до времени. И не только потому, что по традиционной сказочной формуле 'растет не по дням, а по часам. Когда Гвидон 'волну торопит, он еще 'дитя, или, по христианским представлениям, - 'ангел. А молитва или заклинание доходчивее, если проистекает от безгрешного, чистого человека, почему море его и послушалось Однако в момент освобождения царский наследник уже 'не мальчик, но муж. С легкостью применяет он свою недюжинную силу, чувствуя ответственность за слабую женщину, и добывает 'добрый ужин' способом, принятым у богатырей Ломит он у дуба сук Ив тугой сгибает лук, Со креста шнурок шелковый Натянул на лук дубовый, Тонку тросточку сломил, Стрелкой легкой завострил И пошел на край долины У моря искать дичины. Истинный герой в изображении Пушкина действует, ив подтверждение мужской и княжеской доблести, по законам сказочного жанра, удостаивается целой страны во владения — такой, как чудесный город Гвидо- на. Оригинальны образы героинь пушкинских сказок. Оказавшись в незнакомом месте, молодая царевна делает то, что в подобных случаях положено самой простой девушке Дом царевна обошла, Все порядком убрала, Засветила богу свечку, Затопила жарко печку 141 Скромно и просто продолжает она себя держать и на пиру, устроенном богатырями по случаю милой гостьи. Поведение ее столь естественно и органично, что, по мнению Пушкина, характеризует русских женщин вообще. Потому индивидуального имени нет также ни у 'обыкновенной' царицы в 'Сказке о царе Салтане'', ни у царицы-матери в 'Сказке о мертвой царевне. Даже собственное имя волшебницы — 'Лебедь, вслед за народ- нопоэтическим 'лебедушка, у Пушкина становится символическим. Оно олицетворяет в себе женскую чистоту, непорочность, гармонию в русских обрядовых (свадебных) песнях так называли девушек-невест, прекрасных и внешне, и внутренне. Когда главное свое дело женщина выполняет хорошо — по достоинству и награда. Сына 'в аршин' дает Бог Салтану и его жене (Сказка о царе Салтане''). Царице-матери, которая ''ждет-пождет сутра до ночи' своего супруга из дальнего похода, 'в сочельник в самый, в ночь' Бог дает дочь Сказка о мертвой царевне. Ее дочь-царевну судьба тоже вознаграждает за девическую скромность, за женскую кротость, за человеческую незлобивость. Для характеристики своих героинь в подобных случаях поэт умеет найти и выразительный эпитет, и 'говорящий' глагол, и меткое сравнение в духе народной песни 'И царица над ребенком, / Как орлица над орленком' (Сказка о царе Салтане''). Когда же счастье женщины-матери и супруги оказывается под угрозой, в интонациях повествователя пушкинских сказок появляются нотки тревоги. В произведениях поэта много массовых сцен. Народу Пушкина красноречив и когда высказывается, и когда хранит молчание. Народный взгляд на вещи иногда представляется внешним 'Ни ступить, ни молвить не умеешь, / Насмешишь ты целое царство' (Сказка о рыбаке и рыбке. Но народное безмолвие может быть по-настоящему угрожающим (финал 'Бориса Годунова''). Реакция большинства порой причиняет боль 'Кто в глаза ему смеется, / Кто скорее отвернется' (Сказка о мертвой царевне. И все-таки суд 'честного народа' является праведным 'Не садися не в 142 свои сани' (Сказка о рыбаке и рыбке. 'Свет о белке правду бает'' Сказка о царе Салтане''), — говорит поэт, подразумевая, что сила народа — в естественности исповедуемых им этических норм. Не зря же, любя другого, но, почти не имея надежды на воссоединение с ним, 'мертвая' царевна отказывается выйти замуж. Жениху дано слово, и оно нерушимо, да и не покупается счастье ценой несчастья других Вот и могущественная Лебедь предостерегает Гвидона от неверного шага 'Жена не рукавица / С белой ручки не стряхнешь, / Да за пояс не заткнешь' (Сказка о царе Салтане''). Эту народную мудрость высоко ценил Пушкин. В сложных нравственных ситуациях, случающихся не только в жизни сказочных героев, но ив реальной действительности, истинно русский человек, тысячелетиями живший в коллективе, привык 'оглядываться' на соседа, подметил поэт. Поэтому молодая девушка в его сказке проявляет поистине женскую мудрость. Она отказывает. Но отказ ее не обиден, потому что отвергаемые призываются в советчики 'Как мне быть ведь я невеста' Такой поворот дела не может не вызвать ответного благородства, и 'честные молодцы' о женитьбе больше 'не заикаются. Таким образом, в сказках Пушкина воссоздается атмосфера идеальной национальной народной этики. Царица терпеливо ждет мужа у окна и смотрит в поле 'с белой зори до ночи. Королевич Елисей 'отправляется в дорогу, помолясь усердно богу. Семеро братьев соблюдают обычай гостеприимства, определенными этикетными формулами 'вызывая' незнакомца, посетившего их дом. Царевна-девушка дружно живет в тереме с богатырями 'Им она не прекословит, / Не пере- чут ей они. И т. д. Пушкин понимает, что нормы поведения и нравственности проверены жизнью не одного поколения людей, выработаны в результате длительного взаимодействия человека с природой. Потому художественное пространство сказок поэта неизменно включает в себя и природные стихии, иду- ховный мир человека. В 'Сказке о мертвой царевне' это поле, лес и дом. Герои 'Сказки о царе Салтане'' пребывают 'между моря и небес в бочке 143 ли, на торговом ли корабле, на чудесном ли острове князя Гвидона, на материке ли, где расположены палаты царя Салтана. Своеобразие пушкинской сказочной концепции мира состоит в том, что без человека 'блещущие' в 'синем' небе звезды и 'хлещущие' в таком же 'синем' море волны казались бы холодными и бездушными В свою очередь, основные события человеческой жизни, горести и радости пушкинских героев сопрягаются автором с природными процессами. Из животного мира возникают в сказках Пушкина 'личины' людей злыми жабами глядят ткачиха с Баба- рихой да с кривою поварихой. Из тайников природы на свет является нечистая сила разного назначения злой чародей-Коршун, колдун-звездочет, черт с чертенятами. Оттуда же являются и добрые сказочные чудеса. Золотая рыбка, золотой петушок, волшебное зеркальце – традиционные магические персонажи народных сказок. А вот белокаменный город на острове, поющая белка и необыкновенный морской 'дозор' — плод воображения самого Пушкина. О необыкновенном он умеет говорить серьезными порой увлекательным тоном сказочника, верящего в чудеса своей сказки, а его герои способны увидеть 'чудо наяву. В русской литературе поэт едва лине первым заговорило чудесном как о действительном. В 'Сказке о рыбаке и рыбке' (1833) море и 'плоть от плоти' его золотая рыбка — полноправные персонажи, живущие суверенной жизнью. В свою очередь, человеческие взаимоотношения отражаются в движениях природной стихии по мере усиления притязаний старухи пушкинское море сначала 'слегка' разыгралось предостерегающе ''помутилося'' оно в следующий раз 'почернело' и 'разразилось черною бурей' в финале. Самое Добро и Зло в произведениях поэта проистекает из поступков людей. Так, в заключительной части 'Сказки о царе Салтане'' завистницы жены Салтана едва не остались безнаказанными 'разбежались по углам / Их нашли насилу там. Но осознание вины частью искупает содеянное, и злодейки во всем признались, 'повинились, разрыдались. Достойно повел себя и Салтан: 144 Царь для радости такой Отпустил их всех домой. Вот уж воистину хочешь строить новую жизнь — не допускай насилия. В помощь человеку в волшебных сказках призывается магия. Нов нем самом, полагает Пушкин, заключено могущество еще большее. Вот, например, порождение мирового Океана - 'непростая рыбка, золотая. Казалось бы, должна быть всесильной. Нонет пойманная в сети, вырванная из родной стихии, лишенная ее поддержки, становится вдруг беспомощной. Ровно тридцать лети три года' прожив на краю моря, пушкинский рыбак умеет это понять беззащитностью, хотя и временной, волшебного существа в корыстных целях не пользуется. Не злоупотребляет, как его старуха, доверием другого небезопасно переступать грань, за которой просьба превращается в необоснованное требование, а жажда власти становится ненасытной. Свободная морская стихия этого не потерпит, золотая рыбка вернет в изначальное состояние, разбитое корыто станет сигналом предостережения. В общении с высшими силами разумнее идти по пути старика услышав мольбу о помощи, отпустить рыбку в море без 'откупа. Если знаешь цену дому, семье, родной земле, - можно ли требовать награду с того, кто 'домой просится Не переступи грани дозволенного (не дерзни, быть милосердным (смилуйся) – вот та заповедь, неукоснительность соблюдения которой обеспечивает праведное людское существование. Добро за добро - и тебе воздастся. Этот закон, по Пушкину, внятен всем людям, животным, волшебникам. Всякое нарушение божеской нормы приводит к неистовству темных сил, ив речи повествователя пушкинской сказки возникает опасливое сомнение 'Черт ли сладит с бабой гневной. Ив реальной, ив условно-сказочной действительности негативные варианты развития личности весьма вероятны. Утрата меры в жизненных притязаниях человека ставит на грань безумия. О таких в народе говорят 'белены объелась, значит, померкло сознание. 145 Милый идеал' поэта другой Женщина - чудо природы. Такое, как царевна Лебедь. Или как та, что прощено к главным эстетическим представлениям обычного читателя ближе 'тихая' царевна. Магией семьи владеет именно Женщина. Вступив в брак с мужчиной, равным ей по ''могучеству'' физической или духовной силы, она делается похожей на всех женщин рода, необязательно волшебниц собственную мать, мать своего мужа. 'Дела вдаль не отлагая'', поджидает 'приплода. Живет- поживает с супругом в согласии и любви. А если суждено разлучиться с мужем — обернет расставание во благо. Главное – не уставать совершенствоваться. Ведь истинная красота человека — в его нравственной сущности, и гармония внешнего и внутреннего облика создается соответствующими 'привычками общежития. Отличительной чертой человеческой и творческой натуры Пушкина- поэта был удивительный универсализм мировосприятия, стремление к гармонии всегда и во всем. У своих друзей и родных, литературных предшественников, себя самого 'прошлого' он умел взять лучшее. Из ошибок — извлечь уроки идти дальше, преодолевая несовершенство свое и мира. Потому и как автор сказок Пушкин проявил себя не подражателем, а мощным художником-творцом. В старую литературную схему он вливал новое содержание 'очеловечил' героев. В волшебной устной сказке народному сказителю всегда удается передать активное движение событий. В сказке пушкинской развитию сюжета способствуют не только действия волшебных сил (зеркальца, золотого яблочка, Солнца, Ветра, Месяца, но и реальные чувства и события (зависть мачехи, сострадание Чернавки, преданность Елисея. Важнейшим изобразительным средством непрерывности действия поэт сделал глаголы идее- причастия, и прием стал открытием в литературно-сказочной поэтике. Так, встречу царевны с богатырями в 'Сказке о мертвой царевне' он описывает в 22 строках, и почтив каждой из них есть глагол В глагольной лексике предстают у поэта-сказочника и движения человеческой души 146 Злая мачеха вскочив, Об пол зеркальце разбив, В двери прямо побежала И царевну повстречала. Тут ее тоска взяла И царица умерла (Сказка о мертвой царевне. В тоже время, Пушкин мастерски пользуется и ретардацией - широко распространенным в устной литературе приемом замедления повествования через утроение эпизодов и повторение формул. Его сказки-поэмы строятся на внезапно возникающих и столь же внезапно обрывающихся сценах, соединенных в единое повествование лирическими связками. Так создается в них особый пушкинский ритм. Перед читателем автор разворачивает картины, несущие противоположную эмоциональную и содержательную информацию. Например, в 'Сказке о мертвой царевне' сцена смерти царицы сменяется сообщением о повторной женитьбе царя-вдовца; сцена любования новой жены царя собою перед зеркалом — упоминанием о том, что царевна-падчерица уже невеста и т.д. Герой народной сказки — персонаж, созданный по закону широкого обобщения. Он каноничен и собирателен. Пушкин-сказочник действующих лиц своих произведений тоже наделяет постоянной чертой характера, но каждого — своей. Они непохожи один на другого. Мачеха у него зла, горделива, ''ломлива'', но красива и умна, что признается всеми (молвой. Красота царевны-сироты примечательна, но скромна, не столь пронзительна, как у Царевны-Лебеди, с ее 'блестящим' под косой месяцем и 'горящей' во лбу звездой. Ее ум и красота — от доброты. Философский смысл любой сказки поэта, полагавшего, что красота души и есть истинная красота человека, заключается в утверждении любви и добра как основы мира. В Елисее, например, нет той богатырской удали, которой славен чу- до-ребенок Гвидон. Зато королевич - весь во власти всепоглощающей любви. Оба тоскуют посемейному счастью, трудятся над восстановлением гармонии частного существования. Гвидон стремится привлечь к себе на остров отца с помощью диковинок, каких 'в свете нет. Да и жену ему подавай такую, чтоб 'не можно было глаз отвесть!'' А жених-королевич при 147 всей его душевной тонкости более терпелив и настойчив в поисках пропавшей невесты. Он может 'горько плакать, но вновь и вновь будет бросаться с призывом о помощи ко всем, вплоть до природных стихий, над которыми, в отличие от Гвидона, не властен. Любовь в пушкинских сказках побеждает все. Даже пушкинский Поп, хотя и жаден, искренно любит жену и детей. А Балда, вопреки устоявшемуся в народной традиции отношению к нему как к глупцу и 'бестолочи, не только обладает незаурядным умом, ловкостью и смекалкой, но способен вызвать симпатию у противоположного пола. Как намекает на то Пушкин, поповна-то лишь о нем и 'печалится В отличие от законов фольклорного искусства, в отношении к Злу Пушкин не столь суров и категоричен. В представлениях народа идея уничтожения противника имеет магический смысла у Пушкина действует этика гуманизма все зло людского существования в мире презренно и обречено на гибель. Исчезнут ненависть, корысть, зависть, тиранство и неизбежно восторжествует гармония. Есть всегда что-то особенно благородное, кроткое, нежное, благоуханное и грациозное во всяком чувстве Пушкина. <…> читая его творения, можно превосходным образом воспитать в себе человека' (В.Г. Бе- линский). Вопросы и задания. Какие нравственные проблемы поднимает в своих сказках Пушкин В чем своеобразие их решения 2. Охарактеризуйте источники пушкинских сказок. Как видоизменяются в сказочных произведениях Пушкина сюжетные мотивы предшествующей литературы 3. Найдите в сказках Пушкина портретные описания. Сравните их с манерой характеризовать внешность героя, принятой в народных сказках. Какие отличительные особенности литературно-письменного сказочного жанра выявляются в таком сопоставлении СТИХИИ СКАЗКИ В.А.ЖУКОВСКОГО. Василий Андреевич Жуковский (1783-1852) открыл в человеке способность наслаждаться созерцанием собственных эмоций, чем способствовал развитию в России сентиментализма (франц. sentiment — чувство, чувствительность. Он подготовил явление пушкинского гуманизма 'Без Жуковского мы не имели бы Пушкина' (В.Г.Белинский). Главные искания поэта связаны с романтизмом. Человеческая индивидуальность в нем выдвинута на первое место. Неудовлетворенный окружающей действительностью, романтический герой стремится прорваться за пределы унылой реальности – туда, где над людьми теряют власть законы 'жестокого века, где перестает действовать практический рассудок сего удручающей логикой приспособления и расчета. 'Раздор мечты с действительностью' (Н.В.Гоголь) усиливает жажду чудесного, и тяготение к фантастике, отличающее романтический метод, оказывается фундаментальным качеством романтического двоемирия. Себя самого поэт называл 'поэтическим дядькой чертей и ведьм, немецких и английских. Сюжеты его баллад 'Кубок, 'Перчатка, 'Рыцарь Тогенбург'', 'Замок Смальгольм, или Иванов вечер, ''Ивиковы журавли, ''Шильонский узник, 'Суд божий над епископом, 'Лесной царь, Кассандра, 'Людмила' почерпнуты из иностранных источников. В романтических балладах и стихотворных сказках Жуковского всегда происходит что-либо необычное. За воображением здесь признается право на неограниченную свободу, и эмоциональную читательскую реакцию на чудо подобная художественная установка делает сильной и непосредственной. ''Сладостно-страшное удовольствие' невозможно забытьи чем больше ужасов, тем интереснее Будь то переводные, будь глубоко оригинальные произведения поэта, они воссоздают романтическую атмосферу тайн и красоты, рисуют мир, в котором столкновение героев отражает глубинные противоречия человеческого духа, рвущегося к гармонии. Любимые герои Жуковского — рыцари духа. Они проявляют благородство и мужество в защите 'вечных' человеческих чувств. Любовь и преданность (рыцаря — прекрасной даме, сына — отцу, гражданина — Отечеству) в его произведениях неизменно вознаграждается, а зло беспощадно и неотвратимо наказывается. Сюжет, идея, художественные средства баллад и сказок Жуковского подчинены поэтизации личности, нравственно стойкой и сильной. Непременным условием романтического творчества является сказочное воображение, ив наследии Жуковского сказок немало. В чтение детей вошла 'Спящая царевна' (1831), возникшая в итоге творческого соревновании с Пушкиным. Жуковский пробует писать 'в русском духе, создавая стилизацию 'под фольклор. Размах воображения Жуковский-сказочник проявляет истинно русский, что не мешает ему оставаться романтиком. С изумительной картинностью нарисован дворец, обитатели которого 'зачарованы' сном. Спит царь с царицей, свита, стража под ружьем, на коне хорунжий, кони, мухи, собаки, повар перед огнем, и автор мастерски схватывает этот миг остановившегося движения И огонь, объятый сном, Не пылает, не горит, Сонным пламенем стоит И не тронется над ним, Сбившись клубом, сонный дым. Читателей 'Спящей царевны' не оставляет при этом ощущение некой игры, вообще характерной для литературной сказки, переосмысливающей фольклорные сюжеты и образы. У Жуковского 'спящая царевна' засыпает, словно для того только, чтобы пробудиться от любовного поцелуя. Но ведь сон в триста (!) лет равносилен смерти. Правда, поцелуй необычен, да и происхождение того, от кого он исходит, тоже. Суженый царевны - царский сын, и, что еще важнее, он предназначен ей самою судьбой Однако автор как будто слегка усмехается, и такая самоирония очень характерна для писателей-романтиков: сказочная реальность остается далекой от действительности мечтой Неслучайно же свою балладу 'Светлана' (1810- 1812), много общего имеющую со сказкой 'Спящая царевна, поэт завершает так Улыбнись, моя краса, Намою балладу В ней большие чудеса, Очень мало складу. 150 Большие чудеса' ив самом деле отличают оба произведения. В сказке царский сын входит в сонное царство и склоняется над спящей (мертвой) невестой в балладе невеста входит в избушку, где 'все в глубоком мертвом сне, а 'под белым полотном мертвый (жених) шевелится. По законам жанра, все разрешается благополучно. Сон может быть и долгими 'лживым, но пробужденье всегда счастливым. Наяву союз двух любящих сердец скрепляется браком 'в опыте разлуки' герои все те же, ив них душа - как ясный день. Вот и сказка для детей, убежден поэт, должна быть такой же 'чистой, то есть не иметь иной цели, кроме 'непорочного' занятия фантазией. Во второй половине жизни для самых маленьких читателей поэт пишет несколько небольших стихотворений, посвящая их собственным детям Павлу и Александре. Как ив сказочном кредо Жуковского, в них нашел отражение и жизненный опыт художника, и общественно-педагогические взгляды, и тонкое знание детской психологии. Стихотворение Птичка воспевает светлую печаль, навеянную скоро минувшей порой красного лета. Напротив, в Жаворонке нарисованы радостные приметы пробуждающегося дня. Стихотворная пьеска Котики козлик создана в лучших традициях народной материнской поэзии. А в короткой, поистине поэтической сказочке Мальчик с пальчик эмоционально воссоздан образ мальчика- эльфа, у которого как искры глазенки, как пух волосенки. Если Пушкину в литературных сказках удалось воскресить иллюзию непосредственности и стихийности творчества, тов наследии Жуковского сложился тип сказки-баллады – литературно-поэтического фантастического произведения с обнажением приема, сказки с авторской романтической иронией. С Пушкиным Жуковского связывала личная и творческая дружба. Летом 1831 года на даче в Царском Селе поэты вступили в творческое соревнование, и 'ученик' Пушкин победил 'учителя' Жуковского. Так появилось на свет еще одно сказочное произведение поэта - 'Сказка о царе Берендее, о сыне его Иване-царевиче, о хитростях Кощея Бессмертного и 151 премудрости Марьи-царевны, Кощеевой дочери' (1831), написанная русским гекзаметром. Стихотворный размер, несколько утяжеляющий рассказ, фантастическому вымыслу Жуковского, тем не менее, придает серьезность и убедительность. В сказках поэта ощутим дух придворного этикета. Салонную жизнь хорошо знал Жуковский, преподававший русскую словесность великим князьям Романовым. Это прочитывается в декоративных сказочных пейзажах поэта, в тоже время насыщенных действием По цветочкам молодым Пляшут, блещут мотыльки Светлой змейкой ручейки Вьются, пенятся, журчат Птицы прыгают, шумят В густоте ветвей живых Лес душист, прохладен, тих, И ничто нестрашно в нем (Спящая царевна. Заповедным этот 'гладкий путь' делают чары волшебства. По Жуковскому, они разрушаются силой любви и обращенной к Богу молитвы. Именно с ее помощью герой беспрепятственно попадает в ''зданье – чудо старины, где встречается со своей судьбой. Портрет сказочной героини у Жуковского выходит за рамки традиции. Молод цвет ее ланит Меж ресницами блестит Пламя сонное очей Ночи темные темней, Заплетенные косой, Кудри черной полосой Обвились кругом чела Грудь, как свежий снег бела Губки алые горят Руки белые лежат На трепещущих грудях. Перед нами описание живой, очаровательной женщины. От ее затаенной страстности туманится ум 'удалого детины, и поцелуем 'закипевшей' души царевич-рыцарь разрушает девичью грезу. Сюжеты сказок поэта узорчаты. Он мастер композиции, контамини- рующей (переплетающей) мотивы. Действие у Жуковского происходит в условном пространстве, необычность которого, как правило, многократно 152 усилена в заколдованном лесу, в объятом сном княжеском дворце, в волшебном (райском) саду, в царстве Кощея Бессмертного, у Водяного Царя. Вместе стем, картины быта, наряды персонажей и их обиходные манеры, характеристика запахов и звуков обнажают в произведениях поэта сходство условного сказочного мира со временем, в которое живет автор. Над всем этим - господствует великолепный язык литературно выверенный, артистически легкий. Ив отношении произведений Жуковского, эстетически воспитывающих и нравственно поднимающих ребенка, всегда справедливыми останутся знаменитые строки Пушкина Его стихов пленительная сладость Пройдет веков завистливую даль, И, внемля им, вздохнет о славе младость, Утешится безмолвная печаль И резвая задумается радость. Вопросы и задания. 1. Какие сказки Жуковского написаны в творческом соревновании с Пушкиным В чем оригинальность разработки совпадающих сказочных тему каждого из поэтов 2. Укажите приметы романтизма в сказках Жуковского. 3. Охарактеризуйте сказочное кредо Жуковского. |